Антонио

Буэро

Вальехо

 

Игра втемную

Драма в двух действиях и четырех картинах

Перевод с испанского Т. Злочевской и Э.  Бра­гинской

Действующие лица

Адела.

Анита.

Хуан.

Хуанито.

Мауро.

Действие первое

Картина первая

Старая запущенная квартира. Большая гостиная, которая служит и столовой. Разностильная об­шарпанная мебель. Вышедшие из моды шторы. 'На всем печать жизненного неустройства, тусклых будней, заброшенности. Протертый паркетный « пол. Краска на стенах выцвела. Стены, оклеенные обоями под мореный дуб, образуют высокую панель. Под потолком широкий лепной карниз. С лепной розетки свисает лампа на длинном шну­ре. В одном месте карниз выкрошился и отчет­ливо виден белый гипс. "На переднем плане слева открыта балконная дверь. Чуть дальше, в углу, небольшой шкафчик. "На шкафчике в бес­порядке стоят разные вещи: жестяная коробка для шитья, пепельница, пузатая бутылка и теле­фонный справочник. "На стене висит телефон, недалеко — дверной проем, ведущий в коридор. Влево по коридору прихожая, вправо другие комнаты. Над дверным проемом у карниза обло­ман большой кусок и, судя по всему, уже давно. Если оглядеться, можно увидеть трещину, кото­рая идет по боковой стене справа налево и про­падает в облупившейся краске. Значительную часть пространства справа занимает диван на­чала XIX века. "Над ним на полочке множество недорогих безделушек и цветные открытки. В овальных рамках висят две фотографии. "На одной — молодой мужчина, на другой — молодая женщина. Слева на заднем плане под прямым углом выгорожена комната с дверью, скрытой за тяжелыми портьерами. "На переднем плане еще одна дверь, которая ведет в другой коридор. "Немного поодаль старинное глубокое кресло на гнутых ножках. "На стене полка, заставленная кни­гами. Почти все в мягких обложках. ~Над полкой в овальной рамке старинная гравюра. Посере­дине комнаты, стол и четыре стула. "На столе све­жая газета и пепельница. Вечереет. Какое-то время сцена пуста. Вскоре появляется Адела. "На первый взгляд — цветущая женщина лет сорока. Однако в ее точеном лице заметна какая-то жесткость, и это делает ее старше. "На ней домашнее платье, сшитое со вкусом. Адела на­правляется к столу и кладет на него кофточку. Затем подходит к угловому шкафчику, берет ко­робку и вдруг останавливается, глядя в сторону двери за портьерой. Медленно, почти бесшумно подкрадывается к этой двери и отодвигает портьеру. Дверь закрыта. Адела с минуту стоит неподвижно, потом закрывает портьеру. Идет к столу, открывает коробку и, вынув очки, наде­вает их, пытаясь вдеть нитку в иголку. ~На минуту снова замирает, обернувшись к балкону, вздыхает и принимается за шитье. Звонит телефон. До­садливо морщась, Адела вкалывает иголку в ткань, поднимается и идет к телефону.

Адела. Слушаю. Он не приходил. А кто его спраши­вает? Да, бывает здесь почти каждый день... Нет, дон Мауро тут не живет, но это не важно. Что ему передать?.. Может, вы оставите свой номер телефона и он вам позвонит? Хорошо, я ему передам. До свидания. (Вешает трубку.)

Во время разговора Аделы из дверей справа появляется Хуан. Это человек крепкого сложения лет пятидесяти, с заметной сединой. Он в домаш­нем халате и комнатных туфлях.

Адела   (глядя на него). Это звонили Мауро.

Хуан (закуривает; с иронией). Ну и по какому важ­ному делу на сей раз?

Адела   (садится за шитье). Этого мне не сказали.

Хуан (прохаживается по комнате). Зато ты поспешила спросить номер, чтобы Мауро мог позвонить отсюда.

Адела (отрываясь от шитья). Номера телефона мне не дали.

Хуан. Ну, а если бы дали, ты, конечно, сообщила бы его Мауро, и он не замедлил бы позвонить. Нам же потом платить еще за один телефонный разго­вор. А наговорил он достаточно.

Адела. Но это же гроши...

Хуан (останавливаясь). Ты прекрасно знаешь, что я не скряга. И твоему милому братцу, по-моему, обижаться нечего.

Адела. Он старается как можно меньше беспокоить нас.

Хуан. Оставь, он отсюда не вылезает. А ведь раньше тебе это было так же неприятно, как и мне. (Опу­скает голову.) Дело твое. Тебя трудно понять... (Прохаживается по комнате. Смотрит на трещину в стене.) По-моему эта трещина увеличилась.

Адела. Не знаю... Иногда кажется, что увеличилась. А иногда — нет.

Хуан (дотрагивается до трещины). Может, это от сырости? (Смотрит на карниз.) Штукатурка боль­ше не отваливалась?

Адела. Нет. (Смотрит на Хуана с улыбкой.)

Хуан. Если я получу эту должность, обязательно сделаем ремонт. (Смотрит на нее.) Интересно, почему ты улыбаешься?

Адела. Ты нервничаешь...

Хуан (серьезно). Да, конечно. (Идет к столу, за которым сидит Адела, и устало садится рядом.) А где Хуанито? (Листает газету.)

Адела. У себя в комнате.

Хуан. Он никуда не идет сегодня?

Адела. Наверное, пойдет. Попозже.

Пауза.

Хуан. Ты должна понять меня, Адела. Чтобы я мог заниматься дома, мне необходима тишина и нор­мальная обстановка. Я буду очень признателен тебе, если ты скажешь Мауро, чтобы он пореже появлялся у нас.

Адела снимает очки, смотрит на Хуана.

Ты ведь обещала помочь мне... Я, конечно, и сам мог бы сказать ему, но лучше, если это сделаешь ты.

Адела поворачивает голову в сторону двери за

портьерой.

(Встает, говорит с раздражением.}   Ну чего ты

все смотришь на эту дверь? Что за мания!  (Идет

к балкону.)

Адела (мягко). Конечно, я тебе помогу и в этом и во всем остальном... Но меня тревожит твое со­стояние. Я все думаю: нужно ли в этом возрасте подвергать себя таким испытаниям?

Хуан (обернувшись к Аделе). А как же! Ты вынуждена почти все делать сама, шьешь себе одно платье в год, ходишь в дешевое кино, проводишь лето в городе. И ты еще спрашиваешь, нужно ли?..

Адела. Но на жизнь нам, в общем, хватает.

Хуан   (помолчав, не глядя на Аделу). Да перестань.

Адела снова надевает очки и продолжает шить.

Адела. Когда будет известен результат первого тура?

Хуан. Ой, не знаю. (Прохаживается.) Аттестацион­ная комиссия не очень-то спешит... Но Гарсес в курсе событий — он каждый день бывает на факультете. И если что-то узнает, то сразу же мне сообщит.

Звонок в дверь.

Адела (вздохнув). Наверное, это Мауро. (Снимает очки и встает.)

X у а н. Я пошел к себе. (Идет рядом с Аделой к правой двери, ведущей в коридор.) Приготовь мне ча­шечку кофе, хорошо? Я очень устал.

Адела. Сейчас.

Снова раздается звонок. Хуан  (с  раздражением). Ему, видите ли, не терпится.

Выходят. Пауза. Вскоре возвращается Адела в сопровождении Мауро. Ему лет пятьдесят, одет неряшливо: на нем серые мятые брюки, изношенные туфли, потертый пиджак, старый галстук и цветная рубашка сомнительной све­жести. Седые растрепанные волосы до плеч. Большая лысина. Чуть завивающиеся кверху усики претендуют на некую индивидуальность. Под мышкой у него засаленный кожаный порт­фель. ^Несколько театральный голос Мауро слы­шится еще до его появления. Войдя в комнату, он со вздохом облегчения опускается в кресло.

Мауро. Ах, сестренка моя! Этот дом подобен тихому оазису. А я так устал, Аделита, так устал. Верчусь,

6 Театр № I1

как заводной. Вот что значит быть важной персо­ной! (С характерной для него чуть надменной улыбкой.) Надеюсь, я не помешал тебе...

Адела (убирает со стола свое шитье). Да нет, что ты.

Мауро. Уф! Я совершенно без сил. (Зевает, закрывая рот рукой.) Мне кто-нибудь звонил?

Адела (пряча шитье в ящик столика). Да, какой-то мужчина. Обещал позвонить позже. Он не назвал ни своего имени, ни телефона, и был явно удивлен, что ты тут не живешь.

Мауро. Так... так... Может быть, это... Хотя нет, не думаю. Когда столько знакомых и столько связей, знаешь, нетрудно и запутаться... (Сме­ется.) Ладно, дай отдышаться.

Адела (идет к правой двери). Ты, наверное, не прочь выпить чашечку кофе...

Мауро. Кофе? С молоком? С превеликим удоволь­ствием! А то знаешь, я... Я ведь так и не успел поесть.

Адела. Сейчас сварю кофе.

Мауро (встает, что-то ищет в карманах). А я тем временем, если ты не возражаешь, сделаю пару звонков.

Адела. Хорошо.  (Собирается выйти.)

Мауро (ищет в записной книжке нужный телефон). Ну что за голова у меня! Я еще не спросил тебя о муже... Он дома?

Адела. Да. Занимается.

Мауро (смеется). Не поднимая головы, да? Ну ладно, потом поговорим. Не хочу тебя задерживать.

Адела. Я сейчас вернусь. (Выходит.)

Мауро водит пальцем по записной книжке и нако­нец находит то, что искал. Подходит к телефону, но, прежде чем снять трубку, с недовольной гримасой направляется к двери, выглядывает в коридор, прислушивается. Успокоившись, воз­вращается к телефону и набирает номер. Ждет.

Мауро. Можно попросить дона Федерико Анайа?.. Говорит дон Мауро Гарсиа. Да, будьте любезны (Ждет.) Слушаю... Ах, как жаль!.. Вы уверены, что его нет, сеньорита?.. А то он мне назначил... Да, да сказал позвонить ему в это время. Как странно, ведь я по важному делу. Ну разумеется. Раз вы говорите, что его нет... Что же, большое спасибо и простите за беспокойство. До свида­ния. (Вешает трубку и, не отнимая от нее руки, задумчиво смотрит на аппарат. Потом снова снимает трубку и набирает другой номер. Ждет.) Будьте любезны сеньора Дурана... Говорит Мауро... Да. (Ждет.) Ах, это вы, Хосефина?.. Очень рад приветствовать вас!.. Вы угадали! Я хотел бы поговорить с ним no-поводу одного дельца, которое... которое интересует нас обоих! Ваш супруг, наверное, рассказал вам. Это связа­но с исключительными возможностями, по­скольку... Что? Ах, его тоже нет... (Смеется.) Ну что же, я очень сожалею. Но ничего, перезвоню вечером... Или завтра, в обеденное время. Да,

да, сеньора. Желаю вам всего доброго, и большой привет мужу. Он замечательный человек... К ва­шим услугам сеньора... До свидания. (Вешает трубку и, посапывая, делает несколько нереши­тельных шагов в сторону правой двери, при­слушивается, потом быстро возвращается к теле­фону, на ходу ищет в своей записной книжке нужный номер, набирает его и ждет.) Сеньор Мальвидо?.. (Важно.) От ответственного секре­таря... Да. (Ждет.) Как поживаете Мальвидо? Рад приветствовать вас. (Смеется.) Нет! Я не от­ветственный секретарь, но меня просили передать вам от его имени... Ну, конечно, я Мауро Гарсиа... Нет, дело в том, что мне сказали в министер­стве... Да. Мне сказали... Ну зачем же так резко Мальвидо!.. Для меня, разумеется, и для вас тоже... Мальвидо! Я не потерплю...

Разговор прерывается. Мауро смотрит на трубку и кладет ее. Возвращается А дела. Он быстро меняет выражение лица и улыбается.

А где сынок?

Адела, У себя в комнате. Выпьешь рюмочку?

Мауро (садится в кресло и, вынув из портфеля бума­ги, просматривает их, делая какие-то пометки). Я всегда говорил, что коньяк надо пить до, а не после кофе. (Смеется.) Ладно, можно и после тоже.

Адела вынимает из шкафчика рюмку, бутылку с коньяком, ставит ее на подносик и под­ходит к столу.

Адела. Тс-с. (Смотрит в сторону двери, затянутой портьерой.) Радио слышишь?

Мауро. Нет.

Адела. Мне показалось... (Улыбается.) Иногда она включает радио очень тихо. (Протягивает ему рюмку.)

Мауро. Спасибо. (Отпивает глоток и смакует.) Как дела у Хуана с конкурсом?

Адела. Он очень нервничает. Еще не знает результата первого тура. Возможно, его уже вычеркнули из списка кандидатов. (Подходит к двери, слегка раздвигает портьеру. Дверь закрыта.)

Мауро (кивая в сторону двери). Что-нибудь слу­чилось?

Адела (подойдя к нему, доверительно). Иногда она тихонько открывает дверь и, стоя за портьерой, подслушивает.

Мауро. Почему же ты не снимешь портьеру?

Адела. Я как-то сделала такую попытку, но она была сама не своя после этого. Смотрела на меня, как на преступницу, и вела себя несносно. Ее нельзя трогать,— пусть делает, что хочет.

Мауро (допивает рюмку). Прекрасный коньяк.

Адела. Сомневаюсь. Он из недорогих.

Мауро    (улыбаясь).  А  какое  это  имеет  значение?

Если что-то кажется нам прекрасным, значит, так оно и есть.

Адела (со вздохом). Да... (Садится за стол.) Так говорил наш отец.

Мауро. Ты помнишь? (Смотрит на портрет на стене.) Впрочем, как же не помнить? Это было счастливое время... особенно для тебя.

Адела   (с иронией). Ты так считаешь?

Мауро. Ну, разумеется. Ты тогда была миленькой десятилетней девочкой. Самый лучший возраст.

Адела.  «Самого лучшего»  возраста не существует.

Мауро. Ладно, не греши. Я ушел из дому после смерти мамы, а ты жила, как юная принцесса. Анита стала для тебя второй матерью, вплоть до твоего замужества.

Адела. Почему ты ушел из дому?

Мауро. Отец был страшно недоволен этим, ты помнишь? Но я рожден, чтобы летать...

Адела (с грустью). Летать...

Мауро (встает). Налетался я вдоволь, верно? И у меня еще есть крылья! (Смеется, потом зевает.) Как хорошо действует этот коньячок! С твоего разрешения я выпью еще рюмочку. ('Наливает.)

Адела (смотрит в сторону двери за портьерой, затем, не глядя на брата, тихо спрашивает). Ты давно не видел Карлоса Феррера?

Мауро. Вчера вечером, в кафе. Он там часто бывает. (Отпивает глоток и с рюмкой в руках садится на диван.) Надо сказать, что он был в приподнятом настроении: его последняя книга только что из­дана в Аргентине. Все говорят, что это блестя­щая работа.

Адела. Как называется? (Подходит к нему и садится рядом.)

Мауро. Кажется, «Теория общественных установле­ний» или нечто в этом роде.

Адела сидит в задумчивости, Мауро пристально смотрит на нее.

Мне пришла в голову одна мысль, Адела.

Адела. Какая?

Мауро. Что если я... от твоего имени попрошу Феррера Диаса замолвить словечко о твоем муже? Его рекомендация...

Адела (встает). Ни в коем случае. (Прохаживается в смятении.)

Мауро. Не волнуйся, подумай хорошенько.

Адела. Хуан и слышать не хочет ни о каких рекоменда­циях. Да и члены ученого совета хорошо его знают... Почти все они — бывшие товарищи по институту. Одни относятся к нему с уважением, другие нет. Хуан сказал: пусть поступают, как им заблагорассудится, а он их ни о чем просить не будет.

Мауро. Но знаешь, в наше время...

Адела. А он принадлежит к другому времени, и его позицию я одобряю. Он поставил себе целью добиться этой должности честным путем... Это

последняя попытка. На карту поставлена его честь, дело всей его жизни.

Мауро. Почему последняя?

Адела. Потому что мы оба это понимаем: эта по­пытка — последняя.

Мауро   (вкрадчиво). Конкурс очень трудный...

Адела. Я ему советовала не участвовать в нем. Рас­считывать, что удастся добиться такой высокой должности, да еще на таком факультете,— это же просто абсурд. (Пожимает плечами и говорит пренебрежительно.} Он просто помешался. А впрочем, пусть поступает, как знает.

Мауро. Но поскольку он уже решился, тебе, ко­нечно, хочется, чтобы он добился своего?

Адела (опустив голову). Да, конечно. Но не таким путем. И уж никак не с помощью Феррера Диаса.

Мауро. Только потому, что вы когда-то были помол­влены?

Адела   (глядя на левую дверь). Говори тише!

Мауро (понизив голос). Феррер Диас — это имя. (Подходит к ней.) И я думаю, что ученый совет очень прислушался бы к его рекомендации. Я сам могу поговорить с ним... Не называя тебя, если хочешь. Он все равно догадался бы, откуда это исходит, но...

Адела. Это же унизительно!

Мауро. В нынешние времена... гордость ни к чему — она устарела. (Садится в кресло и зевает.)

Адела. Дело не только в этом. Если бы Хуан узнал... он никогда не простил бы мне. (Прохаживается по комнате.) Никогда, потому что... Он не знал бы, чему обязан победой — своим собственным за­слугам или этой рекомендации. (Задумчиво.) И если Хуан все же потерпит поражение... то не сможет отделаться от мысли, что он жалкий не­удачник, поскольку даже с такой рекоменда­цией... (Умолкает с настороженным выражением лица.)

Мауро. А без рекомендации ты думаешь ему удастся?..

Адела. Нет. Не думаю. Впрочем, кто знает? (Вздраги­вает.) Помолчи! (Подходит к портьере и прислу­шивается.) У меня нервы в ужасном состоянии. Это ты виноват! Взвинчиваешь меня этими разго­ворами. Пойду принесу кофе. (Смотрит на Мауро и видит, что он уснул. 'Направляется к правой двери.)

Мауро (сонно бормочет). Так вот вчера... Феррер спросил меня...

Адела   останавливается,   ждет.   Мауро   молчит.

Адела. Что?

Мауро  (не открывая глаз). Феррер... Как поживает?..

А я... (Умолкает.) Адела. Про кого он спросил?

Мауро не отвечает: он спит. Адела   вздыхает -   и выходит. Пауза. Звонит телефон. Мауро при­открывает глаза, но не двигается с места. ~На

пороге появляется X у а н, в очках, с книгой в руке. Он с неприязнью смотрит на Мауро.

Хуан   (громко). Мауро!

Мауро вздрагивает и тупо смотрит на него. Хуан с презрительной усмешкой указывает на телефон.

Наверное, тебя.

Мауро устремляется к телефону. Хуан кладет книгу на стол, снимает очки и, взяв со стола бутылку с коньяком, ставит ее на прежнее место, снова с неприязнью взглянув на Мауро.

Мауро (берет трубку). Слушаю... Слушаю вас... (Кладет трубку и с виноватой улыбкой оборачи­вается к Хуану.) Повесили трубку.

Хуан. Какая досада, не правда ли?

Мауро. Этот звонок напомнил мне еще об одном деле, которое надо мной висит... Сейчас запишу, чтобы не забыть. (Садится в кресло, вынимает из портфеля бумаги и что-то записывает.)

Хуан (подчеркнуто вежливо). Добрый день... (Са­дится за стол и надевает очки.)

Мауро. Что? (Посмеивается.) А, ну да. Что за голова! Это от того, что я еще в полусонном состоянии. Жуткая усталость, понимаешь. Столько дел... Прости меня... Добрый день.

Хуан углубляется в чтение.

Все время одолевает сон, это ужасно. (Что-то записывает.) Иногда засиживаюсь допоздна... Не успеваю выспаться.

Хуан. И когда же принесут, наконец, хоть какие-то плоды эти ночные бдения?

Мауро. Да. Кое-какие приносят, поскольку я на них существую. Но знаешь, скоро я возьмусь за настоящее дело. Вот увидишь.

Хуан   (сухо). Какое?

Мауро. Ну, то, что мне ближе.

Хуан. А что тебе ближе?

Мауро. Надо же, и ты еще спрашиваешь? Как будто не знаешь. Могу напомнить тебе, что двадцати лет от роду я уже руководил художествен­ной группой. (Конфиденциально.) Сейчас речь идет о нечто подобном, но более значитель­ном. Я хотел отказаться — слишком много у меня других дел. Но, понимаешь, так уговаривают. Наверно, наслышаны о моей компетентности...

Хуан. В области искусства?

Мауро (смеется). Ну, разумеется. Это должно быть настоящим художественным предприятием. Эко­номически хорошо обеспеченным. А я буду директором.

Хуан   (с недоверием). Ну что же, желаю удачи.

Мауро. Спасибо. (Вынимает из кипы бумаг бланки.) Да, вот что. Тебе это наверняка пригодится.

Хуан. Что именно?

М а у р о.  Подписка  на энциклопедию  Кортина.  Тебе

известно, конечно, каким спросом она пользуется.

Два тома, оплата в рассрочку, каждый месяц...

Хуан  (сухо). Мне это не нужно. М а у р о.   Учти,   что   издательство   может   предложит тебе  особо льготные  условия.   Преподавателям предоставляется скидка... Хуан. Я сказал — не нужно! Мауро  (смеется). Ладно, все же подумай.

Короткая пауза.

Надеюсь, ты успешно прошел первый тур, заранее тебя поздравляю.

Хуан. Еще ничего не известно.

Мауро. Первое задание, наверное, самое легкое, да?

Хуан. На сей раз — нет. Комиссия решила изменить порядок и дала одно из самых трудных. По-видимому, хотят кое от кого избавиться... Что ж, и на том спасибо. По крайней мере будет покон­чено с неопределенностью. Вполне возможно, что в данный момент меня уже вычеркнули из кон­курсного списка.

Мауро. Не скромничай. Ты себя просто недооцени­ваешь. У тебя все будет в порядке.

Хуан. Ты думаешь?

Мауро. Держу пари, что да, дружочек. Такая голова, как твоя,— многого стоит.

Хуан. Спасибо.

Короткая пауза.

Мауро (смеется). Черт возьми! Да я вот... Я никогда не говорил тебе об одном очень выгодном страхо­вании... (Вынимает какую-то бумагу.)

Хуан (сильно ударяет книгой по столу и встает). Мауро, может, хватит, а?

Мауро (смеется). Хорошо, хорошо... Как-нибудь в другой раз я тебе расскажу... (Снова роется в сво­их бумагах.)

Хуан подходит к балкону, снимает очки и смотрит на улицу. Он явно нервничает. Входит Адела с подносом; на нем кофейный прибор.

Адела (Хуану). Ах, ты здесь? (Ставит поднос на стол.)

Мауро торопливо засовывает бумаги в портфель и потирает руки с плохо скрываемым нетерпе­нием, предвкушая удовольствие. Адела протяги­вает одну чашечку Хуану.

Это тебе. Без молока и без сахара. Хуан. Спасибо. (Садится и пьет.)

Мауро встает и подходит к Аделе.

Адела. С молоком, да? Мауро. Пожалуй...

Смотрит на Хуана, а тот на него.

Да, пожалуйста. Погоди! Раньше надо сахар... Как полагается. (Сам сыплет одну за другой четы­ре ложечки сахара.)

Адела наливает молоко и протягивает ему ча­шечку.

Спасибо. А ты почему не пьешь? Адела. На меня кофе плохо действует.

Мауро направляется к креслу; в это время входит Xуанито —- симпатичный юноша с открытым лицом, он в спортивной одежде.

Хуанито. А мне не полагается?

Адела (улыбаясь ему). Ты запоздал. Тебе с молоком?

Хуанито. Нет, черный. Привет, дядя.

Мауро. Привет, Хуанито.

Хуанито берет чашечку из рук матери.

Наконец-то ты соизволил показаться. Обычно, когда я прихожу, ты не удостаиваешь меня своим присутствием и даже не считаешь нуж­ным зайти и обнять своего дядю.

Хуанито разом выпивает чашечку кофе.

Что ты делаешь, безумец?

Хуанито. А что?

Мауро. Разве так пьют кофе... Его смакуют.

Хуанито. Какая разница? Он всего-навсего подни­мает тонус.

Хуан (Мауро). Стиль современного молодого чело­века. Думаешь им не нравятся вкусные напитки? Ничего подобного: просто они любят делать все наспех. Это по молодости.

Хуанито (сухо). Это значит, что мы живые люди. Вот и все.

Хуан  (сухо). Что ты этим хочешь сказать?

Адела. Опять начнется перепалка?

Хуанито берет газету и, с раздражением пере­листывая ее, отходит в сторону.

Хуан (с иронией). Нет, не начнется. Это началось уже

давно. Мне только не ясно, отчего началось. Адела.Ну   ладно,    оставь   его   сейчас   в    покое.

(Подходит   к   Мауро   и   берет   у   него   пустую

чашку.) Еще хочешь? Мауро.   Нет,  спасибо.   (Снова  впадает  в  сонливое состояние.)

Адел а   (Хуану). А ты? Тебе налить еще? Хуан. Нет, спасибо. Я пойду поработаю. Адела. А ты, сынок, хочешь еще чашечку? Хуанито. Нет, мама.

Адела (ставит чашки на поднос). Тогда я все уберу. Хуан  (встает). А я пойду к себе...

X у а н и т о (преграждая Хуану дорогу). Постой, отец... Я хотел сказать тебе... Вернее, попросить об одном одолжении.

Адела, собравшаяся было унести поднос, снова ставит его на стол.

Хуан. Слушаю тебя.

X у а н и т о. Это относится и к тебе, мама... Ты должна

помочь мне убедить отца. Адела. А в чем дело?

Хуан ито. Сейчас скажу. Но ты сядь, отец. Хуан   (садясь). Разговор будет таким долгим? Ху а н и т о. Нет, но...

Встревоженная Адела также садится.

Итак. Есть возможность получить стипендию на три месяца.

Адела. Какую стипендию?

X у а н и т о (усаживается между ними и откладывает газету). Для учебы за границей. Если я попрошу, мне ее дадут, обещали. Материально это не бог весть что, но я постараюсь уложиться. Буду жить в студенческом общежитии, там все очень дешево.

Хуан. Это еще что?

Хуанито (нетерпеливо). Такие общежития имеются во всех странах: существует международное соглашение... И у нас они есть.

Адела. Но, сынок...

Хуанито. Не думай, что я там собираюсь зря тратить время... Придется много работать, наби­раться знаний. А потом... Так хочется подышать полной грудью. Мне это необходимо. (Опускает голову.) Все мои товарищи каждое лето куда-то уезжают. Я отстаю от них... Да и вообще... Я задыхаюсь тут.

Пауза. Адела и Хуан растерянно перегляды­ваются.

Хуан  (взволнованно). Ты эгоист.

Адела. Хуан!

Хуан. Ты ведь тоже против его отъезда! (Встает и расхаживает по комнате.)

Адела. Нет, но...

Хуан. Он эгоист. Ему плевать на все: и на то, сколько мне приходится работать, чтобы как-то обеспечить всех... Его с о в е р ш е н н о не интересует, как я себя чувствую — хорошо или плохо, он не хочет понять, в каком я сейчас труднейшем положении. Он занят только собой. Как всегда.

Хуанито. Непонятно, почему ты так остро реаги­руешь... Речь ведь идет всего лишь о трех месяцах.

Хуан. А ты уверен, что все ограничится тремя месяцами? От твоих же товарищей я не раз слы­шал, что многие уезжали и не возвращались домой. Имей мужество признаться, что и ты не раз об этом помышлял!

Адела  (испуганно). Это правда, сынок?

Хуан. Ну, конечно. Ты что, слепа? Я уже давно это за ним замечаю. Он словно места себе не находит, как и многие другие. Хочет всех затмить. И своего отца, и...

Хуанито. Вот оно, твое больное место.

Хуан (подходит к Хуанито с угрожающим видом). Замолчи, наглец! Ты хочешь выделиться, всех затмить, в том числе и твоих друзей. Один, видишь ли, не вернулся. Другой пишет, что он в каком-то экзотическом краю. И ты начинаешь мечтать о том же, только бы не отстать от них. Не твоя тут вина. Тебя слишком избаловали. Но ты уже вышел из детского возраста, и пора понять, что жизнь не сахар и ты не вправе позволять себе всякие капризы.

Хуанито. По-моему, я до сих пор не очень-то имел такую возможность.

Хуан (гневно). Это что — упрек? Я даю тебе больше, чем в состоянии дать, я даже жертвую своей карьерой.

Хуанито собрался ответить, но Адела останавли­вает его.

Адела. Помолчи, сынок!

Мауро не пропускает ни единого слова, делая вид, что занят только своими бумагами.

Хуан (расхаживая по комнате). Никуда ты не поедешь. Может, это отобьет у тебя охоту досаждать нам своими неуместными прихотями.

Хуанито встает и быстро направляется к выходу.

Постой!

Хуанито останавливается.

(Более мягким тоном.) Постой... (Подходит к Хуанито и кладет руку на его плечо. Говорит с горечью.) Ну почему, не знаю, у нас всегда возникают какие-то конфликты. Ведь твоя мать тоже не хочет... Ты должен это понять. Нам будет очень тяжело так долго не видеть тебя... А мне, в эти дни, так... (Вздыхает, не доска­зав.) Ну что же... (Снимает руку с плеча Хуанито. Устав от бесполезного, по его мнению, объяснения, берет со стола свои очки и книгу и выходит.)

Адела приближается к Хуанито и обнимает его.

Адела.   Ты  должен   понять   его,   сынок.   Он   очень

нервничает.

Хуанито. Почему ты не поддержала меня?

Адела. Отец же сказал тебе. Это неуместно сейчас,

когда идет переаттестация и решается его судьба. Хуанито. Ему все равно не вытянуть. Кому нужна

посредственность.

А дел а. Замолчи!

X у а н и т о. Заурядный старший преподаватель. А те­перь, на пороге старости, он изо всех сил пыжится, чтобы заполучить кафедру. Смешно!

Адела. Не говори так.

Хуанито. Ты должна мне помочь, мама. Я не хочу

упустить свой шанс, как это произошло с ним...

Сотни   парней   каждый   день   просят   выдать   им

заграничный   паспорт.   Им,   как  и   мне,   хочется

'   свободно вздохнуть, вырваться на волю...

Адела   (с грустью). Вырваться на волю...

Мауро. Мне этого тоже хотелось в его возрасте. Вполне естественно...

Хуа нито. Разве тебе хочется, чтобы я тут задохнул­ся? Ты не можешь желать мне зла. Ты не из тех матерей, что цепляются за старое и отжившее, ты умеешь понять.

Адела. Посмотрим, сынок, как все сложится. Повре­мени.

X у а н и т о. Повременить! Но я тогда упущу стипендию!

На   пороге   снова   появляется   Хуан.   Адела   и Хуанито тотчас умолкают.

Хуан (подходя к ним, гневно). Ни тебя и ни тебя, конечно же, ни в коей мере не интересует...

Адела. Опять сначала, Хуан?

Хуан. Ты ведь не знаешь, что я хочу сказать. А я хотел сказать, что вряд ли тебе или Хуанито могла прийти в голову мысль взять с моего пись­менного стола серебряную пепельницу. Или вы ее действительно взяли?

Адела. Мы?

Хуан. Да, конечно же, нет. (К Мауро.) Значит, это дело твоих рук!

Мауро (встает с видом оскорбленной невинности). Моих? Но я даже не заходил в твой кабинет.

Хуан. Сегодня — нет. А вчера — да. Ты заходишь туда в мое отсутствие. Когда тебе вздумается. Как будто ты у себя дома! Не так ли? (Берет Мауро за лацканы пиджака.) Постарайся за­помнить раз и навсегда, что все в этом доме принадлежит не тебе.

Мауро. Это просто неслыханно! Значит, я виноват, что в этом доме что-то куда-то девается?..

Хуан. Да! Ты! Потому что ты...

Адела. Хуан!

Звонит телефон. Хуан отпускает Мауро и неохотно берет трубку.

Мауро (разглаживает помятый пиджак, бормочет). Как можно терпеть такого несносного человека?

Хуан (в трубку). Слушаю! (Выражение его лица ме­няется.) Привет Гарсес... Слушаю тебя... Отлич­но!.. Спасибо, старина. Большое спасибо... Сколь­ко? Черт возьми! Вот это действительно победа, а?

Адела поняла, о чем идет речь, и отошла к бал­кону.

И я тебя тоже поздравляю... А второй тур когда? Завтра в девять? Нет. Это не имеет значения,— я успел подготовиться. Да, слушаю... Не волнуйся, еще есть время. Если хочешь, я принесу тебе завтра мои конспекты. Ну конечно, старина, а как же иначе? Состязание, но честное. Не за что, не за что... Значит, до завтра, и еще раз — в добрый час! (Кладет трубку, улыбаясь.) Я прошел первый тур. Отсеялось девятнадцать человек. Осталось нас пятеро. (Произнося эти слова смотрит то на жену, то на сына.)

Мауро. Очень похвальный результат... Для этого нужно обладать большими достоинствами. Прими мои самые сердечные поздравления!

Лицо   Хуана,   ожидавшего   другой   реакции   от Аделы и Хуанито, постепенно мрачнеет.

Адела   (улыбаясь ему). Я очень рада за тебя! Хуан. Спасибо. (Смотрит на сына)

Хуанито   (сухо). Поздравляю.  (Быстро выходит из комнаты.)

Хуан вздыхает и с усталым видом направляется к себе. Мауро избегает его взгляда.

Хуан (с порога). Напоминаю, что я сказал тебе, Адела. Я не хочу никаких конфликтов, но... (Указывая головой на Мауро.) Постарайся решить этот вопрос сама. (Выходит.)

Мауро садится в кресло. Адела смотрит на него с досадой,

Адела. Для чего ты все это делаешь, Мауро?

Мауро. Да это не я, Адела! Вот увидишь, пепель­ница найдется. Наверное, куда-нибудь задева­лась.

Адела. Не знаю, как тебе это сказать... Ты видишь, как он нервничает. Хуан просил меня... хотя бы в эти вот дни... чтобы ты тут не появлялся.

Мауро. Я думаю, это просто очередная выходка в его стиле. Ты же его знаешь.

Адела  (взорвавшись). Перестань! Мне и так тошно!

Мауро. Хорошо... Я сделаю, как ты хочешь.

Адела вздыхает, идет к столу и садится. Мауро смотрит на часы.

Мне пора идти. Меня ждут в кафе. Возможно, я там встречу Феррера Диаса; иногда он туда заглядывает вечером... (Подойдя к Аделе.) Хотя Хуан и оскорбил меня, но я не обращаю на это внимания. Мне думается, что ему надо помочь. Хочешь, чтобы я поговорил с Феррером Диасом?

Адела (нерешительно). Нет.

Мауро пожимает плечами и снова направляется к креслу.

Скажи... О ком тебя спрашивал вчера Феррер? М а у р о. Что-что?

Адела. Ты говорил об этом спросонок. Мауро. Ах,      да... (Смотрит на Аделу.) Он спрашивал

меня о тебе.

А ела слушает Мауро с живейшим интересом.

Как ты поживаешь... Что у тебя слышно...

А дел а. Вопросы просто из вежливости, да?

Мауро. Не думаю. По-моему, он проявлял подлин­ный интерес. И когда я ему сказал, что ты не очень счастлива...

Адела. Ты так и сказал?

Мауро. Прости, если я поступил нехорошо. У меня это вырвалось непроизвольно. А он как будто сразу помрачнел.

А дел а. И что было дальше?

Мауро. На этом наш разговор закончился,

Пауза. Со стороны балкона издалека доносится птичий щебет,

А дела. Слышишь. Уже запели птицы. (Встает и на­правляется к балкону.)

Мауро. Да... (Подходит к Аделе.) Послушай, Адела, пусть только завтра... но мне надо обязательно быть тут... Я жду очень важного звонка, ты за меня не сможешь ответить... Постараюсь, чтобы Хуан не заметил моего присутствия. Ты позво­лишь?

Слышен все более громкий щебет птиц, постепен­но стихающий к концу сцены.

Ну помоги мне... Скажи, что да.

Адела (сдаваясь). Но учти, только завтра.

Мауро. Будь спокойна! (Быстро идет к креслу и за­бирает свой портфель.)

Адела (повернув голову в сторону комнаты Аниты). Тише... Ты что-нибудь слышишь? {Направляется к ее двери.)

Мауро. Нет.

Из комнаты, отодвинув портьеру, появляется Анита. Она не поднимает на них глаз. Явно обеспокоенная, Адела отступает на шаг. Анита вы­глядит преждевременно состарившейся женщиной лет пятидесяти, у нее отсутствующее выражение лица. "На ней старенькое домашнее платье, нече­санные волосы неряшливо обрамляют ее увяд­шее лицо. Какое-то время Анита молча стоит, не двигаясь, ни на кого не глядя, затем все так же с опущенными глазами делает несколько ша­гов по комнате. Мауро подходит к ней и берет за руку.

Как поживаешь, Анита?

Она останавливается, продолжая молчать. Адела не спускает с нее глаз.

Что же ты не отвечаешь?  (Легким движением проводит рукой по волосам Аниты.)

Анита, чуть съежившись, отстраняется, быстро идет к правой двери и выходит.

Адела. Она пошла в комнату Хуанито.

Мауро. Я вижу, наша сестрица по-прежнему молчит.

Адела. Единственный человек, который как-то бла­готворно на нее действует — это Хуанито. Иногда ему удается рассмешить ее и заставить вымол­вить одну-две фразы. Она его обожает.

Мауро. А ты не обращалась к какому-нибудь врачу?

Адела. Нет. Лучше не мучить ее врачебными осмот­рами. Все равно бесполезно, ведь она не душев­нобольная.

Мауро. Ну, разумеется. Все дело просто в неустой­чивой психике, отсюда и все странности. Кто-то из врачей именно так и сказал. (Садится.)

Адела. Да.

Мауро. Но иногда ты в этом сомневаешься, Адела.

А дел а. Вовсе нет. Вот уже восемь лет, как она живет рядом со мной,— с того дня, как умер отец. За это время я ее хорошо изучила.

Мауро. Но она и тогда уже вела себя странновато... Я бы сказал, что это началось, пожалуй, раньше...

Адела. Когда Анита осталась одна с отцом, она тогда никуда не ходила, не развлекалась. После его смерти она совсем затосковала, что вполне естественно. (Садится за стол.)

Мауро. Тут было что-то еще кроме тоски... Она ведь ни с чем не могла справиться самостоятельно. Поэтому-то ты и взяла ее к себе.

Адела. Она же моя сестра. Хорошо еще, что Хуан к ней терпеливо относится. (Вздыхает.) Восемь лет.

Мауро (беззвучно зевает). Во всяком случае, что касается тебя,— ты всегда хорошо относилась и к своей сестре, и к своему брату и должна испытывать чувство удовлетворения. Не все на это способны.

Адела. Иногда я задаю себе вопрос, почему все так получилось?

Мауро. Что именно?

Адела. Я была живой, веселой девочкой. А стала скучной, усталой и боязливой женщиной.

Мауро. Боязливой?

Адела. Годы идут, и я чувствую, что время давит на меня, словно хочет раздавить... и нет сил этого избежать. Может, таков закон жизни и на­до смириться. Но я не умею смиряться!.. Чувст­вую себя обойденной, обманутой жизнью, и мне страшно. Я боюсь...

Мауро. Чего?

Адела. Боюсь не выдержать. (Опускает голову. Пауза. Поднимает голову и прислушивается к щебету птиц.) Слышишь? Не знаю почему, но мне легче, когда я их слушаю... (Идет к балкону.) Люблю за ними наблюдать... Это как-то успокаивает... Они словно утешают меня...

М а у р о. Кто, птицы? (Идет к креслу, чтобы взять свой портфель но, передумав, зевает и снова садится.)

Адела. Тут неподалеку парк, и когда наступают су­мерки, птицы поднимаются в небо, кружатся, щебечут. Ты послушай! Скоро их будет еще боль­ше. Тогда начнется настоящая вакханалия...

Птичий гомон нарастает. Возвращается Анита, смотрит на стоящую у балкона Аделу. Мауро наблюдает за Анитой. Та приближается к Аделе и, став за ее спиной, смотрит на небо. Адела оборачивается, с опаской глядя на сестру. Анита не обращает на нее внимания, и лишь еле замет­ная улыбка скользит по ее лицу. Затем она опу­скает голову и направляется к выходу. Адела следит за ней.

Анита...

Анита останавливается, не глядя на Аделу, та подходит ближе.

Ты что ж не здороваешься с Мауро?

Искоса взглянув на Аделу, Анита подходит к сто­лу и с рассеянным видом начинает перелисты­вать газету.

Ты была у Хуанито? Лицо Аниты светлеет. И что он тебе сказал?

Мауро. Ну, что ж он тебе сказал, Анита? Что?

Анита смотрит на Мауро с улыбкой. Кажется, она вот-вот заговорит. ~Но улыбка сходит с ее лица; снова взглянув на Аделу, берет со стола газету и уходит к себе в комнату. Адела подхо­дит к двери и пробует, заперта ли она. Какое-то время стоит неподвижно у двери, явно взволно­ванная, птичий гомон снова нарастает. Мауро просыпается и вскидывает голову.

Что ты сказала о птицах? Адела. Послушай и        посмотри, сколько их там...

Оба подходят к балкону.

Я с детства без ума от птиц. Помню, как по вечерам, наигравшись, где-нибудь сяду и наблю­даю за ними... Мне казалось, что и я, когда стану взрослой, буду, как они,— свободной и счастливой. (Улыбается.) Пустые мечты! Неправ­да ли? (Смотрит на Мауро.). А они все те же... Каждый вечер они прилетают, приносят хоть ка­кую-то радость и воскрешают во мне душу ре­бенка. И тогда я забываю обо всем, и кажется.

что еще не все надежды потеряны... Посмотри на них. Они умеют летать, а как сражаются за своих птенцов, нередко погибая... А ты — нет. У них столько жизненных сил. А как поют, как ликуют, приветствуя солнце перед заходом. Они просто безумеют. Это настоящее празднест­во... Счастье полета в безбрежном пространстве. Наслаждение жизнью. Смотри, как они кружатся, то исчезают, то появляются. А вот эти двое стремятся друг к другу... И те двое — тоже... Это брачные пары... Они счастливы. Ты слышишь?

Мауро не слышит: его снова одолел сон. В на­ступившей тишине особенно отчетливо слышится звонкое щебетание птиц.

Занавес Картина вторая

Т/о следующий день... Время послеобеденное. Со стола, за которым обедали двое, еще не убраны посуда, приборы, рюмки с недопитым вином. Сидя в кресле, Адела читает книгу. ~Не может сосредоточиться. Из комнаты Аниты доносится тихая мелодичная музыка. Адела с тревогой при­слушивается. Хлопает входная дверь. Появляется Хуане в легком плаще, с кожаной папкой под мышкой.

Адела. Ты?

Хуан (с раздражением). Как видишь. (Бросает папку на стол, идет к балконной двери, открывает ее.)

Адела. Что-нибудь случилось?

Хуан. Нет.

Адела. Ты сказал, что до ужина не вернешься, по­этому...

Хуан. Я хотел дождаться результата вместе с Гар-сесом... Мы с ним там пообедали, поскольку ска­зали, что обсуждение работ закончится быстро и к пяти часам вывесят списки.

Адела. Так уже скоро пять.

Хуан. Я знаю. Но ждать было настолько томительно, что я решил: побуду лучше дома. (Устало садит­ся в кресло.)

Адела собирается поставить на полку книгу.

Что ты читала?

Адела.   Что   попалось   под  руку,  так,  убить   время.

(Ставит книгу на полку и садится на подлокотник

кресла.   Короткая   пауза.)   Тебя   исключили   из

списка? Хуан. С чего ты это взяла? Я жду  звонка Гарсеса. (Встает, идет к балкону.) Вряд ли кто-то будет исключен из списка. Задание было несложным. Адела. Тогда почему же ты все-таки не дождался

результата? Хуан   (гневно).  Потому что  мне    было страшно.  Ты этого признания ждала от меня?

А дел а. Да что ты... Я просто хотела знать...

Хуан (спокойнее). Мне показалось очень подозритель­ной вся эта спешка членов комиссии. Боюсь, что за этим что-то кроется... (Смотрит на часы.) Ладно, подождем, посмотрим... (Пауза.) Ты по­чему не убрала со стола?

А дел а. Мне ничего не хотелось делать. Я так вол­нуюсь.

Хуан (смотрит на нее). Из-за меня?

А дел а. Ну конечно.

Пауза.

Хуан. То, что ты говоришь, меня очень радует... (Са­дится на диван.) Пожалуй, - главная наша беда в том, что мы не можем избавиться от взаимного недоверия. Уходим в себя, все чаще молчим и в ре­зультате начинаем подозревать друг друга. Вот ты волнуешься за мою судьбу, а я, видишь ли, думал... Знаешь, всякий раз, уходя в университет, я надеялся, что ты мне что-нибудь скажешь,— это было бы естественно. Но увы...

Адела. А что именно я должна была сказать?

Хуан. Ну хотя бы: «Позвони мне, как только сможешь». Ты же так думала, не правда ли? Но не говорила.

Адела.  Ты  ведь тоже  не  очень-то разговорчив.

Хуан. Да, я тоже... мы оба играем втемную, вместо того чтобы открыть карты... и со временем эта игра становится опасной.

Адела встает, делает несколько шагов по комнате.

Иди сюда.

Адела подходит к Хуану.

Садись.

Адела садится. Хуан слегка привлекает ее к себе.

Может, меня и вычеркнули из списка, не знаю. А что, если нам попробовать раскрыть хотя бы одну из этих карт. Тогда я не так уж и переживал бы возможный провал.

Адела. Не надо думать о худшем... Пока ничего не известно.

Хуан. Но ты мне не ответила.

Адела. На что?

Хуан. Вот видишь. Опять ускользаешь от ответа. Наша совместная жизнь напоминает поединок: идет постоянная скрытая борьба.

Адела. Это не так.

Хуан. Похоже, что так... А в последнее время стало еще хуже, чем раньше. Потому что раньше ты все-таки была искренней.

Адела. Когда раньше?

Хуан. Когда я участвовал в двух первых конкурсах. Ты очень горячо поддерживала меня и пережи­вала так, словно сама принимала в них участие.

Адела. Ну вот видишь, никакой борьбы, значит, и не было.

Хуан. Нет была. Когда я терпел фиаско ты не скупи­лась на упреки и всячески выказывала свое пре­зрение ко мне. Но все равно, это, пожалуй, луч­ше, чем то, как ты себя вела во время предыду­щего конкурса. Тогда ты уже ни о чем меня не спрашивала, ни в чем не упрекала. Проявляла полнейшее равнодушие.

Адела. Вовсе нет.

Хуан. Но выглядело все именно так... (С горечью.) Точно так же, как сейчас, в дни последнего конкурса. (Опускает голову.) И мне тяжело это сознавать, Адела. Поэтому я... (^Недоговаривает, волнуясь.) Я...

Адела смотрит в сторону комнаты Аниты. Му­зыка смолкает, когда Хуан произносит послед­ние слова. Пауза. Хуан поднимает голову и смот­рит на Аделу. Выражение его лица становится жестче.

Адела. Она выключила радио.

Хуан (сухо). Ну и что. (Указывает на стол.) Она и сегодня не обедала с вами?

Адела (отрицательно покачав головой). Хуанито пы­тался уговорить ее, но безуспешно. Не стоит ли она за портьерой?

Хуан. Было бы слышно.

Адела. Иногда бывает и не слышно.

Хуан. Она скорее всего вяжет свитер для Хуанито.

Адела встает и делает шаг в сторону комнаты Аниты. Хуан резко ее останавливает.

Ты что собираешься делать?

Адела вздрагивает и останавливается.

Я говорил с тобой о другом... Ты слушала меня? Что с тобой происходит?

Звонит телефон. Теперь испуган Хуан. Он и Адела смотрят друг на друга.

Это Гарсес. Адела. Может, не взять трубку?

Хуан отрицательно качает головой и направляет­ся к телефону. Помедлив, снимает трубку. Адела подходит к нему.

Хуан. Слушаю... (Глядит на Аделу.) Привет, Гарсес! (Лицо его светлеет.) Да ну! Можно легко вздох­нуть. Меня изрядно встревожила эта поспешность с оценкой. (Смеется.) Спасибо, старина... (Хмурит брови.) Ах, так... Двое исключены из списка? Кто? Фреснеда? Не удивляюсь. Он, честно говоря, этого заслужил... Хотя бы за то, что за него усердно ходатайствовали. Может быть, на сей

раз наши друзья в кавычках из аттестационной комиссии решили, наконец, действовать по спра­ведливости... Разумеется. Ну хорошо, а кто же второй?.. Как? (Растерянно смотрит на жену.) Да... Да... Даже не знаю, что тебе сказать... Мои конспекты? Пусть это тебя не беспокоит, вернешь потом!.. Ты только не унывай! Повезет в следующий раз, вот увидишь! Что? Да нет, старина, не забуду. Завтра в десять. Спасибо... Мне, право, очень обидно за тебя Гарсес... Очень... Да, конечно, кого-то это должно было коснуться, но... Дай-то бог! До свидания. (Вешает трубку.) Гарсеса исключили из списка. Для него это страш­ный удар, ведь он действительно отличный спе­циалист. И прекрасный человек: несмотря на пе­реживания не забыл сообщить мне о следующем конкурсе. Он будет не сложным, но Гарсесу уже не придется в нем участвовать. (Идет к столу и опирается руками на спинку стула.) Как стран­но: у меня теперь на одного конкурента меньше, а мне больно так, словно все это произошло со мной... Да, по сути дела, в какой-то мере так оно и есть: ведь оба, он и я, там были един­ственными представителями старшего поколения. Теперь я буду себя чувствовать куда более оди­ноко на факультете... Осталось еще два наиболее опасных соперника, и это люди совсем иного склада.

Адела подходит к Хуану и обнимает его. Он целует ее.

У аттестационной комиссии, как я понимаю, уже

есть  свой  кандидат.  Посмотрим  завтра,  о  чем

говорят в кулуарах...

Адела.  Не думай больше  об  этом.  Важно то,  что

ты  сумел  преодолеть самое  трудное.   (Отходит

от Хуана и начинает собирать посуду со стола.) Хуан   (закуривает).  Да,   конечно.   (Идет  к выходу,

но по дороге останавливается.) Спасибо, что ты

поговорила   с  Мауро.   Сегодня,   я   вижу,   он   не

приходил.

Адела.  Ты  знаешь...  Я  еще  не  успела   поговорить

с ним.

Хуан (нахмурившись). Что?

Адела. Мне было как-то неловко сказать ему... Пойми

меня...  Но  я  скажу  сегодня...  если  он  придет. Хуан. Ну, конечно же, придет. (Выходит.)

- Пауза. Адела смотрит в сторону комнаты Аниты, тихо приближается к портьере. Затем внезапно резким движением отдергивает ее. За портьерой стоит Анита. Адела отступает на несколько ша­гов. Анита направляется к креслу и садится, опустив глаза.

Адела.  Я  так  и  знала...   Но ты  ошибаешься,  если думаешь  испугать  меня  своими   фокусами.

Анита пристально смотрит на Аделу, потом от­водит глаза и вздыхает. Адела подходит к ней.

Пожалуйста, не разыгрывай из себя мученицу. Мученица — я, и ты прекрасно это знаешь. У ме­ня в жизни все не ладится; я хотела бы хоть немного душевного покоя, но его нет. Ты лишаешь меня этого покоя. А почему, спрашивается? По-моему я не так уж плохо отношусь к тебе. Мне пришлось преодолеть сопротивление Хуана, когда я предложила, чтобы ты жила с нами, я за тобой ухаживаю и стараюсь, чтобы у тебя все было... а в ответ вместо благодарностей — упорное мол­чание.

Адела хватает Аниту за руку, та в испуге смот­рит на нее.

Да, молчание умышленное, преднамеренное, ты ведь не сумасшедшая. (Выпускает руку Аниты, возбужденно.) Ты... ты затаила обиду.

Анита отводит глаза.

И нервы у тебя в таком же состоянии, как у меня. Семейное наследие... (Указывает на портреты в рамках.) Отец был таким же. И Мауро тоже. Все мы немного чокнутые, но не сумасшедшие, нет!

Анита встает и идет к столу с опущенными гла­зами. Адела начинает говорить чуть мягче.

Потому-то я и не теряю надежды, что в один прекрасный день ты будешь по-другому, по-че-ловечески относиться ко мне, что ты, моя сестра, заговоришь и откроешь свою душу, как ты это иногда делаешь с Хуанито.

Адела кладет руку Аните на плечо. Та уклоняет­ся от этого жеста, берет со стола тарелки и с по­корным видом собирается уйти. Выражение лица Аделы становится жестким.

Оставь это! (Берет из рук Аниты тарелки и ста­вит их на стол.) Хочешь подчеркнуть, что царит беспорядок, да? Если это так, не тебе упрекать меня в этом. Скажи спасибо, что я неплохо веду хозяйство при тех скудных средствах, которыми я располагаю.

Анита смотрит на Аделу с удивлением и слегка качает головой.

И не вздумай возражать! В твоем поведении, как всегда, сквозит вечный укор.

Они смотрят друг на друга. Адела устало садит­ся за стол. Доносится стук входной двери. Адела и Анита настороженно ждут. Появляется Xуани-то; в руках у него две книги.

Хуанито  (весело).  Привет!   (Кладет книги на стол и целует мать.)

Алела. Ты что... Решил провести сегодняшний вечер

с нами?

 X у а н и т о.   Нет,   я   сейчас   убегаю.   Только  оставлю

эти киги и захвачу другие для своего товарища...

Хуанито поглядывает на Аниту, которая с улыб­кой чего-то ждет.

И еще поцелую мою тетушку... (Целует Аниту. Шутливо.) А почему это мы сидим сложа руки? Когда же, наконец, будет довязан свитер? И кому, кому, хотелось бы знать, он предназначается?

Анита отводит глаза с обиженным видом. Хуани­то обнимает ее.

Мы что обиделись?

Амита рассеянно улыбается.

A д е л а.   Может,   отдохнешь   немного?   Ты,   Хуанито,

как заводной.

Хуанито.   Тебе,   мама,   сейчас   тоже   достанется...

Почему до сих пор не убрано со стола? Впрочем,

меня это вполне устраивает.      (Берет рюмку с

вином и пьет.)

Анита снова собирается унести тарелки. Обра­щает внимание на книги, которые Хуанито поло­жил на стол. Выражение ее лица меняется. Она берет одну из них, читает название, потом другую.

Адела   (сыну). Что с тобой сегодня происходит? Хуанито.   Тс-с-с...  Интересные  новости.   (Берет  из

рук  Аниты   книги).   Позволь.   (Протягивает  их

матери.)

Анита внимательно следит за ним.

Смотри.

Адела (явно взволнована, читает). Феррер Диас...

Анита берет посуду и медленно идет к правой двери. Задерживается на пороге, затем выходит. Адела наблюдает за ней. Хуанито садится рядом с матерью.

Хуанито. Я истратил все свои сбережения. Знаешь, как дорого стоят сейчас книги? Придется тебе подбросить мне немного деньжат.

Адела  (глядя на книги). Хорошо, сынок.

Хуанито. По правде говоря, я купил их не только для себя, но и для тебя.

Адела (глядя вслед вышедшей Аните). Не говори лишнего.

Хуанито (кладет книги на стол). Их чертовски трудно было достать. Мне просто повезло, что они по счастливой случайности оказались в про­даже. Ну, а теперь приготовься кое-что выслу­шать; ведь я еще не сказал самого главного.

Адела. Что именно?

Хуанито (тихо). Через шесть дней, в будущий втор­ник, я смогу познакомиться с ним.

Адела. С Феррером Диасом?

Хуанито. Да, мы - несколько студентов — соби­раемся нагрянуть к нему домой. Я, конечно, захвачу с собой его книги и попрошу автограф. Должен признаться, мама, что я очень волнуюсь.

Адела (ласково кладет ему руку на плечо). Я тебя понимаю.

Хуанито. Помню, как я впервые заговорил с тобой о Феррере Диасе. В то время его имя мало что значило для тебя. Ты едва помнила о нем, как о коллеге отца, фамилия которого мелькала в газе­тах. (Смеется). А теперь ты восхищаешься им, пожалуй, еще больше чем я.

Алела (с улыбкой). Выходит, что твои доводы в его пользу очень убедительны.

Хуанито. И знаешь, что любопытно: у меня давно создалось впечатление, что впервые о нем я услы­шал от тебя.

Адела. От меня?

В дверях появляется Анита. Она насторожен-но слушает.

Хуанито. Это воспоминание связано у меня с дет­ством. Возможно, кое-что было и не так, но я ясно все помню.

Адела. Ты, видимо, что-то путаешь?

Анита подходит к столу и ставит на поднос бутыл­ку, кувшин, стаканы и рюмки.

Хуанито. Однако, как сейчас, вижу тебя вот тут, на этом месте, около балкона, с печальным ли­цом... Помню, когда я вошел, ты меня позвала. Потом поцеловала и сказала: «Ты будешь дру­гим? Не правда ли?»

Адела   (прерывая его). И я назвала его имя?

Хуанито. Да.

Адела. Тебе это приснилось.

Анита,  искоса взглянув на Аделу,  выходит с подносом.

Хуанито (задумчиво). Возможно... Но в этом сне отразилось то, что тебя волновало и что ты хотела бы...

Адела. Вернее, что бы хотел ты, кем бы ты хотел стать.

Хуанито  (кивает). Да, и кем бы я хотел стать.

Адела (подходит к нему). Отнеси поскорее эти книги к себе в комнату, чтобы они не попались на глаза отцу. (Снимает скатерть и оставляет книги на клеенке.) Отец прошел второй тур конкурса. Не забудь поздравить его.

Хуанито. Хорошо. Поздравлю. А ты кое-что по­обещай мне...

Адела. Что именно?

Хуанито. Помоги убедить его дать согласие на мой отъезд.

Адела в растерянности.

Разве тебе хочется, чтобы я влачил здесь жалкое существование и превратился со временем в еще одного посредственного преподавателя? (Расха­живает по комнате.)

Адела (с грустью). Вот видишь. Ты говоришь так, словно решил уехать надолго, на несколько лет. Ведь ты именно к этому стремишься? Ну, а пред­ставляешь ли себе, как опустеет этот дом без тебя? Какой бессмысленной будет жизнь для всех нас, особенно для меня?

Хуанито (кладет руки на плечи Аделы). Зато через несколько лет все будет по-другому. Я смогу по возвращении сделать твою жизнь более ра­достной. А ты останешься no-прежнему молодой и красивой и. как мать, будешь гордиться успе­хами своего сына — молодого и многообещаю­щего преподавателя. (Смеется.) Ну давай по­мечтаем вместе! Мечты ведь осуществляются, если этого очень желаешь. (Садится рядом с Аделой.) Ты только представь... Мы будем чув­ствовать себя свободными и окрыленными, как эти птицы, которых ты так любишь. И в один прекрасный день пригласим к нам профессора Феррера Днаса и втроем посмеемся, вспоминая, как ты и я чуть ли не тайком читали его книги. (Внезапно умолкает.)

'Неловкая пауза. Адела встает, отходит от Хуани-то, затем оборачивается и с тревогой смотрит на сына.

(Нерешительно.) Да нет... Я ни о чем дурном не думал... Я просто...

Они лолча смотрят друг на друга, словно два сообщника. Потом Адела отводит глаза, она явно взволнована. Хуанито тоже. Появляется Анита и, не глядя на них, идет к столу, берет со стола скатерть и уходит. Слышится звонок в дверь. Хуанито встает.

Адела. Сиди. Я открою. (Выходит.)

Вновь появляется Анита. Подходит к Хуанито, обнимает и нежно целует его.

Хуанито. Не надо меня целовать, тетя, я этого не заслужил. (Мягко отстраняет ее.) Мне вдруг при­виделось, что кое-кого уже нет в живых... И самое ужасное, что я при этом не испытал ни малейших угрызений совести.

Анита снова целует Хуанито.

Я просто плохо воспитанный мальчишка. Ну, а почему я такой?

Хуанито смотрит на Аниту, она — на него. Входят Адела и Мауро. Анита отходит в сторону.

Мауро    (с  показной  экспансивностью).   Как  дела? Хуанито   (холодно). Привет. (Выходит.) Мауро   (Аните). Как поживаешь, Анита?

Анита  уходит к себе в комнату.

Ну что же, ну что же...  (Потирает руки.) Мне

никто не звонил?

Адела. С полчаса тому назад звонил какой-то Коста. Мауро. Так, так. Именно этого звонка я и ждал. Одно

важное дело.

Адела. Сказал, чтобы ты был у него к шести. Мауро (смотрит на часы). А сейчас уже половина

шестого. Придется поторапливаться. Адела.  Подожди... Я только дам  поесть Хуанито и

вернусь.

Мауро. Прекрасно!

Адела. Я сегодня не выходила за покупками и оста­лась без молока... Так, что, к сожалению, не смогу угостить тебя...

Мауро (сразу помрачнев, но сохраняя бравый вид). Я уже поел. (Снова улыбаясь.) Твой муж дома?

Адела. Да.

Мауро   (понизив голос). У меня для тебя сюрприз.

Адела (настороженно). Я сейчас вернусь. (Выходит.)

Мауро устало опускается в кресло, положив около себя портфель. В комнате Аниты звучит радио.

Мауро (задумчиво). Один-единственный звонок. А спать приходится на скамейках в парке... (За-сьшает.)

Пауза. Входит Хуан. Он явно зол и расстроен. Подойдя к Мауро, лихорадочно ощупывает порт­фель, затем бросает его на диван и трясет Мауро за плечи.

Что... Что с тобой? Хуан. Послушай, Мауро. Я задам тебе один вопрос и

не вздумай врать на сей раз. Я этого больше не

потерплю. Понял?

Мауро. Да какая муха тебя укусила? Хуан. Это ты унес две мои книги? Мауро     (встает).    Послушай,    послушай...    Что-то

слишком много себе позволяешь... Хуан. Садись! (Резким движением усаживает Мауро

в кресло.)

Мауро. Да что все это значит? Хуан. Это дело твоих рук!  Они стояли на полке в

шкафу, дверца была заперта на ключ и справиться

с этим ключом никто, кроме тебя, в нашем доме

не смог бы.

Мауро. Я не позволю... Хуан   (схватив Мауро за рукав). Замолчи! Замолчи,

потому что я за себя не ручаюсь. Эти две книги

очень трудно достать. Если ты их еще не продал, изволь немедленно вернуть!

Мауро. Послушай, Хуан...

Хуан. Погоди, я кое-что еще добавлю для ясности. Идеи автора этих книг сейчас в моде... Вполне возможно, что аттестационная комиссия захочет выяснить, как мы их трактуем.

М а у р о. Но при чем тут я, ведь я даже не знаю, о каких книгах идет речь? Если ты их потерял, можешь обратиться в любую библиотеку.

Хуан (стараясь сдерживать гнев). Дело в том, что... Ну ладно, это долго объяснять. Верни мне эти книги и поставим точку.

Мауро. У меня их нет.

Хуан (отчеканивая слова). Верни их мне и пусть это останется между нами. Ты будешь хранить мол­чание и я тоже. И сможешь приходить сюда, когда тебе будет угодно, но прежде ты должен вернуть книги.

Радио умолкает.

Мауро (встает и расхаживает по комнате). Ну, ко­нечно! Вечно я во всем виноват. А может быть, их взял твой сын?

Хуан   (смотрит на Мауро с изумлением). Нет, нет...

Мауро. А о каких именно книгах ты говоришь?

Хуан (вздохнув). Как я устал... от тебя. (Идет к выходу.)

Мауро. Зря ты так... Не расстраивайся. Вот увидишь, они найдутся, и там, где ты меньше всего ожи­даешь. Быть может, в комнате Аниты. Или где-нибудь здесь... Вот тут. (Указывая на лежащие на столе книги.) Не те ли это, что ты ищешь?

Хуан подходит к столу, с крайним удивлением берет в руки обе книги. Мауро подходит к нему. Они молча смотрят друг на друга. Входит Xуанито и останавливается при виде этой сцены. Хуан кладет книги на прежнее место. Хуанито подходит к столу, берет их и собирается уйти.

Хуан. Ты куда это их уносишь? Хуанито. К себе в комнату. Это мои книги. Хуан. Твои?

Мауро усаживается на диван и с любопытством наблюдает за ними.

Хуанито. Мне очень жаль, что они попались тебе на глаза, но я не собираюсь лгать. Я купил их сего­дня, и впредь буду покупать все труды этого автора. Если тебе это неприятно, постараюсь как-то огородить тебя... Но зависеть от твоих причуд не намерен.

Хуан. Это не причуды.

Входит Анита   и останавливается на пороге.

Автор книг выскочка и карьерист.

Хуанито (еле сдерживаясь). Ты прекрасно знаешь, что он пользуется большим авторитетом и до­бился всего сам, без чьей-либо помощи.

Хуан. Не будь наивным, без чьей-либо помощи в наше время ты просто обречен плестись в хвосте, неза­висимо от твоих способностей, а если и удается достичь цели, то достигается она слишком поздно, так сказать, под занавес.

Хуанито. Но ты же прекрасно знаешь, что Феррер Диас на голову выше тебя.

Хуан   (наступая на Хуанито). Сопляк!

Входит Аде л а, встает между ними.

А дел а. Хуан!

Мауро (вставая). Да будет вам, успокойтесь... Вы же видите, Хуан нервничает. У него куда-то исчезли две книги, а сейчас он обнаружил здесь вот эти...

Хуан., тяжело  дыша,   направляется   к  балкону.

Будем считать, что ничего не произошло. Хуан   (не оборачиваясь). А ты не вмешивайся. Мауро. Я же хочу тебе помочь... Адела, у тебя есть

какая-нибудь книга Хуана? Адела. У меня второй том Гальдоса. Это то, что ты

ищешь? Хуан. Нет!

Мауро. Может быть, Хуанито... Хуан нто. Я не брал никаких книг. (Выходит, унося

с собой книги.) Мауро   (Хуану).  Найдутся, найдутся твои книги, не

волнуйся. (Садится на диван.)

Хуан настороженно смотрит то на Мауро, то на Аделу. Идет к выходу, на пороге оборачива­ется и снова, чуть растерянно, смотрит на них. Затем выходит. Адела тяжело вздыхает и с уко­ризной смотрит на Мауро.

Мауро. Что на него нашло сегодня?.. Набросился на меня, как бешеный... Наверняка рылся в моем портфеле, а там ведь был сюрприз для тебя.

Лдела подходит к Мауро. Он что-то ищет в порт­феле.

Я купил его тебе.

Мауро вынимает журнал, раскрывает его и пока­зывает Аделе. Она озирается по сторонам, са­дится в кресло и начинает читать. Адела явно взволнована, готова вот-вот заплакать.

Я полагал, что тебе это будет приятно. Адела. Тише.   (Прислушивается.  Быстро закрывает журнал,   встает,  ищет,   куда  бы  его  спрятать, кладет поверх книг на этажерке.)

Появляется Хуан.

Хуан. Я пошел. До скорого!

А дел а. Ты заниматься сегодня не будешь?

Хуан. Нет. Настроения нет.

Входит Хуанито с книгами в руках. Он под­ходит к матери и целует ее.

Хаунито. Пока, мама. До скорого, тетушка. М а у р о. До свидания, мой мальчик.

Хуанито, заметив отца, останавливается. Хуан смотрит на него с плохо скрываемой нежностью.

Хуанито.   Поздравляю   тебя   с   успехом   во   втором

туре. Хуан.   Спасибо.   (Пауза).   Я   тоже   ухожу.   Пойдем

вместе? Хуанито- Дело в том, что... я забыл в своей комнате

ключи. Нужно взять их... Хуан   (сухо). Ну, хорошо. До свидания. А дел а. До свидания.

Хуан  выходит.

Хуанито. Как это я мог забыть? А дел а. Что? Ключи?

Слышно, как хлопнула входная дверь.

Хуанито.  Да  нет...  Забыл  забрать со стола   книги

Феррера Диаса. А дел а. Мы оба забыли. Хуанито. Ну, я пошел. (Идет к выходу.) Ад ел а. А ты же хотел зайти к себе в комнату? Хуанито. Это была неправда. (Выходит.) Адела.  Постой...  Я   провожу  тебя.   (Выходит  вслед

за сыном.)

Мауро встает и, тихо напевая, подходит к эта­жерке, берет одну из книг, торопливо листает страницы, затем немного подумав и пожав пле­чами, быстро кладет ее в портфель. Возвраща­ется А дела.

Мауро. Мне тоже пора, а то опоздаю на деловую встречу.

Адела, Я все думала о твоем предложении и пришла к выводу, что, пожалуй, следует попытаться... Когда ты смог бы повидать Феррера Диаса?

Мауро. Если хочешь, могу заглянуть в кафе, где он обычно бывает.

Адела. В таком случае ты, разумеется, будешь дей­ствовать как бы от себя.

Мауро. Мне что?.. Просить, чтоб он рекомендовал Хуана?

Адела. Мы должны использовать любую возмож­ность, чтобы помочь ему с конкурсом. Ты со мной согласен?

Мауро. Именно это я имел в виду... Не волнуйся, все

будет сделано. Адела. Ну вот... Мне сразу    стало легче. А то все

мучила мысль, что я ничем не могу ему помочь. Мауро. Ты много делаешь для всех, Адела... Кстати,

можно я принесу тебе завтра пару рубашек? Их

надо постирать. Адела. Ну, конечно. Мауро. Они изрядно изношены. Но могут еще послу-

жить. (Выходит.)

Пауза. Раздвинув портьеру входит Анита, озирается по сторонам, подходит к этажерке, берет положенный туда Аделой журнал. Садится в кресло и начинает листать его. Бесшумно входит Адела. Что-то почувствовав, Анита подни­мает голову. Бросает журнал на кресло, встает и направляется в свою комнату. Адела преграж­дает ей путь.

Адела   (схватив ее за руку). Постой!

ведет Аниту к столу;  та  с безучастным видом садится,

Нам надо поговорить, хочешь ты этого или нет. Твое тупое упрямство ни к чему не приводит, а я... я не в состоянии больше все это выносить. Почему ты постоянно шпионишь за всеми, дей­ствуешь втихую за моей спиной?

Они смотрят друг на друга.

(Мягче.) Ты слышала наш разговор,и тебя за­интересовал журнал, да?

Анита отводит глаза.

В этом нет ничего дурного, и мы можем почитать его вместе.

Анита явно смущена. Адела берет журнал и рас­крывает его.

Карлос Феррер Диас. (Вздыхает.) Теперь у него седая голова. Но выглядит он, пожалуй, все еще привлекательно, правда?.. (Садится.) Две стра­ницы отведены ему одному, он стал видной фигу­рой, приобрел мировую известность. И до сих пор не женат.

Анита опускает голову.

Подумать только, как же он преуспел за эти годы! A мы вот влачим жалкое существование и потихоньку стареем. Ты любишь его — все еще

ЛЮбИШЬ...

Анита хочет встать,  но Адела, удерживает ее.

Сиди! Нас никто не слышит, мы можем, наконец, впервые коснуться старых заноз и даже попы­таться вытащить их вместе, ты и я, мы так нуж­даемся в душевном покое... (Ласково кладет руку на плечо Аните.) Чтобы обрести этот покой я предлагаю тебе мое искреннее участие.

Анита с грустью смотрит на Аделу.

Не веришь мне? (Берет руки Аниты в свои.) По­слушай, Анита, Я признаюсь, что нехорошо вела себя по отношению к тебе.

Пауза.

Когда мы познакомились с Феррером Диасом и с Хуаном, мы обе заметили, что Феррер Диас обратил внимание на тебя. Никто этого не знал, потому что он был так же скрытен, как и ты. Но и ты и я... да, и ты и я... мы это знали. Я чувство­вала, как в сердце твоем с каждым днем росла надежда. Пробил твой час... До этого тебе прихо­дилось лишь заменять мне мать после ее смерти, а тут вдруг ты впервые почувствовала себя жен­щиной... И с какой силой нерастраченного чув­ства! (Другим тоном.) И я — твоя сестра — более привлекательная и взбалмошная, встала между вами. Ну как мог устоять Феррер? Наверное, подумал, что ошибся в выборе. Он был тогда очень молод, и вскружить ему голову было не так трудно. Вскоре мы обручились. А ты все боль­ше уходила в себя и все чаще молчала, пока это долгое, многолетнее молчание не превратилось в немоту.

Пауза.

Но Феррер был не из тех, кто теряет голову на­долго. Наверное, он понял, что не было подлинной любви. А может, решил, что я недостойна стать женой человека, увлеченного наукой. И он посте­пенно, постепенно стал отходить от меня... Пока не ушел навсегда. Так мы обе его потеряли...

Анита плачет. Адела, охваченная волнением, встает, обнимает, целует ее волосы.

Спасибо за твои слезы, Анита. Эти слезы и есть твой ответ... Вот видишь? Они сближают нас. Если мы можем вместе плакать, значит, и жить мы можем вместе. Это нужно не только мне, но и тебе. Ради бога — прекрати это молчание, вер­нись к жизни! Не мог же мой дурной поступок так пагубно, так непоправимо повлиять на тебя.

Анита вытирает слезы.

Ты можешь меня простить? Для чего, скажи, ты всем своим поведением норовишь показать, что не в состоянии справиться с собой? Брось свою

игру, и это будет спасением для нас оооих. ну, что — простишь меня?

Они смотрят друг на друга. Кажется, что Анита вот-вот заговорит, но она лишь переводит взгляд на журнал, закрывает его.

(Жестко.) Ты предпочитаешь продолжить эту игру, которая так губительно действует на меня.

Анита смотрит на Аделу.

Да, губительно. И ты должна это знать. Если такова твоя цель, что ж, считай, что ты ее до­стигла.

Анита опускает глаза.

Я непрестанно чувствую твое присутствие за моей спиной. Знаю, что ты все время подслуши­ваешь, следишь за мной оттуда. (Указывает на портьеру.) Просыпаясь ночью, думаю, что ты тоже не спишь и молча меня осуждаешь. Иногда мне кажется, что ты подкрадываешься к моей комнате и, приложив ухо к дверям, проверяешь — сплю ли я... Не могу понять, чего ты добиваешься: не того ли, чтобы постоянно подогревать в себе ненависть, лютую и беспощадную?

Анита вздыхает.

Если это так, то ты несправедлива ко мне. (Под­ходит к Аните.) Повторяю: да, я поступила мерзко по отношению к тебе, меня это мучает. И я снова прошу у тебя прощения. (Жестко.) Но на то ведь были свои причины.

Анита удивленно смотрит на Аделу.

Ты прекрасно знаешь, что это за причины! Ду­маешь, с тобой легко было жить? С твоим власт­ным характером и замашками новоиспеченной хозяйки дома — а именно эту обязанность воз­ложил на тебя отец после смерти матери... При­знайся, что это так! И не смотри на меня с видом великомученицы! Ты еще тогда так на меня смотрела. И мне от этого было тошно! Ведь я понимала: ты разыгрывала комедию. Да, ты обо мне заботилась и много сделала для меня. Но делала ты это потому, что тебе до смерти нрави­лось играть роль молодой мамочки и, будучи любимицей отца, иметь возможность распоря­жаться мною, как вздумается. (Смотрит на Ани­ту.) Что, не так? Ты сказала — нет? (Язвитель­но.) Да разве ты скажешь!..

Анита сидит неподвижно.

Отец полностью находился под твоим влиянием.

Ты вертела им, как хотела. И это при том, что была куда глупее меня... И куда менее привлека-тельной... Но твое лицо напоминало ему мамино... Меня бесило, когда ты разговаривала с отцом на равных, обсуждая домашние дела и все, что касалось меня, словно ты была его женой. (Яо-смеиваясь.) Женой! (Смотрит на портреты роди­телей на стене.) А я не хотела второй матери и еще меньше, чтобы ею была ты! Понимаешь?

Кажется, будто Анита пытается что-то сказать. Хочешь что-то сказать? Анита отводит глаза.

Все это было смешно и нелепо. Вот почему, когда спустя несколько лет появился Феррер Диас и я увидела, с какой легкостью ты собиралась сбро­сить с себя маску лжемамы и превратиться в женщину, я не могла этого стерпеть! Женщиной была я! Эта роль принадлежала мне, а не тебе! Разве ты не получала удовольствия от того, что посвятила себя заботам о доме? Вот я и решила, что ты и дальше должна смиренно выполнять свою святую миссию. (Возбужденно.) Да, знаю, я вела себя недостойно. Но как видишь, на то были основания. (Внезапно начинает трясти Аниту за плечи.) Ну, защищайся же!

Анита испуганно смотрит на Аделу.

Обвиняй, обвиняй меня, но, заговори наконец! (Отходит от Аниты и в изнеможении садится на диван.) Иногда задаю себе вопрос: почему мне так хочется, чтобы ты ответила? Ведь лучше всего, казалось бы, не обращать на тебя внима­ния... но что-то, помимо моей воли, словно привя­зывает меня к тебе.

Пауза.

И все думаю, почему я не убежала от тебя, от Хауна и от всего этого... (Усмехнувшись.) Меня обуревала жажда жизни и счастья, а душа моя постепенно чахла от бесплодных мечтаний о любви, которой не суждено было сбыться, но которая все же осталась единственной отрадой, скрасившей мою безрадостную жизнь. Смешно сказать, полюбила я Феррера Диаса после того, как потеряла его. Помню, как сказала ему в сердцах: «Ты ничего в жизни не добьешься!» Я была уязвлена и в пику ему вышла замуж за Хуана, решив сделать все, чтобы Хуан преуспел, а Феррер понял, как много он потерял, лишившись меня... (Вздыхает.) Но все получилось наоборот. Преуспел Феррер, а неудачу потерпел Хуан, а с ним и я... И я никуда не ушла.

Почему? Наверное, из-за сына. Из-за Хуанито, которого мы — и ты и я — так любим, потому что он... чем-то похож на Феррера Диаса, хотя и не его сын. (Аните с мольбой.) Ну ради него, ради нашего Хуанито, которому ты тоже была матерью. Ну скажи мне хоть слово... Одно слово прощения... (Берет Аниту за руку.) Не хочешь? Разве я не призналась тебе во всем, не покаялась перед тобой?.. (Видит непреклонность Аниты.) Ну что еще я могу тебе сказать?.. Помоги мне... (С глазами, полными слез). Я в таком отчаянии... В таком отчаянии...

Занавес

Действие второе

Картина первая

В гостиной горит большая лампа. За закрытым балконом густеет ночная тьма. Сидя в глубоком кресле, Анита довязывает муж­ской свитер. В углу, возле шкафчика, стоит Ад е-ла. Она берет из тюбика таблетку и наливает воду в стакан.

Ад ел а. У меня совсем сдали нервы. (Запивает таб­летку.) А ты сидишь с равнодушным видом. К чему это притворство, не понимаю?

Анита удивленно смотрит на нее, опускает глаза и снова принимается за вязанье.

Неужели тебя не волнует, что сказал Феррер нашему Хуанито?

Анита, отложив свитер, смотрит на сестру не­мигающим взглядом.

Он обещал прийти к ужину, а его нет и нет... (встает.)

Анита с недоумением следит за ней.

Почему у тебя такое каменное лицо? (Подходит к сестре.) Уж будто ты ничего не знала? Ты же всегда подслушиваешь... Или в самом деле не зна­ла? (Смотрит на нее испытующе.) A может, в твоем взгляде что-то совсем другое? Ты, мол, знала, но не одобряешь... Так или нет? (Взволно­ванно прохаживается по комнате.) Но это его дело. Или ты хочешь, чтобы я запретила ему видеться с Феррером Диасом?.. (Оборачивается и встречается глазами с Анитой. "Не в силах отвести взгляда, изображает подобие улыбки.) Чего ты вдруг бросила вязать? (С притворной иронией.) Ведь тут, по крайней мере, мы — едины. Я — мать, но даю тебе такое же право любить его.

 

Пауза.

В глазах Аниты отчаяние.

(Раздраженно.) Я опять тебя чем-то задела? Ну как с тобой разговаривать, чтобы ты не смот­рела на меня с таким укором?

Звонок.в дверь.

Странно... У них же ключи! (Выходит в коридор.)

Анита встает и направляется к себе в комнату. Адела, заметив это, оборачивается к ней.

Почему бы тебе не остаться здесь?

Анига, тщательно задергивая портьеру, уходит в свою комнату. Адела со вздохом выходит и вско­ре возвращается с Мауро.

Мауро. По вечерам еще очень прохладно. (Потирает руки.) Если ты мне предложишь рюмочку коньяка, я буду очень благодарен. (Садится за стол, кладет портфель и расстегивает куртку.)

Адела. Ты говорил с ним или нет?

Мауро. Конечно. Представь, дождался его наконец в кафе!

Адела. Когда?

Мауро. Совсем недавно.

Адела. Но, Мауро, завтра последний день конкурса!

Мауро. Не волнуйся, еще есть время.

Ад ел а. Ты должен был позвонить ему. (Идет к углово­му шкафчику, чтобы налить рюмку коньяка.)

Мауро. Я же говорил тебе — лучше, чтобы все вы­шло, как бы случайно. (Смеется.) Так оно и полу­чилось! Я все вечера торчал в этом кафе, а его, как назло, нет и нет. И вот сегодня, наконец, он появился... Ну, зная, как ты волнуешься, я ре­шил: удобно — не удобно, подойду к нему сей­час же и скажу... Словом, вышло лучше не при­думаешь. Он был сама любезность, представ­ляешь! Сама любезность...

Адела (с рюмкой и бутылкой в руках). Помолчи! (Смотрит в сторону комнаты за портьерой.)

Мауро бросает взгляд туда же. Из комнаты Аниты доносится тихая музыка, звучащая по радио. Аде­ла, усмехаясь, наполняет рюмочку.

Ты сам ей расскажешь, хорошо? (Ставит бутыл­ку на стол.)

Мауро. Ну, разумеется, дорогая. (Согревает в ладо­нях рюмку с коньяком.) Феррер знал, что завтра последний день. И представляешь, что он сделал?

Адела. Что?

Мауро. Немедленно пошел к телефону, чтобы пере­говорить с председателем аттестационной комис­сии. Я по его настоянию был рядом. Он прекрасно говорил о твоем муже. Но это еще не все! Ха! Несмотря на поздний час, он попросил его подо­ждать — не ложиться, потому что решил объяс­нить ему все более подробно и в другой обста-

новке. Наверно, Феррер сейчас у него дома. (Яьег.)

Адела (растроганно). Хорошо...

Мауро (понижая голос). Я, конечно, говорил ему и о тебе. Не стану открывать что именно... Он слушал с волнением. Это было весьма заметно. Клянусь!

Адела   (возбужденно).   И...   он   что-нибудь  сказал?

Мауро. Нет. Слушал молча, но-под конец... грустно вздохнул.

Адела. Он человек деликатный, тонкий...

Мауро. Да, в высшей степени. (Пьет, вздрагивая.) По правде, я не согрелся... (Снова наполняет рюмку.) И ко всем несчастьям, мне задержали пенсию... Так что какие тут визиты в кафе! Если бы я смог переночевать сегодня здесь... Это было бы лучше всего.

Адела (мрачная). Сейчас придет Хуан. Он наверняка будет заниматься всю ночь.

Мауро. Ну не знаю, что придумать... (Пожимает плечами.)

Адела. Я, собственно, могу дать тебе несколько пе­сет... Но о том, чтобы ты остался, к сожалению, не может быть и речи. (Встает, направляется к коридору.)

Мауро. Что ж, для меня сейчас и одна песета — помощь.

Адела. Тише! Дверь...

Мауро. Я ничего не слышал.

Аде л а. Звонок!

Появляется  Хуан  и  досадливо  морщится  при виде Мауро.

Мауро.  О!   Хуан!   Я  рад,  что  ты  опередил  многих.

Завтра вроде бы все заканчивается, да? Хуан. Да. Мауро (смеется). А я все предвидел, вспомни? Ну мне

пора... Я к вам на минутку...  хотел узнать, как

твои успехи.

Хуан. Спасибо. (Аделе.)   A где Хуанито? A д е л а. Он немного задержится. Ужинал с друзьями и,

должно быть, вот-вот придет. Хуан. Хорошо. Пойду к себе. Приготовь мне термос

с кофе и ложись, если хочешь. (Уходит.) Мауро   (ему   вслед).   До   свиданья,   Хуан.   Заранее

поздравляю тебя.

Хуан молча исчезает в коридоре.

Адела. Вот видишь, как он настроен против тебя! Ну ладно, я пойду за деньгами. (Делает не­сколько шагов.)

Мауро. Мне кто-нибудь звонил?

Адела. Никто, (Идет к себе.)

Мауро (с грустью). Никто. Может, мне пойти на ре­петицию в театр и там поспать, пока не выставят?

(Садится на диван, прислушивается к мелодич­ной музыке по радио. Громко и тягуче зевает.) Ну и зевнул! Чего это я? (^Неожиданно вытя­гивается на диване со вздохом облегчения.)

Пауза. В домашних туфлях и халате появляется Хуан. Он недоуменно смотрит на заснувшего Мауро. Затем, прислушавшись к чему-то, ози­рается, идет вправо. Поворачивается и торопливо уходит. Пауза. Радио смолкает. Мауро, ворча, переворачивается с боку на бок. Вскоре появляет­ся Ад ела и при виде спящего брата сокрушенно качает головой. Затем тормошит его.

Адела. Мауро... Мауро... Ну, Мауро, проснись, тебе нельзя здесь оставаться!

Мауро противится и что-то бормочет. Мауро, довольно! Твой номер не пройдет!

Появляется Хуанито с двумя книгами Феррера в руках.

(Оборачивается к Хуанито.) Что так поздно, сы­нок?

Хуанито. Засиделся с друзьями.

Адела (подходя к нему, тихо). Ты у него был?

Хуанито. Да, конечно.

Адела. Ну расскажи!

Хуанито. Да... сейчас, по-моему, не стоит. (Кивает в сторону Мауро.)

Адела (опустив глаза). Ты прав, пожалуй... Позже поговорим.

Хуанито  (не глядя на нее).  Ладно.   (Хочет уйти.)

Адела. Подожди... Скажи хоть... какое впечатление у тебя...

Хуанито (сухо). Прекрасное! Мы с ним сидели до девяти, а потом ушли все вместе. Он спешил.

Адела бросает взгляд на Мауро. Ну ладно, я пошел к себе.

 

Хуанито идет к правой двери. Адела в смятении смотрит ему вслед.

Адела. Сынок!

Хуанито останавливается, не оборачиваясь.

Он,., чем-то тебя огорчил?

Хуанито. Да нет, с чего ты?

Адела. Тогда ты в обиде на меня?

Хуанито   (сухо).  Да   нет,   мама.   Ни   на  кого  я   не в обиде. (Идет к двери.) Адела. Постой! Дай взглянуть, что он тебе написал. Я сейчас же верну.

Хуанито. Отец уже пришел? Адела. Он в кабинете. Работает.

Хуанито порывается уйти.

Что случилось? Ты как-то странно ведешь себя со мной все эти дни...

Хуанито. Ну хватит, мама. Оставь меня. (Уходит.)

Адела потерянно смотрит ему вслед, переводит взгляд на книги. Медленно отходит от стола, вздрагивает, глядит искоса на дверь Аниты, мину­ту-другую наблюдает за спящим Мауро, озирает­ся и, открыв книгу, с волнением читает дарствен­ную надпись. Задумывается, смотря прямо перед собой. Затем медленно кладет книги на стол. Ее привлекают голоса в коридоре. Она оборачивается к двери, откуда выходит взволнованный Хуан, а за ним Хуанито.

Адела.   Скажи,   что  ты   ищешь?   Может,   я   помогу?

Хуан. Я же сказал, не беспокойся.

Хуанито. Но ты что-то искал?

Хуан. Да нет! Простое любопытство... Завтра у меня решающий день и надо собраться, поднажать. Думал, у тебя в журналах найду что-нибудь интересное... Но по правде, я так, на всякий слу­чай. (Молчание. Громко Аделе.) Что мне действи­тельно нужно, так это термос с горячим кофе!

Адела. Сейчас принесу. (Выходит, оглядываясь то на мужа, то на сына.)

Хуан направляется к двери.

Хуанито. Отец!

Хуан. Что?

Хуанито. Сегодня утром я был на факультете...

Хуан смотрит на Хуанито вопрошающе.

Там говорили о конкурсе, но пока еще не ясно, на ком остановился их выбор. А ты думаешь, комиссия уже приняла решение?

Хуан. Нас осталось трое, и мой главный противник — Ромеро. Но мы идем вровень... Очевидно, пока у комиссии нет единого мнения. Но завтра навер­няка все станет известно.

Хуанито (нерешительно покашливая). Я бегло про­смотрел, какие темы включены в завтрашнюю про­грамму... (Умолкает.)

Хуан. И что?

Хуанито, помедлив, идет к столу и берет обе книги Феррера. Смотрит на них, потом на Хуана, который отводит глаза.

 

Подбегает к Хуанито, берет у него книги, не за­мечая его раздражения.

Хуанито.   Может,   вот   эти   новые   работы   Феррера Диаса пригодятся тебе сегодня? По-моему, у него

очень обоснованные и глубокие размышления, и они как раз связаны с темами, включенными в программу...

Молчание. Хуан с удивлением и нежностью смот­рит на Хуанито, а тот стоит, опустив голову.

Хуан. Вообще-то я не слишком доверяю этому автору.

Хуанито, оглянувшись, подходит к книжной полке и с каким-то вызовом кладет на нее книги Феррера. Исподлобья смотрит на отца. Хуан следит украд­кой за каждым его движением. Внезапно направ­ляется к двери. Хуанито подбегает к Мауро и бесцеремонно трясет его.

Мауро. Да ну тебя!.. Оставь...

Хуанито (стаскивая Мауро с дивана). Давай, про­сыпайся!

Мауро. А я и не думал здесь спать! (Трет глаза.) Я везде кому-то мешаю. И какая муха тебя укусила, нахал? Кто так обращается с родным Дядей?

Хуанито. Говори, какие книги ты украл у моего отца?

Говори!

Мауро. Это уже слишком! И ты туда же?

Хуанито. Брось свои фокусы, отвечай!

Мауро. И чего это ты вдруг так печешься об отце? Хуанито (гневно). Ты самый настоящий вор!

Мауро (встает, картинно откидывая голову). Что-что?

Да кто тебе дал право сказать такое мне, твоему

дяде?

Хуанито   (встряхнув  головой,  резко).   Да,   жалкий

воришка!

Мауро. Как ты смеешь!..

Мауро готов ударить Хуанито по лицу, но тот перехватывает его руку. Мауро, выжидательно глядя на племянника, пытается вырвать руку.

Отпусти, болван! (Вырывается, подходит к креслу, садится на подлокотник, засовывая руки в кар­маны.) Весь в мать! Ну и характер!

Хуанито (делая шаг к Мауро). Не упоминай ее имени!

Мауро. Она, между прочим, моя родная сестра. Ну а ты весь в нее — невыдержанный, резкий и... тщеславный.

Хуанито (досадуя на себя, идет к столу, опирается на спинку стула.) Немедленно уходи отсюда!

Мауро. Э, нет! Изволь сначала выслушать меня, со­пляк! (С улыбкой.) Ты вырвал дядю из объятий Морфея и придется заплатить за это!

Хуанито.   Давай   без   пафоса,   покороче...   и   уходи!

Мауро (с усмешкой). Где-то была сигарета... (Роется в карманах, вытаскивает смятую сигаретку. Снова что-что ищет.) Пафос, говоришь. (Покашливает.) Очень сожалею, дорогой племянничек, но без твоей зажигалки не обойтись... Нет денег даже на спички.

Подходит к Хуанито. Юноша вынимает зажи­галку, и Мауро прикуривает,

Красивая вещица, однако...

Хуанито поспешно прячет зажигалку в карман.

(С недобрым смехом.) Прячь... прячь... а то еще стащит какой-нибудь ворюга. (Возвращается, к креслу, выпуская изо рта дым.) Hда, так вот... Пафос, громкие слова... и нищета — это все, что осталось твоему дяде. (Садится.) Нда, жалкое зрелище, особенно для вас, молодых. Я понимаю, вам смешон этот пафос. Метафизика, высокие слова и все такое... для вас это полная чушь, ерунда. Ну а бедность, нищета, да это вообще постыдно, это несчастье! Потому вам и смотреть противно на старого человека, если он нищий, да еще рассуждает на высокие темы.

Хуанито. Нам противны ваши пустопорожние речи, ваша бесплодная болтовня.

Мауро (согласно кивая головой). Да, мы во многом вас разочаровали, куда деваться! Обещали усо­вершенствовать мир, и вот, не сумели, а может, раздумали? Так или не так?

Хуанито. Да, так... (Закуривает и садится.)

Мауро. Хм...

Хуанито смотрит на Мауро с раздражением.

Ты обманываешься так же, как и я в прошлом. Все повторяется. Твои дети бросят тебе в лицо тот же упрек. (Встает, подходит ближе.)

Хуанито. Значит, по-твоему, ничего нельзя изменить? Ты заблуждаешься, дядя.

М а у р о. А ты полагаешь, я огорчусь, если вам удасться сделать мир лучше? Помилуй бог! Но не будь таким самоуверенным. В твои годы у всех самые благородные помыслы. Только вот вы...

Хуанито. Что, мы?..

Мауро. Не знаю... По-моему, вы слишком прагма­тичны, слишком заняты сами собой.

Хуанито (презрительно). А что, собственно, тут пло­хого?

Мауро. Возможно, и ничего... Но вы переустраиваете мир в застольных беседах, за бутылкой вина. Зато по дороге домой вы провожаете такими го­рящими глазами машину новейшей марки, что не­чего и сомневаться: вы поставили своей целью заполучить такую машину... загородный дом... роскошную женщину и... для начала, деньги для дорогих сигарет. (Откидывается на спинку стула, кивая на сигареты, которые держит в руке Хуанито.)

Хуанито (затягиваясь). А почему бы и нет? Это должны иметь все.

Мауро. Не будь наивным. Тот кто стремиться к этому, непременно замарает руки. Честным путем — не выйдет.

Хуанито (ядовито). Ты знаешь по собственному опыту?

М а у р о (встает, со вздохом.) Твой дядя — циник. У не­го ни стыда, ни совести. Ты прав... но отчасти. Я принадлежу к вымирающему виду пройдох. Я плут, авантюрист, но не по-крупному. Мне лишь бы свести концы с концами. Деньги, ви­дишь ли, меня интересуют куда меньше, чем жизнь сама по себе. Да и к ней мало-помалу остывает интерес...

Короткая пауза. Хуанито выжидательно смот­рит на Мауро.

Я, кажется, брошу курить. Эти сигареты — жут­кая гадость! Понимаешь, какая у меня драма? Вот потерял вкус к табаку, к жизни, но не умею обойтись без двух вещей.,. (Раздавливает сигаре­ту в пепельнице.) Правда, это уже из области метафизики... а тебя от нее мутит. (Прохажи­вается по комнате, поглядывая на Хуанито.) Ты вот считаешь, что во всем прав. Тебе противно поздороваться со мной, пожать мне руку, потому что я в твоих глазах — мошенник и мои руки замараны черт-те чем. Нет, мой милый! (Смеется.) На самом деле тебя коробит моя бедность, моя потрепанная куртка. Тебе стыдно перед друзьями за такого дядю, неудачника во всем. Однако ты каждый день раскланиваешься с настоящими по­донками... но они, в отличие от меня, преуспели в жизни.

Хуанито. Нет, я предпочитаю не иметь никаких дел с проходимцами.

Мауро (подойдя к Хуанито почти вплотную). Но жмешь им руку.

Хуанито опускает глаза. Мауро садится рядом с ним.

В глубине души ты уже с ними. А на дяде отыгрываешься. (Вздыхает.) Странно, что я, соб­ственно, пропащий человек, могу говорить тебе это в лицо... И знаешь, я в свое время Тоже был мечтателем, витал в облаках... Остались лишь пышные фразы, риторика... Толку от этого ни­какого, что верно, то верно... В недалеком буду­щем, я уверен, меня посадят в тюрьму за ка­кую-нибудь мелкую кражу, за несколько монет... А ты будешь дарить улыбки тем, кто присвоил миллионы. (Молчание.) Да меня, собственно, и во­ром не назовешь, если подумать... Я краду так, по мелочи, ерунду... В конце концов зачем мне крупные суммы?

Долгая пауза.

Хуанито (поднимается, не глядя на Мауро, и говорит,

как бы с трудом). Прости меня.

Мауро (задумчиво). Да... Молодец, мой альчик. Ты лучше,   чем   я   думал.   У   тебя   еще   есть   время

уберечься от многого. Поразмысли, пока не поздно.

Хуанито. Думаю, еще не поздно. (Решительно идет к двери.)

Мауро. Ты задал мне один вопрос, помнишь?

Хуанито (останавливаясь). Какой вопрос?

Мауро (встает, хмурясь). Если ты вспомнишь только завтра, то решишь, что я занимался плетением словес, чтобы уклониться от ответа. Скажу прямо сейчас... Но ты — молчок. Зачем мне лишние не­приятности? Итак, знай, это я взял две книги у твоего отца.

Хуанито (вспоминая). Ах вот оно что?

Мауро (глядя в упор на Хуанито). Это две послед­ние работы Феррера Диаса.

Молчание Хуанито. Спасибо...

Хуанито идет к двери и сталкивается с Аделой, которая несет на подносе термос и кофейный прибор.

Адела. Ты к себе? Хуанито. Да.

А дел а (с улыбкой, искательно). Подожди, нам надо

поговорить. Я отнесу все отцу и вернусь, хорошо?

Мауро   (берет  свой  портфель).   Мне   пора,   Адела.

Адела   (ставит  поднос  на  стол).   Я   провожу  тебя.

Многозначительно смотрит на Мауро -— он пони­мающе кивает.

Мауро. Прощай, Хуанито.

Хуанито. До свиданья, дядя.

Мауро. Хуанито просто молодец, знаешь? Мы с ним

поговорили по душам... из него выйдет толк, я

уверен...

Адела. Хм... я и без тебя догадываюсь.

Адела и Мауро уходят. Их голоса теряются в коридоре. Хуанито с тревогой смотрит им вслед. О чем-то задумывается. Бросает взгляд на книги Феррера и стремительно уходит. Появляется Хуан. В очках, в руках книга, бумага и перо. Снимает очки, прислушивается. Смотрит на книж­ную полку, затем на термос. Опасливо подходит к полке, но тут же отступает к столу. Садится, раскрывает книги и что-то выписывает с притвор­ным старанием. Появляется Адела.

Адела. А где Хуанито?

Хуан. Я не знаю.

Адела. Он только что был здесь.

Хуан. Наверно, пошел спать...

Адела. Ну знаешь, для него слишком рано! Он сказал,

что подождет меня. Хуан. Значит, раздумал. Адела. Он с тобой говорил?

Хуан. Так я ж его не видел!

Адела (холодно). Наверно, услышал, что ты здесь и

остался у себя. Хуан. Вполне возможно.

Адела. А ты разве не будешь работать в кабинете? Хуан   (с  обидой).   Я   полагаю,   что  могу  прийти   и

сюда, если захочу? Так или нет? Адела. Разумеется. Но зачем?

Хуан   (неуверенно).   Ты   задержалась  с  термосом... (Наливает из термоса кофе в чашку.)

Адела. Позволь, я отнесу в кабинет?

Хуан. Да я сам отнесу, а ты ложись, если хочешь. Адела. Мне не до сна!

Адела прохаживается. Хуан смотрит то на нее, то на книжную полку. Адела слегка отодвигает портьеру.

И Анита не спит... У нее свет.

Хуан. Раз вы условились поговорить с Хуанито, поди к нему. Ты же видишь, он не возвращается. (Пьет кофе.)

Адела. А ты готов просидеть здесь всю ночь?

Хуан. Быть может, а что тут такого?

Адела. Да ничего. Тогда я почитаю немного... (Под­ходит к книжной полке.)

Хуан  (порывисто). Адела!   (Отставляет чашку.)

Адела. Что?

Хуан  (нерешительно). Подойди.

Адела подходит.

Сядь рядом со мной.

Адела   (садится). Ну что, что?

Хуан   (ласково).   Стало  быть,   у   нас  снова   война?

Адела. Но не я виновата!

Хуан. Все дело в тебе.

Адела. Во мне?

Хуан. Да ты и волнуешься больше меня...

Адела. Еще бы... такое испытание...

Хуан. Да не это главное. Ты уже давно в расстроен­ных чувствах, какая-то взбудораженная.

Адела  настороженно  смотрит     на     дверь     за портьерой.

Вот видишь, в постоянной тревоге... из-за сестры.

Адела. Она может подслушать.

Хуан. Ну и что?

Адела (понизив голос). Это меня страшно раздража­ет. Она здесь шпионит за всеми. Да и ей, по-моему, хуже.

Хуан. Ну что ты придираешься к ней?

Адела. Не говори ерунды. Лучше бы занимался, чем терять время зря!

Хуан. У меня ночь впереди. Да и что там конкурс! Я готов пожертвовать всем, лишь бы в нашем доме был мир и согласие. Клянусь! (Берет Аделу за руку.) Адела, я прекрасно вижу, что тебе сейчас

очень плохо. С тобой что-то происходит. Ты вся

издерганная, на нервах.

Адела. Но разве не понятно — почему?

Хуан. О, дело вовсе не в конкурсе. Возможно, тут...

Не знаю...

Адела (продолжая сидеть). Что, возможно?

Хуан. Возможно, груз нашей совместной жизни давит

на тебя сегодня сильнее, чем раньше... и по той

простой   причине,   что   мне   многое   не  удалось.

(Короткое молчание.) Однако кое-чего я достиг.

Она удрученно смотрит на него.

Я прекрасно понимаю, что обманул твои надежды. Но я люблю тебя по-прежнему и если стараюсь сейчас из последних сил, то в первую очередь ради тебя. Потому что чувствую — ты отходишь от меня. Нас разъединяет что-то неодолимое, разъ­единяет все больше и больше.

Пауза.

Сегодня все может решиться. И моя судьба в университете. И наша с тобой судьба, что куда важнее. Я готов отложить все книги и потратить столько времени, сколько нам понадобиться для разговора. Умоляю, будь откровенной, расскажи, что тебя терзает, что заставляет так волновать­ся... Я все вынесу, пойму, если ты будешь со мной. Я знаю, что говорю эти слова слишком поздно, но они от самого сердца. Быть может, сегодня мы, наконец, обретем то, что не могли обрести за эти годы. Давай выложим на стол все карты и доверимся друг другу. И тогда нам будет легче принять нашу старость.

Адела резко встает и отступает в сторону.

Ты испугалась моих слов? Однако старость не за горами... И смириться с ней, это, наверно, самая великая мудрость.

Адела (подходит к мужу). Принять, смириться... И от­куда ты знаешь, что тебя ждет? Выходит, победа на конкурсе тебе понадобилась лишь затем, что­бы мы спокойно дожидались старости? Да ты и тут не как все!

Хуан. Наверно... Но все ради тебя.

Адела (с усмешкой). Неужели? Значит, будь у нас все хорошо, ты бы и не подумал участвовать в кон­курсе?

Хуан. Ну почему? Я бы принял участие, как и в прошлые годы. И возможно, давно бы одержал победу. И не выглядел бы теперь чудаком. Я мог бы добиться многого, чувствуя твою поддержку.

Адела (прохаживаясь). Скажи-ка! Стало быть, ты во всем прав. А мне надо покаяться и стать другой?

Хуан. В общем, да... но, похоже, тебе этот конкурс явно не по душе.

Адела (взволнованно). Ты ошибаешься, как всегда. И зачем-то обманываешь себя. Разве тебе когда-

нибудь была нужна моя поддержка? А я, между тем, способна сделать для тебя куда больше, чем ты предполагаешь. Быть может, я это докажу очень скоро.

Хуан. Что ты хочешь этим сказать?

А д е л а (раздраженно). Да ничего!

Пауза.

Хуан. Вот и снова недомолвки, враждебный тон... Все сначала.

Адела. Что ж... Но если вместо семейной идиллии, которую ты нарисовал, у нас то и дело война, мы, по крайней мере, должны хоть в чем-то уступать друг другу, помнить о великодушии.

Хуан (приближаясь к Аделе). Да разве я веду себя иначе все эти годы? И сейчас молю тебя доверить­ся мне, быть великодушной, человечной. Подумай, Ад ел а!

Адела. Неужели ты не видишь, что я очень добра к тебе, но только по-своему.

Хуан. Что значит — по-своему?

Адела (с улыбкой). Завтра скажу.

Хуан. Если все будет хорошо?

Адела. Не в этом дело. Однако я настроена оптими­стично и надеюсь, что судьба тебе улыбнется.

Хуан (решительно). Я — тоже. И приложу все силы, чтобы завтра добиться успеха. Но ты, увы, не­искренна со мной...

Адела (подходя к столу, берет свои вещи). Ну перестань... Я буду радоваться больше всех. А те­перь пойду к Хуанито. Он что-то не идет сюда. (Хлопает Хуана по спине, снисходительно улыба­ясь.) Занимайся, милый!..

Хуан. Но все же, что с тобой? Откройся!

Адела. Со мной? Господи, ничего! И запомни, я — оптимистка.

Адела собирается уйти, но, заметив на полке но­вые книги, старается разглядеть названия. Хуан загораживает ей дорогу, однако она, оттолкнув его, с подчеркнутым спокойствием берет эти книги.

Хуан. Адела?

Адела  (оборачивается). Что?

Хуан (с заминкой). Ничего.

Адела выходит. Хуан порывается идти следом за ней, но останавливается и, ссутулившись, го­рестно вздыхает. Пауза. Медленно подходит к столу. Забирает свои вещи. Помедлив, с видимой неохотой допивает кофе. Пьет, стоя, смотря прямо перед собой. В дверях появляется безмолвная Анита с вязаньем, и бросает на него участливый взгляд. Затем усаживается на краешек дивана, довязывает воротник свитера. Хуан, почувствовав чье-то присутствие, испуганно оборачивается.

О! Анита, и ты не спишь? Сегодня, похоже, у всех бессонница? (Поставив чашку на стол, под-

ходит к Аните.) Ну, как продвигается работа? Анита показывает свитер.

Ну! Да тебе осталось всего ничего! Ты замеча­тельно вяжешь, у тебя просто дар... (Возвращает­ся к столу.) Мне тоже надо работать. Завтра у меня самый трудный день... или самый безрадост­ный. Знаешь, Анита, никогда мне не было так тяж­ко на душе, как сейчас... (Обессиленно вздыхает.) Ты, наверно, не понимаешь меня. (Обернувшись к ней.) Или понимаешь?

Анита откладывает вязанье, встает с дивана и подходит к нему совсем близко.

Тебе что-то нужно? (Молчание.) Ну что стряслось?

Анита делает несколько шагов вправо, к чему-то прислушиваясь. Хуан с тревогой следит за ней. Анита возвращается обратно и, опустив глаза, снова подходит к Хуану.

О, ты понимаешь куда больше, чем нам кажется. Да и, наверно, знаешь о многом лучше нас... Кто же унес мои книги. Анита?

Молчание.

Мауро, да?.. (Робко, понизив голос.) Или... кто-то другой?

Она отрицательно мотает головой.

Ага... значит, Мауро?

Анита беспомощно разводит руками.

Ты, по-моему, хочешь сказать что-то совсем другое.

Анита чуть заметно качает головой.

 Да, ты хочешь что-то объяснить! Анита согласно кивает.

Так давай, Анита, скажи хоть несколько слов. Ведь раньше ты могла...

Метнув опасливый взгляд вправо, Анита подходит к Хуану еще ближе. Он берет ее за руку.

Может, тебе необходимо сказать о себе самой. О себе... о твоей сестре, да? Что происходит между вами?

Опустив голову, Анита высвобождает руку и под­ходит к столу. Помедлив, ласково проводит рукой по книге и бумагам Хуана.

Нет? Но тогда?..

Анита оборачивается к Хуану и мягко улыбается.

Ты волнуешься за меня и желаешь мне успеха?

Анита быстро кивает головой. Хуан подходит к ней и гладит ее по волосам.

Я тебе бесконечно благодарен, Анита... А почему ты так переживаешь за меня?

Анита бросает на Хуана беспокойный взгляд и прячет глаза.

Ну а она, по-твоему, тоже переживает? Скажи хоть слово, детка...

Анита с тревогой оглядывается. Похоже, она вот-вот заговорит. Хуан ждет, не спуская с нее глаз. Внезапно вбегает Адела. Какое-то время все трое молча смотрят друг на друга.

Адела (подходя к сестре). Я слышала твой голос... Что ты ему сказала?

Хуан.  Бог  с  тобой!   Она  не  произнесла  ни слова!

Адела (дергая сестру за руку). Ты должна говорить со мной, а не с ним!

Хуан (пытаясь отстранить Аделу от Аниты). Да что такое, Адела? Это был мой голос, а не ее... поверь.

Адела (прерывая Хуана). Что здесь творится сегодня? Хуанито вдруг не хочет со мной разговаривать, ты вообще молчишь, как каменная, но зато шеп­чешься с Хуаном... Все сговорились против меня!

Хуан   (тянет Аделу в сторону). Ну, Адела... Адела!

Адела. Да у вас заговор! И почему? Почему?

Хуан с трудом отводит Аделу от Аниты.

Хуан. Ну хватит, успокойся. Анита, поверь, не произ­несла ни единого слова.

Адела   (все еще с жарим). Нет, я слышала ее голос!

Хуан (хмурясь). Ты уже давно слышишь ее голос. Он внутри тебя... И ты знаешь — почему. Но она, к сожалению, молчит. Взгляни на нее. Зато тебе надо наконец рассказать, что тебя гложет, терза­ет. Нельзя больше держать это в себе, ты сама понимаешь...

Адела встревоженно отступает в сторону.

И ничего страшного. Все станет на свои места. Завтра мы порадуемся или, по крайней мере, перестанем так волноваться... А пока найдем в себе силы... и пожелаем друг другу, чтобы все удалось... ради нашего мальчика.

Адела с печалью и смятением смотрит в сторону. Хуан подходит к ней и ласково берет за плечи.

Уж тут-то наши желания совпадают!

Анита подбегает к дивану, берет свитер и направ­ляется к Хуану. Трогает его за руку.

Что? Уже связала! Молодец! Отнеси ему, он очень обрадуется... Отнеси, он наверняка не спит...

Анита отрицательно мотает головой.

Ну почему?

Анита робко протягивает ему свитер. Как?

Анита тихонько прикладывает свитер к груди Хуана.

Неужели это для меня? Адела. Для тебя?

Анита, глянув на Аделу, кивает Хуану. Пауза. Адела, раздосадованная и удивленная, отходит назад.

Хуан. Это мне на счастье? Ты меня тронула, Анита! Спасибо! (Подходит к столу, собирает свои вещи.) А ты, Адела, ложись, тебе необходимо отдохнуть... Так... Я пойду позанимаюсь. До завтра. (Уходит.)

Адела испытующе смотрит на сестру, та смело, почти с вызовом встречает ее взгляд. Какое-то время обе как зачарованные взирают друг на друга.

Занавес

Картина вторая

За раздвинутой портьерой открытая дверь. Вече­реет. По радио звучит мелодичная музыка. Анита за столом читает книгу и время от време­ни к чему-то прислушивается. Оборачивается к зрителям. Что-то услышала. Появляется Адела в верхней одежде. Анита встает.

Адела. Не уходи. Я с тобой тоже послушаю музыку. Анита снова садится.

Приятная музыка, правда? Она очень успокаива­ет. (Идет вправо, возвращается.) Они еще не приходили? Ни тот, ни другой?

Молчание.

Господи, даже на такой простой вопрос ты не хочешь ответить! (Уходит с обидой.)

Анита остается, поджидая возвращения Аделы. Вскоре Ад

 

ела возвращается уже без сумки, на ходу поправляя прическу. »

Хуанито в комнате нет. (Заглядывает в коридор.) В кабинете тоже никого. Значит, Хуан еще не вернулся из университета. (Направляется к бал­кону и по дороге кладет руку на плечо Аниты.) Мы — вдвоем... (Открывает балконную дверь и с удовольствием вдыхает вечерний воздух.) Ка­кой прекрасный вечер! Знаешь, мне хорошо! Прав­да, тревожно, но скоро это пройдет. (Оборачи­вается.) Ты бы видела, как красиво сейчас в парке... Теперь я буду ходить туда чаще. Мы пойдем вместе, Анита. Погуляем... Так жить нельзя — мы совсем закиснем.

Анита делает вид, что увлечена книгой. Адела подходит к ней.

Сегодня во мне какое-то восторженное чувство, я вновь радуюсь жизни... Ничуть не жалею, что решила прогуляться. Теперь я знаю, что счастье — это не миф и надо верить и надеяться... (Садится за стол.) Послушай, мне в голову пришла одна вещь по дороге. Ну разве не чудо, что впервые после стольких лет что-то прочное, настоящее связывает Карлоса с ... нашим домом...

Анита приподнимает голову и отворачивается. Лицо ее мрачнеет.

В общем-то, ничего не произошло, но я знаю, что сейчас он думает обо мне, и знает, что я по-прежнему помню о нем... (Пауза.) Нет, поверь, я вовсе не эгоистка. И не хочу причинять тебе боль.

Анита смотрит на нее, горько улыбаясь.

Не веришь? Так послушай. Я хотела сделать это сама, с улицы... но подумала о тебе и прибежала, чтобы до их прихода мы вдвоем успели это сде­лать. Ты догадываешься, что?

Анита смотрит на   нее взволнованно.

Ну не бойся... Ведь мы, по сути, обе несчастны, и нам хочется хоть немного порадоваться жизни. (Встает.) Все совсем простр... Я наберу шесть цифр, а ты первая возмешь трубку. Будешь с ним говорить. Мы обе поблагодарим его за внима­ние к Хуану... Его голос, спустя двадцать лет... несколько минут и ничего больше. Согласна?

Анита встает, зябко передергивая плечами, и смотрит на Аделу, широко раскрыв глаза.

Может, ты предпочитаешь говорить после меня? Выбирай!

Анита, невероятно взволнованная, отворачивает­ся.

Не стану лукавить, мне бы хотелось быть первой. Но решай сама...

Анита, взглянув на Аделу, снова отворачивается.

Неужели тебе и этого мало? (Молчание.) Ну ладно, я согласна на все. Можешь говорить сама, если хочешь... а я просто постою.

Анита резко поднимает голову и моляще смотрит на Аделу, будто та угадала ее желание. Адела опускает глаза.

Хорошо, пусть будет по-твоему. (Подходит к шкафчику, берет телефонный справочник и прино­сит сестре. 'Находит номер телефона.) Мне доста­точно услышать, как ты говоришь с ним. Потом, если захочешь, расскажешь. (Идет к телефону.) Я лишь прошу... скажи ему... что я рядом с тобой.

Адела набирает номер, не обращая внимания на Аниту, готовую разрыдаться. Внезапно Анита вы­хватывает у нее трубку и подносит к уху. Адела уступает ей место. Долгая пауза.

Ну что? Не отвечают?.. (Прислушивается.) Да нет, я слышу его голос... Ну говори!.. Говори... Тебя же спрашивают! Говори!

Анита закрывает трубку рукой. Адела в ярости отталкивает ее от телефона. Хочет говорить сама, но Анита вдруг нажимает на рычаг. Мгновенье они смотрят друг на друга. Адела убеждается, что их разъединили и в бешенстве сбрасывает руку сестры с рычага. Отходит, разъяренная, и с криком снова подбегает к Аните.

Что тебе в конце концов Надо?

Адела снова идет к телефону, но Анита реши­тельно встает на ее пути.

О, только не угрожай мне! Я найду время и сделаю это сама, без тебя. И буду говорить с ним столько, сколько захочу... А ты пропади пропадом со своим молчанием. Это не моя вина... Молчишь и молчи, хоть до самой смерти, меня это больше не волнует. И я никому не отдам своего счастья, запомни! Я имею на него право. Мне еще далеко до старости... Мы с Хуанито вдвоем пойдем к Карлосу, скоро увидишь. Я ни­сколько не волнуюсь, что Хуанито ведет себя странно все эти дни. Сегодня вечером все обра­зуется, потому что он узнает, что я сделала для отца. И не смотри на меня так! Я не по­ступлюсь ничем ради своего счастья, слышишь? Я еще хочу жить!

Раздается звонок. Адела вздрагивает и уходит. Анита, с глубоким вздохом, проводит рукой по аппарату, затем, бессильно опустив плечи, идет к себе. Слышно, как хлопает дверь. Радио умолкает. Пауза. Появляется Ад е л а с May p о.

Ты звонил ему еще раз?

М а у р о. Пока нет.

Адела   (раздраженно).   Можешь  позвонить  отсюда.

Мауро (садится на диван). Неловко. Пойми, я же только вчера говорил с ним...

Адела. Ну а теперь ты спроси, какое мнение у пред­седателя комиссии...

Мауро. Послушай, когда Феррер звонил ему из кафе, председатель обещал сделать все возможное...

Адела. Вчера вечером ты об этом не сказал.

Мауро. Как-то не пришлось к слову... (Позевывает.)

Адела. Ну позвони!

Мауро (безучастно). Нет...

Адела (с досадой). Зачем, спрашивается, ты пришел?

Мауро (резко). Поспать, вот и все! (Тут же при­страивается на диван и закрывает глаза.)

А д е л а (опешив, на мгновение застывает на месте). Мауро, не смей спать. (Трясет Мауро за плечи.) Звони ему немедленно!

Мауро (не открывая глаз). Мне теперь некому зво­нить... Да и мне никто больше не позвонит... Все, конец.

А дел а. Что ты бормочешь? Проснись!

Мауро. Страшная эгоистка...

А дел а. О ком ты?

Мауро (снова повышая голос). Оставь меня в покое! Ты мне надоела! (Хочет лечь поудобнее.)

Растерянная Адела отступает и смотрит на Мауро с отвращением. Затем переводит взгляд на теле­фон, глубоко вздыхает. Возвращается к Мауро и снова его тормошит.

Адела   (с угрозой в голосе).  Ну-ка Мауро!..

Молчание. Адела берет телефонный справочник, настороженно всматривается в дверь за портье­рой. Подходит к телефону и быстро набирает номер. Молча появляется Хуан с портфелем. У него поникший вид. Адела, не замечая его, с нетерпением ждет ответа. Внезапно оборачи­вается и, увидев Хуана, быстро вешает трубку.

Хуан (входит бесшумно и осторожно кладет порт­фель на стол). Кому ты звонила?

Адела (снимая руку с телефона). Я?.. На факультет. Тебя так долго не было.

Хуан. Ну вот я и пришел.

Они смотрят друг на друга. Адела страшится задать вопрос. Закрывает справочник и кладет его на шкафчик в углу. Проходит вправо, чувствуя взгляд Хуана.

Адела. Уже есть решение?

Хуан. Нет, дня через два будет...

Адела.   Но  уже   известно,   кто  займет  должность? Хуан. Конечно!

Адела  (смотрит на него испытующе, борясь с вол­нением.) Ты?

X у а н. *А тебе даже представить трудно?

Молчание. Адела в полной растерянности, с делан­ной улыбкой.

Адела. Мда... Поздравляю тебя... Наконец-то... Ой, даже слов не подберу... (Удаляется.)

Хуан (подавленно). Куда ты?

Адела. Да мне вот нужно...

Ху а н (садится). В высшей степени странно...

Адела. Ты о чем?

Хуан. О твоем поведении...

Адела. Почему?

Хуан. Видишь ли, каждый раз, когда я приходил после конкурса, ты радовалась, обнимала ме­ня, а сегодня...

Адела (обрывая его на полуслове). Вот глупыш! (Идет к нему.)

Хуан (притягивая ее к себе). Ну ладно, я, может, и зря...

Адела. Да, зря. Ведь представь: я жду-жду, вол­нуюсь, и когда ты наконец пришел, я уже без сил, вся выпотрошенная...

Хуан. Да, ты, пожалуй, права. Какая-то страшная пустота.

Адела (собираясь уйти). Мы еще отпразднуем это событие. Словом, никаких обид.

Хуан. Никаких.

Адела смотрит на Хуана настороженно.

Вчера  ты  сказала,  что  всегда  будешь ко мне добра и великодушна.

Адела удивленно поднимает брови.

Адела. Ну да, да... мы обо всем поговорим попозже.

Хуан. А почему не сейчас?

Адела (обняв его за плечи, понижает голос). Мауро,

Анита...  Мы  не  одни,  они  могут  подслушать... Хуан. Ну и что? Наша жизнь уже много лет у них

на глазах.

Адела (все еще пытаясь уйти). Знаешь, всегда есть что-то не для свидетелей. Мало ли...

Хуан (удерживая ее за руку). И порой не очень приятное.

Адела (выдернув руку, резко встает и смотрит на него в упор). Ты опять за свое? Мне этот тон не нравится!

Хуан. Послушай, Адела.

Адела (раздраженно). Замолчи, это смешно! Твой успех вскружил тебе голову! (Притворно сме­ется.) А что, собственно, изменилось? Ты все тот же большой ребенок. Что-то ему удалось,

и он возгордился. (Улыбается.) Ладно, на тебя сердиться нельзя. Но ты вынуждаешь меня ска­зать одну вещь. Имей в виду, дорогой, тебе помогли выйти с честью из этого испытания.

Хуан (встает). Что значит — помогли?

А д е л а (подходит к нему с торжествующей улыбкой). Думаешь, я могла равнодушно наблюдать за твоими переживаниями? Я и нервничала все эти дни, потому что не знала, как тебе помочь... (Обнимает его.) Я вся извелась, глядя на тебя. Конкурс! Взвалить на себя такое в пятьдесят лет!

Хуан смотрит на Аделу озадаченно и медлен­но опускает руки.

Я знаю, ты будешь меня ругать. Велика важ­ность! Главное, что все увенчалось успехом!

Хуан. Что же ты сделала?

Адела (отходит). Я? Добилась влиятельной рекомен­дации для тебя!

Хуан (недовольно). От кого?

Адела. От Карлоса Феррера Диаса.

Хуан тяжко вздыхает. Молчание.

Все сделано через Мауро. Он иногда встречал его в кафе. Ну и по просьбе Мауро вчера ве­чером Карлос рекомендовал тебя председателю комиссии. Лично я, как ты понимаешь, с Карло-сом не виделась и не говорила. Все приличия соблюдены.

Хуан. Да... Вот как ты мне помогла...

Адела (направляясь к балкону). Надеюсь, ты не со­жалеешь о результатах?

Хуан. Признаюсь, ты меня поразила. Не ожидал, и мысли подобной не было в голове...

Хуан торопливо подходит к Мауро. Адела беспо­койно смотрит на них обоих.

Мауро... Мауро! (Сильно трясет его.)

Мауро. Ну будет, довольно! Ты уже давно разбу­дил меня, нахал! (Встает, широко зевая.) Что ты уставился? Адела говорит истинную правду. Мы с ней решили, что тебе одному не вытя­нуть. (Избегает его взгляда, вытаскивает из порт­феля какие-то бумаги, что-то торопливо запи­сывает.)

Хуан смотрит на Аделу, которая с участливой улыбкой садится рядом с ними.

Адела. Надеюсь, ты еще скажешь мне спасибо. Сей­час в тебе говорит гордость... ты ошарашен, но потом успокоишься и поймешь, чем ты мне обязан.

Хуан. Чем?

Адела. Тем, что ты добился успеха.

Хуан (помедлив, спокойно). А кто тебе сказал, что я добился?

Адела резко встает и смотрит на него с испугом.

Просто я, поддавшись искушению, решил схит­рить. В последний раз... Не стал открывать все карты, думал, испытаю тебя, посмотрю на твое лицо. Ты не уследила за ним, оно сразу помрачнело. Но, представь, едва ты узнала эту неправду, твои глаза повеселели.

Пауза.

Зачем же ты хлопотала о рекомендации?

Адела. Думай, что хочешь!

Хуан. Ты боялась, что я, вопреки всему, сам добьюсь успеха...

Адела. Ты меня оскорбляешь!

Хуан (подходя ближе). Да-да... ты боялась... Твой муж вдруг доказывает, что он стоящий человек, а не пустое место. Как это пережить! Ужас! его же всю жизнь пытались убедить в обрат­ном, вели на поводу...

Адела. Ты в своем уме?

Хуан. Вот с рекомендацией он, может, и выиграет, способности тут ни при чем. Ну а если даже рекомендация не поможет, значит, признавай — ты полная бездарь!

Адела (пройдя несколько шагов). Что ж, раз ничего не вышло, признавайся. Но бездарен ты или нет, я все эти годы пыталась сделать из тебя человека. И даже если я поняла, что ты звезд с неба не хватаешь, у тебя нет прав упрекать меня в том, что я хлопотала о влиятельной рекомендации. Если ты сам ни на что не способен, нечего пы­житься. Надо благодарить любого, кто готов тебе помочь.

X у аи. Феррера Диаса!

Адела смотрит на Хуана негодующе.

Мауро. Быть может, мне лучше уйти. У меня дела... (Собирается встать.)

Хуан. Подожди! Это касается всех нас и пора объясниться, (Подходя к Аделе.) Так или иначе, Феррер Диас всегда присутствовал в нашем доме. Пусть его имя упоминалось не часто, но он здесь занимал такое место, что порой... у меня воз­никало ощущение, будто это не мой дом, а его!

Адела. Ну что за бред?

Хуан (в гневе). И, ты еще возмущаешься?

Хуан и Адела смотрят друг на друга. Мауро встает, подходит к столу. Адела опускает голову.

Не думай, что я раскрою лишь твои карты. (Спокойнее.) Надо открыть и мои. Одно страшно: мы все со стыда сгорим, когда выложим карты на стол. (Отходит со вздохом.) Знайте, я завиды-вал ему всю жизнь. И не мог справиться с этим позорным чувством. Меня грызла зависть... И в моем собственном доме никто меня не по-

нимал. Сейчас мне уже все равно. В свое вре­мя и я подавал большие надежды, но его лавры не давали мне покоя, я себя просто замучил. Мое поражение — это расплата за все.

Адела (с тревогой). Кто-то звонил?

Хуан (оборачиваясь). Что?

Хуан смотрит на Аделу, идет к выходу. Адела следует за ним. Хуан оборачивается.

Никого... У тебя совсем плохо с нервами, потому что ты знаешь, нас ждет суровый суд. Но час еще не пробил...

Адела в испуге прислушивается к чему-то.

Что с тобой? Я же говорю — тебе показалось.

Портьеры раздвигаются, входит Анита и смот­рит на них расширенными от страха глазами.

Ох!.. Это Анита. Значит, ты и вправду что-то услышала. (Идет к Аните и берет ее за руку.)

И ты, Анита, слышала?

Анита заглядывает сестре в глаза, высвобож­дает руку и садится за стол.

Да, все ты слышишь, только молчишь... Но по­чему ты такая испуганная? Твои глаза выдают все. Что за глаза! Им не солжешь... Хорошо, что ты пришла.

Мауро садится и ласково гладит руки Аниты. Адела (Аните с горечью). Зачем ты здесь?

Анита пристально смотрит на Аделу.

Хуан. Оставь ее. Она всем нам — судья. И тебе в первую очередь.

Адела. Что ты хочешь этим сказать?

Хуан. Что хочу сказать? (Подходит к Аните.) Что она сделала тебе, Анита? Ты в ужасном со­стоянии...

Адела   (потерянно). Что ты несешь?

Хуан. Помолчи! Между вами произошло что-то ужас­ное. И, не сомневаюсь, вина на тебе. Ведь ты своей черствостью можешь убить! (Оборачива­ется к Аните, которая,вся сжавшись, пристально

смотрит на него.) Что случилось, Анита, говори! Больше молчать нельзя!.. Всем надо выговорить­ся, и ей прежде всего... Пора разобраться...

Минута молчания. Все смотрят на Аниту, которая не сводит глаз с Аделы.

Адела (не выдерживая взгляда Аниты). Нет!..

Анита медленно опускает голову. Адела обесси-ленно падает в кресло. Пауза.

Хуан (подходя к Аделе). Что ж, храни свои тайны, Адела, я не могу их раскрыть, поскольку не знаю. Твоя главная ошибка в том, что твой муж очень мало знает о тебе... А у меня нет никаких секретов. Но я знаю одну важную вещь. Мы ни­когда об этом не говорили, и пора, наконец, назвать все своими именами. Мне давно ясно, в чем вся беда!

Адела испуганно смотрит на Аниту, а та удивлен­но — на Хуана.

Адела. Что... ты имеешь в виду?

Хуан. Ты вышла за меня замуж без любви.

Адела опускает голову.

Я много раз себя спрашивал — ради чего? Тру­сил, ведь в глубине души знал, в чем причина. Все лежало на поверхности. Ты хотела использо­вать меня... из чувства мести...

Адела. Мести?

Хуан. А может, с отчаяния. Ты хотела доказать дру­гому... что с твоей помощью любой человек займет достойное место в жизни. Вот почему ты все время меня подстегивала, не оставляла в покое... Но поскольку ничего не вышло, ты в конце концов возненавидела меня.

Адела. О нет! Это неправда!

Хуан (смотрит на Аделу пристально). Дело дошло до того, что ты втайне стала желать мне смерти.

Адела. Господи! Хуан?

Хуан. Вот, когда я заболел, мне все стало ясно... (Прохаживается.) Ты была равнодушной, холод­ной, тебе была в тягость роль сиделки. И ни­чуть не радовалась, когда я начал выздорав­ливать. Я для тебя — помеха. У моей посте­ли ты лелеяла мечту о... счастье с другим.

Адела с тоской смотрит на Хуана.

Попробуй отрицать это!

Адела. Ты заблуждаешься, поверь... я...

Хуан (запальчиво). Может, ты хочешь, чтобы я назвал

имя этого человека?

Адела закусывает губы.

Человека, о ком ты мечтаешь все эти годы и кто, наверно, был в твоих мыслях, даже когда ты зачала нашего сына!

Адела (в ужасе). Хуан!

Хуан. Из-за тебя я и потерял сына. (Взволнованно ходит по комнате.) Ты научила его презирать меня. Но что ты обрела? Очаг, где все ложь? Фальшивые отношения? Тоску и разочарование в старости?.. (Обессиленный, садится на диван.) Да-а... Не знаю, сможешь ли ты простить себе подобную глупость! Ты так просчиталась!

Пауза.

Адел а (с горечью). Что мне было делать? Я никогда не понимала толком ни своих желаний, ни своих порывов... Все кувырком. Все я понимала слишком поздно...

Хуан. Мы оба ошиблись, дорогая. Запутались в соб­ственных желаниях и помыслах...

Мауро. Все мы совершаем ошибки... Это неизбежно... (Порывисто встает и направляется к балкону.)

А дел а. И вот так проходит жизнь?

Хуан. Наша, по крайней мере, так! (Смотрит по оче­реди на всех.) Такое бывает сплошь и рядом... Мы страшно ошиблись в своих расчетах... И вы­хода уже нет... Разве что понять это до конца. Сейчас нам не до споров, Адела. Я это осознал сегодня, когда потерпел поражение. И хочу, чтобы и ты, наконец, сделала выводы. (Встает и под­ходит к Аделе.)

Адела. Зачем? Для чего?

Хуан. Нам, пожалуй, это все равно... Но если мы сумеем увидеть, сколько в нас дурного, то поймем, что без нашей опеки ему будет лучше.

Адела (испуганно). Кому?

Хуан (твердо). Сыну.

Адела (встает, потрясенная). Я понимаю... разлука с ним тебе не страшна. Ты знаешь — он тебя не любит! (Запальчиво.) Но я — другое дело. Он мой, и мы любим друг друга.

Хуан. Значит, ты ничего  не хочешь понять!

Адела. Оставь! Этого не будет никогда, слышишь? Никогда! Ты его у меня не отнимешь...

Хуан (с горечью). Сплошное безрассудство...

Короткая пауза. Входит, ни на кого не глядя, Xуанито. Он явно расстроен. Родители смотрят на него, потом в тревоге друг на друга. Томитель­ная пауза. Анита поднимается и бежит навстречу Хуанито.

Мауро. Анита, ради бога...

Хуанито недоуменно смотрит на всех. Анита отбегает и поспешно скрывается в своей комнате.

Хуан (расхаживая взад-вперед). Ничего особенного, сынок. Мы как раз говорили о тебе, и мама разволновалась. Но ничего страшного. Ты... слышал?

Хуанито  (замявшись).  Я  только что пришел.

Адела (подходит к Хуанито и смотрит недоверчиво). Хуанито!

Хуанито (бросает на нее печальный взгляд и затем смотрит на отца). Я очень расстроен, отец...

Все обмениваются взглядами.

Не удивляйся, что я знаю... я был во второй половине дня в университете и мне сказали, что ты не прошел.

Адела отворачивается, досадуя, что Хуанито как бы не замечает ее.

Хуан. Спасибо сынок. Мне, поверь, все равно. Да и ничего особенного не произошло. Меня теперь интересует лишь твое будущее... (Смотрит на Аделу.) Мы с мамой обдумали все хорошенько и решили, ты прав. Тебе будет на пользу эта поездка, о которой ты говорил, и надо просить стипендию. Правильно, Адела?

Молчание. Хуанито слушает спокойно, не удив­ляясь. Смотрит на Аделу.

Адела  (оборачиваясь к нему, дрожащим голосом).

Да...

Хуанито. Я благодарю вас обоих.

Адела (всплескивая руками). Сыночек! Хуанито   (быстро   взглянув   на  Аделу).   Особенно тебя, отец.

Адела, подавленная, медленно идет к балкону, Хуанито следует за ней.

И еще... я хочу, чтобы ты простил меня. Я... на­верно, не понимал тебя, вернее, не мог понять... Жаль.

Мауро садится на диван.

Хуан. Не надо так огорчаться.

Хуанито. Нет, ты просто не знаешь... (Отходит в сто­рону.) Какие ужасные мысли приходили мне в голову!

Хуан (подходит к Хуанито и ласково берет за руку). Могу представить... Ты хотел бы видеть на моем месте другого человека.

Хуанито. Отец, я...

Хуан. Молчи. (Смотрит на Аделу.) Что тут удивитель­ного... Я не хочу тебя осуждать.

Хуанито. Нет, нет... ты зря... (В растерянности са­дится в кресло.)

Хуан (спокойно). Нда... Я и Феррер... Какое может быть сравнение? (Грустно усмехается.) Я не хотел признаться в этом самому себе и завидовал ему всю жизнь. А сейчас как никогда понимаю — несусветная глупость! Видел бы ты, что было сегодня! Ужас... Твой отец стал посмешищем... вся комиссия хохотала, даже мои коллеги: «Разве вам неизвестно, что Феррер Диас давно занимается этой проблемой? У него это разрабо­тано блестяще. Ну вы хоть читали его последние книги? Нет? Невероятно! Наши конкурсанты, ко­нечно, вправе высказывать собственные взгляды... но хотя бы мало-мальски обоснованные...» (С горечью.) Каково? Исходил завистью, а надо

было читать все, что пишет Феррер, мой бывший друг. Он достоин восхищения. (Садится за стол.)

Хуанито (бросая настороженный взгляд на Аделу). Возможно, ты и не очень виноват...

Хуан. Хм... стоит ли искать виноватых. Все мы вино­ватые и... достаточно наивные. И представь, мне

было совестно, что кто-то в библиотеке увидит меня с книгами Феррера. Да еще как назло исчезли из дома две его новых книги, которые я купил.

Мауро беспокойно ежится под его взглядом.

Не бойся, Мауро. В конце концов, я тебе даже благодарен. (Хуанито.) Какая ирония судьбы, сынок! Комиссия выбросила меня из списка за то, что я не проштудировал Феррера, а сам Феррер по просьбе твоего дяди дал мне вчера вечером прекрасную рекомендацию... Ну не смешно? Хуанито (с удивлением). Вчера вечером?

Адела подозрительно смотрит на брата.

Хуан.   Вроде  бы  да...   (Мауро.)   Ведь  так,   Мауро?

Мауро (покашливая и делая вид, что роется в бу­магах). Да, около одиннадцати... Он звонил из кафе при мне...

Хуанито (поднимаясь). Но... Этого не может быть!

Адела. Что ты такое говоришь (Подходит ближе.) Объясни!

Хуан встает.

Хуанито (оглядев всех по очереди). Очень сожалею, дядя, но это — ложь. И я не допущу, чтобы моего отца так обманывали. (Отцу.} Я и мои това­рищи были вчера в кафе с Феррером Диасом. Потом мы проводили его в такси. Он спешил на поезд, который отходит в половине девятого.

Пауза. Все смотрят на Мауро, который пытается

выдавить улыбку, потом опускает голову и нервно

потирает ладони.

Адела (устремляясь к нему). Что все это означает? Мауро (потерянно смотрит на нее). Вот так всегда...

Я изворачиваюсь, вру и все впустую... Что мне,

собственно,    нужно?    Прожил   день   и   ладно.

Угодничаешь перед каждым, льстишь и так и сяк,

чтобы не жить впроголодь... И полный провал —

везде! Адела   (яростно). Пойти  на такое?  И после всего, что ты имеешь в нашем доме?

Мауро. А если бы я не лгал тебе в угоду, я бы имел

все это?.. (Опускает голову.) Меня бы на порог

не пустили, уверен!

Адела. Мерзавец!  (Отходит.) Ты мне отвратителен!

Мауро   (устало).   Я   бы   так   не   сказал,   Адела...

Ведь в моей душе пустота. Что там может вызвать

отвращение?

Адела   (гневно отворачивается).  Ты  мне  противен! Хуан (делая шаг к жене). Адела!

Мауро. Оставь ее! Все правильно...

Адела опускается в кресло.

И ты прости меня, ладно?.. (Подходит к дива­ну и забирает портфель.} Полагаю, что я уже не смогу сюда приходить.

Хуан. Нет, почему?

Мауро. Адела не захочет, я ее знаю.

X у а н и т о (смотрит испуганно на мать, потом на отца).

Если ты хочешь, отец...  я останусь.  Ради тебя,

ради Аниты.

Адела слушает, не шелохнувшись.

Ради всех. Хуанито. Если ты меня подождешь, я пойду с тобой.

Адела стискивает руки.

Хуан. Хорошо, я буду у себя. (Идет к двери. Оста­навливается и, наклонившись, что-то подбирает с пола. Смотрит на потолок.) Еще кусок от кар­низа... Надо бы позвать мастера... как-нибудь (Выходит.)

Хуанито смотрит на Аделу, которая все еще сидит неподвижно. Идет к двери. Проходит ми­мо матери, не замечая ее молящего взгляда. Уходит. Лицо Аделы мрачнеет. Пауза. Облоко­тившись на диван, Мауро широко зевает.

Адела. Этого я никогда тебе не прощу!

Мауро. Чего именно?

Адела (оборачиваясь). Что ты медлишь? Уходи! (Разгневанная, ходит по комнате.)

Мауро (с усмешкой). Будет тебе, сестричка. Прояви хоть каплю достоинства.

Адела. Негодяй!

Мауро (подходя к ней). Э-эх! Ты прямо захлебы­ваешься от ненависти. Ну что ж... Нам не хва­тает человечности, самоотверженности. Потом за это расплачиваешься дорогой ценой. Что-то нас мучит, когда мы пинаем других. Стало быть, все не так просто... Мы страдаем, или в конце кон­цов у нас черствеет душа. Но ты не можешь быть совсем черствой, у тебя плохие нервы.

Слышны два раздельных удара. Адела повора­чивает голову.

Адела. Выходит, что-то во мне еще осталось, может, вера, что жизнь сама по себе прекрасна. Хотя моя уже загублена. (Подходит к балкону.)

Мауро (смеясь). Ах ты птичка-певичка!

А дел а. О чем ты?

Мауро. Видимо, чириканье птичек вдохновило тебя на такие слова?

Адела. А если и так, что плохого?

Мауро. Ты, милая, заблуждаешься. Совсем недавно мне попалась на глаза очень занятная книжечка... Тебе бы понравилась. Там сказано, что по утрам птицы поют, радуясь солнцу, верят, что их ждет счастливый день... Они, как и мы на заре нашей жизни, пьянеют от предвкушения счастья. Но по вечерам они не поют.

Адела. Ты что, не слышишь?

М а у р о. Это крик, а не пение.

А дел а. Что за ерунда!

Мауро. Они кричат от страха. (Подойдя к ней.) Тебе кажется, они ликуют, а им страшно. К вечеру они понимают, что все подчинено закону смерти. Солнце скрылось, и они боятся не увидеть его больше. И тогда начинают метаться, кружат, как обезумевшие, пытаясь одолеть страх. Им хотелось бы петь, но, увы! Они кричат!

Адела. Это не может быть...   Нелепая выдумка!

Мауро (обернувшись). Согласись лучше, что мы мало знаем о них. Но автор книги за ними долго наблюдал...

Адела. Да, но при чем здесь человечность, само­пожертвование? К чему ты это сказал?

Мауро (сурово). Да я и не говорил, что способен на такие высокие чувства.

Адела смотрит на него с испугом и обращает взгляд к балкону, за которым слышно беспокойное щебетанье. Теперь и ей кажется, что это крики. Мауро отходит в сторону.

И ты тоже боишься... куницы или коршуна... Кто твой коршун? (Пауза.) Анита?

Адела в испуге вскидывает голову.

Или совесть? (Пауза.) А возможно... твоя совесть и Анита это одно и то же? (Пауза.) Прощай,

Адела. (Уходит.)

Адела с тоской смотрит в сторону комнаты за портьерой. Садится на стул и со страхом следит за птицами в саду. Появляется Xуанито. Бросив на нее беглый взгляд, хочет пройти мимо. Она смотрит на него с мольбой. Хуанито останавли­вается, медленно подходит к матери. Что-то тихо говорит. Из-за портьер выглядывает печальное лицо Аниты.

Хуанито. Не переживай, мама. Я вернусь.

Адела. Да, сынок.

Хуанито (кладет ей руки на плечи и кивает в сто­рону балкона). Послушай, как они поют! Вспо­минай обо мне каждый раз, когда они будут петь. Знаешь, настанет время, когда мы все в нашем доме будем радоваться жизни, как эти птицы... Вот я вернусь и ты увидишь...

Адела (помедлив). Да, сынок.

Хуанито удаляется. Адела смотрит на Аниту.

Все это неправда! Карлос уже давно забыл о нас. Мы потеряли его дважды... Теперь мы его теряем с отъездом Хуанито, который тоже нас забудет. (Пауза.) Господи, где взять силы!

В глубине сцены проходят Хуан с Хуанито, смот­рят на обеих женщин.

Хуанито. Прощайте...

Адела и Анита оборачиваются к ним.

Адела. Прощайте.

Хуан. Ну, пока...

Адела. До свиданья.

Хуан и Хуанито уходят. Анита в отчаянии закрывает лицо руками. Потом идет к столу, са­дится, берет книгу и смотрит мимо нее.

Кажется, он ушел навсегда. Но он вернется се­годня, через несколько часов, только я буду уже одинокой. Вот так с тобой до конца дней...

Анита мрачно смотрит на нее.

(Поднимается.) Да, я причинила тебе страшное зло, что и говорить! Но ужаснее всего, что я тогда не понимала этого до конца. Если бы знать, как страшно это повлияет на тебя... Если бы знать, как мы расплачиваемся за наше легко­мыслие... за наши проступки. Я бы выпросила прощение у родителей, но они умерли... (Вздыхает, глядя на портреты).

Анита, задумавшись, смотрит перед собой не­видящими глазами.

Да и мы мертвы, Анита. Мертвы, и потому так бесстрастно смотрим друг на друга... Мауро прав. Ты все знаешь обо мне, ты, как коршун держишь меня в своих когтях. (Оборачивается к сестре. Подходит ближе. Голос у нее осекается.) Смотри на меня, сестричка, теперь перед тобой усталая и робкая девочка! Ничего не знаю, ни в чем не уверена и уже поздно чему-то учиться...

Адела становится на колени и с плачем припа­дает к Аните, которая глядит на нее с испугом.

Наши родители уже не простят мне ничего... Но ты — да... Сделай это за них и тогда я успокоюсь... Ты и я — это одна открытая рана... Только ты можешь спасти нас обеих... Возьми меня снова на руки, как в детстве, и скажи: «Успокойся, Аделита... Все мы жертвы наших желаний и никто не виноват до конца... Ты просто была избалованной и легкомысленной девочкой... Но все позади... Успокойся...»

Сдерживая слезы, Анита поднимается и отходит в сторону. Адела в мольбе протягивает к ней руки.

Анита, мой сын уезжает по моей вине, я знаю. Да,

 я глупее тебя.  И тут  я  виновата, прости.

Лицо Аниты каменеет, она отступает на шаг, и, отводя глаза, печально покачивает головой. Идет к себе. Адела делает несколько шагов следом за ней.

Сестра!

Анита оборачивается.

Неужели ты все еще держишь зло? И так будет всю жизнь?

Анита исчезает за портьерой. Адела подходит к двери.

Анита! Ну пойми меня!

Пауза. Адела отступает назад, не сводя глаз с портьеры. Потом возвращается и в испуге смотрит на улицу. Ее охватывает безотчетный страх. Гомон птиц нарастает, кажется, он наводнил весь дом. Медленно опускается занавес.

Конец

 

Послесловие автора к русскому переводу

В Мадриде в 1957 году я представил пуб­лике «Игру втемную*. Это была еще одна попытка доказать посредством театра, что наша реальность неудовлетворительна ни в социальном, ни в индивиду­альном плане. Множество закрытых карт лишь фаль­сифицировали нашу жизнь как коллективную, так и ин­тимную, в те далекие годы. Впрочем, и сегодня, когда многое в нашей жизни изменилось, мы должны признать, что по-прежнему нас окружает немало карт, лежащих «рубашкой» кверху...

В те годы главным девизом испанского теат­ра была комфортность и легкость, но все же некото­рые из нас не хотели молчать и воплощали подлинные образы жизни, беспокоя тех, кто хотел безмятежно отдыхать, используя малейшие слабины той жестокой системы, которая стремилась держать нас в рамках и которую мы высмеивали. Нет, мы не стремились к теат­ру, лишь критикующему действительность, не обра­щая внимания на собственно художественное качество. Мы понимали, что без перевоплощения в качество искусства самый острый жизненный конфликт не го­дится ни на что. Мы помнили, что настоящее искусство не только объясняет, но и задает загадки; не только дает ответы, но и ставит нас перед новыми нескончаемыми вопросами.

Я попытался изобразить в своей пьесе ис­торию распада обыкновенной семьи, похожей на мно-

гие испанские семьи, и, может быть, не только испанские. Вероятно, это не самое мое значительное произведение — в некоторых, написанных ранее и после него, я шел дальше как по линии содержания, так и в смысле чисто формальных эффектов. Здесь я работаю в технике скорее традиционной, нежели новаторской, хотя, надеюсь, это еще не приговор для пьесы. То, что об этой пьесе до сих пор помнят, и несколько лет назад ее вновь поставили на испанской сцене, свидетельствует о ее актуальности.

Конфликты, заложенные в этой пьесе, суть конфликты трагедии. Несмотря на всю эволюцию мо­его драматургического стиля, трагедия всегда была моей заветной целью. При этом я понимаю трагиче­ское в искусстве не как торжество непреодолимого фатума, но как открытый вызов будущему, благодаря которому зрители смогут найти ответы на те вопросы, которые не смогли решить персонажи. Трагедии пи­шутся не для того, чтобы сделать его сильнее. Таково было и намерение, двигавшее мною при написа­нии. «Игры втемную*. Я хотел перевернуть хотя бы некоторые из карт, которые герои стремятся скрыть.

14 сентября 1993

Перевод Л. Велехова