В   ДОБРЫЙ   ЧАС!

КОМЕДИЯ   В   ЧЕТЫРЕХ  ДЕЙСТВИЯХ,   ПЯТИ   КАРТИНАХ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ   ЛИЦА

ПЕТР  ИВАНОВИЧ АВЕРИН — доктор биологических наук,  50 лет.

АНАСТАСИЯ ЕФРЕМОВНА - его жена, 48 лет.

АНДРЕЙ - их сын,  17 лет.

АРКАДИЙ — их сын, артист, 28 лет.

АЛЕКСЕЙ — двоюродный  брат Андрея  и Аркадия,  18 лет.

ГАЛЯ  ДАВЫДОВА   \     товарищи   Андрея,   только  что

ВАДИМ   POЗBAЛ0BJ     окончившие  десять  классов.

КАТЯ  СОРОКИНА         1    товарищи  Алексея,   тоже  только   что

АФАНАСИЙ КАБАНОВJ     окончившие десять классов.

МАША  ПОЛЯКОВА — фотограф, 26 лет.

ДЕЙСТВИЕ    ПЕРВОЕ

КАРТИНА     ПЕРВАЯ

Столовая-гостиная в квартире Авериных. Это квартира в новом доме. Обставлена добротной мебелью, большей частью новой, но есть и старинные вещи, например, большие часы, стоящие слева, у стены. Рояль. Люстра. Просторно, чисто. Есть балкон.

Из соседней комнаты выбегает Андрей с галстуком в руках. За ним, в майке-безрукавке, в носках, держа раскрытую книгу, бежит Аркадий.

Аркадий. Положи на место, слышишь?

Андрей. Не кричи, отец занимается. Тихо!

Аркадий. Я сказал — отдай!

Андрей. Съем я его, что ли?

Аркадий. Дай сюда!

Андрей. Маша подарила?

Аркадий. Не твое дело!

Андрей. Маша — вот и трясешься! На, держи, жадина! (Забрасывает галстук на люстру.)

Аркадий (достает галстук). Гулянки на уме! Пролетишь на экзаменах — тогда забегаешь! Останешься без специальности!

Андрей.  Ты  выучился...  Артист,   называется!   В  одних  массовках играешь, смотреть совестно! Аркадий идет к себе.

(Кричит вслед ему.) Позор, позор нашей фамилии! Аркадий   уходит,  Андрей   прошелся  по   комнате,   подошел к роялю,  не  присаживаясь,  играет одним пальцем  «По  улицам    ходила    большая   крокодила...»    Оборвав    игру,   закрыл

крышку.   Снова   прошелся   по   комнате.   Звонок.   Андрей   бросился открывать дверь. Возвращается с Машей.

Маша. Он занят?

Андрей. Чем? Лежит на кровати и какие-то театральные мемуары читает.  (Идет к двери своей комнаты.)

Маша.  Не говори, что это я.

Андрей (кричит). Артист, к тебе пришли.

Голос   Аркадия. Кто?

Андрей. Выйди и посмотри. (Маше.) Сейчас появится — он в одной майке валяется.

Маша. Зачем ты его дразнишь?

Андрей. Сам напрашивается. Органически не перевариваю неудачников. Вечно они ноют... Кто-то их зажимает...

Маша. Тебе обидно за него?

Андрей. Брат все-таки... Ну как у человека самолюбия нет? Торчит в своем театре... А... его дело!

Маша. Безусловно. А ты как время проводишь?

Андрей. Как всегда,—тоска. Вы обратили внимание, Маша, какая у нас в доме тоска?

Маша. Нет, не замечала.

Андрей. Да, с виду у нас чистота, уют... Мать старается. (Подошел к столу, вертит в руках большую пепельницу-раковину.) Во какую каракатицу купила! Зачем? В доме никто не курит. Говорит — для гостей. Или часы. Жаль, вы опоздали, они сейчас восемь раз отбахали. Я по ночам каждый раз вздрагиваю... В детстве мы у каких-то родственников в Сибири жили, в войну. Ничего не помню, только бревенчатые стены и ходики... Мягко тикали... Что-то от них приятное на душе осталось... А у нас? (Махнул рукой.) Иногда мне хочется пройтись по нашим чистым комнатам и наплевать во все углы... В школе хоть весело было. Скорей бы ребята пришли...

Маша. А ты так и не решил, в какой институт поступить?

Андрей. Мать заставляет идти в Высшее техническое имени Баумана:   говорят — солидно.   С   чего   она   решила,   что   я   туда

попаду? Ладно, срежусь — в какой-нибудь другой пристроюсь.

Маша. А сам бы ты куда хотел?

Андрей. Никуда.

Маша.  Что ж, у тебя никакого призвания нет?

Андрей. Маша, в девятом классе нас как-то на уроке спросили: кто кем хочет быть? Ну, ребята отвечали, кто что думал. Так ведь не все правду. Федька Кусков, например, сказал — летчиком. Зачем сказал? Так, для бахвальства. А сейчас хочет приткнуться туда, куда легче попасть. Володька Цепочкин еще хлеще ответил: кем бы ни быть, лишь бы приносить пользу Родине. А этот Володька был, есть и будет подлецом первой марки: подлипала и прихлебала! А я тогда честно сказал — не знаю. Что поднялось! «Как, комсомолец! В девятом классе, и не знает!» Чуть ли не всей школой прорабатывали! Этак ведь на всю жизнь ко всякому призванию отвращение можно получить! (Замечает, что Маша посматривает на дверь, ожидая выхода Аркадия.) Это он туалетом занимается. Я  надоел?

Маша. Не выдумывай.

Андрей. Скажите, Маша, только, умоляю вас, честно: вы фотограф; профессия, прямо скажем, не ахти какая,— это и был предел ваших мечтаний?

Маша (смеется). Конечно, нет... Но волею судеб я стала фотографом, и мне нравится эта работа. Представь себе, даже очень нравится.

Андрей  (смеется).  Нет,  Маша, не  представляю.

Маша. Ну конечно, в семнадцать лет вы все хотите быть непременно великими. А вдруг получится из тебя какой-нибудь обыкновенный смертный — счетовод, провизор или фотограф?

Андрей (с сердцем). Не получится! (Успокоившись.) А какие у вас были планы? Кем вы хотели быть?

Маша. Пианисткой, и обязательно — знаменитой.

Андрей.  Шутите?

Маша. Ничуть.

Андрей. Сыграйте что-нибудь.

Маша.  Я два  года не подхожу к инструменту.

Андрей.  Почему?

Аркадий  (входит, здороваясь с Машей).  Это ты?..

Маша.  Всего-навсего.

Аркадий   (Андрею).   Пойди   прибери   на   своем   столе — устроил

свинарник. Андрей.   На  своем  столе  что   хочу,  то  и  делаю,  а  выйти  могу  и

так,   без   предлога.   (Маше.)   С   вами   приятно   поболтать,   вы

не глупы... (Уходит.) Маша  (смеется). Андрюша ужасно важный стал. Аркадий. Смешного мало... Растет оболтус, в голове — каша...

Пауза.

Маша. Я, оказывается, не злопамятна. Перебрала в голове все твои доводы, так и не поняла, отчего мы не должны больше встречаться.

Аркадий.  Я  решил.

Маша. Твердо?

Аркадий. Да.

Маша. Окончательно?

Аркадий. Да.

Маша. Почему?

Аркадий. Мне трудно тебе это сказать, но если хочешь полной правды...

Маша. Жажду!

Аркадий. Я не люблю тебя.

Маша. Неправда!

Аркадий (смеется). Занятно... Ну, мне сейчас не до любви. Это ты можешь понять?

Маша. Пожалуй, хотя с натяжкой. У Андрюшки в голове каша, говоришь. Ну что же, в его возрасте это бывает. А у тебя? Ты даже не представляешь, каким ты становишься... Я принесла наглядные пособия... (Разворачивает сверток, с которым вошла. Там две большие фотографии. Показывает Аркадию.) Артист Аверин четыре года тому назад — смеющийся парень...

И теперь — кислая физиономия человека средних лет... Полночи трудилась...

Аркадий. Вчера распределяли роли в новой пьесе. Мне — опять ничего. А Вася Мышкин снова получил главную. В театральной школе он не проявлял больших способностей...

Маша.  Вероятно, вырос.

Аркадий. А я врос...

Маша. Одни движутся вперед легко, Аркаша, другие — трудно, медленно...

Аркадий. Скажи проще: тоже меня за бездарность считаешь,— чего церемонишься?

Маша. Поедем завтра на выставку собак?

Аркадий. Куда?

Маша. На выставку собак. Говорят, такие страшные псы, огромные...

Аркадий. Тебе это интересно?

Маша. Конечно, надо же посмотреть, какие на свете собаки бывают.

Аркадий. Представь себе, если в один прекрасный день передохнут все собаки мира, я останусь абсолютно равнодушен.

Маша. У, какой ты стал злющий... А помнишь, года два тому назад, словно бродяги,— где мы только с тобой не бывали!

Аркадий. Легче смотрел на жизнь, был глуп.

Маша. А сейчас?

Аркадий. Во всяком случае, повзрослел... Перестань, пожалуйста, улыбаться!

Маша (с грустью). Аркаша, милый, не сердись! Мне так тяжело, что ты такой... Раньше о театре ты мне рассказывал как о чем-то светлом, красивом, легком...

Аркадий. Легком! Вот, ты подтверждаешь, до какой степени я был глуп!  Наивно, беспросветно...

Маша. Ты веришь в свои способности?

Аркадий (упрямо). Да, верю.

Маша. Это главное, Аркаша. У какого-то автора я очень меткое замечание прочла:  загубленных талантов не бывает...

Аркадий. А ты?

Маша молчит.

Аркадий. Пустая фраза. У нас  в театре...

Маша. Не надо об этом, Аркаша.

Аркадий. Да-да... (Прошелся по комнате. Пауза.) Сегодня проснулся в пять утра, солнце в комнате... Лежу, и почему-то легко-легко было. А потом поползли мысли, все вспомнил... Хотел уснуть и не мог, проворочался до девяти. (Подходит к Маше.) Ты мне не верь... Я, конечно, действительно изменился. Очень?

Маша молчит.

(Подходит к фотографиям, смотрит, отложил в сторону.) Очень... И это сказано объективно.  (Улыбнулся.) Я уйду из театра.

Маша. Зачем?

Аркадий. Да-да, даю слово. И скоро. Сделаю одну попытку и уйду.

Маша. Какую попытку?

Аркадий. Я готовлю роль, большую... Мне разрешили... Покажусь и, если неудачно, — уйду, вот увидишь!..

Маша. Когда показываешься?

Аркадий. Не скажу. Просмотр будет днем, никого посторонних не пустят.

Маша. А может быть, не нужно, Аркаша? Ты играешь маленькие роли. Хорошо играешь. Тебя и в газетах не раз отмечали.

Аркадий. Для этого я и театральную школу кончал, для этого и на свет родился? Оставь, пожалуйста, тебе легко говорить... Ты как-то приспособилась к жизни...

Маша. Приспособилась?

Аркадий. Ну, устроилась.

Маша. Когда со мной случилось несчастье, ты приходил ко мне, целовал руки и говорил, говорил, говорил... Сколько дней! Думаешь, я помню хоть одно твое слово? Я и не думала о тебе. Мне тогда хотелось умереть... Но грубости я себе никогда не позволяла.  (Пошла.)

Аркадий. Маша!

Маша. Не надо... Ты потерял вкус к жизни, себя стал любить, а не искусство — вот оно и мстит тебе! Я не приспособилась, а живу... И гораздо более счастливо, чем ты!  (Уходит.)

Аркадий   (быстро ходит из угла в угол).  Все равно,  все равно...

Петр Иванович (входя, что-то мурлыча себе под нос). Уже в театр?

Аркадий. Еще рано:  мне к последнему акту.

Петр Иванович. Духота. (Открывает окна. Заметил фотографии, оставленные Машей.) Прекрасно сделано. Художественно. Что это ты здесь какой мрачный?

Аркадий. В шутку снимался.

Петр Иванович. Артист! Какого злодея изобразил, и довольно натурально! (Отложил фотографии.) Вот канальство! Маленький цветок! Да нет — просто колючка! А также загадки задает. Голова трещит!

Аркадий. Опять какая-нибудь находка?

Петр Иванович. Да! Паша экспедиция в Азии обнаружила новый элемент иранской флоры. Ну, понимаешь, нашли растение, которое до сих пор было известно только в Иране. Сижу разгадываю. Приедет Николай Афанасьевич — узнаю его соображения.

Аркадий. Ты счастливый...

Петр Иванович. Пожалуй... Колючка — вот уж действительно колючка! Доберитесь-ка до истины... А почему бы тебе не поехать на периферию? Не удастся здесь — попробуй свои силы в другом  городе.

Аркадий. Думаешь, встретят с распростертыми объятиями? Актер низшей категории — соблазн невелик...

Петр   Иванович. Да... Как-то у тебя нескладно получается...

Аркадий. Это я сам знаю.

Петр Иванович. Не совершил ли ты ошибки, Аркадий? Это бывает. Пойдет человек в молодости не по той дорожке, а потом всю жизнь раскаивается...  Не ошибся? А?

Аркадий. Я уже размышлял на эту тему.

Петр   Иванович. Да ты не злись, я — откровенно.

Аркадий. Откуда ты взял, что я злюсь? И я не раскаиваюсь, слышишь:  не раскаиваюсь ни в чем!

Анастасия Ефремовна (входит). Узнавала относительно Андрюши.  Очень трудно  попасть,  наплыв огромный.  Поехала

к Сазоновым, хотела Василия Ивановича расспросить. Оказывается, он в Бауманском нынче преподавать не будет. (Мужу.) Петруша, тебе что-нибудь нужно?

Петр   Иванович. Нет, засиделся, косточки разминаю.

Анастасия     Ефремовна    (увидев   фотографии,   Аркадию). Маша была?

Аркадий. Да.

Анастасия Ефремовна. Нехорошо, Аркадий. Если ты решил порвать с девушкой, не надо ей и голову кружить.

Аркадий. Мама,  я тебе говорил — жениться не собираюсь.

Анастасия Ефремовна. Тем более, тем более, это совсем нечестно.

Петр   Иванович. Безусловно.

Аркадий. Я просил Машу не приходить...

Анастасия Ефремовна. Сама пришла? Очень по-современному...

Петр  Иванович смеется.

Это, Петруша, скорее, грустно.

Петр Иванович. Нет, я вспомнил: когда мы жили еще в Иркутске... ушел ловить рыбу километра за три, и вдруг — ты, говоришь — гуляю! Вообще, Аркадий, нехорошо бобылем — пусто. Тебе двадцать восемь лет...

Анастасия Ефремовна. С его зарплатой заводить семью, Петруша, немыслимо... Здравый смысл говорит...

Петр Иванович. Настенька, неужели мы с тобой поженились, исходя из здравого смысла? По-моему, все происходило как раз наоборот. Ты вспомни-ка! Пожалуйста, не путай мальчишку.

Аркадий. Нет, папа, сваливать свои заботы кому-нибудь на плечи...

Петр Иванович. Не знаю... Для моих примитивных мозгов такие расчеты недоступны.

Анастасия   Ефремовна. И потом, эта Маша...

Аркадий. Оставь, мама, ее в покое!  (Уходит в другую комнату.)

Петр Иванович. Ты знаешь, он засиделся в девках. До двадцати пяти лет такие постные соображения не приходят в го-

лову.  Впрочем,  когда  на работе  неприятности,  весь  свет становится не мил. Анастасия    Ефремовна.   Может  быть,  ему  переменить  специальность?   В  двадцать  восемь  лет  это  еще  не  поздно.  Так за него сердце болит, а он все обижается...

Входит   Аркадий   с чемоданчиком.

Петр   Иванович. Ты сказал — рано.

Аркадий. Пешком пойду, прогуляюсь.

Петр Иванович. Останься минут на пять. Устроим маленький семейный совет. (Достает письмо.) От наших сибиряков (Читает.) «Дорогие Петя, Анастасия Ефремовна и мальчики. Я к вам с просьбой, и большой. Особенно к тебе, Анастасия Ефремовна. Вот в чем дело: Алексей мой окончил нынче школу и мечтает поехать учиться в Москву. Не могла бы ты принять к себе Алешу на время учения в Москве, если он экзамены выдержит, на что у меня и надежда-то небольшая. Просьба моя нелегкая, я и писать об этом не хотела, и так вы для нас немало делаете, да Алексей уговорил, прямо заставил — упрямый до невозможности. Вы не стесняйтесь, сразу же напишите — нет, если нельзя. Я это не сочту за обиду. О нашей жизни напишу в следующий раз. А сейчас бегу на заседание завкома, кой-кому надо задать перцу. Я и дети целуем вас крепко. Ваша Оля». Вот... (Посмотрел на жену и сына.) Ну, принимаем гостя?

Анастасия Ефремовна. Как хочешь, Петя. Ольга — твоя сестра.

Петр Иванович. Нет, Настенька, письмо адресовано фактически тебе, да и все заботы лягут на тебя; твой голос — решающий.

Анастасия Ефремовна. Я только не понимаю, как людям не совестно, как не совестно!

Аркадий. Ничего особенного — парень едет учиться.

Анастасия Ефремовна. Все, все в Москву едут, как будто Москва резиновая! И так уже от народа задохнуться можно. Так нет — едут й едут!

Петр   Иванович. Вполне понятно.

Анастасия   Ефремовна. Куда мы его положим?

Петр   Иванович. Это не проблема.  Можно к ребятам в комнату.

Аркадий. Нет, уж, пожалуйста, не надо. С меня хватит и Андрея. (Отцу.)  У тебя в кабинете диван свободен.

Петр   Иванович. Ну что ж, давайте ко мне.

Анастасия Ефремовна (Аркадию). Не выдумывай!.. Отец до трех часов ночи занимается, у него люди бывают, а там кто-то будет лежать и храпеть... Нет, как люди сами не понимают!..

Петр Иванович. Ты же во время войны с детьми жила у них •около двух лет!

Анастасия Ефремовна. Ну хорошо, давайте вот здесь, на середине, кровать поставим!

Аркадий. Ты, мама, не волнуйся!

Анастасия Ефремовна. Как я могу не волноваться? Кто этот Алексей? Что он из себя представляет? Андрюша такой восприимчивый, неуравновешенный... Больше всего боюсь дурного влияния. А тут непременно начнут ходить приятели, девицы какие-нибудь появятся...

Петр   Иванович. Не преувеличивай.

Анастасия Ефремовна. Это неизбежно, Петя, и даже естественно. И потом, ну почему я должна на кого-то готовить завтраки, обеды, ужины, заботиться, наблюдать? Я же за него целиком обязана буду отвечать. Та же Оля за все потом с меня спросит. А как он будет себя вести — мы же не знаем.

Петр   Иванович. Ты действительно напрасно нервничаешь.

Анастасия Ефремовна. Да, Петя, я нервничаю. Андрея сейчас надо устраивать в институт. Как? Просто ума не приложу... (Аркадию.) За тебя все сердце выболело... Ты думаешь, я не вижу, как ты мучаешься? Я устала от забот. Мне не двадцать пять лет...

Аркадий. Решайте, как хотите. Мое мнение — парень должен приехать. (Пошел, но остановился.) Можете устраивать его в моей комнате, не возражаю.  (Уходит.)

Анастасия Ефремовна. Я понимаю, Петя, отказать неловко, неудобно. Но пойми, мы можем попасть в еще более нехорошее положение. У тебя — огромная работа; вдруг я что-то пропущу, недогляжу... Нет, я напишу Оле совершенно искренне, она не

обидится. Алеша может устроиться там, на периферии. Институтов теперь много везде... Я напишу сегодня же... Даже телеграмму дам. Да-да, именно телеграмму, а то Алеша может запоздать с подачей документов.

Петр Иванович. Когда мы жили в одной комнате, ты как-то добрее была,  Настя.

Анастасия Ефремовна. Просто у меня было больше сил. Ты думаешь, мне самой все это приятно? Но лучше сразу, уверяю тебя, сразу и честно.

Петр   Иванович. Ну что ж, Алексей не пропадет... (Пошел к себе.)

Анастасия Ефремовна. Петя, у тебя нет знакомств в Бауманском  училище?

Петр Иванович. Нет. У Николая Афанасьевича я встречал Коробова, но это так — шапочное знакомство.

Анастасия Ефремовна. Коробова? Декана?

Петр   Иванович. Да.

Анастасия Ефремовна. Николай Афанасьевич с ним в хороших отношениях?

Петр   Иванович. Кажется. А что?

Анастасия  Ефремовна. За Андрюшу надо как-то похлопотать.

Петр   Иванович. Пусть занимается лучше — вот и все.

Анастасия Ефремовна. Он занимается... Но конкурс огромный...

Петр   Иванович. Не нравится мне это  «похлопотать»...

Анастасия Ефремовна. Ничего особенного, Петя. Не мы одни так делаем...  Николай Афанасьевич не скоро приедет?

Петр   Иванович.  На днях.

Звонок.

Если ко мне — скажи:  нет дома.  (Уходит.)

Анастасия Ефремовна идет открывать дверь. Возвращается с Галей   и   Вадимом.

Анастасия Ефремовна. Проходите, проходите, будущие студенты. Как дела?

Вадим. Нервы взвинчены до предела, Анастасия Ефремовна. Выбираем себе дорогу на всю жизнь. В такой момент просчет опасен.

Андрей (входя). Эх вы! Обещали в семь часов, а уже девятый... Я тут с тоски помираю... Приятели, называется! (Тихо, Гале.) Ты почему вчера не пришла?

Галя. Нездоровилось.

Андрей  (подозрительно). Да?

Галя. Ну, тогда — не хотела.

Андрей. Ты не обижайся, Галка, но я тебя ждал, ждал... Пошли, товарищи.

Вадим. Вот, получай конспекты по физике и алгебре.

Андрей. А ты?

Вадим.  Пробежал вкратце. Точные науки — не моя стихия.

Анастасия Ефремовна. Счастливчик ты, Вадя! Институт внешней торговли...  Как красиво звучит!..

Андрей. Мама, не огорчайся!  Бауманское — тоже не бесславно.

Анастасия Ефремовна. Только бы попал (Гале.) Какая на тебе красивая кофточка!

Галя  (оживленно).  Вам нравится?

Анастасия   Ефремовна. Да, очень изящная.

Галя. Вот эти складки придают ей легкость, свободу, и потом, цвет пуговиц играет большую роль...

Вадим. Галина Георгиевна, не садитесь на своего любимого конька, нам некогда.

Анастасия   Ефремовна.  Не смущайтесь,  Галя.

Галя. Что с них взять?

Галя, Андрей, Вадим идут в комнату Андрея и Аркадия. Анастасия   Ефремовна. Вадя! Вадим задерживается.

Николай Афанасьевич когда приезжает? Вадим. Не знаю. Отец всегда уезжает и приезжает экспромтом. Анастасия   Ефремовна. До первого вернется? Вадим. Наверное. Я сам жду его с нетерпением.

Анастасия Ефремовна. Какой ты всегда подтянутый, Вадя. Опрятный,  вежливый, да еще и умница.

Вадим.  Я смущаюсь, Анастасия Ефремовна.

Анастасия   Ефремовна. Как ты этого добиваешься?

Вадим. Желать — это значит мочь, сказал до меня кто-то из умных людей, я этому поверил.

Анастасия Ефремовна. Хоть бы Андрюша что-нибудь от тебя перенял...

Вадим. Анастасия Ефремовна, вы не огорчайтесь: он, право, не так плох, уверяю вас.

Анастасия Ефремовна. Не выгораживай, Вадя, не выгораживай... Вы куда идете?

Вадим. На улицу Горького, в кафе «Мороженое».

Анастасия   Ефремовна. С тобой никуда не опасно отпустить.

Вадим. Надеюсь.

Анастасия   Ефремовна. Ну, иди, иди.

Вадим уходит.

Андрюша! Андрей (входя). Ну? Анастасия   Ефремовна.  Какая разница!..  Вы сейчас  гулять

идете — отправь, пожалуйста, телеграмму. Андрей. Давай.

Анастасия   Ефремовна. Листок бумаги есть? Андрей  (вытащил из кармана всякий хлам, достал оттуда листок

бумаги и авторучку, подает матери).  На!

Анастасия Ефремовна пишет.

Телеграмму я отправлю, а ты дай рублей двадцать. Анастасия   Ефремовна. Хватит и десяти рублей. Андрей.  Эх,  самому бы  поскорее  зарабатывать...  До  чего у тебя

клянчить надоело! Анастасия   Ефремовна   (отдает Андрею  записку).  Отправь,

не забудь. Выпей чаю и котлетку съешь, разогрею. Андрей. Давай, на скорую руку.

Анастасия Ефремовна пошла.

Андрей. Мам!

Анастасия   Ефремовна. Что? Андрей. А деньги-то?

Анастасия   Ефремовна. Ой, забыла!.. Андрей. Память у тебя!..

Анастасия Ефремовна (отдавая сыну деньги). Какой ты все-таки резкий, Андрюша! Поучился бы у Вадима.  (Уходит.)

Андрей тоже прошел в свою комнату. Робко входят Алексей, Катя и Афанасий. Они с дорожными самодельными чемоданами и рюкзаками.  Оглядывают комнату.

Алексей. Никого...

Катя. Не заперто — стало быть, кто-то есть...

Афанасий (причесался, но два вихра торчат. Кате). Торчат?

Катя. Торчат.

Афанасий. Э-эх!.. (Осмотрелся.) Квартира!.. Везет тебе, Алексей, в этих хоромах жить будешь... Тишина... Учись в свое удовольствие!

Алексей. А сюда ли?

Катя. Дощечку-то на двери видел: доктор биологических наук Аверин, Петр Иванович.

Анастасия   Ефремовна  (входя).  Вы как вошли?

Афанасий. Так не заперто... Свободно;..

Анастасия   Ефремовна. Вам кого?

Алексей (улыбаясь). Тетя Настя... (Идет к ней.) Я Алексей. (Смеется.)

Анастасия   Ефремовна. Приехал...

Алексей. Да.

Катя. Алеша все беспокоился — в Москве ли вы?

Алексей. Мать говорит — не езди, подождем ответа, а я подумал: чего ждать, время-то идет. (Показывает на Афанасия и Катю.) Они едут, и я заодно... На риск. (Кате и Афанасию.) Да вы поставьте вещи-то.

Афанасий (снимая рюкзак). Ну, Москва, до чего огромная. Еле нашли!

Катя (ставит чемодан). Я спутала — вылезли на три остановки раньше.  Шли, шли...

Анастасия Ефремовна (показывая на Афанасия и Катю). А... это — тоже с тобой?

Алексей. Да. Из одного класса — Афанасий Кабанов и Катя Сорокина. Вы ее помните — с нашего двора. (Афанасию и Кате.) Это Анастасия Ефремовна, моя тетя. Познакомьтесь.

Катя и Афанасий здороваются с Анастасией Ефремовной.

А дяди Пети нет?

Анастасия Ефремовна. Нет... То есть он дома, у себя в кабинете занимается. Вы потише, ребята...

Алексей (тихо). А...

Афанасий. Понятно.

Алексей (смеясь). Не узнали меня?

Анастасия Ефремовна. Вырос ты... Большой... Значит, вы все приехали учиться?

Афанасий. Как мне отец на дорогу сказал: ну, иди в жизнь, попробуй, какова она на вкус, на ощупь. Вот... идем...

Анастасия   Ефремовна (Кате). Вы тоже к нам?

Катя. Что вы! У меня родная сестра в Москве. Вот я их провожаю. Они в Москве впервые, еще заблудятся...

Анастасия   Ефремовна (Афанасию). А вы?

Афанасий. Я?.. У меня тут тоже родственники. Тьма!.. Тверской бульвар, сорок два, квартира два. Нет, спасибо, у меня есть...

Анастасия Ефремовна. Видишь ли, Алеша, я буду с тобой говорить попросту, как тетка. Не знаю, будет ли тебе удобно у нас...

Алексей. Что вы, тетя Настя, не беспокойтесь. Мне ведь только где-нибудь спать, и все...

Афанасий. У окошечка, вот тут, к примеру, на диване.

Анастасия Ефремовна (Алексею). Я понимаю — спать. Не здесь же, действительно, я тебя положу. Это гостиная. В кабинете, у Петра Ивановича, сам понимаешь, неудобно. С виду у нас кажется много места...

Алексей. Так что, нельзя, что ли?

Анастасия   Ефремовна. Нет, почему нельзя. Просто мы с Петром Ивановичем решали, где тебя поместить, и...

Алексей. Вы, тетя Настя, прямо скажите. Мать мне строго-настрого наказала, чтобы я самовольно не лез...

Анастасия Ефремовна. Конечно, ты немножко поспешил. Мы только сегодня получили письмо... Как-то все это неожиданно.

Алексей. Понимаю... (Берет рюкзак, чемодан, собирается уходить.) Извините...

Анастасия Ефремовна. Подожди... Оля верно писала — упрямый.

Алексей. Нет-нет, я не упрямый.

Анастасия   Ефремовна. Подожди, я тебе говорю.

Алексей остановился.

Подожди! Кажется, котлеты пригорают. Подожди, я сейчас вернусь.  (Уходит.)

Алексей. Ох, провалиться бы мне сквозь землю!

Афанасий. По совести говоря, это называется: поцелуй пробой и иди домой.

Алексей. Пошли!

Катя. Что ты, Алеша, подожди...

Алексей. Чего? Разлетелся сюда... Сюрприз устроил!.. Срам!.. Да побыстрей ты, Афанасий!

Афанасий. Лямка оборвалась.

Катя. Куда же ты пойдешь, Алеша?

Алексей. Куда-нибудь.

Катя. Я бы тебя к сестре позвала, но вместе со мной — неудобно.

Алексей. Выдумала.

Афанасий. Места мало! В одной этой комнате двадцать коек поставить можно.

Алексей. Не твое дело!  Шевелись ты, на улице привяжешь.

Афанасий. Не нервничай. Всякое препятствие должно дух поднимать. Отец говорил...

Алексей. Идем же скорей!..

Алексей,  Афанасий,  Катя  взвалили рюкзаки  на  плечи,  взяли чемоданы и пошли к двери.

Андрей (входя). Вам кого? Ребята остановились.

Алексей.  Никого.

Андрей. А чего?

Алексей. Ничего.

Андрей. Туманно.

Катя (Алексею). Это твой брат?

Алексей. Наверное.

Андрей. Какой брат?

Катя. Твой, двоюродный, из-под Иркутска, Алексей. (Алексею.) Да поздоровайся ты, это уж нехорошо.

Алексей (подходя к Андрею). Здравствуй, ты Андрей?

Андрей. Я Андрей. Погоди-погоди. Где-то у меня какие-то родственники действительно имеются. Недавно вспоминал. Так это ты?

Алексей. Я.

Андрей. Смотри-ка... Занятно!

Афанасий. Трогательная встреча!

Катя. Алеша приехал поступать учиться в институт.

А н д р е й. Да ну! Я тоже, понимаешь, этим кислым делом занимаюсь.

Катя. Он хотел остановиться у вас, но, оказывается, — нельзя.

Андрей. Почему?

Афанасий. Это ты свою мамашу спроси.

Катя. Мы сейчас разговаривали с Анастасией Ефремовной, она сказала:  у вас тесно.

Андрей. У нас?! Да что вы! Вон какая квартирища.

Катя. Все равно. Она говорит...

Андрей. Да нет, это вы чего-то не поняли. Скидывайте рюкзаки!

Афанасий. Мы уже скидывали.

Алексей. Подожди... Я не останусь.

Андрей. Чего это она тебе наговорила? Во-первых, ты не обращай на нее внимания, во-вторых, у нас с Аркадием своя комната, что хотим, то и делаем. Останешься, и все.

Катя. Верно, Алеша, ты пока останься, там посмотрим. Не на улице же будешь ночевать.

Афанасий.  Не по пустякам приехал — самолюбие поприжать надо.

Андрей. Чего тут раздумывать, не понимаю.

Катя (Алексею). Уже темнеет. Должна же у человека быть крыша над головой. Ты только до завтра, потом придумаем. (Тихо.) Я прошу, Алеша.

Алексей. Неудобно, конечно... Ну ладно, пока останусь.

Афанасий. Правильно, не все люди одинаковые, уживаться надо.

Катя (бережно достает из чемодана рубашку, Алексею). Чуть не забыла — твоя рубашка. (Андрею, как бы извиняясь.) У него чемодан маленький, битком набит, а рубашка изомнется. Жалко, это хорошая. (Отдает рубашку Алексею.) На! И тетради по физике. (Андрею.) Мы всю дорогу зубрили, страшно... (Тихо, Алексею.) Улыбнись, Алеша. (Громко, Афанасию, сама чуть не плачет.) Идем, тебя провожу.

Афанасий. Еще чего! Не заблужусь. Адрес точный:  Тверской...

Катя (Алексею). Я завтра зайду.

Афанасий (Алексею). Ты здесь не суйся ни во что. Держи нейтралитет. Это только начало, мелочи. Впереди хуже будет — экзамены! До завтра!

Катя,   Афанасий попрощались и уходят.

Андрей. У тебя что, еще есть где ночевать?

Алексей. Нет.

Андрей. Что ж ты, прямо на улицу бы пошел?

Алексей. Ну и что?

Андрей (разглядывая Алексея). Занятно...

Алексей. Чего ты на меня смотришь?

Андрей. Длинный ты.

Алексей. Вырос.

Андрей (оживленно). Это ты здорово придумал приехать, а то дома,

понимаешь, ни одной живой души. Тоска! Алексей. Аркадий разве уехал? Андрей. Тут, но он сумасшедший. Да. Помешан на своем театре.

С   ним   и   говорить-то   не   о   чем.   Вообразил,   понимаешь,  что

театр — это единственное, ради чего стоит жить на свете. А по-моему, театр — увеселительное заведение, и все. Ты как считаешь?

Алексей.  Не знаю, над этим вопросом не задумывался.

Андрей. А чего и думать. Веселый спектакль — стоит идти, а тоска — так ее и дома хватает.

Алексей. Тетя Настя котлеты жарит...

Андрей. Ладно, проинформируем, успеем.  Идем ко мне.

Вадим  (входит). Андрей, ты обещал принести пепельницу.

Андрей. Вон на столе возьми — каракатицу. Ко мне брат приехал.

Вадим. Разве у тебя есть еще брат? Ты никогда не говорил.

Андрей. Сам забыл. Двоюродный, сибиряк. Познакомься — Алексей.

Вадим  (здороваясь). Вадим Розвалов.

Андрей. Об академике Розвалове слышал?

Алексей. Геолог.

Андрей  (показывает на Вадима).  Его сын.

Вадим. Андрей, сколько раз я тебе говорил: не надо этой афиши Что значит сын академика? Отец — это фигура. Я из себя ничего не представляю.

Андрей. Будешь, будешь фигурой, не огорчайся.

Вадим (Алексею). Это очень тяжело, иметь отца знаменитость!

Алексей. Наверно... Ответственно.

Вадим. Да, абсолютно правильно.

Галя (входя). Ребята, куда вы исчезаете поодиночке?

Андрей. Чрезвычайное событие! У меня появился двоюродный брат, познакомься.

Галя (подходя к Алексею). Галя. Где-то я вас видела.

Алексей. Вряд ли.

Андрей.  Разве что во сне.

Галя. Может быть.

Андрей.  «Ты в сновиденьях ей являлся...».

Алексей. Алексей.

Андрей. Ее мать — певица в Большом театре. Народная артистка...

Галя. Перестань, Андрей.

Андрей. Галочка, тебя-то это до сих пор не угнетало.

Алексей.  Говорил — у тебя скучно.

Галя (Андрею). Эх ты, хозяин! Твой брат, наверно, устал с дороги,

умыться хочет... Андрей. Да-да.  (Алексею.)  Пойдем.

Вадим  (взяв  чемодан Алексея).  Остальные вещи в прихожей? Алексей. Тут все! Вадим  (встряхнув чемодан).  Не густо!

Все уходят в комнату Андрея и Аркадия.

Анастасия Ефремовна (входит, остановилась, увидела, что в комнате никого нет. Быстро подходит к окну, выглянула на улицу). Ушел!.. Что я ему такого сказала? Как нехорошо получилось!  (Зовет.) Петя!

Голос   Петра   Ивановича. Что?

Анастасия   Ефремовна. Ты один?

Голос   Петра   Ивановича. Один.

Анастасия Ефремовна. Как неприятно это. Ай-яй-яй! (Зовет.) Андрюша!

Голос   Андрея.  Чего?

Анастасия   Ефремовна. Ты еще не ушел?

Голос   Андрея. Сейчас уходим.

Анастасия Ефремовна. Какой самолюбивый... Как нехорошо, ой, как нехорошо...  (Зовет.)  Андрюша!

Андрей (вбегает). Ну, чего тебе?

Анастасия   Ефремовна. Где пепельница?

Андрей.  Вадим взял.

Анастасия Ефремовна. Я же просила не трогать! Из нее окурки  выковыривать трудно.

Андрей. Сама говорила —для гостей. Да ну тебя!  (Уходит.)

Анастасия Ефремовна (кричит ему вслед). Покушать не забудь!  Ай-яй-яй!..  (Уходит.)

В комнату вернулась вся   компания  ребят.

Андрей (Алексею). Ну, не теряйся здесь.

Алексей (тихо, Андрею). Ты бы все-таки матери сказал, что я тут.

Андрей. Да, я и забыл. Галка! (Тихо, Гале.) Ты не рассердишься, если я не пойду? Как-никак, понимаешь, брат приехал. Надо устраивать, неудобно...

Галя. Конечно, не рассержусь, чудак.

Андрей  (радостно). Честное слово?

Галя.  Честное.

Андрей. В тебе что-то человеческое есть. Иди с Вадимом.

Галя. Скучно с ним — одни умные слова изрекает.

Андрей. Завтра зайди.

Галя. Зайду.

Андрей. Опять обманешь?

Галя. Нет, обещаю.

Андрей (громко). Вадим, я не еду.

Вадим. Жаль, компанию расстроил. Ну ничего, тебе, конечно, необходимо остаться.

Андрей. Да, мать просила телеграмму отправить. Зайдите по дороге.  (Ищет по карманам записку среди всяческих бумажек.) Не эта... так... Вот! (Читает.) «Иркутская область...». (Замолчал, дочитывает   дальше   записку   про   себя.)   Нет,   не   эта.   (Рвет записку.) Потерял. Ладно, завтра сам отправлю. Адью!

Вадим. Шальной ты, Андрей!

Галя. До свидания!

Галя    и   Вадим уходят.

Алексей. Я тебе планы спутал? Андрей. Переживу. Понравилась тебе Галина? Алексей. Красивая. Андрей. Моя.

Алексей. Что значит — твоя?

Андрей. Ну что ты, маленький, что ли? А эта, что с тобой приехала, тоже симпомпончик... Правда?

Входит Анастасия   Ефремовна с котлетами и чайником.  Увидела Алексея.

А,  котлетки!  Ты,  наверное,  с дороги здорово лопать хочешь? Понимаешь, мама, он чуть было не ушел — на тебя обиделся...

Анастасия Ефремовна. А я иа него... Что это такое: тетка ему откровенно говорит...

Андрей (Алексею). Ты бы умылся (показывает), там по коридору налево, вторая дверь — ванная; полотенце мое возьми, с голубой каймой, мохнатое.

Алексей уходит.

Ты чего, в самом деле, выдумала?

Анастасия Ефремовна. Что?

Андрей.  Читал твою телеграмму...  Как тебе не стыдно!

Анастасия   Ефремовна. Много ты понимаешь.

А н д р е й. И понимать нечего. Давай неси раскладушку в мою комнату.

Анастасия Ефремовна. Вот ты — очень гостеприимный хозяин, а мать — «давай»,  «неси»,  «убери»...

Андрей. Ладно, без тебя сделаем. Одеяло дай и подушку.

Анастасия   Ефремовна. Где я возьму подушку?

Андрей. У тебя на кровати три штуки валяются.

Анастасия Ефремовна. С какой стати на моих подушках будет кто-то спать...

Андрей (взорвавшись). Ну, вот что: ты свои фокусы брось. Не дашь — сам на полу лягу, без одеяла, без простыни, на голых досках — запомни!

Анастасия Ефремовна. Ты провалишься на экзаменах, так и знай! Тебе не посторонними делами заниматься надо, а готовиться. Ты думаешь так, на «ура» проскочить? Смотри, останешься ни с чем, пойдешь на завод, к станку!

Андрей. Ладно, не пугай!

Анастасия Ефремовна. В этом году наплыв будет больше, чем в прошлом. Девять человек на место — я узнавала. Теперь в институты будут попадать только лучшие. Остальные — после десятилетки прямо работать!  Об этом не забывай!

Андрей. Хватит тебе! Ну что ты за человек! Обязательно надо настроение испортить. Только, понимаешь, отвлекся...

Анастасия Ефремовна. И присмотрись к Алексею. Узнай, что он за человек. Видал, с какой компанией приехал?

Андрей. Ну?

Анастасия Ефремовна. Этот рыжий, нечесаный, какое-то страшное лицо... Уже девица с ними. Начнут сюда ходить...

Андрей. И что? Съедят они меня?

Анастасия Ефремовна. К тебе все самое плохое прилипает. Откуда вот это у тебя:   «лопать»,  «ладно»,  «давай»?

Андрей. Ну, знаешь, если я тебя тоже критиковать начну — не заулыбаешься!

Анастасия    Ефремовна. С тобой невозможно разговаривать. Покорми его получше. Что такому котлетка — на один зубок! (Уходит.) Входит Алексей.

Андрей. У матери голова болит. Сейчас я сам ужин налажу. Вообще ты ее не очень слушай, она — со странностями. Иногда такое городит...

Алексей. Перестань.

Андрей. Что?

Алексей. Нехорошо о матери так...

Андрей. Я не выдумываю.

Алексей. Все равно — нехорошо!

Андрей. А-а-а! (Уходит на кухню.)

Алексей подошел к окну, смотрит на залитую огнями Москву. Возвращается А н д р е и с маленькой кастрюлькой, ложкой и тарелкой с кусками торта.

Алексей ("глядя в окно). Красиво...

Андрей. А мне надоело. Уехал бы куда-нибудь, хоть на край света!

Алексей. Кончишь институт — поедешь.

Андрей. Здесь останусь.

Алексей. Может, пошлют.

Андрей. Еще чего! Устроюсь... (Пробует из кастрюли суп.) Вкусно!

Раздобыл, понимаешь, супчик, и вот — остатки торта. Садись.

(Устраивается у стола и ест из кастрюли суп.)

Алексей стоит у окна.

Ты куда думаешь поступать?

Алексей. В Тимирязевскую.

Андрей. У тебя медаль?

Алексей. Нет.

Андрей. Четверок много?

Алексей. У меня и тройка есть.

Андрей. Да ну!.. Тебя не примут. Нынче знаешь как строго! Я без медали, конечно, но троек — ни одной. И то думаю — провалюсь. А почему ты в Тимирязевскую?

Алексей. Хочется.

Андрей. Призвание?

Алексей. Не знаю... Хочется туда, и все.

Андрей. Не попадешь.

Анастасия Ефремовна (входя). Андрей, что ты делаешь? (Бросается к сыну, вырывает у него кастрюльку.)

Андрей (удивленно). Ну что, чего ты?

Анастасия Ефремовна. Это я кошке сварила. (Отняла кастрюлю и уходит.)

Андрей (хохочет). Здорово! Житье у нашей кошки!.. Тогда котлетки, по-братски.  Идет?  (Делит порцию на две части.)

Анастасия Ефремовна (входит, ставит на стол тарелку). Поешьте холодной телятины. (Уходит.)

Андрей. Видал! Не бывать бы счастью... (Режет мясо.) Тебе что, туго давалось в школе?

Алексей. Нет.

Андрей.  Болел?

Алексей. Нет.

Андрей. Понятно... Я тоже как-то все поверху скакал. Учиться нетрудно было, да неохота, надоело, понимаешь.

Алексей. Семья у нас большая, а без отца — знаешь как!

Андрей. А где же отец?

Алексей. Ты что, не знаешь, что ли?

Андрей. Откуда же?

Алексей. Мать-то вам регулярно пишет.

Андрей. А я, знаешь, ни одного письма от вас не читал. Свинство, конечно... Ну, и что?

Алексей.  Помнишь,  когда вы  у нас жили, отца в армию взяли?

Андрей. Да-да, что-то такое смутное... Нет, не помню.

Алексей. Ну, не вернулся он. А дома, не считая матери, я четвертый. Ну, что смотришь? Денег — в обрез. Я и задумал подрабатывать. Тротуары чистил, дрова колоть нанимался. Летом из река бревна вытаскивал, там у нас лесопильный завод. Последние два лета в мастерских работал, при МТС. Ну, и засосало... Не успевал учиться...

Андрей. Ага... Да ты садись, ешь.

Алексей. Нет, я попаду... Жилы из себя вытяну, а сдам.

Андрей. Может, и попадешь... Ешь, ешь...

Алексей. Вот что: давай уговоримся с самого начала. Я в вашем доме есть не буду.

Андрей. Что?

Алексей. Да, и не обижайся. У меня есть деньги, я рассчитал, хватит.

Андрей. Ну все психи. Все — определенно! (Вдруг смеется.) Вот мать взъерепенится!

Алексей. Почему?

Андрей. Увидишь. Голодный ляжешь?

Алексей. У меня есть — мать напекла. (Идет в другую комнату.)

Андрей. Я раскладушку принесу. (Уходит.)

Петр   Иванович (входит). Настенька!

Алексей (появляется с узелком в руках). Здравствуйте, дядя Петя!

Анастасия Ефремовна (входя). Что? Это — Алеша. Представь себе, приехал пораньше. Оглядеться хочет.

Петр Иванович. Вот и молодец. Здравствуй. (Целует племянника.)

Анастасия   Ефремовна. Я его у мальчиков устраиваю.

Петр Иванович. Умница. (Целует жену.) Видишь, как все просто! (Алексею.) Как наши?

Алексей. Спасибо. Все здоровы.

Петр Иванович. Поужинаешь, заходи ко мне, поболтаем. (Жене.) Настенька, дай мне кофе.

Анастасия   Ефремовна. Сейчас. (Уходит.)

Входит А нд р ей.

Петр   Иванович (Андрею). Заниматься надо больше. Ты на что

надеешься? Стыдно! Андрей. Я стараюсь, папа.

Петр     Иванович. Мало стараешься! (Уходит.) Андрей.  Видишь,  как давят?  Выкручусь...   (Разливает  чай.)  Чаю,

надеюсь, выпьешь? В основном — вода... Алексей. Налей. Андрей (ест торт). Хочешь?

Алексей отрицательно мотает головой.

Ах, вкусно! Пропитан чем-то!.. Хочешь? (Ест.) Между прочим, котлету мог бы съесть — моя.

Алексей. Не твоя.

Андрей. Ага! Не я заработал... Комедия! Ну, вот что: бросай свои фокусы. Ешь, а то сейчас же матери скажу. Подумаешь, какой выискался!  Ешь, слышишь!  Мама!

Алексей. Будет тебе...

Анастасия Ефремовна (входит с постельными принадлежностями). Что?

Андрей. Алексею холодная телятина не нравится.

Анастасия Ефремовна. Если хочешь, Алеша, я могу разогреть или яичницу сделать.

Алексей. Спасибо, тетя Настя. Очень нравится. Он так... шутит. (Начинает есть.)

Андрей. Я шучу, мама.

Анастасия Ефремовна (передавая постельные принадлежности). Возьми, Алеша. Если ты любишь спать повыше, я могу принести вторую подушку.

Алексей. Нет, хватит и одной. Спасибо.

Анастасия  Ефремовна уходит.

Андрей. В средние века на вопрос, сколько надо есть в гостях, отвечали: в гостях надо есть всегда много. Если ты у друга — ему это приятно. Если ты у врага — это ему неприятно. Умно, понимаешь, придумали. Так что успокой свою совесть и ешь. Оба едят.

А я д р е й. Устал, спать ляжешь?

Алексей. Рано. Матери открытку напишу. Обещал — сразу.

Андрей. Пиши, я пока налажу. (Уходит, взяв постельные принадлежности.)

Алексей (пишет). «Дорогая мама, доехал я благополучно. Остановился у наших. Они в Москве. Встретили меня хорошо...». (Задумался.)

Андрей (возвращается). Я на тебя, наверно, странное впечатление произвел? Думаешь, веселый дурачок? Это ведь так... Тоска. Сейчас по всему Союзу таких, как мы, ну, что со школой-то распрощались, сколько? Тысячи... Решают свою судьбу... Волнуются, думают, зубрят, бегают, узнают... чего-то добиваются, хотят. А я... как-то все перепуталось у меня... Э-эх!.. (Закрывает лицо руками.)

Алексей. Что ты?

Андрей.  Так,  ничего!..   (Захватив раскладную  кровать  и  напевая песенку, пританцовывая, уходит в другую комнату.) Алексей пишет открытку.

Занавес

ДЕЙСТВИЕ   ВТОРОЕ

КАРТИНА    ВТОРАЯ

Комната Аркадия и Андрея. Алексей   и   Андрей занимаются.

Андрей. У тебя нет такого ощущения, что мозга под мозгу подворачивается? Алексей. Есть.

Андрей (захлопнув книгу). До вечера? Алексей. До вечера. Андрей  (плюет на учебники). Тьфу, тьфу, тьфу! Зря ты в Тими-

рязевскую идешь. Это только с виду заманчиво — «Академия», а загонят потом в колхоз — не обрадуешься.

Алексей. Я не скотина, чтоб меня загоняли.

Андрей. Ну, предложат поехать.

Алексей.  И поеду.

Андрей. Поднимать сельское хозяйство? Тоска там.

Алексей. Ты в деревне бывал?

Андрей. Слышал.

Алексей. Москва красива, а лес, да луга, да если еще река большая... Ты бреднем рыбу лавливал?

Андрей. Нет.

Алексей. С острогой ходил ночью?

Андрей. Где же, у Парка культуры, что ли?

Алексей. Рысь ловил?

Андрей. Чего?

Алексей. Рысь, говорю, ловил живьем?

Андрей. А ты?

Алексей. А хлеб с маслом любишь?

Андрей (смеется). Комик ты! Слушай, а что, если мне тоже в Тимирязевскую пойти? Вместе бы и сдавали. Мне ведь, в общем, все равно куда.

Алексей. Балаболка ты, вот что. Две недели тебя разглядываю — не могу понять:  теленок ты или подлая душа?

Андрей. Сам не знаю; по-моему, смесь.

Алексей. Тогда еще ничего. Вот если химическое соединение — хуже.   Из  теленка   вырастешь — одна  подлая  душа  останется.

Андрей. Слушай, я, наверно, оттого такой пустой, что все мне на блюдечке подавалось — дома благополучие... сыт... одет...

Алексей. Ишь ты!.. Подыскал оправданьице! У Афанасия отец — капитан флотилии на Енисее,— тоже неплохо живут, а не тебе чета, у Катерины отец — лауреат, достаток полный... Ты, брат, ни на кого не сваливай, к себе присмотрись... Воздухом бы подышать. Душно тут...

Андрей. Подожди, Галина придет, куда-нибудь съездим.

Алексей. Что это она к тебе зачастила?

Андрей (хвастливо). Понятно...

Алексей. Ты бы ей отсоветовал сюда ходить.

Андрей. Это почему?

Алексей. Отобью.

Андрей.  Чего?

Алексей. Ну, что сказал — то сказал.

Андрей. Самомнение у тебя!..

Алексей.  Мое дело — предупредить.

Андрей. Я вот об этом Галине скажу.

Алексей. Баба ты или мужик?

Пауза.

Андрей. А что, если я вдруг экзамены сдам? Вот смеху будет!

Алексей. Ты быстро схватываешь, а я так не могу.

Андрей. Быстро. Это я верхушки хватаю. Ты как-то вглубь берешь, намертво.

Алексей. Мне бы сейчас хоть так, как ты.

Андрей. Это от человека не зависит, у кого как мозги устроены.

Алексей. Наверно. Зря я матери не слушался.

Андрей. Боишься?

Алексей. Конечно. Издали все проще казалось. А посмотрел, какой народ на экзамены съезжается,— призадумаешься!..

Андрей. Пишешь ты плохо — ошибки.

Алексей. Я когда как, с разгона пишу — меньше делаю. А начну о правилах думать — обязательно наляпаю.

Андрей. Так ты на экзамене с разгона, не думая пиши.

Алексей. Так и хочу.

Галя (входя). Мальчики, как дела? (Здоровается.)

Андрей. Делаем героические усилия. Ты сегодня — шик-блеск, нарядная!

Галя. Сейчас еду в метро, какой-то мальчишка, бледный, в очках, — типичный отличник, наверное, тоже будущий студент — с тетрадками и книжками,— уставился на меня и глазеет в упор. Я не выдержала, подхожу и спрашиваю: к экзаменам готовишься? Он ротик разинул и — ни вздохнуть, ни выдохнуть... На его счастье — Охотный ряд. Выскочил.

Андрей. На тебя многие заглядываются.

Галя. Да, удивительно.

Андрей. А тебе нравится?

Галя. Конечно. Не волнуйся, Андрюшечка, — у меня кроме кудряшек ладошки есть, ты знаешь.

Андрей. У Алексея грамматика хромает.

Галя. Да ну! Я думала, он все на свете знает...

Андрей.  Без шуток — помогла бы ему.

Галя. Пожалуйста.

Андрей. Она может. Недаром серебряную медаль получила.

Галя (Алексею).  На обе ноги хромаете или на одну?

Алексей. У тебя медаль?

Галя. Разве у меня в лице есть что-нибудь дегенеративное? Тебя интересует морфология или синтаксис?

Алексей. Сам управлюсь, не беспокойся.

Андрей. Алешка, ты напрасно...

Алексей. Я сказал — сам.

Анастасия Ефремовна (входя). Мальчики, вы кончили заниматься?

Андрей. К сожалению, не навсегда. Мать, я хочу в Сельскохозяйственный пойти.

Анастасия   Ефремовна. Куда?

Андрей. В Сельхоз. Как думаешь, не поздно документы перебросить?

Анастасия   Ефремовна. Ты в своем уме?

Андрей. Алексей уговаривает — будем рысь ловить.

Анастасия Ефремовна. Какую рысь? (Алексею.) Алеша, зачем тебе надо сбивать Андрея? Пожалуйста, оставь его в покое.

Андрей (обнимая мать). Шучу, для тебя готов стать кем угодно, хоть клоуном в цирке.

Галя. Вот это — твое прямое призвание!

Андрей. А что? (Пищит, изображая клоуна.) Добрый вечер, товарищи! Я только что пешком пришел с Северного полюса...

Анастасия Ефремовна. Перестань! (Андрею и Алексею.) Я вам приготовила покушать.

Алексей. Тетя Настя, мы же недавно обедали.

Анастасия   Ефремовна. Вы много занимаетесь.

Алексей. Я не могу.

Андрей. А я могу; при всех неприятностях в жизни аппетит у меня не пропадает. Галка, не хочешь ли за компанию? Есть что-нибудь вкусное — уверен.

Галя.  Нет. Только что из-за стола встала.

Андрей. Тогда поболтайте в ожидании. (Матери.) Ну, давай побыстрее. Мы прогуляться идем, а то Алексей у нас задыхается.

Анастасия   Ефремовна. Как?

Андрей. В буквальном смысле, не в переносном. Идем. (Алексею.) Развлеки Галину. (Тихо.) Про ладошки не забудь. Анастасия   Ефремовна   и   Андрей уходят. Пауза.

Галя. Ну, развлекай.

Алексей. Сейчас станцую.

Галя. Что это у тебы за шрам на щеке?

Алексей. Кошка оцарапала!

Галя. Ай-яй-яй, бедный! Значит, ты агрономом стать собираешься?

Алексей. Предположим.

Галя. Знаменитым, что-нибудь вроде Тимирязева?

Алексей. Обыкновенным. Без вроде.

Галя. Тебе нравится Андрей?

Алексей. Да.

Галя. А Вадим?

Алексей. Умный.

Галя. А я?

Алексей. Слушай, что ты все время ломаешься? У нас такую, как ты, вызвали бы в комитет...

Галя. И перевоспитали бы.

Алексей. Не таких обламывали.

Галя. Именно — не таких.

Алексей. А что в тебе особенного?

Галя. Во-первых, я хорошенькая...

Алексей (взорвавшись). Да? Какой-то дурак в метро вылупил на тебя глаза, ты и обрадовалась, вообразила...

Галя. Дай мою сумочку со стола.

Алексей.  Встань и возьми.

Галя (берет сумку). Между прочим, когда мы ходили на Красную площадь, я уронила косынку, ты поднял даже раньше Андрея.

Алексей. Машинально.

Галя. Врожденная вежливость, замечаю. (Смотрится в зеркало.) Недурна.  Нравится тебе это платье?

Алексей. Слушай, зачем ты в Педагогический идешь? Тут, в Москве, говорят, живые модели ходят, нанялась бы туда.

Галя. Прекрасная мысль! Подумаю. Говорят, неплохо платят.

Алексей. Как это ты серебряную медаль получила?

Галя. По знакомству. А что ты злишься?

Алексей.  Весишь ты меня!

Галя. Я? Чем?

Алексей. Мещанка ты, мещанка до мозга костей!

Галя. Смотри-ка! До мозга костей... Как быстро рентгеновский снимок сделал! У меня о тебе тоже определенное впечатление складывается!

Алексей. Можешь не говорить!  Не интересуюсь,

Галя. Прямолинейный дуб!

Алексей. На какой это картинке ты прямолинейные дубы видела?

Галя. Ну, сосна корабельная!

Алексей. Сосна — женского рода.

Галя. Смотри-ка! Все-таки кое-что из грамматики вспомнил. Столб — устраивает?

Анастасия Ефремовна (входя). Алеша, вынеси, пожалуйста, мусорное ведро во двор.

Алексей. С удовольствием.  (Уходит.)

Анастасия   Ефремовна. Что с ним?

Галя. Разгорячился. Доказывал — раз у меня медаль, я напрасно иду в Педагогический, могла бы попасть в университет.

Анастасия Ефремовна. Я тебя прошу, Галя, присматривай за Андреем. Алексей на него может дурно влиять. Слыхала про Сельскохозяйственный? Андрей может, такой неуравновешенный. И Вадима надо попросить. Ты не видела, Аркаша не приходил?

Галя. По-моему, нет.

Анастасия   Ефремовна.  Ушел со своим  чемоданчиком рано.

Спросила куда — не ответил... И как-то тихо ушел... Андрей   (входя,  матери).   Ты   что   это,   в  самом   деле,   выдумала? Анастасия   Ефремовна. Что? Андрей. Зачем Алексея ведро потащить заставила? Анастасия   Ефремовна. Что тут особенного? Андрей. Я  мог это сделать. Анастасия  Ефремовна. Тебя никогда не допросишься. Пошел

бы и вынес. Андрей (махнув рукой). А!.. Чего там еще осталось — компот? Анастасия   Ефремовна. Желе. Андрей. Давай.

Анастасия  Ефремовна уходит.

У нас действительно жара. Ты раскраснелась даже.

Галя. На улице тоже духота.

Андрей. Что тут делали?

Галя. Подумаешь, какой классный наставник выискался!..

Андрей. Кто?

Галя. Твой двоюродный. Учит и учит... По его выходит, я должна холщовую рубаху сшить до пят и щеголять по московским улицам.

Андрей. Ну, это у него свой взгляд... Конечно, отсталый. А вообще он чудесный парень!

Галя. Да? Ненавидит меня, как будто я гадюка какая!

Андрей. Что ты, что ты!

Галя. Послушал бы...

Андрей (весело). Галина, ошибаешься! Клянусь! Он только что перед твоим приходом мне говорил... Эх, не могу сказать!

Галя. Что говорил — обо мне?

Андрей. Да.

Галя. Что?

Андрей. Не могу.

Галя. От меня скрываешь?

Андрей. Галка, не подбивай. Мне самому сказать охота... Ты бы ахнула... Но... не могу.

Галя. Пожалуйста, не надо...

Андрей.  Не обижайся; тут, понимаешь, вопрос мужской чести...

Входит Алексей.

Я быстро, только желе проглочу!  (Уходит.) Галя и Алексей сидят молча.

Алексей. Вот если бы в высотном доме лифт испортился, с пятнадцатого этажа ведро тащить... Далеконько...

Галя. Есть мусоропроводы.

Алексей. Да, верно. (Помолчав.) А у нас там деревянный дом, одноэтажный... И помойка во дворе, недалеко...

Галя. Интересно...

Молчат. Входит Катя.

Выручай своего земляка. Катя. А что?

Галя. Тяжелая работа досталась. Катя. Какая работа? Здесь? Галя. Да, меня развлекать. Катя (смеется). Ой, а я подумала... (Алексею.) Ты смотри, у меня

займешь,  в крайнем  случае.  (Гале.) Он тебе не рассказывал,

как с  моим  папой  в  тайге  рысь ловил? Вон у него на щеке

памятка... Живьем  поймали. Галя. Андрею рассказывал,  мне только пообещал. Катя. Интересно, знаешь. Когда они пошли... Алексей (Кате). Ты Афанасия, случайно, не встречала? Катя. Нет. Что с ним случилось? Алексей. Я ездил на Тверской бульвар, сорок два — и дома такого

не нашел. Катя (беспокойно).  Где он? Афанасий   (входя).   Живы?   (Здоровается   со  всеми,  знакомится

с Галей.) Алексей. Легок на помине!  Где ты был? Афанасий. У родственников на Тверском. Алексей. Сорок два, квартира два? Афанасий. Да.

Алексей. Ты что? Нет такого дома! Тверской бульвар на доме двадцать восемь кончается!

Афанасий. Чудак! Не сорок два, квартира два, а дом два, квартира сорок два. Но я там только три дня жил. Узнали, что я в Москве,— вся родня съехалась. Меня — нарасхват! Тетя Вера говорит — ко мне переезжай! Дядя Коля — ко мне. Тетя Саша к себе тянет. (Показывает на вещи, с которыми пришел.) Вот, к тете Вере переезжаю на Можайское шоссе. По пути заехал. Как дела?

Катя. Дрожим.

Афанасий  (Алексею). А здесь как?

Алексей. Терпимо.

Афанасий (садится на диван). Крыша над головой — это, брат, великое дело! Терпи! У нас, в Авиационный, наплыв — что-то невозможное!

Алексей. У нас тоже.

Катя. Я провалюсь обязательно. Зашла в институт — здание огромное, тишина... Какие-то солидные люди степенно ходят... Жутко!

Афанасий. Ты трусиха, но дотошная — все знаешь. (Откинулся на диване.)  Блаженство!..

Катя (подавая Алексею тетрадку). Это выписки из синтаксиса, то, что тебе особенно не дается.

Галя. Я предложила ему свои услуги — он гордо отказался.

Катя. Напрасно. Надо пользоваться любой возможностью!

Галя. Видишь!

Алексей. Не кривляйся!

Катя. Что ты, Алеша! (Гале.) Это он перед экзаменами волнуется, а вообще-то — такой добрый, мягкий... Верно, Афанасий? Ой, смотрите-ка, Афоня заснул!

Алексей. Старая слабость одолела!

Катя (Гале). Его в школу знаешь как будили? Чуть ли не водой окатывали!

Алексей (будит Афанасия). Гражданин, вставайте! Эй, гражданин!!

Афанасий (просыпается, хватает вещи). Мне на поезд... Тридцать девятый... ноль пятьдесят...

Все смеются.

Афанасий (Огляделся.) Тьфу, дьявольщина!.. Вокзал какой-то приснился... Еду... Всю ночь занимался... (Встает.) Диван проклятый — разлагает... (Пересел на стул.)

Катя. Мне тоже вчера приснилось, будто домой приехала, мать встречает, братик... Очень хочется домой!..

Андрей (вбегает, захлопнул дверь, держит ее за ручку, не давая войти. Кричит). Надоели вы мне, и всё! (Алексею и Афанасию.) Товарищи, спасайте, меня прорабатывают...  (Отпускает дверь.)

Входят Анастасия   Ефремовна   и   Вадим.

Поехали в Химки купаться!

Вадим. Не спорь, Анастасия Ефремовна абсолютно права — прыгаешь, как блоха. Думать надо!

Андрей. В Химки, друзья, а?

Анастасия Ефремовна. Вадя, Николай Афанасьевич не вернулся?

Вадим. Говорят, прибыл.

Анастасия   Ефремовна. Как — говорят?

Вадим (смеется). Отец прилетел в восемь утра, а в десять уже уехал на работу — я спал.

Анастасия   Ефремовна. Значит, дома его нет?

Вадим. Не приходил.

Андрей. Поплаваем, а?

Вадим. Успеешь поплавать на экзаменах. Алексей, Анастасия Ефремовна говорит — ты имеешь на Андрея влияние. Вдолби ему, что в наше время учиться шаляй-валяй — недостойно.

Афанасий (тихо, Алексею). Не лезь!

Алексей. Он сам знает.

Андрей. Святые слова. Все сам знаю. Что вы от меня хотите, учиться? Иду учиться. Кончу институт — буду работать, приносить пользу. Устраивает?

Входит Аркадий.

Анастасия   Ефремовна. Аркаша, иди обедать. Аркадий. Сейчас.  (Прошел, молча ложится на диван.)

Вадим (Андрею). Кривляешься!.. А вот потом —станешь каким-нибудь паршивеньким инженеришкой — заплачешь!

Алексей. Ну, инженером быть не так уж плохо!

Вадим.  Рядовым — ничего привлекательного.

Андрей. Ты в необыкновенные личности метишь?!..

Вадим. Не скрываю. Плох тот солдат, который не хочет быть генералом. (Андрею.) Ты обязан ставить перед собой большую цель и добиваться ее.

Анастасия   Ефремовна. Посмотри на Аркадия!

Андрей. В артисты не собираюсь.

Вадим. В любой профессии можно прозябать и можно стать человеком.

Галя. Совершенно правильно.

Алексей. Что ж, я на простых смертных поплевывать должен?

Вадим. Не хуже твоего знаю, как мы должны относиться к простым людям. Но труд труду рознь, и к профессору Аверину, Петру Ивановичу, я все-таки испытываю больше уважения, чем к нашей домработнице Клаве, хотя с ней я абсолютно корректен.

Алексей. Пушкин свою няню просто любил.

Вадим. Не ищи исторических прецедентов в его оправдание.

Анастасия Ефремовна. Вадя совершенно прав: вы обязаны думать и об аспирантуре, и о профессорском звании...

В а д и м. Не в званиях дело, Анастасия Ефремовна. Но если мы сейчас, именно сейчас, не будем мечтать о чем-то крупном, большом,— из нас ничего потом не получится.

Катя. Но у человека может быть мало способностей...

Вадим. Кроме способностей есть воля, настойчивость, упорство в достижении цели. Кажется, этому нас в школе учили и в комсомольской организации.

Афанасий. Это верно.

Вадим. Только для многих в одно ухо влетело — в другое вылетело. А я запомнил и ставлю перед собой большую цель. Да, я иду в Институт внешней торговли и не хочу потом затеряться в должности какого-нибудь делопроизводителя в министерстве...

Андрей.   Будешь  чрезвычайным  и  полномочным  представителем?

Вадим. Может быть. Во всяком случае, хочу побывать во Франции. Италии, Англии, даже Америке...

Андрей. Слушай, Вадька, а ты не будешь шпионом в пользу какого-нибудь иностранного государства?

Вадим. Дурак!

Анастасия Ефремовна. Тебе все шутки, а вот увидишь: Вадя будет занимать крупный пост. У него будет квартира, большая зарплата...

Вадим. Практическая сторона меня мало интересует, Анастасия Ефремовна.

Анастасия Ефремовна. Ты еще мальчик, Вадя, но всем вам придется думать и о квартирах, и о деньгах, и о семье...

Вадим (Андрею). Ты попросту лентяй. Вот я теперь как проклятый изучаю итальянский, французский; английский уже знаю хорошо. Это не легко.

Андрей. Ну, ты!.. Ты — гений. Уж и манеры в себе дипломата вырабатываешь.

Вадим (показывая на Андрея). Вот, пожалуйста, легкая ирония. То, что я умею сидеть на стуле прямо, а не развалясь...

Афанасий невольно меняет позу.

...вежливо поздороваться, не гонять по школьным коридорам как угорелый, не чавкать, не ходить нечесаным...

Афанасий приглаживает вихры.

... все это в школе вызывало подобные блестки юмора. Откуда возник этот тонкий юмор? Из желания оправдать свою собственную расхлябанность и лень. Да-да! Чтобы научиться сидеть за обедом прилично, чтобы уступить место женщине, помочь ей,— этому надо учиться, а учиться — это трудиться!

Андрей. Он книгу «Хороший тон» изучал, мне давал читать — не помогает.

Вадим. Скверная книга, устарела. А новую написать не мешает; к сожалению, многим требуется.

Анастасия Ефремовна. Ты умник, Вадя, умник! (Андрею.) Слушай!

Афанасий. Мысли верные, ничего не скажешь... Только они (показывает на вихры) у меня торчат от природы. Остричься бы надо наголо.

Вадим. Я не о тебе.

Афанасий. Нет, почему же — многое на свой счет принимаю.

Галя. Ты прав, Вадим. Быть каким-нибудь просто агрономом — доля ограниченных людей.

Алексей. А я считаю — плохо, когда, к примеру, писатель станет о себе говорить:  я буду как Лев Толстой!

Вадим. Но мечтать он об этом может и должен!

Алексей. Про себя.

Афанасий (учуяв недоброе). Осторожней, говорю!

Катя. Верно, верно, товарищи! По-моему, есть такие чувства — они высокие, благородные, но их обязательно надо хранить в тайне. Помечтать разок в тишине... и забыть! Помечтать, как о каком-то большом-большом счастье, которого, может, и не будет... А если солдат выйдет перед строем и вдруг скажет: «Я хочу быть генералом...» Смешно как-то... Верно?

Алексей. Сочтут ненормальным, освидетельствуют и уволят по чистой.

Андрей. Вадя, смотри-ка, они тебя, кажется, за хвост поймали!

Вадим. Удивительно! Как много у людей бывает всяких уверток, приспособлений!.. Видите ли, все благородное держится так глубоко в тайне, что его порой... и не видно... Сугубо провинциальная теория...

Алексей. Есть и такое приспособление, довольно модное: городить из хороших слов этакие высоченные заборы, а что за этими заборами — не видно.

Вадим. Стань на цыпочки и загляни, если любопытно.

Андрей. Алеша, загляни. Только берегись: он тебя сверху какой-нибудь увесистой цитатой прихлопнет.

Алексей. И когда человек о себе говорит: я делаю то-то, то-то,— тоже нехорошо,

Вадим (Алексею). Вредную политику ведешь...

Афанасий. Ого, обвинение!

Вадим. Вредную! Андрей и без тебя достаточно путается в элементарных понятиях о жизни. Разговор я начал для него. Блуждать вкривь и вко&ь он без тебя умеет, ему ясность нужна.

Андрей.  Вадя, ты мой единственный источник света!  Свети!

Анастасия Ефремовна. Алеша, ты мог бы действительно приберечь все эти мысли для себя.

Алексей. Тетя Настя, я не защищаю Андрея — верно, в голове у него и опилки есть...

Анастасия Ефремовна. Какие опилки? Не тебе его критиковать! Ничего такого страшного я не вижу. Во-первых, Андрю-ша способный, он должен стремиться именно к тому, о чем говорит Вадя.

Петр Иванович (входя). Настенька, дай нам с Николаем Афанасьевичем что-нибудь перекусить. (Уходит.)

Анастасия Ефремовна. Николай Афанасьевич приехал? Наконец-то! Аркадий, иди же, обедай вместе с отцом. (Уходит.)

Вадим. Едемте купаться! (Андрею.) С тобой спорить бессмысленно. Горячимся мы, горячимся, а почему? Дни такие. Как-никак решаем свою судьбу. А чего решать? Двери института у нас в стране открыты — пожалуйста, в любой еаходи.

Афанасий. С оговоркой — сперва конкурс выдержи.

Вадим. Что делать — приходится поиграть в эту лотерею. (Алексею.) И тебя я понимаю: учение тебе давалось с трудом, по причинам очень уважительным — мне Андрей рассказывал,— но ведь мы не будем свои домашние обстоятельства приемной комиссии излагать,— вот ты сейчас и нервничаешь, беспокоишься...

Галя. Вадим, это уже бессовестно. Языки ты знаешь, занимаешься ими в свое удовольствие, а по остальным предметам...

Вадим. Галя, я из детского возраста вырос и если считаю, что в моей будущей профессии какие-то школьные науки не будут иметь значения, могу заниматься ими постольку-поскольку.

Галя. Врешь! Если бы тебе тоже надо было идти по конкурсу, ты бы не держал себя сейчас таким независимым. Отлично знаешь: Николай Афанасьевич позвонит в институт и... и для тебя откроется особая дверка.

Катя. Неужели примут?

Андрей. Наивная...

Галя. Академику Розвалову вряд ли откажут. В виде исключения... Как-нибудь...

Афанасий. А... Вне конкурса пойдет!

Галя. В обход. Дипломатический прием.

Алексей. Значит те, которые по конкурсу, аря стараются — одно место уже занято. Человек десять сейчас вхолостую готовятся...

Вадим. Не волнуйся, мы идем в разные институты, тебе я не конкурент.

Андрей. Галка, Алеша, тут вы не правы. Лазейку иметь — великое дело! Эх! Кто бы за меня словечко замолвил!.. В ножки бы тому — бултых! Клянусь! Продаю честь и совесть!.. Ведь пролечу, пролечу!.. Э!.. Ладно!  Поехали!

Вадим (Алексею, примирительно). Да, конечно, элемент маленького жульничества тут есть, но положа руку на сердце кто бы из вас отказался от такой возможности? Только честно, без высоких слов.

Катя. Нехорошо... но заманчиво...

Афанасий. Чего же зеваешь? Папа у тебя лауреат, дал бы письмишко к кому-нибудь.

Катя. Ну тебя!..

Вадим. Идемте, товарищи!

Андрей. Едем. (Алексею.) Чего носом сопишь?

Алексей (вдруг кричит Вадиму). «Воля!», «Упорство!», «Комсомол воспитал!» Ты зачем хорошие слова поганишь?

Вадим. Взбесился ты, что ли?

Алексей. «Все двери открыты!», «В жизнь вступаем!» Что ж ты в нее с черного-то хода заползаешь?

Вадим. С какого это— «с черного»?

Алексей.    Не   по-ни-маешь?    Где — так   умен,   а   где — святой...

Вадим. За твоими словами знаешь что сидит?

Алексей. Что?

Вадим. Обыкновенная маленькая...

Алексей. Ну, договаривай!

Вадим. Зачем? Сам догадайся!

Алексей. Боишься сказать?

Вадим. Обижать не хочется...

Алексей. Завидую?

Андрей. Алешка, Алешка, не делай из него общественного явления, тут все свои... Случай редкий.

Алексей. А ты считал? Что ты из этих окошек видел?  (Вадиму.) Чести у тебя нет. Совести. Подлец ты!

Вадим (задыхаясь). Я... Я-то?..

Алексей (холодно). Ударь! Ну? Ничтожество!..

Катя. Алексей, так нельзя.

Афанасий. Нет уж, в таких случаях можно. Закон один для всех. Раз по конкурсу, ну и становись в общую очередь. Чего лезешь?

Алексей   (Вадиму).  Ничтожество!   Кривая душа!  Таких,  как  ты, ненавижу!

Аркадий (вскакивая с дивана). Правильно, Алеша, правильно! С черного хода идут... Не он один... Есть такие... Везде норовят пролезть, устроиться, приспособиться... И других за собой тянут... как зараза! Вон уж он где-то за партой умишко свой оттачивал, кумекая — как, куда поудобнее... повыгоднее... И цели он ставит великие!.. Для себя... В начальство хочет вылезти... А вскарабкается, так любое чистое дело в махинацию превращать начнет. В выгоду... Для себя!  Все для себя!..

Афанасий. Прямой дорогой проще идти...

А р к а д и й. Проще? Много ты прошел! Прямая-то дорога в жизни — самая трудная. Зато по ней человек идет... Человек настоящий!..

Вадим. Аркадий Петрович, вы, конечно, хороший артист...

Аркадий. Не артист я. Все! Сам подал сегодня заявление, чтобы уволили. Сам! Хватило духу! Не той дорогой иду, не так... Нехорошо!.. Сам подал! Сам!

Андрей. Ты ушел из театра?

Аркадий (вдруг обмяк). Да... Так получилось... Надо было... Ушел... Совсем...

Вадим. Демагоги!  А я уверен:  будь у вас хоть какая-нибудь возможность, все, как Андрюшка, в ножки бы — бултых! Не так, что ли? Никто ему не отвечает. Вадим уходит.

Галя  (Алексею).  Поблагодарил бы меня...

Алексей. За что?

Галя. За то, что подсадила... через забор заглянуть.  (Уходит.)

Афанасий   (подымаясь).   Да...   Катя,   пошли!   (Берет  вещи.)   Ну,

на Можайское, к тете Любе... Катя. Ты говорил — к тете Вере! Афанасий. А, всю родню перепутал!

Афанасий   и   Катя  молча попрощались и уходят. Андрей. Аркашка...

Аркадий молчит.

Аркадий... (Алексею.) Понимаешь, ведь он специально учился, работал сколько лет в этом театре...

Алексей. Пойдем погуляем маленько.

Анастасия   Ефремовна  (входя, Аркадию). Я для тебя специально разогревать должна?

Андрей (матери). Он ушел из театра...

Анастасия   Ефремовна. Как — ушел?

Андрей. Подал заявление и ушел совсем. Андрей   и  Алексей   выходят.

Анастасия   Ефремовна. Правда?

Аркадий. Да, через две недели буду свободен.

Анастасия    Ефремовна.   Зачем   Аркаша,   зачем?   Разве   так

можно? Что ты будешь делать? Тебе же не семнадцать лет...

Аркаша!..

Аркадий молчит.

Но ты не огорчайся...

Маша (входя). Здравствуйте, Анастасия Ефремовна.

Анастасия   Ефремовна   (сухо).  Здравствуйте,   Мария  Алексеевна.

Маша. Я только на две минуты.

Анастасия    Ефремовна. Пожалуйста. (Уходит.)

Маша (Аркадию). Здравствуй.

Аркадий молчит.

Маша. О, ты последователен!

Аркадий. Здравствуй.

Маша. Спасибо!.. Знаешь, я две недели не теряла надежды, думала, придешь, извинишься... Даже в твою пользу оправдания придумывала — занят в театре, может быть, заболел... К сожалению, ты здоров... Вероятно, ты встретишь какую-нибудь девушку, тебе будет неприятно, что у меня есть свидетели... (Развязывает сверток, с которым вошла, подает Аркадию пачки писем. Говорит очень деловито.) Это — в первый год, когда ты в Киев и Полтаву на гастроли ездил... Это — когда я в санатории отдыхала... Здесь — из Владивостока, Хабаровска... Записки мне в больницу... Здесь фотопленки, негативы я разбила... фото... Здесь разные пустяки... На Новый год... в день рождения, на Восьмое марта... (Уронила на пол часть игрушек-подарков.) Полетели!.. (Наклонилась и чересчур долго поднимает игрушки. Подняла, положила на стол.) Все. (Пошла, улыбнулась.) Нет-нет, не провожай!..

Входят Андрей    и    Алексей.

Андрей. Здравствуйте, Маша.

Маша. Здравствуй.

Андрей. Это наш двоюродный брат Алексей.

Маша (здороваясь с Алексеем, машинально). Давно приехал? Откуда?

Алексей. Из-под Иркутска.

Андрей. В тот день, когда вы у нас в последний раз были.

Маша  (безучастно). А!.. (Пошла.)

Андрей.    Вы расстроились?

Она остановилась.

Маша. Что ты? Отчего?

Андрей. То есть как? Разве вам все равно?

Маша. Что?

Андрей (показывает на Аркадия). Что он ушел из театра?

Маша. Ушел?

Андрей. Разве он не сказал?..

Маша. Аркаша, сегодня был просмотр?

Аркадий. Да.

Маша идет к Аркадию. Всю следующую сцену Андрей и Алексей стоят молча, не глядя друг на друга, боясь пошевелиться.

Маша. Я сейчас в Сокольники ездила... прошлась... а скамейку кто-то сломал, только два столбика торчат... Хорошо... Тихо. И мороженым торгует та же толстуха... Только павильон в синий цвет перекрасили... Жалко. Поедем вечером в ресторан, я на платье скопила... Прокутим! А? Мы с тобой давно собирались шикнуть. Или по улицам пойдем. Знаешь, надо ходить, ходить, и непременно, где люди... Они о чем-то говорят, смеются, а ты идешь, идешь, и тебе все равно. А кругом шумят... Я очень люблю тебя... очень! И ты ничего не говори. Мы пойдем, я буду рассказывать, а ты ничего не говори, ничего — не надо. За четыре года я тебе ничего не рассказывала, а у меня есть, есть... Встань! (Поднимает Аркадия.) Галстук не надевай, так свободнее... Вот... Знаешь, мы в Сокольники пешком пойдем: по улице Горького, по Кировской, мимо вокзалов...

Маша  уводит Аркадия.  Андрей  и Алексей стоят молча.

Андрей (подходя к игрушкам). Смотри-ка, игрушки... Алексей. Не трогай. Андрей. Да... Алексей. Помолчи.

Пауза.

Андрей. На отвлеченную тему можно?

Алексей. Давай.

Андрей. Вот нас учат в школе — там все более-менее ясно, а посмотришь на жизнь — иногда ничего не понимаешь.

Алексей. Согласен.

Андрей. Один — ноль в мою пользу.

Анастасия Ефремовна (входя, подает Андрею записку). Завтра с утра пойдешь в Бауманское и передашь эту записку Коробову Ивану Андреевичу. Поговоришь с ним.

Андрей. Кто это?

Анастасия Ефремовна. Декан факультета. Иди поблагодари Николая Афанасьевича. Ну, за тебя я, слава богу, спокойна. А где Аркадий?

Андрей. Ушел с Машей.

Анастасия Ефремовна. Какой бесхарактерный! Иди же поблагодари.  (Уходит.)

Андрей   (прочитав  записку).  Считай,  что  я  в  Бауманское  попал.

Алексей молчит.

А что, понимаешь, таким, как Вадька, можно, а нам... Ладно!.. (Кладет записку в карман.) Фу!.. У меня что-то даже сердце застучало... Ладно, подумаем.

Алексей пошел к двери.

Ты куда?

Алексей. Пройдусь.

Андрей. Я с тобой. Понимаешь...

Алексей. Что ты за мной по пятам ходишь? Прицепился!

Андрей (подходя к Алексею). О, разозлился!..

Алексей (вдруг хватает Андрея за комсомольский значок на рубашке). Сними значок-то, чего нацепил!

Андрей (толкая Алексея). Ну, ты, поосторожнее, я тебе не Вадька!

Анастасия Ефремовна (входя). Андрюша, Николай Афанасьевич уходит, иди же!

Андрей. Я сейчас возьму и отнесу эту записку в газету.

Анастасия      Ефремовна.     Перестань     говорить     глупости.

Андрей. Отнесу.

Анастасия   Ефремовна. Не смей так шутить, слышишь!

Андрей. Я не шучу.

Анастасия   Ефремовна. Не смешно. Дай сюда записку.

Андрей. Не дам.

Анастасия   Ефремовна. Я позову отца.

Андрей. Зови.

Анастасия Ефремовна. Ты понимаешь, что ты делаешь? (Алексею.) Это ты его научил?

Андрей. Никто меня не учил.

Анастасия   Ефремовна.  Оставь,  у тебя не  хватило бы ума!

(Алексею.) Ты приехал к нам в дом и изволь уважать чужие

порядки.  Мы тебя приютили... Андрей.   Что   ты!..   Вытащила   какое-то   поганое   слово...   Ютили!

Никто его не ютил. Приехал — и все! Алексей. Тетя Настя, не говорил я ему ничего. Анастасия  Ефремовна. Ты дурно влияешь на Андрея, дурно.

Имей в виду, сбить с толку такого, как он,— заслуга невелика.

Петя! (Уходит.) Андрей. Ну, правильно я решил? Да?

Алексей молчит.

Вадька забегает теперь, заткнем щель... Алексей. Отдай обратно записку. Андрей. Что?

Алексей. Отдай, говорю, записку! Андрей. Как бы не так! Алексей. Отдай! Андрей. Не отдам! Алексей. Слышишь? Андрей. Ну?

Алексей (приближаясь к Андрею). Отдай, говорю! Андрей. Чего ты? Сказал — не отдам.

Алексей с силой отнимает записку у Андрея. Борются.

(Когда Алексей скрутил ему руки.) Мама!

Анастасия Ефремовна (вбегая). Сейчас же прекратите! Алексей, оставь его! Я прошу тебя уехать. Куда-нибудь, куда хочешь!..

Петр Иванович (входит, жене). Зачем ты это сделала? Значит, пока я искал в кабинете рукописи, ты вынудила Николая Афанасьевича...

Андрей. Вынудила!

Петр Иванович. Не сметь о нем говорить дурно! Будет ли из вас кто таким ученым — неизвестно.

Анастасия    Ефремовна. Петя, я...

Петр    Иванович. Ты плакала перед ним? Плакала? Да?

Анастасия Ефремовна молчит.

Иди сейчас же извинись. Слышишь?

Анастасия   Ефремовна   и  Петр  Иванович  уходят.

Андрей (вслед им). Нате возьмите вашу записку.

Петр Иванович (в дверях). Можешь сохранить на память. «В газету отнесу!», «Разоблачу!». Дрянь! Если бы ты учился хорошо, мать не сходила бы с ума, не волновалась бы за твою судьбу. Ты довел ее до этого. Ты виноват!  (Уходит.)

Андрей. Вот, понимаешь, сами чего-то там натворили, а на меня теперь сваливают.  (Рвет записку.)

Алексей. Завтра же уеду отсюда.

Андрей. Да? А меня тут на съедение оставишь? Хорош!

Алексей. Я-то тут при чем?

А А д р е й. Ишь какой чистенький выискался! Если б не ты, я бы, может быть, пошел с этой запиской, и все шито-крыто.

Анастасия Ефремовна (входя, Андрею). Сделал красивый жест! Чего ты добился? Остался без института. (Алексею.) Ты доволен? Да?

Голос    Петра    Ивановича. Настя!

Анастасия Ефремовна. Иду, Петя. (Андрею.) Все из-за тебя, из-за тебя... (Уходит.)

Андрей. Ну, Алешка, до экзаменов три дня осталось — мостик спалил, куда лечу — неизвестно... Э, ладно, не заплачу.

Занавес

ДЕЙСТВИЕ   ТРЕТЬЕ

КАРТИНА     ТРЕТЬЯ

Декорация первого действия. В комнате никого нет.

Анастасия    Ефремовна (входя). Аркадий! Аркаша!

Петр    Иванович    (выходя из кабинета). Я один дома.

Анастасия    Ефремовна. Аркадий не возвращался?

Петр    Иванович. Нет. А где он?

Анастасия Ефремовна. Уехал на пароходике по каналу. Конечно, с Машей. Удивительное легкомыслие! Устала. (Садится.) Объездила все институты. Андрею есть кое-какая возможность устроиться в Рыбный.

Петр   Иванович. Он же сдает экзамены и сейчас ушел...

Анастасия Ефремовна. Нет, в Бауманское он не выдержит, у него уже есть одна четверка. Конечно, будет и вторая. А с двумя четверками не принимают, я узнавала. Просто безобразие, какие строгости развели!..

Петр   Иванович. Но почему же в Рыбный?

Анастасия   Ефремовна. А куда?

Петр   Иванович. Может быть, он не захочет?

Анастасия Ефремовна. Когда провалится, в любой пойдет. Надо же ему иметь образование. Конечно, вся эта история с запиской и мне неприятна, но если бы...

Петр    Иванович. Перестань, Настя.

Анастасия    Ефремовна.  Николай Афанасьевич  поправился?

Петр Иванович. Почти. У него с сыном была схватка: Вадим попросил его позвонить в Институт внешней торговли и... Николай Афанасьевич чуть не побил его.

Анастасия    Ефремовна. Какая неприятность.

Петр    Иванович. Еще бы. Когда сын растет негодяем...

Анастасия Ефремовна. Алеше, наверное, дадут общежитие за городом.

Петр Иванович. Алексей останется здесь. Парень тихий, усидчивый, и Андрею от него только польза.

Анастасия    Ефремовна   (улыбаясь). Конечно.

Петр   Иванович. Что ты улыбаешься?

Анастасия Ефремовна. Так... Тихий Алеша уже ухаживает за девушками, за Галиной.

Петр   Иванович. За какой Галиной?

Анастасия Ефремовна. Давыдовой, дочкой народной артистки из Большого театра.

Петр    Иванович. Ну, и что?

Анастасия Ефремовна. Она Андрюше нравится, интересная девушка... А наш Андрюша только глазами хлопает, ни капельки самолюбия.

Петр    Иванович.   Ну   куда   ты   вмешиваешься,   Настя,   пойми!

Входят Катя   и   Афанасий. Здороваются.

Катя. Алеша еще не возвращался?

Анастасия   Ефремовна. Нет.

Катя. А Андрюша?

Анастасия   Ефремовна. Тоже не приходил.

Афанасий. Тогда извините.

Катя и Афанасий хотят уйти.

Петр   Иванович.  Вы их подождите. Они, вероятно, скоро придут. Анастасия   Ефремовна. Присядьте.

Катя и Афанасий садятся.

Петр   Иванович. Экзамены сдаете? Катя. Да. Афанасий. Сдаем. Петр   Иванович. Успешно? Катя. Успешно. Афанасий. Да. Петр   Иванович. Поступаете? Катя. Кажется. Афанасий. Похоже.

Петр   Иванович. Так-так... (Жене.) Вот, другие могут. Анастасия   Ефремовна. Петя, ты как будто меня упрекаешь? Петр   Иванович  молча пошел к себе.

Анастасия Ефремовна (идет вслед за мужем). Ты не беспокойся, в крайней случае Рыбный — это не так плохо, я узнавала...  (Уходит.)

Афанасий. Зря Алексей в этом доме поселился.

Катя.  А  где  же?  Тебе  хорошо — на  каждой  улице  родственники.

Афанасий. Еще бы.

Катя. Устроил бы его.

Афанасий. Неудобно. Одну четверку он имеет? Имеет. Получит вторую — все. Поворот от ворот, верхняя полка,— здравствуй, мама.

Катя. Типун тебе на язык!

Афанасий. Хоть два под язык, только бы все обошлось. Мало ему тут мороки, так еще Галина на него глаза пялит.

Катя. Что ты!

Афанасий. Видел я, как она на него глядела, когда он с Вадькой сцепился.

Катя. Как глядела, как?

Афанасий. «Как, как»! Так же, как ты на него, только... энергичнее.

Катя. Вчера я зашла сюда, сказали — он с ней в Исторический музей ушел.

Афанасий. Да... история.

Катя. Нет-нет, что ты! Андрей ему брат, а он знает, что Андрей и Галя...

Афанасий. В этом деле родственные отношения теряют силу; почитывали художественную литературу, кумекаем.

Катя. А я? Алеша знает, что я...

Афанасий. Ты ему говорила?

Катя. Как тебе не стыдно. Умру — не скажу! Сам не слепой, видит.

Входят Алексей   и   Г а л я. Из другой комнаты появляется Анастасия   Ефремовна.

Анастасия   Ефремовна.  Андрюши  нет?  Алеша,  как у тебя? Алексей. Благополучно, тетя Настя. Анастасия   Ефремовна. Пять?

Алексей. Пять.

Анастасия    Ефремовна.   Поздравляю.   Надо  Оле   телеграмму дать,   пусть   порадуется.   Придет   Андрюша,    крикните   меня.

(Уходит.)

Галя (Алексею). Идешь с блеском!

Катя. Да, с блеском — письменная была четыре.

Галя. Какой ужас! Такой умный — и вдруг... Ай-ай!

Алексей. Ей бы хотелось, чтоб я пролетел.

Галя. Да, очень. Любопытно было бы взглянуть на твою растерянную физиономию.

Алексей.   В  этой  надежде  ты  и  приплелась  сейчас  к  академии?

Катя (Гале). Ты его встречала?

Галя. Буйное воображение Алеши.  Шла мимо, живу по соседству. (Вертится перед зеркалом. Кате.)  Нравится фасон?

Алексей. С ней по улице идти невозможно: прохожие, особенно женщины,   так   и   осматривают,   как   куклу,   даже  оборачиваются.

Галя  (радостно). Ты  заметил?  (Кате.) Это из-за банта и карманчиков.

Алексей. Слушай,  Галина,  ты  не  могла бы  найти более увлекательную тему?

Галя. Могу. (Афанасию.) Афанасий, если ты меня не боишься, пойдем, я хотела бы задать тебе два-три вопроса.

Афанасий. Чего бояться — ты не щука, я не пескарь... Афанасий   и   Галя   уходят.

Катя. Какая она все-таки неприятная, правда?

Алексей.   Ломака,   кривляка,   и   воображает   о   себе   невесть  что.

Катя. Вот чудак Афанасий — решил, что она тебе нравится.

Алексей. Афанасий? Откуда он это взял?

Катя  (смеясь).  По  глазам,  говорит,  заметил.  Психолог!  Ведь она

тебе не нравится, верно? Не нравится? Да? Алексей. Нравится. Катя. Как — нравится?.. Сильно? Алексей. Сильно. Катя. А как же я, Алеша? Алексей. Что — ты?

Катя. Я  же люблю тебя... Давно-давно...

Алексей (опешив). Как — давно?

Катя. С пяти лет.

Алексей. Нет, это не надо...

Катя. Что?

Алексей. Вот это самое... не надо... Ты — хорошая... ты очень хорошая... Вот, как всё, понимаешь... Э, комедия!.. Что ты плачешь? А? Что ты? Не надо...

Катя. Домой хочется... уехать...

Алексей. Что ты! Последний экзамен остался, не выдумывай!.. Мы — друзья. Да... друзья... э!.. Ай-ай... Эх!..

Афанасий (входя, Алексею). Она меня насчет твоей биографии выспрашивает. Говорить? (Замечает состояние Алексея и Кати.)  Ты  после  экзамена  пошел  бы  ополоснулся под краном.

Алексей. Да... именно. (Уходит.)

Афанасий. Не знал?

Катя. Нет... это неправда... Он знал, знал... Так же не бывает, чтобы человек не видел...

Афанасий. Бывает.

Катя. Нет-нет, не бывает.

Афанасий. А я говорю — бывает.

Катя. Откуда ты знаешь?

Афанасий. Сказал,— значит, знаю.

Катя. Вот, разревелась даже... Глупая...

Афанасий. Ничего, поплачь... Это так... детство уходит.

Андрей (входит очень оживленный. Увидев плачущую Катю). Тройку получила?

Афанасий. Двойку, по психологии.

Андрей. Э, разыгрываете!..

Афанасий. Из дому письмо прислали — брат заболел.

Андрей. Поправится. Кто дома?

Входят Анастасия   Ефремовна, Алексей и Галя.

Анастасия    Ефремовна. Андрюша, ну?

Андрей. Срезался! Начисто! Ни на один вопрос не ответил. Нуль! Всё!

Анастасия   Ефремовна. Ну вот, вот!

Алексей. Ты же неплохо знал!

Катя. Ай-яй-яй!

Афанасий. Э, дрянь дело!

Галя. Андрюшка, Андрюшка!

Андрей.  Траурные  венки  и  гирлянды складывайте  в ту комнату.

Анастасия    Ефремовна. Что ты будешь делать?

Андрей. Удавлюсь.

Анастасия   Ефремовна. Уж ты не выпил ли?

Андрей. Сто грамм.

Анастасия   Ефремовна (зовет). Петя, Петя!

Входит Петр   Иванович.

Конечно, он провалился. Петр   Иванович. Что ты думаешь делать дальше? Андрей. Не знаю. Петр   Иванович. А все же?

Андрей молча разводит руками.

Тебе не стыдно своих товарищей? (Показывая на Алексея, Катю, Афанасия). Они сотни километров проехали, чтобы попасть учиться, живут здесь на птичьих правах, может быть, недосыпают, недоедают... А тебе чего не хватает?

Анастасия   Ефремовна. Ума.

Петр Иванович. Мать говорит, есть возможность устроиться в Рыбный институт — пойдешь туда.

Андрей. Почему в Рыбный?

Анастасия   Ефремовна. Больше некуда, я все обегала.

Андрей. Я не хочу в Рыбный.

Петр Иванович. Тебя не спрашивают, хочешь ли ты или не хочешь.

Анастасия Ефремовна. Мы думаем о том, чтобы ты в люди вышел, и считаться с твоими капризами больше не намерены!  На будущий год перейдешь в другой, если поумнеешь.

Петр Иванович. Ты что, не понимаешь важности образования в натпр время?

Андрей (отцу). Когда ты поступал на географический факультет, ты какой институт нро запас держал?

Анастасия Ефремовна. Андрей, как ты разговариваешь с отцом!

Петр Иванович. Прежде чем пойти учиться, я четыре года работал с геологическими партиями, чернорабочим начал. Я стремился к своей специльности, добивался...

Андрей. Ты все-таки представь, что тогда устроился бы в Рыбный, Пищевой, Электромеханический, Полиграфический... Кто бы ты был? Ученый? Ничего подобного! Ты все любишь повторять: слишком много развелось людей при науке, они не науку любят, а выгоду от нее. Откуда же такие берутся? Все с высшим образованием... А все вроде Вадьки!

Анастасия Ефремовна. Ты идеалист, глуп и ничего не понимаешь в жизни.

Андрей. Я не хочу понимать того, что понимаешь ты!

Анастасия   Ефремовна. Он пьяный, Петя...

Андрей. Ничего подобного. Не пил и не буду никогда. Вот если «в люди» начну выходить — обязательно попивать стану. Так и знай!

Вадим (входя, Андрею). Верни мои тетради по физике.

Андрей. Ага, точные науки потребовались.

Вадим. Это ты и твой Алешка отца перепугали... Старик сдрейфил.

Андрей. Заткнули щель. Ничего, ты другую найдешь.

Вадим. Можешь не радоваться: экзамены сдаю прилично.

Андрей. Сдавай на горе трудящимся!

Вадим (Анастасии Ефремовне). Зачем это вам понадобилось клян-'   чить у отца записку да еще слезу пускать?

Анастасия Ефремовна. Вадя!

Андрей. Ну-ка не смей так с матерью рзговаривать! Пошел на улицу.

Вадим. Тетради отдай.

Андрей (выталкивая Вадима). Пошел-пошел! Стой на тротуаре — в окошко выброшу. (Вытолкнул Вадима и уходит за тетрадями.)

Анастасия Ефремовна (всем ребятам). Вы бы зашли к Андрюше в другой раз, завтра...

Афанасий  (собирая вещи). Да, меня ждут... дядя Лева.

Катя (Алексею). Я завтра зайду, можно?

Алексей. Конечно... мы друзья,  Катя, друзья.

Галя (Алексею).  Выручай Андрюшку.

Андрей (вернулся, прошел на балкон, кричит вниз с балкона). Вадя, прими мои уверения в совершеннейшем к вам почтении. (Швыряет вниз тетради.) Провались! (Обернулся. В комнате никого из его друзей нет, только отец, мать и Алексей.)

Анастасия   Ефремовна (глядя на мужа). Ну?

Петр Иванович. Андрей, я тебе предоставляю полную свободу выбора. Решай все сам.

Анастасия Ефремовна. Что?!

Петр   Иванович   уходит.

Андрей. Это как его понять?

Входят  Маша    и   Аркадий.  Аркадий  сильно  перепачкан грязью.

Анастасия   Ефремовна. Аркаша, что с тобой?

Маша. Невредим, невредим! Под ливень попали... Пустились бежать...   грязища  кругом — он  меня  через лужи  перетаскивал.

Аркадий.  Обратно ехали,  она от меня пряталась, неблагодарная.

Маша. Стыдно с таким чучелом.

Анастасия Ефремовна. Аркаша, меня поражает твое веселье: катаешься на пароходике... Ты бы подумал о будущем.

Аркадий. И думаю, мама, все время думаю.

Анастасия Ефремовна. Не вижу. Сегодня на пароходике, вчера ты был на какой-то собачьей выставке...

Аркадий. Необычайная выставка! Псы — гиппопотамы!

Маша. Аркаша  устал, Анастасия Ефремовна.  Ему отдохнуть надо.

Анастасия Ефремовна. Кажется, он в театре не был перегружен работой.

Маша. Устал думать все об одном и об одном. Ему хочется посмотреть, что вокруг делается.

Анастасия Ефремовна. Хорошо, поступайте как хотите, делайте все, что вам угодно, хоть на луну улетайте — посмотрите!  (Уходит,  чуть не заплакав.)

Аркадий. Мама, мама!.. (Маше.) Я сейчас переоденусь, Муха. (Уходит.)

Андрей. Это я мать расстроил.

Маша. Чем?

Андрей. Пролетел на экзаменах.

Маша. Ну!.. Впрочем, так тебе и надо.

Андрей. Вот откровенная формулировка! (Алексею.) Слыхал? (Маше.) Ну, выучился бы я, а потом, как Аркашка...

Маша (зло). Что вы от него хотите? Чтобы он в гениях числился? Главные роли играл? Как вам не стыдно долбить его в больное место!  Будьте хотя бы снисходительны!

Андрей (опешив ). Маша, мне все равно, какой величины он звезда, только зачем он сам бесится?

Маша. Да потому что такие, как вы, уже зачислили его в неудачни-ки. Если человек не гений, не знаменитость, так и права на жизнь не имеет? А ты знаешь, что его вчера вызывали в дирекцию и просили не уходить из театра? Просили!.. Он талантлив, да! Только идет медленно, трудно... А вы своим нетерпением подхлестываете его. Вот он и захотел прыжок сделать... сорвался... совсем озлобился. А злоба убивает в человеке все, даже талант.

Андрей. Вы тоже были злая...

Маша. Откуда ты взял?

Андрей.   Хотели   быть   знаменитой   пианисткой — не   получилось.

Маша.  Ну, это произошло совсем иначе.

Андрей. Как?

Маша. Самым прозаическим образом. Каталась на коньках — два пальца сломала... Вон как плохо гнутся.

Андрей. Совсем  играть не можете?

Маша. Не знаю, с тех пор не пробовала. Мне тогда тоже: или мировую славу подавай, или гордое — ничего. С горя фотографией занялась, это не так скучно. Через три года окончу заочный химический   институт...   А   искусство,   оно   вообще   жестоко:

тянет  к  себе,   а  потом  всех  расставляет  на  свои  места — без снисхождения.

Входит Аркадий.

Андрей (Аркадию). Почему ты до сих пор не женишься на Маше?

Аркадий. Что?

Маша. Андрюшка!

Андрей (Маше). Будь я постарше, честное слово, сам бы женился

на вас! Маша.  Смотри,  какой  нахальный!   Я,  может  быть,  за  тебя бы  не

пошла. Аркадий. Ты глупости не болтай. Подумай лучше, чем заниматься

будешь. Добалбесничал!  Пойдем, Маша. Маша  (отдавая половину цветов Андрею). Поставь у Аркадия  на

столе.

Маша   и   Аркадий   уходят.

Андрей. Кажется, я про женитьбу безответственно брякнул.

Алексей. Тебе глупости прощают.

Андрей. Слушай, я ведь сегодня экзамена на сдавал.

Алексей. Отменили?                                                                                    >

Андрей. Нет. Ушел.

Алексей. Почему?

Андрей. Вхожу, понимаешь, в училище, народищу, как всегда,— тьма. У всех глаза беспокойные, волнуются, переживают, а мне — хоть бы хны, абсолютно равнодушен. Вижу, в углу какая-то девчонка стоит: худенькая, белобрысая, косички висят жиденькие, во! — в палец толщиной, одета так себе, неважно; прижала к себе книжки и что-то шепчет, не поймешь — не то зубрит, не то молится... Тоска меня взяла. Ну чего, думаю, лезу, может, ей поперек дороги становлюсь. Мне-то все равно, а ей охота... и другим тоже... призвание, наверное; взял, повернулся и ушел. Глупо? Да?

Алексей. А чего делать собираешься?

Андрей. И ты этот пустой вопрос задаешь! Видишь — не знаю. Я вот что думаю: у каждого человека должна быть своя точка.

Алексей. Какая точка?

Андрей.  Ну,   место  свое.  Оно — одно-единственное.  Попал  на  это

место — и все твои способности наружу выходят. Все, что есть!

Тут,   понимаешь,   человек  обязательно   счастливый  бывает.   И

другие   его   любят,   ценят.   Самое   важное — найти   эту   точку.

Вот ты свою чувствуешь,  тебя тянет к ней, и другие — тоже.

А  я  понять не могу:   где она?  Но  где-то  есть это  мое место.

Оно — только мое. Мое! Вот я и хочу его найти. Призвание —

это, наверное, тяга к этой точке. Да? Алексей. Похоже. Андрей. И я найду ее!.. Обязательно найду... найду... найду...

КАРТИНА    ЧЕТВЕРТАЯ

Гостиная. Ночь. Стол накрыт к вечернему чаю. В комнате одна Анастасия   Ефремовна. Входит Петр   Иванович.

Анастасия   Ефремовна. Как ты поздно, Петя.

Петр Иванович. Затянулось обсуждение. Но, кажется, мои выводы подтверждаются.

Анастасия   Ефремовна. Алеша исчез.

Петр   Иванович. Алексей?

Анастасия Ефремовна. Да. Ушел на экзамены, и все нет и нет. Андрюша его встречать ездил — не встретил. Прибегал сюда с Галей, спросили, не возвращался ли, и опять ушли. Где он?

Петр Иванович. Может быть, кого-нибудь из земляков встретил?

Анастасия Ефремовна. Просто хоть в милицию звони. Чайник горячий, пей.

Петр  Иванович  устраивается  у  стола.  Анастасия Ефремовна наливает ему чай.

Петр   Иванович. Ты одна дома?

Анастасия Ефремовна. Одна. Хожу по комнатам, как привидение. И за всех волнуюсь, волнуюсь, волнуюсь!.. Ну, где Алексей может быть?

Петр Иванович. Странно, конечно, но ты не волнуйся — придет, никуда не денется. Придет.

Анастасия Ефремовна. Аркаша должен был вернуться в десять — и тоже нет. Видимо, задержался в театре — в последний раз выступает.

Петр   Иванович. Прощальная гастроль...

Анастасия Е фремовна. Что он будет делать — ума не приложу...

Петр. Иванович. А что он сам говорит?

Анастасия Ефремовна. Молчит. Вероятно, не решил. Спрошу еще раз.

Петр Иванович. Только не сегодня. Придет, пусть напьется чаю и ляжет спать; сегодня ни о чем не спрашивай — утром поговорим.

Анастасия Ефремовна. Я понимаю. Купила ему миндаль в сахаре — он очень любит... Андрею придется год переждать, пусть    успокоится,    подумает...    Можно   нанять    репетиторов.

Петр    Иванович. Андрею надо поступать работать...

Анастасия   Ефремовна. Работать?

Петр   Иванович. Не сидеть же сложа руки.

Анастасия   Ефремовна. Куда? На завод?

Петр   Иванович. Что особенного? Другие идут...

Анастасия   Ефремовна. У него слабое здоровье, Петя.

Петр Иванович. Не замечал. Все еще пеленаешь их, пеленаешь... От чего ты его оберегаешь? Сама до сих пор полы моешь, не стесняешься. (Помолчав.) Оля письмо прислала, благодарит за то, что мы Алексея хорошо приняли. Тебе большое спасибо, целует. Деньги, которые мы им посылали, просит отдавать Алексею.

Анастасия Ефремовна. Конечно, надо же ему на свои расходы. Петя, может быть, ты устроишь Андрюшу куда-нибудь в лабораторию?

Входят Галя   и   Андрей.

Андрей. Не приходил? Анастасия   Ефремовна. Нет.

Галя. Поехали к Кате — она все экзамены сдала и на радостях пошла в театр; хотели разыскать Афанасия — адреса не знаем...

Петр   Иванович. Здравствуйте, Галя.

Гадя. Простите, Петр Иванович, здравствуйте.

Андрей. Я ей говорю, не сходи с ума, а она требует — звони в бюро несчастных случаев.

Галя. Человек все-таки.

Петр   Иванович. Конечно. (Встает, уходит к себе.)

Анастасия Ефремовна. Пейте чай. (Андрею.) Миндаль не трогай — это для Аркадия.  (Уходит.)

Андрей (пробуя миндаль). Заперли бы в шкаф, а то вводит в искушение...

Галя. Во-первых, я не схожу с ума...

Андрей (хозяйничая у стола). А во-вторых?

Галя молчит.

(Наливает чай.) Ты крепкий любишь или цвет лица бережешь? Галя. А во-вторых, он мог не сдать экзамена. Андрей.   А  в-третьих,   выдержки  у  тебя  маловато — слабый  пол.

Подкрепись.  (Подает ей чашку.)

Галя машинально начинает пить.

Не сразу, язык обожжешь.

Галя (вскакивая.) Оставь меня в покое! Я волнуюсь за человека, это ты можешь понять, за человека вообще!..

Андрей. Конечно:  в государственном масштабе — забота о людях.

Галя. Хорошо, если ты хочешь откровенности — пожалуйста: во-первых...

Андрей. Слушай, нельзя ли прямо — в-десятых!

Галя. Хорошо!  В двадцать пятых!

Андрей. Вот это ближе к делу.

Галя.  Он  не  только   равнодушен  ко   мне,   но иногда  просто  груб.

Андрей. Тебе кажется.

Галя. Нет, не кажется. Вот когда ты относился ко мне... хорошо, я же сразу все поняла.

Андрей. Я дурак, потому и поняла.

Галя. Ты можешь говорить серьезно?

Андрей. Стараюсь.

Галя. Когда мы-с ним разговариваем о каких-нибудь важных вещах, он терпим, но как только переходим на частные темы — диким  становится.  Нет-нет,  он ко мне более чем равнодушен.

Андрей. Галочка, хочешь, я поселю в твою душу относительный покой?

Галя. Опять шуточки?

Андрей. К сожалению, всерьез.

Галя. Ну?

Андрей. Помнишь, ты меня спрашивала, о чем мы с ним говорили тогда?

Галя. Ну?

Андрей. Так вот: он мне сказал, что отобьет тебя у меня.

Галя. Он?!

Андрей. Если ты будешь переспрашивать, я опять начну острить.

Галя вдруг порывисто и крепко целует Андрея.

(Отстраняясь. Резко, почти зло.) Не смей!

Галя. Что ты?

Андрей. Не смей, говорю! (Вытирает щеку.) Нашла, понимаешь, тоже громоотвод!

Галя. Андрюша, милый, ты не расстраивайся.

Андрей. Много захотела! Расстраиваюсь!.. Да я на таких, как вы,— чихал!  Пачками!.. Да!.. На всех!.. Разом!!

Галя. Андрюша, послушай...

Андрей. Не желаю!

Галя. Я хочу сказать...

Андрей быстро идет к роялю, садится и громко играет «По улицам ходила большая крокодила...».

(Отстраняя его руки от клавиш.) Андрей, ну дай мне сказать

два слова... Андрей (зовет). Мама! Анастасия Ефремовна (входя). Да, Андрюша?

Андрей. Посиди с нами — что-то скучно. (Гале.) Так о чем ты начала говорить?

Галя. Я предлагаю тебе на будущий год поступить в Медицинский институт — мальчиков туда принимают охотно.

Анастасия Ефремовна. Конечно, медицина — это благородная профессия. Можно стать хирургом, невропатологом, глазником...

Андрей. Ну вот, сразу стало как-то веселее.

Анастасия Ефремовна. А пока отец хочет, чтобы ты поступил работать.

Андрей. Куда?

Анастасия Ефремовна. Найдем что-нибудь нетрудное. Петя говорит,   есть   возможность   устроиться   в   Ботаническом   саду.

Андрей. Куда-куда?

Анастасия Ефремовна. В Ботанический сад, в лабораторию.

Андрей (оживленно). О! Это мне нравится! Буду пальмы выращивать, орхидеи, бананы... Мать, а почему в лабораторию? Я хочу быть садовником! А? Романтично!  Садовником!

Анастасия Ефремовна (смеется). Таскать воду, землю копать...

Андрей. Какой ты отчаянный прозаик, мама!

Слышен шум в передней, Галя вскочила.

Алешка!

Входят Аркадий   и   Маша.  Маша  здоровается  со  всеми.

Анастасия Ефремовна (тихо, Андрею). Пожалуйста, ни о чем его  не  расспрашивай.  (Аркадию.)  На улице дождь,  кажется?

Маша. Чуть-чуть накрапывал, сейчас перестал.

Анастасия   Ефремовна. Выпейте чаю.

Маша. Спасибо.

Андрей (Аркадию). Тут миндаль в сахаре есть, нам не дают — для тебя,  говорят. Дай горсточку.

Аркадий. Бери. А вы что так поздно?

Андрей (забирая горсть миндаля). Алексея ждем, исчез, понимаешь.

(Гале.) У отца в библиотеке какую-то книжку выкопал — «Золотой осел», наверно,  юмористическая,  пойдем, покажу.

Галя  (на ходу). Это не совсем юмористическая.

Андрей  (так же). Все же. Я начал читать — смешно. Галя   и   Андрей   уходят.

Анастасия   Ефремовна. Что это за  книга?

Аркадий. Апулея. Не совсем подходящая для совместного чтения. Ну, не маленькие.

Анастасия Ефремовна. Надо послушать. (Уходит в комнату, где Андрей и Галя.)

Маша (смеясь). Не будет ли маленькой стычки?

Аркадий. Андрей с мамой умеет ладить. (Пауза.) Ты так долго стояла на улице, не продрогла? Вечерами прохладно становится.

Маша. Да, скоро сентябрь... Нет, не озябла. Хотела тебя дождаться.

Аркадий. Разговор затянулся. (Подходит к Маше, берет ее руки.) А руки холодные. (Дыщит ей на руки.)

Маша. Чаю действительно выпить хорошо бы.

Аркадий. Давай. (Наливает чай, пробует миндаль.) Мамы во всех случаях хотят сделать для своих детей жизнь сладкой. (Помолчав.) Нет, я люблю театр. Даже запах красок люблю, сутолоку, волнение... Люблю слушать, как гудит зрительный зал перед началом спектакля и как он утихает... Люди ждут, когда откроется занавес и перед их глазами потечет жизнь... полная волнений, ошибок, взлетов... Я же чувствую настоящую радость на сцене. Я не эгоист, Маша, нет!.. И я хочу очень большого, чувствую в себе... Последние два года я шел куда-то в сторону... в сущности, искал легкой дороги с эффектом в конце. Не в этом дело!.. Бескорыстно!.. Надо идти бескорыстно. Я сейчас люблю театр сильнее, чем тогда, когда впервые вошел в него... По-новому... Увидим, увидим! Но легче, понимаешь, Маша, здесь... (Показывает на грудь.) Легче... Я успокаиваю себя?

Маша. Нет, Аркаша. Я даже завиДую тебе в эту минуту.

Аркадий. В чем? Маша молчит.

А р к а д и й. И ты не связывай свою жизнь с моей. Я трудный человек, со мной будет нелегко.

Маша.  Какие глупости ты говоришь.

Аркадий. Каждый из нас имеет свои внутренние обязательства, клятвы, если хочешь. Ты же не подходишь к роялю два года, я не говорю,  что это глупо.

Маша (молча идет к роялю, садится, играет). Ты думаешь, я не подхожу к роялю? Это только при людях. А дома... мама слушает. Неважно, конечно, получается... (Играет, потом говорит во время игры.) Видишь, я еще могу играть, но уже променяла, променяла на фотографию... И не жалею... А люблю, очень люблю!

Аркадий. Тебе тяжело?

Маша. Нет, это воспоминание, эхо... Не жалею! Закончу институт, буду заниматься фотографией всерьез. У нас ведь смесь искусства с кустарщиной... Обязательно что-нибудь придумаю новое... Да-да, увидишь! Для подвига не требуется большого пространства.

Входят Андрей    и   Галя.

Андрей. Маша!

Маша  (весело, продолжая играть). Клятвопреступница!

Андрей. Это вы к чему?

Маша.  Безотносительно!   (Продолжает играть.)

Анастасия Ефремовна (входя с книгой в руках. Тихо, Аркадию). В начале действительно что-то вроде сказки, а я полистала в середине — ужас что написано. Нет, сначала я сама прочту.

Андрей. Мама, не мешай.

Маша играет. Входит Алексей.

Ну, живей!

Маша оборвала игру.

Где ты был?

Алексей. Всю дорогу сочинял, что бы соврать, — так и не придумал. Ходил по  Москве.

Галя. Как экзамен?

Алексей. Сдал.

Анастасия Ефремовна. Ну, поздравляю тебя! Пожалуйста, Алеша, не пропадай так неожиданно — очень беспокойно бывает.

Маша. Бегу домой, поздно! Не высплюсь — завтра начну печатать и   наляпаю;   потом   с   заказчиками   скандалов   не   оберешься.

Анастасия   Ефремовна. Вы недурно играете, Маша.

Маша. Что вы, Анастасия Ефремовна. Дурно, очень дурно! (Собирается уходить.)

Аркадий. Я провожу.

Маша. Не надо.

Аркадий. Я тебя не спрашиваю.

Анастасия Ефремовна. Аркаша, завтра мы с тобой поговорим...

Аркадий. О чем, мама? Я взял свое заявление обратно. Остаюсь в театре. Дверь на цепочку не закладывайте. (Уходит вслед за Машей.)

Анастасия   Ефремовна. Петя, Петя!  (Прошла к мужу.)

Андрей (Алексею). Ты, знаешь, гуляй, да не загуливайся. Люди тут с ума сходят.

Алексей. Кто это?

Андрей. Я! Я за тебя волнуюсь! Кто тебя здесь, в доме, оставил? Я. Значит, я за тебя и отвечаю в первую голову. И ты, пожалуйста, больше таких фокусов не выкидывай. Исчезай хоть на неделю, но предупреждай. Так и уговоримся!  Понял?

Алексей (улыбаясь). Идет.

А н д р е й. И не улыбайся. Я тут всех успокаивай, уговаривай, отвлекай, развлекай — интересное это для меня занятие!  (Уходит.)

Алексей. Что с ним?

Галя. Конечно... Ты мог попасть под машину... да и вообще... мало ли разных случаев. Мы тебя и встречать ходили и у Кати искали, думали, у Афанасия...

Алексей. Ты-то с ним зачем ходила?

Г а л я. Не я с ним, а он со мной. (Пауза. Поправляет платье.) В автобусах да в трамваях все платье помяли — вида нет.

Алексей.  Нарядное.

Галя. Наконец-то оценил. Я ведь это все сама себе шью... Мама у меня портнихой на швейной фабрике работает, выучила...

Алексей. А говорили — певица.

Галя. Когда я нынче на выпускном вечере познакомилась с Андреем и Вадимом, они мне показались такими важными, вот я и придумала, благо есть однофамилица. Дурачество! А шить я люблю. Иногда полночи сидишь, фантазируешь. А придешь к вам — только шуточки... Даже обидно. Впрочем, мальчишеская ограниченность...

Алексей (подходит к Гале).  Галя...

Галя. Что?

Алексей (остановившись). Занятно получилось: только тебя встретил... Эх, до чего же уезжать не хочется!

Галя. Куда уезжать?

Алексей. Откровенность за откровенность: я сегодня не сдал экзамена.

Галя. Неправда!

Алексей. На эту тему шутить не рискнул бы.

Галя. Ты же сказал...

Алексей. При тебе говорить не хотел. Уехал бы, да и все. Не вышел в лучшие. Вот, гляди на мою физиономию.

Галя. Что ты глупости говоришь, как тебе не стыдно... Ты уезжаешь... (Зовет.) Андрюша! Андрей!

Выходит Андрей.

Алеша не сдал экзамена.

Андрей. Чушь!                                          •

Алексей. На два первых вопроса отвечал хорошо, а потом сбился. Уверенность сразу и потерял. Начал что-то мямлить, вижу — еще хуже получается. Взял и замолчал. Они меня спрашивают, а я молчу. Дополнительные вопросы задают, легкие, я бы сейчас на них не задумываясь ответил, а там — молчу. Потом начал отвечать по два-три слова...

Андрей. Что поставили?

Алексей. Не знаю, не дождался.

Галя. Может быть, четверку?

Алексей. Ну и что? Пятерки нет — это ясно, а с двумя четверками не примут — тоже факт.

Андрей. Подожди, подожди...

Алексей. Ты меня не успокаивай. Я сейчас ходил по улицам и реветь собирался и проклинал себя... за все!

Галя. Вообще это безобразие — принимать только по оценкам на экзаменах, по очкам. Может быть, какой-нибудь зубрила, в сущности тупица...

Алексей. Это конечно... Только не ждать же, пока новые правила выработают.

Галя (Андрею). Он уезжать хочет...

Андрей. Зачем?

Алексей. Что ж я тут прохлаждаться буду? Нет, я домой поеду. Опять на машинно-тракторной работать стану. Это ничего, это  полезно...  Я уже обдумал, все обдумал... Своего добьюсь!

Галя. А когда ты хочешь ехать, Алеша?

Алексей. Через четыре дня.

Галя. Так скоро!

Андрей. Ты подожди, еще вывесят списки, — может быть, проскочишь.

Алексей. Чего ждать? Нет уж, сюда я на авось приехал и опять на авось... Да, выучиться поскорее хотелось... Вот что, Андрей, ты выйди-ка отсюда минут на десять.

Андрей  (помолчав).  Могу.  (Уходит.)

Галя. Зачем ты так?

Алексей. Он не обидится. Мы потом с ним откровенно обо всем поговорим.

Пауза.

Галя.  Алеша,  может быть,  я тебе  мешала...  своим  присутствием?

Алексей. Чему ты могла мешать? Ты помогала, только помогала мне. Андрей и Аркадий спать лягут, а я маленькую лампочку зажгу и сижу занимаюсь. Ты мне нравишься... Я никогда ни-

чего подобного не испытывал. И ты меня не забывай. Я уеду, а ты не забывай... если можешь. Я увижу тебя... Ты даже и вообразить не можешь, до чего же ты мне нравишься!

Пауза.

Галя. Мне домой пора.

Алексей. Провожу, можно?

Галя. Не надо.

Алексей. Поздно.

Галя. Я одна хочу идти, одна.  (Пошла.)

Алексей. Подожди. Скажи что-нибудь.

Галя (остановившись). Обещаю тебе: я лучше буду, лучше! (Уходит.)

Алексей. Андрей.

Входит Андрей.

Ты извини.  У  меня вообще  и сила воли есть и выдержка, а тут — не мог. Я виноват перед тобой... Андрей.  Ну до чего люди язык трепать любят!  Треплют и треплют — благо без костей!

Алексей подошел и обнял Андрея за плечи. Пауза.

(Освобождаясь из рук Алексея.) Телячьи нежности...

Пауза.

Насчет твоего отъезда еще надо подумать...

Алексей. Думать нечего — я уже на вокзале был. Вот билет! (Достал билет, бросил его на стол.) Кончилась моя московская эпопея!

Петр Иванович (входит). Еще не спите? (Алексею.) Ну, тебя можно поздравить? Молодец! Оля просила те деньги, что мы посылали, тебе отдавать. На, держи, до стипендии еще далеко... (Достает деньги, отдает их Алексею.)

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

КАРТИНА  ПЯТАЯ

Комната Аркадия  и Андрея.  Входят Маша   и   Аркадий.

Маша. У, какой беспорядок!

Аркадий. Алексей уезжает.

Маша. Скоро Андрею здесь будет раздолье! Он уже работает?

Аркадий. Все оттягивает. С первого числа пойдет. Сейчас занят проводами Алексея, привязался к нему.

Маша. Позови же Анастасию Ефремовну. И, пожалуйста, молчи. Я все скажу сама.

Аркадий. Мама!

Анастасия Ефремовна (входя). Здравствуйте, Мария Алексеевна.

Маша. Здравствуйте.

Анастасия   Ефремовна (Аркадию.) Что?

Маша. Анастасия Ефремовна, я всегда чувствовала себя виноватой перед вами... Вы, вероятно, считали, что я хочу поймать Аркадия, женить на себе. Это не так!

Анастасия Ефремовна. Мария Алексеевна, вы не должны обижаться: я — мать, я лучше знаю жизнь, у меня больше опыта. Но я всегда знала, что и у вас и у Аркадия достаточно благоразумия, чтобы не связывать себя по рукам и ногам. Мы с ним не раз говорили на эту тему, он сам понимает...

Аркадий. Мы поженились, мама. Расписались. Сейчас.

Маша. Я люблю его... Больше даже не знаю, что сказать.

Аркадий. И ты не беспокойся: мы будем жить с Машиной мамой, я перееду. У них одна комната, но большая — мы перегородим...

Анастасия Ефремовна. Ты не счел нужным сначала переговорить со мной?

Аркадий. Я знал ответ.

Анастасия Ефремовна. Поздравляю вас... Что же, вы теперь будете приходить ко мне только в гости?

Аркадий. Так лучше, мама.

Анастасия   Ефремовна. Вам виднее.

Маша. Мы хотели поговорить с вами, как нам лучше отпраздновать свадьбу.

Анастасия Ефремовна. Надо сделать по-человечески, как полагается. Между прочим, вам по закону полошен трехдневный отпуск, вы знаете?

Маша. Да, я предупредила заведующего.

Аркадий. И я сказал.

Анастасия Ефремовна. Ну вот, сегодня вечером все обсудим. Вы придете, Маша?

Маша. Обязательно.

Анастасия Ефремовна. Вот и поговорим. Поздравляю, Думайте о нем, Маша; создать дома для мужа хорошую обстановку — это многое, но не всегда легко.

Неловкое молчание.

Поздравляю!..  (Уходит.)

Маша. И все-таки надо было ей сказать раньше.

Аркадий. Да, пожалуй... Ну ничего. Отец, в конце концов, знает — ему-то мы говорили, а маме, может быть, лучше было сказать именно только сейчас. Теперь ты будешь мне всю жизнь мстить.

Маша. За что?

Аркадий. Как же!.. Говорил: «мне не до тебя», «не люблю», «зачем ходишь за мной»...

Маша. Смешной! Если бы ты разлюбил меня на самом деле, я бы это поняла гораздо раньше всяких твоих слов и первая бы сказала: «Аркаша, мне с тобой скучно, мы — разные люди». И ушла бы, незаметно, но навсегда.

Аркадий  (смеется). Ты настойчивая!..

Маша. Я потеряла в жизни очень много... Ты хотел, чтобы я потеряла и тебя?

Аркадий целует Машу. Входят Алексей   и   Андрей.

Андрей  (мрачно). Какая гадость! Маша. Мы поженились, Андрюша.

Андрей. Наконец-то! Это он меня испугался, не иначе.

Аркадий    (Алексею).  Во сколько поезд отходит?

Алексей. Минут через сорок надо трогаться.

Аркадий. Жалеешь?

Алексей. Обидно, конечно. Ладно, поработаю... не вредно!

Аркадий.  И Андрей поработает.

Андрей (Алексею). Давай укладывать, не забыть бы чего впопыхах.

Маша   (Аркадию ) .Пойцем. (Уходит с Аркадием.)

Андрей (укладывая вещи). У нас с тобой другая дорога будет, да? А Вадька, подлец, все экзамены сдал. Такие, как он, они, знаешь, настырные.

Алексей. Все равно себе шею сломает — не сейчас, так потом. Раскусят.

Андрей. Определенно. (Подавая Алексею коробку). Печенье сунь сверху, в дороге пригодится.

Алексей.   Я   тебе   сказал — не   покупай   ничего,   брать   не   буду.

Андрей. Времени мало осталось... Ну, слушай: я еду с тобой. Билет давно купил, на следующий день, когда твой увидел. Тот же вагон — семь.

Алексей. Ты чего?

Андрей. Поеду. Хотел прямо с тобой в поезд сесть, но вот сказал. Поеду.  Не возражаешь?

Алексей. Мне что... Ты мать с отцом спросил?

Андрей. Нет, и не буду. Шум поднимут. Я поработаю... В мастерские устроишь... кем-нибудь... Я поработать хочу... Там ходики у вас висят?

Алексей. Какие ходики?

Андрей. Ладно!.. Обдумаем... Вон наши не все учиться попали, работать некоторые пошли... больше поневоле... А я сам хочу. Место свое найти... Мое место!.. Мне жить интересно... только по-настоящему, а не так, чтобы выучиться, зарплату получать, в кино ходить, спать... Мы с тобой что-нибудь придумаем и найдем! Да?

Алексей. Скажи отцу с матерью.

Андрей. Нет, не буду. Записку с вокзала пришлю.

Алексей.  Боишься?

Андрей.   Не   боюсь,   а   начнут,   понимаешь...   тра-та-та!   Тра-та-та1

Алексей. Значит, боишься. Скажешь, а то — не поедешь. Да я сам скажу.  (Идет к двери.)

Андрей. Подожди. Ладно... (Быстро упаковывает чемодан.) Лишку не беру, все фасонистое оставляю... Деньги возьми — мне не давай.

Алексей. Откуда у тебя столько?

Андрей. На  «Москвича» копил. Бери, говорю.

Алексей. Зря.

Андрей. Мои кровные... отец с матерью дарили, по грошам собирал. Три года не дотрагивался, святыня. (Продолжая укладывать вещи.) Еды хватит. Хотел ничего не брать, поехать, с чем есть, да глупо как-то, по-мальчишески. Из первой получки отцу с матерью хоть десятку, а пошлю... Мою десятку, кровную! Я, знаешь, не дурак, не лентяй, все могу делать, все!.. Только интересно надо жить, интересно! Да!

Входит Анастасия   Ефремовна. Андрей инстинктивно отскакивает от чемодана.

Анастасия Ефремовна. Алеша, тебе надо покушать перед дорогой.  (Андрею.) И ты с утра голодный бегаешь.

Андрей. Мать, я уезжаю.

Анастасия   Ефремовна. Куда?

Андрей. С Алексеем.

Анастасия Ефремовна. Ну и поешьте до отъезда, еще успеете.

Андрей. Я не на вокзал еду, а совсем, с ним, к тете Оле.

Анастасия   Ефремовна. Ты рехнулся!

Андрей. Не возражай. Я и говорить не хотел, прыгнул бы в поезд... (Показывает на Алексея). Он велел...

Анастасия   Ефремовна. Петя, Петя!

Андрей. Ну, началось!..

Анастасия Ефремовна (входящему мужу, еле выговаривая слова). Он... уезжает, он...' Петя!

Петр   Иванович. Кто уезжает?

Андрей. Я.

 

Петр    Иванович.  Куда?

Андрей. С Алексеем, к тете Оле — жить там хочу.

Петр    Иванович. Это еще что ты выдумал!

Андрей. Вы подождите... Мама, да подожди ты! Помираю я, что ли? Без паники бы, а?

Анастасия Ефремовна. Петя, Петя! Запри его! Запри... На ключ! Не выпускай!

Андрей. Да что ты, мама! Ну погоди... (Подходит к матери, обнимает ее и целует.) Ну тихо ты, тихо... Чего ты? Я же сказал тебе:  не куда-нибудь еду, а к нашим...

Анастасия Ефремовна. Не пущу, не пущу! (Крепко держит Андрея.) Андрюшенька!  (Сильно плачет.)

Андрей (обнимает мать). Ну не поеду я, не поеду! Все! Не еду! (Держа мать.) Папа, ну почему мне не поехать? Почему? (Матери.) Не еду же, нет! (Отцу.) Маленький я, что ли? Вон Алексей уехал из дому учиться, что особенного? Загрызут меня там медведи, что ли? (Матери.) Ведь если бы я поехал учиться в Ленинград, ты бы отпустила меня? Да? Мать плачет.

Я не еду, сказал же тебе — не- еду! Ну, успокойся. Вот — распаковываю чемодан. Не еду! (Открывает чемодан.) Я практичный человек — все, что надо, взял, даже теплое белье, помнишь, которое ты заставляла носить, а я не надевал, а там бы надел. Мать плачет.

Не еду, нет, остаюсь, сказал же тебе — остаюсь!.. И носки шерстяные... Не могу я здесь оставаться, не могу. Папа, ну чего она боится, разве у меня только одна и дорога что институт! Вон Федька Кусков никуда не попал, так дома по нем целые поминки устраивают, да и сам он чуть ли не удавиться хочет. Ведь почему? Боится. Работать боится. А я не боюсь. Я хочу! Мама, ну разве это самое важное, кем я буду? Каким буду — вот главное! А дорога — она разная может быть; но все равно, если во мне что путное сидит — выйдет наружу, обязательно выйдет. И учиться я буду, все время буду. Папа, ты понимаешь меня?

Петр   Иванович. Я  понимаю...

Анастасия  Ефремовна.  Петя!..

Алексей.  Вы не беспокойтесь за него, тетя Настя. У нас хорошо,

тихо... Андрей.   Вот!   Алешка,   обещай,   что   с   меня   глаз   не   спустишь...

Я  все буду делать, что он велит... Анастасия Ефремовна.  Не смей, не смей говорить!.. Ну, не

хочешь в Ботанический сад — иди куда угодно!.. Только здесь...

В Москве заводы какие: «Серп и молот», «Шарикоподшипник»...

Техника! Все новое!.. Или ничего не делай, пережди год дома,

обдумай... Андрей.  Нет-нет. Я и так ничего не делал. Петр   Иванович. Настенька, ну не понравится ему там, вернется,

ты съездишь к нему, посмотришь... Анастасия  Ефремовна (плачет тише). Андрюшенька, мальчик

мой, разве дома тебе плохо? Ну, хочешь, Алеша здесь останется,

у нас, совсем — вместе будете... Андрей. Мама, ну что ты мне его, как игрушку, суешь... Мне же

не Алексей нужен... Анастасия Ефремовна. А что?

Андрей молчит.

Голова  раскалывается... Петр   Иванович. Ты прими пирамидон. Пойдем, прими. Пойдем. АнастасияЕфремовна (сыну.) Я не отпускаю тебя, слышишь?

Я тебя не отпускаю!

Анастасия Ефремовна и Петр Иванович уходят.

Андрей. Сдается?

Алексей. По-моему, сдается.

Андрей. Скорей! (Укладывает вещи.) Да... у меня есть карточка Галины. (Подходит к столу, выдвигает ящики, достает фотокарточку.) Отдать тебе?

Алексей. Не надо.

Андрей (вертит в руках фото). Не дарила... Сам из сумки вытащил... (Смотрит на фото,  говорит тихо.)«Тебя,  как  первую любовь,

Андрея сердце не забудет». (Прячет фотографию в глубь ящика стола. Помахал в ящик ладонью.) До свидания, мечта!.. Носовые платки не положил.  (Уходит в другую комнату.)

Галя (входит.)  Успела... Здравствуй!  (Здоровается с Алексеем.)

Алексей. Я беспокоиться начал.

Галя.  Была в Тимирязевской.

Алексей. Зачем?

Галя. Сегодня там списки вывесили... Думала, а вдруг тебя приняли... Нет...

Алексей. Я сам туда с утра ездил... посмотрел, все-таки смалодушничал... Ну ничего, не зря я сюда прокатился: тебя встретил...

Галя. Говорят, чувства не выдерживают испытания временем и... расстоянием.

Алексей. Подумаешь, расстояние — всего шесть суток езды... А у нас  там  в  этом  году  Педагогический  институт  открывается...

Галя. Нет-нет... Мама не отпустит...

Алексей. Я просто так...

Галя (отдавая сверток, с которым вошла).  На, на память.

Алексей. Что это?

Галя. Пустяк... Рубашки, сама сшила... А это — письмо.

Алексей. От кого?

Галя. От меня. Прочтешь в дороге, здесь не открывай. Входят Афанасий   и   Катя.

Афанасий. Чуть не опоздали...  (Алексею.) Ну как? Алексей. Домой возвращаться стыдно... Ничего, покраснею малость.

Сам   виноват...   Мать,   конечно,   обрадуется...   (Показывает  на

Андрея, который вошел.) Он со мной едет. Катя.  К нам?

Андрей. Да. Чего мне, захотел — поехал. Галя. Ты едешь?

Андрей.   Вот люди — всегда себя лучше других считают! Алексей (Афанасию). Ты сегодня налегке. Где обосновался? Афанасий. В общежитии. Катя. Думаешь, он у родственников жил?

Афанасий. Полно тебе! Это только вначале бродяжил. Пролетело — забыто!  Теперь комнатка на четверых — не каплет!

Катя (отдавая Алексею сверток). Передай маме. И письмо. А это — братику, футбольный мяч. Вот обрадуется — давно хотел.

Афанасий. Э, идея! Сейчас и я настрочу. (Присаживается, пишет.)

Андрей   деловито   увязывает   чемодан.   Галя   стоит   в   стороне.

Катя  (Алексею). Ты на меня не сердишься?

Алексей. Я? За что?

Катя.   У   меня  все  время  такое  чувство,  будто  я  виновата   перед

тобой. Ты забудь, что я тебе говорила. Алексей. Я и забыл. Катя (с грустью). Уже забыл? Алексей. Ну... будто бы забыл.

Катя. Мне не нравится в Москве... У нас    лучше, верно? Алексей. Еще бы!

Катя. Скорее бы эти пять лет пролетели! Петр   Иванович (входя, Андрею). Мать сказала, чтобы ты взял

валенки и термос. Андрей. Отпустила!.. Зачем валенки, я в них и не ходил. Алексей. Обязательно бери, там понадобятся. Петр   Иванович. И ватное    одеяло велела взять. Андрей. Это атласное, зеленое? Ни за что! Алексей. Возьми, раз мать велела. Андрей. Она еще перину предложит. Алексей. И перину возьмешь. Ты не огорчай ее — бери. У нас там

чулан есть,— в случае чего, свалим. Андрей. А! (Отцу.) Ладно, беру. Папа, ты уговори ее не ходить на

вокзал; сидите дома. Ребята проводят. Петр    Иванович. Я и не собирался.  (Уходит.) Алексей. Жаль тебе, если мать на вокзал поедет... Андрей. А у меня-то сердце, думаешь, каменное, что ли? Хватит

и всего этого...  (Оглядел вещи.) Ну, кажется, все. Афанасий (передавая Алексею записку). Отдай отцу и скажи, что

в общем все благополучно... и пускай свою трубку поменьше

сосет... без меня там, поди, совсем продымился... Э, куплю ему аа вокзале на последние   «Золотого руна», пускай дымит!..

Входят Аркадий    и    Маша.

Аркадий (Андрею). Очередная выходка?

Андрей (резко).  Не выходка!

Аркадий. О матери бы подумал!

Андрей.  Думаю,  думаю!  А  о  себе  я думать  не должен,  что ли?

Маша.  Андрюша,  ты  его  не  слушай.  Когда  из  твоих  рук  выйдет

какая-нибудь   вещица,   самая   простая...   Впрочем,   скоро   все,

все сам поймешь...

Входят   Анастасия   Ефремовна   и   Петр    И в а н о-в и ч; они несут большой чемодан и тюк.

Анастасия Ефремовна (Андрею). Мы с отцом решили отпустить тебя. Я сейчас ничего говорить не буду. Сегодня вечером сяду писать тебе письмо... (Заплакала, но поборола слезы.) Возьми вот это...

Андрей. Мама, зачем...

Алексей. Андрей!

Андрей   (матери). ...Зачем ты сама тащила, я бы принес. Спасибо.

Анастасия Ефремовна. Алеша, я прошу тебя, присматривай за ним, Оле я тоже напишу...

Алексей. Не беспокойтесь, тетя Настя.

Афанасий. Не опоздать бы, пора...

Андрей (подходя к матери). Ну, мама, ты меня прости...

Анастасия Ефремовна. Не говори ничего. (Прижала Андрея и долго держит его голову на груди.) Мальчик мой, если заболеешь, немедленно пиши... Я приеду, сразу приеду...

Петр Иванович (прощаясь с сыном). Будь человеком. И взрослей, взрослей!.. (Целует сына.)

Анастасия Ефремовна (Алексею). Алеша, если на будущий год надумаешь приехать — будем очень рады.

Алексей. Спасибо, тетя Настя. Спасибо вам за все.

Аркадий (Андрею). Поцелуемся!..

Андрей.   Ладно,   без   сентиментальностей!..   (Трясет   брату  руку.)

Маша.  Час добрый!

Андрей.  Комнатку вам освободили — простор!

Маша. Мы к нам переезжаем.

Андрей   (Аркадию).   Эх   ты!   Пожалел   бы   мать!   (Всем.)   Пошли.

(Оглядел комнату, подошел к стенке, снял маленькую картинку,

сунул в карман.) Там  повешу. Пошли!

Андрей,      Алексей,    Афанасий,    Катя    и    Галя уходят.

Анастасия Ефремовна (после долгого молчания, Аркадию). А ты когда переезжаешь?

Аркадий. Мама, мы бы хотели остаться здесь, если ты не возражаешь.

Анастасия Ефремовна. Почему я должна обязательно возражать?

М а ш а. И вы не беспокойтесь за Андрюшу, ему надо было поехать, надо.

Анастасия Ефремовна (оглядывая комнату). Что-нибудь забыли... Ну конечно! Телеграмму надо дать Оле, чтобы встретила. Аркадий, сходи на почту... Хотя нет, я сама, сама!.. (Хочет идти.)

Маша. Вы не спешите, мама; телеграмму можно дать и завтра, они суток шесть в дороге будут.

Анастасия   Ефремовна. Шесть суток!.. В дороге...

Маша. Это же очень интересно для него. Мимо проносятся леса, селения, поля, города, реки... везде люди, разные, интересные...

Петр Иванович. Когда я мальчишкой убежал с геологической партией, дома тоже, наверно, переполох был... Ничего!.. Пусть поищет!..

Занавес

1953