Морис Метерлинк

СИНЯЯ ПТИЦА

АКТ ПЕРВЫЙ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

ХИЖИНА ДРОВОСЕКА

Сцена представляет собой хижину дровосека, с обстановкой простой и безыскусной, но отнюдь не убогой. Камин под колпаком, где дремлет огонь от поленьев. Кухонная утварь, шкаф, квашня, часы с гирями, прялка, рукомойник и т.д. На столе – зажженная лампа. По разные стороны шкафа дремлют, свернувшись калачиком, спрятав носы под хвост, Пес и Кошка. Между ними – большая бело-голубая сахарная голова. К стене подвешена круглая клетка, в которой заперта горлица. В глубине – два окна с закрытыми ставнями. Под одним из них стоит скамья. Слева входная дверь c тяжелой задвижкой. Справа другая дверь. Лестница, ведущая на чердак. Тут же справа - две маленькие детские кроватки, у изголовья которых стоят стулья с аккуратно сложенной на них одеждой.

Когда поднимается занавес, Тильтиль и Митиль спят глубоким сном в своих кроватках. Мать Тиль в последний раз поправляет им одеяла, наклоняется к ним, некоторое время разглядывает их, спящих, и делает знак рукой Отцу Тилю, просунувшему голову в приоткрытую дверь. Мать Тиль прикладывает палец к губам, чтобы он молчал, а потом на цыпочках выходит в правую дверь, потушив прежде этого лампу. Сцена ненадолго погружается в темноту, затем сквозь прорези в ставнях начинает просачиваться свет, который постепенно становится все ярче. Лампа на столе зажигается сама собой. Дети просыпаются и садятся на своих кроватках.

ТИЛЬТИЛЬ. – Митиль?

МИТИЛЬ. – Тильтиль?

ТИЛЬТИЛЬ. – Ты спишь, а?

МИТИЛЬ. – А ты?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Не сплю, раз с тобой разговариваю…

МИТИЛЬ. – Уже Рождество?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Нет еще, завтра. Но в этом году Святочный старик ничего нам не принесет…

МИТИЛЬ. – Почему?

ТИЛЬТИЛЬ. – Мама сказала, что не успела выбраться в город его позвать… Он придет в будущем году…

МИТИЛЬ. – А далеко до будущего года?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Не близко… Но нынче ночью он придет к богатым детям…

МИТИЛЬ. – А?

ТИЛЬТИЛЬ. – Тс!.. Мама забыла про лампу!.. У меня идея…

МИТИЛЬ. - ?

ТИЛЬТИЛЬ. – Давай встанем…

МИТИЛЬ. – Нам запрещено…

ТИЛЬТИЛЬ. – …пока никого нет… Видишь ставни?

МИТИЛЬ. – Ой, прямо светятся!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Это из-за праздничных огней.

МИТИЛЬ. – А у кого праздник?

ТИЛЬТИЛЬ. – Там, напротив, у богатых детей. Рождественская елка. Сейчас откроем ставни…

МИТИЛЬ. – А можно?

ТИЛЬТИЛЬ. – Ну да, пока мы одни… Слышишь музыку?.. Три-четыре, встаем… (Дети встают, подбегают к одному из окон, забираются на скамейку и толкают ставни. Комната озаряется ярким светом. Дети жадно смотрят наружу.) Все видно!..

МИТИЛЬ (которая примостилась на краю скамейки). – Мне не видно…

ТИЛЬТИЛЬ. – Снег идет!.. Вон две кареты, запряженные шестеркой лошадей!..

МИТИЛЬ. – Из них выходят двенадцать мальчиков!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Вот дурьё!.. Это девчонки…

МИТИЛЬ. – Они же в штанах…

ТИЛЬТИЛЬ. – Много ты понимаешь… Не толкайся!..

МИТИЛЬ. – Я тебя не трогаю.

ТИТИЛЬ (который один занимает всю скамейку). – Ты одна всю скамейку заняла!..

МИТИЛЬ. – Сам ты занял всю скамейку!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Цыц!.. Вон елка!..

МИТИЛЬ. – Какая елка?

ТИЛЬТИЛЬ. – Рождественская, какая!.. Ты в стену смотришь!..

МИТИЛЬ. – Я смотрю в стену, потому что мне места мало…

ТИЛЬТИЛЬ (уступая ей немножко места на скамейке). – Ну ладно! Теперь не мало?.. Ух ты! Сколько огней! Сколько света!

МИТИЛЬ. – А это кто такие? Чего они так гремят?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Музыканты.

МИТИЛЬ. – Лица у них какие строгие...

ТИЛЬТИЛЬ. – Это от усталости.

МИТИЛЬ. – Еще одна карета, и лошади белые.

ТИЛЬТИЛЬ. – Да тихо ты!.. Смотри лучше!..

МИТИЛЬ. – А что там золотое такое висит на ветках?

ТИЛЬТИЛЬ. – Черт, игрушки!.. Сабли, ружья, солдатики, пушки…

МИТИЛЬ. – А куклы, скажи, там есть куклы?

ТИЛЬТИЛЬ. – Куклы?.. Ума у тебя… Кому нужны твои куклы?

МИТИЛЬ. – А на столе, что это все?

ТИЛЬТИЛЬ. – Пирожные, фрукты, торты всякие…

МИТИЛЬ. – Я один раз пробовала пирожное, когда была маленькой.

ТИЛЬТИЛЬ. – Я тоже, пирожные вкуснее хлеба, только их слишком мало.

МИТИЛЬ. - У них не слишком… Полный стол… Думаешь, они их съедят?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Ну да, а что еще с ними делать?..

МИТИЛЬ. – Тогда почему они сразу не начинают?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Не хотят пока…

МИТИЛЬ (в замешательстве). – Не хотят есть?… Почему?

ТИЛЬТИЛЬ. – Потому что едят когда захотят…

МИТИЛЬ (недоверчиво). – Каждый день?

ТИЛЬТИЛЬ. – Ну… так говорят…

МИТИЛЬ. – Они все съедят?.. Или поделятся?

ТИЛЬТИЛЬ. – С кем?

МИТИЛЬ. – С нами…

ТИЛЬТИЛЬ. – Они нас не знают.

МИТИЛЬ. – Может, попросим их?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Так не делается.

МИТИЛЬ. – Почему?

ТИЛЬТИЛЬ. – Потому что это запрещено.

МИТИЛЬ (хлопая в ладоши). – Какие они все-таки красивые!..

ТИЛЬТИЛЬ (с восторгом). – Они смеются, смеются!..

МИТИЛЬ. – А малышня как танцует!…

ТИЛЬТИЛЬ. – Да-да, давай тоже танцевать!..

От радости они подпрыгивают на скамейке.

МИТИЛЬ. – Здорово!

ТИЛЬТИЛЬ. – Им дают пирожные!.. Они могут их потрогать!.. Они едят! Едят! Едят!..

МИТИЛЬ. – Даже самые маленькие… Они держат их в руках: два, три, четыре!..

ТИЛЬТИЛЬ (исполненный радости). – Вкусно!.. Дико вкусно!.. Ужасно вкусно!..

МИТИЛЬ (считая воображаемые пирожные). – Мне досталось двенадцать!..

ТИЛЬТИЛЬ. – А мне четыре раза по двенадцать!.. Так и быть, я с тобой поделюсь… (В дверь хижины стучат. Тильтиль, вдруг притихнув, испугавшись.) Что это?

МИТИЛЬ (в ужасе). – Это папа!..

Поскольку они медлят, видно, как тяжелая задвижка со скрипом отодвигается сама собой; дверь приотворяется, чтобы пропустить сухонькую старушку, одетую в зеленое, с красным капюшоном на голове. Она крива, хрома, горбата: нос крючком, идет она согнувшись, опираясь на палку. Нет сомнения, что это фея.

ФЕЯ. – Есть у вас трава, которая поет, или птица… синяя?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Трава не поет...

МИТИЛЬ. – У Тильтиля есть птица.

ТИЛЬТИЛЬ. – Я ее не отдам.

ФЕЯ. – Почему…

ТИЛЬТИЛЬ. – Потому что она моя.

ФЕЯ. – Ничего не скажешь, аргумент. Где она, твоя птица?..

ТИЛЬТИЛЬ (показывая на клетку). – В клетке…

ФЕЯ (надевая очки, чтобы рассмотреть птицу). – Такую я не хочу; не очень-то она синяя. Вам придется найти птицу, которая мне нужна.

ТИЛЬТИЛЬ. – Я не знаю, где она...

ФЕЯ. – Я тоже. Поэтому и придется ее найти. Без поющей травы я еще как-нибудь обойдусь, но Синяя Птица мне совершенно необходима. Это для моей внучки. Она тяжело больна.

ТИЛЬТИЛЬ. – А что с ней?..

ФЕЯ. – Точно неизвестно; ей хочется быть счастливой…

ТИЛЬТИЛЬ. – А?

ФЕЯ. – Знаете, кто я?

ТИЛЬТИЛЬ. – Вы чем-то похожи на нашу соседку, госпожу Берлинго…

ФЕЯ (внезапно рассердившись). – Никоим образом… Ни малейшего сходства… Какая низость!.. Я Фея Берилюна…

ТИЛЬТИЛЬ. – А! Приятно познакомиться…

ФЕЯ. – Выходить нужно прямо сейчас.

ТИЛЬТИЛЬ. – Вы с нами?..

ФЕЯ. – Это совершенно невозможно. Сегодня утром я поставила на огонь суп, который пытается убежать всякий раз, когда я отсутствую дольше часа… (Поочередно указывая на потолок, камин и окно.) Предпочитаете выйти здесь, здесь, или здесь?

ТИЛЬТИЛЬ (скромно указывая на дверь). – Я лучше там…

ФЕЯ (снова внезапно сердясь). – Нет, с вами совершенно невозможно, возмутительная привычка!.. (Указывая на окно.) Выйдем здесь… Чего же вы ждете?.. Одевайтесь скорее… (Дети подчиняются и быстро одеваются.) Я помогу Митиль…

ТИЛЬТИЛЬ. – У нас нет ботинок.

ФЕЯ. – Это не имеет значения. Я дам вам волшебную шапочку. А где ваши родители?..

ТИЛЬТИЛЬ (указывая на дверь справа). – Здесь; они спят…

ФЕЯ. – А дедушка с бабушкой?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Они умерли…

ФЕЯ. – А братья и сестры?.. Они у вас есть?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Да-да, три братика…

МИТИЛЬ. – И четыре сестренки…

ФЕЯ. – Где они?

ТИЛЬТИЛЬ. – Они умерли… тоже…

ФЕЯ. – Хотите их снова увидеть?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Да!.. Прямо сейчас!.. Покажите их!..

ФЕЯ. – Я их в кармане не ношу… Но вам сказочно повезло; вы их увидите, путешествуя по стране Воспоминаний. Это по дороге к Синей Птице. После третьего перекрестка налево. – Чем вы занимались, когда я постучала?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Пирожные ели, вприглядку.

ФЕЯ. – У вас есть пирожные?.. И где они?

ТИЛЬТИЛЬ. – Во дворце у богатых детей… Посмотрите, там так красиво!

Он увлекает фею к окну.

ФЕЯ (глядя в окно). – Ваши пирожные едят другие!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Да, но раз нам все видно…

ФЕЯ. – Ты на них не злишься?..

ТИЛЬТИЛЬ. – За что?

ФЕЯ. – За то, что они все сами съедят, без вас. По-моему, они глубоко неправы… могли бы с тобой поделиться.

ТИЛЬТИЛЬ. – Да ладно, они же богатые… Ну как? Правда, там красиво?..

ФЕЯ. – Не красивей, чем у тебя.

ТИЛЬТИЛЬ. – Хм!.. У нас темнее, тесно и без пирожных…

ФЕЯ. – Абсолютно также, просто ты не видишь…

ТИЛЬТИЛЬ. – А вот и нет, очень хорошо вижу, у меня отличное зрение. Я различаю время на церковных часах, а папа нет…

ФЕЯ (внезапно рассердившись). – А я говорю, не видишь!.. Вот меня ты видишь какой?.. Как я выгляжу?.. (Тильтиль смущенно молчит.) Ответь мне!.. Чтобы я поняла, видишь ты или нет?.. Красива я или уродлива?.. (Молчание становится все более неловким.) Молчишь?.. Молода я или стара?.. С кожей цвета розы или пергамента?.. Может, у меня горб?..

ТИЛЬТИЛЬ (примирительно). – Нет, что вы, он совсем небольшой.

ФЕЯ. – А судя по твоему виду, огромный… И нос у меня крючком, да? и левый глаз вытек?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Нет, что вы, я этого не говорил… А почему он вытек?...

ФЕЯ (все больше и больше возмущаясь). – И вовсе он не вытек!.. Наглец! Мерзавец!.. Он прекрасней другого; он больше, яснее, он голубой как небо… А волосы, видишь?.. Волосы цвета пшеничных колосьев… можно сказать, не волосы, а чистое золото!.. У меня их столько, что голова клонится под их тяжестью… Никак не могу с ними справиться… Видишь, в руках не удержать?.. (Она демонстрирует две жидкие серые пряди.)

ТИЛЬТИЛЬ. – Вижу, есть немного.

ФЕЯ (оскорбившись). – Немного!.. Снопы! Охапки! Волны! Потоки золота!.. Люди, я знаю, говорят, будто ничего подобного не видят, но ты ведь не относишься к числу этих злобных слепых господ, правда?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Нет-нет, те, что вы показываете, я отлично вижу..…

ФЕЯ. – Нужно иметь мужество видеть и те, что спрятаны… Странные эти люди… С тех пор как перевелись феи, они совершенно ослепли, и вовсе об этом не догадываются… Хорошо, что я всегда держу при себе все необходимое, чтобы зажечь потухший взгляд… Что я достаю из мешка?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Шапочку, зеленую… вполне ничего себе!.. А что это на ней так блестит?

ФЕЯ. – Большой Алмаз, проясняющий взгляд...

ТИЛЬТИЛЬ. – А!..

ФЕЯ. – Стоит надеть шапочку, немного повернуть Алмаз, справа налево - ну-ка, вот так, например - видишь?.. Он давит на шишку на голове, про которую никто не знает, а она, между прочим, раскрывает глаза…

ТИЛЬТИЛЬ. – А это не больно?..

ФЕЯ. – Совсем наоборот, Алмаз ведь волшебный… И сразу становится видно даже то, что спрятано внутри вещей: душу хлеба, вина, перца, например…

МИТИЛЬ. – И душу сахара тоже видно?

ФЕЯ (внезапно рассердившись). – А как же?.. Терпеть не могу дурацких вопросов… Душа сахара ничем не примечательней души перца… Пожалуй, это все, чем я могу вам помочь в поисках Синей Птицы. Конечно, Кольцо-невидимка или Ковер-самолет были бы вам полезней… Но я куда-то подевала ключ от шкафа, где они хранятся… Да, чуть не забыла… (Показывая Алмаз.) Если повернуть Алмаз вот так, ну, ты видишь, чуть сильнее, то видно прошлое… Еще поворот – и видно Будущее. Практично, занимательно, и никакого шума.

ТИЛЬТИЛЬ. – Папа его у меня заберет.

ФЕЯ. – Он его не увидит; на голове шапочка становится невидимой. Хочешь примерить?.. (Она надевает меленькую зеленую шапочку на голову Тильтилю.) Теперь поверни Алмаз… Так, поворот, и еще…

Едва Тильтиль успевает повернуть Алмаз, как все вокруг внезапно преображается самым невероятным образом. Старая фея уже не фея, а прекрасная сказочная принцесса; камни, из которых сложены стены хижины, загораются синим сапфировым светом, становятся прозрачными, начинают искриться и сверкать наподобие драгоценных. Бедная обстановка преображается, теперь она исполнена блеска; некрашеный деревянный стол заявляет о себе так важно, с таким достоинством, будто бы он из мрамора; циферблат стенных часов подмигивает и приветливо улыбается, в то время как дверца, за которой раскачивается маятник, открывается и позволяет выбежать наружу душам Часов, а те, держась за руки и громко смеясь, принимаются танцевать под звуки прелестной музыки. Вполне объяснимое смятение Тильтиля, который восклицает, указывая на души Часов.

ТИЛЬТИЛЬ. – Какие красивые... Кто они?

ФЕЯ. – Не бойся, это часы твоей жизни, они рады хоть ненадолго почувствовать себя свободными и видимыми…

ТИЛЬТИЛЬ. – А стены почему такие светлые? Они из сахара, или из драгоценных камней?

ФЕЯ. – Все камни одинаковы, все камни драгоценны; но человек видит не все из них.

Пока они так говорят, феерия продолжает разворачиваться. Души Хлебных Булок в виде человечков, одетые в трико цвета хлебной корки, сбитые с толку и перепачканные в муке, вылезают из квашни и начинают скакать вокруг стола, где сталкиваются с вырвавшимся из очага Огнем в трико цветов серы и киновари, который кидается на них с диким смехом.

ТИЛЬТИЛЬ. – А эти нелепые человечки, кто они?

ФЕЯ. – Не бог весть что; души Хлебных Булок пользуются наступившим царством истины, чтобы вылезти из тесной квашни…

ТИЛЬТИЛЬ. – А тот большой красный черт, от которого дурно пахнет?..

ФЕЯ. – Тс!.. Не так громко, это Огонь… У него вздорный характер.

Их диалог не прервал феерии. Пес и Кошка, лежавшие свернувшись калачиком возле шкафа, одновременно вскрикнув, исчезают в люке, а на их месте возникают два персонажа, один из которых в маске бульдога, другой с головой кошки. Маленький человечек в маске бульдога – которого впредь мы будем называть Псом – в ту же секунду с бешеной радостью бросается к Тильтилю, который не знает куда деваться от его шумных, навязчивых ласк, тогда как маленькая женщина в маске кошки – для простоты назовем ее Кошкой – причесывается, моет руки и разглаживает усы, прежде чем приблизиться к Митиль.

ПЕС (крича, прыгая, опрокидывая все вокруг, он несносен). – Мой маленький бог!.. Здравствуй, здравствуй, боженька!.. Наконец-то, наконец-то мы можем поговорить!.. Я так много хотел тебе сказать!.. Я так лаял, а как я вилял хвостом!.. Ты не понимал!.. Но теперь!... Здравствуй! Здравствуй!.. Я люблю тебя!.. Я тебя люблю… Хочешь, я совершу для тебя что-нибудь удивительное?.. В стойке замру, хочешь?.. А хочешь, пройдусь колесом или станцую на проволоке?..

ТИЛЬТИЛЬ (фее). – Кто этот господин с лицом как собачья морда?..

ФЕЯ. – Разве ты не видишь?.. Это душа Тило, ты выпустил ее на свободу!..

КОШКА (подходя к Митиль и церемонно, осторожно протягивая ей руку). – Здравствуйте, мадемуазель!.. Нынче утром вы прелесть какая хорошенькая!..

МИТИЛЬ. – Здравствуйте… (Фее.) Кто это?

ФЕЯ. – Мне казалось, это очевидно; тебе протягивает руку душа Тилетты… Поцелуй ее…

ПЕС (отталкивая Кошку). – Я тоже!.. Я поцелую боженьку!.. Поцелую девочку!... Всех поцелую!.. Блеск!.. Повеселимся!.. Для начала припугнем Тилетту!.. У! у! у!

КОШКА. – Мы с вами незнакомы…

ФЕЯ (пригрозив Псу палкой). – А ты уймись; или быть тебе бессловесным до конца времен…

Тем временем, феерия продолжается своим чередом: Прялка в углу начинает вращаться с головокружительной скоростью, прядя лучи сияющего света; в другом углу кран рукомойника принимается петь фальцетом и, превратившись в светящийся источник, заливает раковину волнами жемчугов и изумрудов, сквозь которые прорывается и тут же вступает в сражение с Огнем душа Воды, похожая на мокрую растрепанную девушку.

ТИЛЬТИЛЬ. – Кто эта мокрая девушка?..

ФЕЯ. – Не бойся, просто вода выбежала из крана.

Молочный кувшин опрокидывается, падает со стола и разбивается об пол; а из пролитого молока выступает большая масса, белая и ужасно стыдливая, боящаяся, кажется, всего на свете.

ТИЛЬТИЛЬ. – А эта, пугливая, в ночной рубашке?

ФЕЯ. – Это душа Молока разбила свой кувшин...

Оставленная возле шкафа сахарная голова растет, ширится и прорывает бумажную обертку; оттуда высовывается слащавое, лицемерное, одетое в длинную, наполовину белую, наполовину голубую холщовую рубаху существо, которое, блаженно улыбаясь, подходит к Митиль.

МИТИЛЬ (с беспокойством). – Что ему нужно?..

ФЕЯ. – Не узнаешь душу Сахара?..

МИТИЛЬ (успокоившись). – А! У него есть леденцы?..

ФЕЯ. – Полные карманы, и все его пальцы – тоже леденцы…

Со стола падает лампа; опрокинувшись вместе с ней, пламя устремляется вверх и превращается в светозарную Деву несравненной красоты. Одетая в длинные, прозрачные, ослепительные покрывала, она застыла неподвижно, пребывая в каком-то экстазе.

ТИЛЬТИЛЬ. – Королева!

МИТИЛЬ. – Пресвятая Дева!..

ФЕЯ. – Нет, дети, это душа Света…

Между тем, кастрюли на полках вертятся волчком, а платяной шкаф, хлопнув створками, начинает разворачивать великолепное представление из тканей лунного и солнечного цветов, к которым присоединяются столь же роскошные обноски и лохмотья, спускающиеся по лестнице с чердака. Вдруг раздаются три довольно сильных удара в правую дверь.

ТИЛЬТИЛЬ (в испуге). – Это папа!... Он все слышал!..

ФЕЯ. – Поверни Алмаз!.. Слева направо!.. (Тильтиль быстро поворачивает Алмаз.) Не так быстро!.. Боже мой!.. Слишком поздно!.. Ты повернул его чересчур резко! Они не успеют вернуться на свои места, нас ждут большие неприятности… (Фея снова превращается в старуху, стены хижины тускнеют, души Часов возвращаются в свое жилище, Прялка останавливается, и т.д. Посреди всеобщего смятения и сутолоки, пока Огонь носится по комнате в поисках очага, один из Хлебов, которому не удалось втиснуться в квашню, заходится рыданиями, истошно вопя.) Что с тобой?..

ХЛЕБ (весь в слезах). – В квашне не осталось места!..

ФЕЯ (склонившись над квашней). – Осталось! Осталось! (Раздвигая другие души хлеба, которые заняли свое первоначальное место.) А ну, быстро подвиньтесь…

В дверь снова стучат.

ХЛЕБ (растерянно, безуспешно пытаясь влезть в квашню). – Это конец!.. Он меня первого съест!...

ПЕС (прыгая вокруг Тильтиля). – Мой маленький бог!.. Я еще здесь! Я еще могу говорить! Еще могу тебя поцеловать!.. Еще, еще, еще!..

ФЕЯ. – Как, ты тоже?.. Ты все еще здесь?..

ПЕС. – Повезло… Я не успел вернуться, я не буду бессловесным, лаз во двор закрылся слишком быстро…

КОШКА. – И в погреб тоже… Что теперь будет?.. Это опасно?

ФЕЯ. – Боже мой, я должна сказать вам правду: все, кто останется с детьми, в конце пути умрут…

КОШКА. – А кто не останется?..

ФЕЯ. – Переживут их на несколько минут…

КОШКА (псу). – Бежим скорей отсюда…

ПЕС. – Нет, нет!.. Не хочу!.. Я хочу быть рядом с маленьким богом!.. Хочу говорить с ним всегда!..

КОШКА. – Идиот!

В дверь опять стучат.

ХЛЕБ (обливаясь горючими слезами). – Я не хочу умирать в конце пути!.. Я хочу к себе, в квашню!..

ОГОНЬ (который продолжает бешено носиться по комнате с тревожным шипением). – Я не вижу камина!..

ВОДА (которая пытается вернуться в кран). – Я не могу вернуться в кран!..

МОЛОКО (флегматично и ужасно стыдясь). – Разбили мой кувшинчик!..

ФЕЯ. – Боже, до чего они глупы!.. Глупы и малодушны!.. Так вы скорее предпочтете жить в ваших дрянных коробках, погребах и кранах, чем отправиться с детьми на поиски Птицы?..

ВСЕ (Кроме Пса и души Света). – Да! Да! Быстрее!... Мой кран!.. Моя квашня!.. Мой погреб!..

ФЕЯ (обращаясь к душе Света, которая мечтательно смотрит на осколки лампы). – А ты, Свет, что скажешь ты?

ДУША СВЕТА. – Я останусь с детьми…

ПЕС (визжа от радости). – Я тоже, я тоже!..

ФЕЯ. – Это вернее всего. Впрочем, отступать уже поздно; у вас не осталось выбора, вы все выйдете вместе с нами… Но ты, Огонь, не вздумай к кому-нибудь приближаться, ты, Пес, не дразни Кошку, а ты, Вода, соберись и постарайся не растекаться…

Снова раздаются громкие удары в правую дверь.

ТИЛЬТИЛЬ (прислушиваясь). – На этот раз точно папа!.. Он встал, я слышал его шаги...

ФЕЯ. – Выйдем через окно. Сначала заглянем ко мне, я помогу животным и вещам подобрать подходящую одежду... (Обращаясь к Хлебу.) Хлеб, возьми клетку для Синей Птицы… Клетка поручается тебе. Скорее, скорее, не теряйте времени…

Окно внезапно удлиняется и превращается в дверь. Все выходят, после чего окно принимает свою первоначальную форму и закрывается с невинным видом. В комнате снова темнеет, и две кроватки погружаются в темноту. Правая дверь приоткрывается, и в дверном проеме появляются головы Отца и Матери Тиль.

ОТЕЦ ТИЛЬ. – Показалось… Сверчок, должно быть…

МАТЬ ТИЛЬ. - Ты их видишь?

ОТЕЦ ТИЛЬ. – Конечно… Спокойно спят…

МАТЬ ТИЛЬ. – Я слышу их дыхание…

Дверь закрывается.

Занавес.

АКТ ВТОРОЙ

КАРТИНА ВТОРАЯ

У ФЕИ

Великолепный зал во дворце Феи Берилюны. Светлые мраморные колонны с золотыми и серебряными капителями, лестницы, портики, балюстрады и т.д.

В глубине справа появляются пышно разодетые Кошка, Сахар и Огонь. Они выходят из комнаты, откуда истекают лучи света; там гардеробная феи. Кошка набросила легкий газ на черное шелковое трико, Сахар облекся в наполовину белое, наполовину нежно-голубое шелковое платье, а Огонь, чья голова увенчана разноцветным султаном, надел длинную багряную мантию, подбитую золотом. Они пересекают всю сцену и останавливаются справа на первом плане, где Кошка находит удобное место под портиком.

КОШКА. – Сюда. Я знаю во дворце каждый угол… Фея Берилюна получила его в наследство от Синей Бороды… Пока дети и Свет гостят у внучки Феи, не будем терять последних минут свободы… Я собрала вас вместе, чтобы обсудить наше положение… Все здесь?..

САХАР. – Там Пес выходит из гардероба…

ОГОНЬ. – Фу ты, дьявольщина, вот это наряд!..

КОШКА. – Это же ливрея одного из форейторов Золушки… Ему подходит… Лакейская морда… Спрячемся за балюстрадой… Я ему не слишком доверяю…Не хочу, чтобы он слышал наш разговор…

САХАР. – Поздно… Он нас уже учуял… Что я вижу! С ним Вода… Чудо как хороша!

Пес и Вода присоединяются к первой группе.

ПЕС (прыгая). – Мы здесь! Мы здесь!.. Правда, бесподобны?!.. Только взгляните, какие кружева, а шитье какое, а!.. Золотом вышито, настоящим!..

КОШКА (воде). – Это платье цвета времени Ослиной шкуры, если мне не изменяет память?…

ВОДА. – Да, оно единственное мне подошло.

ОГОНЬ (сквозь зубы). – Лучше бы зонт взяла…

ВОДА. – Вы что-то сказали?

ОГОНЬ. – Нет, ничего…

ВОДА. – Мне показалось, вы говорили про обладателя большого красного носа, с которым я недавно повстречалась.

КОШКА. – Прекратите ссориться, у нас есть дела поважнее… Где хлеб? Мы ждем только его...

ПЕС. – Костюм выбирал, и до того довыбирался, что завалил себе вещами выход…

ОГОНЬ. – Действительно, что еще остается делать с таким необъятным животом и с такой глупой рожей...

ПЕС. – В конце концов, он выбрал турецкий халат, украшенный драгоценными камнями, тюрбан и ятаган…

КОШКА. – Идет!.. В самом роскошном наряде Синей Бороды!..

Входит Хлеб в описанном нами костюме. Шелковый халат с трудом сходится на его огромном животе. В одной руке он держит рукоять ятагана, перехваченного поясом, в другой – клетку, предназначенную для Синей Птицы.

ХЛЕБ (важно переваливаясь с боку на бок). – Ну?... Как я вам?...

ПЕС (прыгая вокруг Хлеба). – Блеск! Балбеск! Блеск! Блеск!..

КОШКА (Хлебу). – Дети уже оделись?..

ХЛЕБ. – Да, господин Тильтиль надел красную курточку, белые чулки и синие короткие штаны Мальчика-с-пальчик, а госпожа Митиль - платье Гретхель и туфельки Золушки… Сложнее всего было одеть душу Света!..

КОШКА. – Почему?

ХЛЕБ. – Фея решила, что она прекрасна и без одежды!.. Ну, тут я выразил протест от имени всего нашего сословия основных и в высшей степени порядочных элементов; а в финале заявил, что в таком случае отказываюсь находиться рядом с ней…

ОГОНЬ. – Ей бы абажур подошел…

КОШКА. – А Фея что ответила?

ХЛЕБ. – Дала мне палкой раз-другой.

КОШКА. – А дальше?

ХЛЕБ. – Дальше я с ней мигом согласился… Но в последний момент душа Света все-таки предпочла надеть платье лунного цвета, которое нашла на дне сундука с сокровищами Ослиной шкуры…

КОШКА. – Все, хватит пустых разговоров, время не ждет… Речь идёт о нашем будущем… Вы слышали, Фея сказала, что конец пути будет означать конец нашей жизни… Значит, нужно растянуть путешествие, насколько это возможно, и всеми возможными средствами… Но это еще не все: каждый из нас должен подумать о судьбе своего рода и об участи собственных потомков…

ХЛЕБ. – Браво! Браво!.. Кошка права!..

КОШКА. – Послушайте… Мы все здесь: животные, вещи и элементы - обладаем душой, которую человек еще не постиг. Оттого мы и сохранили остатки независимости; но если он найдет Синюю Птицу, он постигнет все, узнает все, и мы полностью окажемся в его власти… Мне это открыла моя старинная приятельница Ночь, она же охраняет тайны Жизни… Поэтому, в наших интересах любой ценой помешать найти птицу, даже если для этого потребуется смерть детей…

ПЕС (возмущенно). – Что она такое говорит?.. А ну, повтори, может, я чего не понял?..

ХЛЕБ. – Тихо!.. Я не предоставлял вам слова!.. Я председатель собрания…

ОГОНЬ. – Когда это вас успели выбрать?

ВОДА (Огню). – Замолчите!.. Вы-то куда вмешиваетесь?...

ОГОНЬ. – Куда надо… Только ваших замечаний мне не хватало…

САХАР (умиротворяюще). – Позвольте… Давайте не будем ссориться… в такой важный момент… Сначала нам нужно договориться, какие принять меры…

ХЛЕБ. – Полностью поддерживаю мнение Сахара и Кошки…

ПЕС. – Бред. Есть Человек, и точка!.. Ему нужно подчиняться и делать то, что хочет он!.. Вот где правда… Я признаю только его… Да здравствует Человек!.. Жизнь и смерть, все для него!.. Человек – вот бог!..

ХЛЕБ. – Полностью поддерживаю мнение Пса.

КОШКА (Псу). – Но есть же разумные доводы…

ПЕС. – Никаких доводов!.. Я люблю Человека, вот и все доводы!.. Попробуйте только что-нибудь против него затеять, я все ему расскажу, но сначала перегрызу вам глотки.

САХАР (приторно сладко). – Позвольте… Не будем омрачать нашей дискуссии… В некотором смысле, вы оба правы, тот и другой… Во всем есть плюсы и минусы…

ХЛЕБ. – Полностью поддерживаю мнение Сахара…

КОШКА. – Разве все мы - ты, Вода, ты, Огонь, и вы, Хлеб и Пес, - разве мы не оказались жертвами чудовищной тирании?.. Вспомните времена до появления деспота, когда мы были вольными скитальцами земли… Вода и Огонь были тогда единственными властителями мира; посмотрите, во что они превратились!.. А мы, хилые потомки некогда сильных зверей… О! Осторожно!.. Сделаем вид, будто ничего не происходит… Фея и душа Света идут сюда… Свет на стороне Человека; это наш злейший враг… Вот они…

Справа входят Фея и душа Света в сопровождении Тильтиля и Митиль.

ФЕЯ. – Ну?.. Что такое?.. Почему вы забились в угол?... У вас вид заговорщиков… Пора в дорогу… Я решила, что вас поведет душа Света… Слушайтесь ее как меня, я вручаю ей свою палочку. Дети сегодня навестят умерших дедушку с бабушкой. Вы с ними не пойдете, из деликатности … Они проведут вечер с родной усопшей семьёй… А вы за это время подготовите все необходимое на завтра, день будет долгим… Ну же, поднимайтесь, все по местам и в путь!..

КОШКА (лицемерно). – Госпожа Фея, именно это я и пыталась им объяснить… Я призывала их честно и смело исполнить свой долг; только Пес, к сожалению, все время мешал…

ПЕС. – Что?.. Сейчас ты у меня получишь...

Он готов броситься на Кошку, но Тильтиль, опередив его движение, останавливает его угрожающим жестом.

ТИЛЬТИЛЬ. – Тило, сидеть!.. Предупреждаю: если ты еще раз…

ПЕС. – Мой маленький бог, ты ничего не знаешь, она…

ТИЛЬТИЛЬ (с угрозой). – Тихо!..

ФЕЯ. – Давайте вернемся к делу… Пусть Хлеб на сегодня отдаст клетку Тильтилю. Вполне вероятно, что Синяя Птица скрывается в прошлом, у дедушки с бабушкой… По крайней мере, нельзя отрицать такой возможности… Ну, Хлеб, где клетка?..

ХЛЕБ (торжественно). – Пожалуйста, госпожа Фея, одну минуточку. (Как взявший слово оратор.) Призываю всех вас в свидетели: эта серебряная клетка, врученная мне…

ФЕЯ (прерывая его). – Прекрати!.. Не надо фраз… Нам пора: мы выйдем здесь, дети – там…

ТИЛЬТИЛЬ (обеспокоено). – Мы пойдем одни?..

МИТИЛЬ. – Я есть хочу…

ТИЛЬТИЛЬ. – Я тоже!..

ФЕЯ (Хлебу). – Распахни свой турецкий халат и дай им добрый кусок живота.

Хлеб распахивает халат, вынимает ятаган и, отрезав прямо от своего огромного живота два ломтя, протягивает их детям.

САХАР (подходя к детям). – Позвольте мне в свою очередь предложить вам немного леденцов…

Он отламывает один за другим все пять пальцев на левой руке и протягивает их детям.

МИТИЛЬ. – Что он наделал?... Переломал себе все пальцы…

САХАР (поощрительно). – Попробуйте, очень рекомендую… Самые настоящие леденцы…

МИТИЛЬ (сосет его палец). – Вкусно!.. У тебя их много?..

САХАР (скромно). – Сколько душе угодно…

МИТИЛЬ. – Тебе очень больно вот так их отламывать?..

САХАР. – Вовсе нет… Напротив, это даже удобно, они сразу отрастают, и таким образом, у меня всегда новенькие чистенькие пальчики.

ФЕЯ. – Дети, дети, не налегайте на сладкое. Вам еще ужинать у дедушки с бабушкой…

ТИЛЬТИЛЬ. – Они здесь?.

ФЕЯ. – Скоро вы их увидите…

ТИЛЬТИЛЬ. – Как мы их увидим, если они умерли?..

ФЕЯ. – Они не могли умереть, если живут в вашей памяти... Люди не знают этой тайны, они вообще мало что знают; но благодаря Алмазу ты скоро увидишь, что умершие, которых помнят, живут так же счастливо, как если бы не умирали…

ТИЛЬТИЛЬ. – Свет будет с нами?..

СВЕТ. – Нет, вам лучше побыть с родными… Я подожду вас здесь, чтобы не показаться слишком назойливой… Они меня не приглашали.

ТИЛЬТИЛЬ. – Нам куда?..

ФЕЯ. – Туда… Вы на пороге Страны Воспоминаний. Как только ты повернешь Алмаз, увидишь раскидистое дерево, на дереве – табличка, на табличке – надпись. Значит, ты на месте… Но не забывайте, вы должны вернуться без четверти девять… Это крайне важно… Главное вернуться вовремя, если вы опоздаете, то все пропало… До скорого… (Подзывая Кошку, Пса, душу Света и т.д.) Вам сюда... Детям - туда…

Она выходит направо с душой Света, животными и т.д., тогда как дети выходят налево.

Занавес.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

СТРАНА ВОСПОМИНАНИЙ

Густой туман, из которого выступает, справа, на первом плане, ствол могучего дуба с табличкой. Молочный, рассеянный, мутный свет.

Тильтиль и Митиль стоят под деревом.

ТИЛЬТИЛЬ. – Дерево!..

МИТИЛЬ. – На дереве – табличка!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Не могу разобрать надпись… Сейчас на корень заберусь… Точно… «Страна Воспоминаний».

МИТИЛЬ. – Она здесь начинается?

ТИЛЬТИЛЬ. – Да, вот стрелка.

МИТИЛЬ. – Тогда где дедушка с бабушкой?

ТИЛЬТИЛЬ. – За туманом… Скоро увидим…

МИТИЛЬ. – Я ничего не вижу!.. Даже своих рук и ног!.. (Хныча.) Мне холодно!.. Я не хочу путешествовать!... Я хочу домой!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Ну-ка, соберись… Растеклась, как Вода… Не стыдно тебе?.. Такая большая девочка… Смотри, туман уже уходит… Скоро увидим, что там за ним…

Наконец, марево всколыхнулось: вот оно становится легче, проясняется, рассеивается, испаряется. Вскоре, во все более прозрачном воздухе, под зелеными сводами уже можно различить веселый крестьянский домик, увитый плющом. Окна и дверь домика распахнуты. Видны пчелиные ульи под навесом, горшки с цветами на подоконниках, клетка со спящим дроздом и т.д. Возле двери – скамейка, на которой сидят, погрузившись в глубокий сон, старый крестьянин и его жена, то есть дедушка и бабушка Тильтиля.

ТИЛЬТИЛЬ (тотчас их узнав). – Это дедушка с бабушкой!..

МИТИЛЬ (хлопая в ладоши). – Да, да!.. Это они!.. Они!..

ТИЛЬТИЛЬ (все еще немного сомневаясь). – Подожди… Еще неизвестно, настоящие они или нет… Останемся за деревом…

Бабушка Тиль открывает глаза, поднимает голову, потягивается, вздыхает, смотрит на дедушку Тиля, который тоже медленно просыпается.

БАБУШКА ТИЛЬ. – Сдается мне, наши внучата, те, что живы, нынче нас навестят…

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – Они о нас думают, это точно; мне что-то беспокойно, и знаешь, в ногах какой-то зуд…

БАБУШКА ТИЛЬ. – Они уже рядом, слезы радости застилают мне глаза...

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – Нет, нет, они далеко; у меня еще слабость не прошла.

БАБУШКА ТИЛЬ. – Говорю тебе, они здесь… Ко мне вернулись силы…

ТИЛЬТИЛЬ и МИТИЛЬ (выбегая из-за дуба). – Мы здесь! Мы здесь!.. Дедуля, бабуля!... Это мы!.. Мы!..

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – Вот видишь?.. Что я говорил!.. Я так и знал, что они к нам сегодня нагрянут…

БАБУШКА ТИЛЬ. – Это ты, Тильтиль!.. И ты, Митиль!.. Как есть, они!.. (Пытаясь бежать к ним навстречу.) Да бегать-то я совсем не могу!.. Ревматизм замучил!

ДЕДУШКА ТИЛЬ (бежит ковыляя). – Я тоже!.. Это все деревянная нога. Свою я сломал, когда упал с высоченного дуба. Пришлось, видишь, приладить вот эту…

Дедушка и бабушка крепко обнимают внучат.

БАБУШКА ТИЛЬ. – Как ты вырос и возмужал, Тильтиль!..

ДЕДУШКА ТИЛЬ (Гладя голову Митиль) – А Митиль!.. Полюбуйся!.. Какие волосики, какие глазки!.. А как от нее вкусно пахнет!...

БАБУШКА ТИЛЬ. – Обнимите меня!.. Забирайтесь ко мне на колени…

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – А мне что, ничего не достанется?

БАБУШКА ТИЛЬ. – Погоди, погоди… Дай поговорить… Как поживают папа с мамой?

ТИЛЬТИЛЬ. – Хорошо, бабушка… Когда мы уходили, они спали…

БАБУШКА ТИЛЬ (разглядывая их и осыпая ласками). – Господи Боже, чистенькие какие, любо-дорого смотреть!.. Это мама тебя умыла, да?.. И на штанах ни одной дырочки!.. Когда-то я их сама зашивала. Навещали бы нас почаще... Вот бы хорошо!.. А то уже несколько месяцев совсем глаз не кажете, оставили нас одних…

ТИЛЬТИЛЬ. – Бабушка, мы бы не смогли, если бы не Фея…

БАБУШКА ТИЛЬ. – Мы тут ждем не дождемся, когда кто-нибудь из живых к нам заглянет. Только они к нам не больно торопятся!.. Последний раз вы у нас были, дай бог памяти… Ну да, в Родительский день, в аккурат когда звонил церковный колокол.

ТИЛЬТИЛЬ. – В Родительский день?.. Мы же тогда простудились и не выходили из дома…

БАБУШКА ТИЛЬ. – Вы тогда о нас думали…

ТИЛЬТИЛЬ. – Точно.

БАБУШКА ТИЛЬ. – А каждый раз, когда вы о нас думаете, мы просыпаемся и видимся с вами…

ТИЛЬТИЛЬ. – Выходит, как только…

БАБУШКА ТИЛЬ. – Ты сам все знаешь…

ТИЛЬТИЛЬ. – Не знаю…

БАБУШКА ТИЛЬ (дедушке Тилю). – Удивительно… Они там наверху до сих пор ничего не знают… Чему их только учат…

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – Как в наши дни… Живые вечно болтают о неживых всякие глупости…

ТИЛЬТИЛЬ. – Вы все время спите?..

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – А как же, спим да поджидаем, пока нас разбудит какое-нибудь воспоминание Живых… Сладко, однако, спится после жизни… Хотя и проснуться тоже бывает приятно…

ТИЛЬТИЛЬ. – Значит, вы не совсем умерли?..

ДЕДУШКА ТИЛЬ (подскакивая). – Что ты сказал?... Что он сказал?... Где он только слов таких нахватался… Это какое-то новое слово? Новомодная выдумка?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Слово «умерли»?

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – Оно самое… Что оно означает?

ТИЛЬТИЛЬ. – Что кто-то ушел из жизни…

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – Дурные они там наверху!...

ТИЛЬТИЛЬ. – Вам здесь хорошо?

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – Грех жаловаться, да я не жалуюсь, вот если бы вы за нас еще и молились…

ТИЛЬТИЛЬ. – Папа сказал, что молиться больше не нужно…

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – То есть, как это не нужно… Молиться значит вспоминать…

БАБУШКА ТИЛЬ. – Да, да, все будет хорошо, лишь бы вы нас вспоминали почаще… Помнишь, Тильтиль?.. В последний раз я приготовила вам отменный яблочный пирог… Ты до того объелся, что тебе стало плохо…

ТИЛЬТИЛЬ. – Я с прошлого года не ел яблочного пирога… В этом году и яблок-то не было…

БАБУШКА ТИЛЬ. – Не говори глупостей… Вон их сколько…

ТИЛЬТИЛЬ. – Ну, здесь не считается…

БАБУШКА ТИЛЬ. – Как? Как это здесь не считается? Пока я могу вас обнять, все считается…

ТИЛЬТИЛЬ (переводя взгдяд с Дедушки на Бабушку Тиль). – Дедушка, ты совсем не изменился, вот ни капельки… И бабушка тоже… Вы только красивей стали…

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – Грех жаловаться… Мы больше не стареем… А вот вы растете!... Крепко подросли!.. Вон, на двери, отметка с прошлого раза… Помните, тогда, в Родительский день… Ну-ка, встань к двери, выпрямись… (Тильтиль прислоняется к двери.) Разница в четыре пальца!.. Даже не верится!.. (Митиль тоже прислоняется к двери.) Так, теперь Митиль, четыре с половиной!.. Чертово семя!.. Как кверху тянутся, а! Как тянутся!..

ТИЛЬТИЛЬ (с восхищением оглядываясь вокруг). – Здесь все как раньше, все на своих местах… Только все красивей!.. Вот часы со стрелкой, у которой я отломил кончик…

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – А вот супница, у которой ты отбил краешек…

ТИЛЬТИЛЬ. – А вот дырка в двери, которую я просверлил, когда нашел сверло…

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – Да уж, от тебя одни убытки!.. А вон слива, на которую ты забирался, как только я отлучался из дому… Смотри, какие на ней сливы, крупные, красные, как тогда…

ТИЛЬТИЛЬ. – Только красивей!..

МИТИЛЬ. – А вон старый дрозд!.. Он еще поет?..

Дрозд просыпается и принимается петь во все горло.

БАБУШКА ТИЛЬ. – Сама видишь… Стоит о нем подумать…

ТИЛЬТИЛЬ (с удивлением замечая, что дрозд совершенно синий). – Он синий!.. Это он, он Синяя Птица, которую я должен принести Фее!.. Почему вы не сказали, что он у вас! Он синий, синий, синий, как шар из синего стекла!.. (Умоляюще.) Дедушка, бабушка, подарите мне его!..

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – Почему бы нет… Что скажешь, жена?..

БАБУШКА ТИЛЬ. – Конечно, конечно… К чему он нам… Все равно ему лишь бы поспать… Его и не слышно…

ТИЛЬТИЛЬ. – Я посажу его в клетку…Где она?... Ах, да, осталась за деревом. (Бежит к дереву, возвращается с клеткой и садит в нее дрозда.) Это правда? Вы правда мне его дарите?.. Фея так обрадуется!.. И душа Света тоже!..

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – Только, знаешь, я за него не отвечаю… Боюсь, он уже не сможет привыкнуть к вашей жизненной суете. Как бы он не вернулся сюда при первом попутном ветре… Впрочем, там видно будет… Оставь его, успеется, сходи посмотри корову…

ТИЛЬТИЛЬ (замечая ульи). – А пчелы, как они?..

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – Не жалуюсь… Они тоже - как вы там у себя говорите – ушли из жизни, но работники они крепкие…

ТИЛЬТИЛЬ (подходя к ульям). – Да, медом пахнет!.. Соты, наверно, тяжелые от меда!… И цветы такие красивые!.. А мои умершие сестренки тоже здесь?..

МИТИЛЬ. – А три моих похороненных братика, где они?..

При этих словах семеро детей разного возраста один за другим, по росту, выбегают из дома.

БАБУШКА ТИЛЬ. – Да вот они, вот!.. Не успеешь о них подумать, не успеешь слова сказать, они уже тут как тут - у, сорванцы!..

Тильтиль и Митиль подбегают к детям. Все толкаются, целуются, пляшут, кружатся вихрем, радостно галдят.

ТИЛЬТИЛЬ. – Надо же, Пьерро!.. (Они хватают друг друга за волосы.) Может, снова подеремся, как тогда… Робер!.. Привет, Жан!.. Где твой волчок?.. Мадлена с Пьереттой, Полина, Рикетта…

МИТИЛЬ. – Ой, Рикетта, Рикетта!.. Она все еще ползает на четвереньках!

БАБУШКА ТИЛЬ. – Да, она уж больше не растет…

ТИЛЬТИЛЬ (замечая щенка, который на всех тявкает). – Кики, и ты здесь! Я отрезал ему хвост полиниными ножницами... Он тоже не изменился…

ДЕДУШКА ТИЛЬ (сентенциозно). – Здесь ничто не меняется…

ТИЛЬТИЛЬ. – У Полины остался прыщик на носу!…

БАБУШКА ТИЛЬ. – Все никак не пройдет; видно, уже ничего не поделаешь…

ТИЛЬТИЛЬ. – Они отлично выглядят, пухлые, гладкие!.. С розовыми щечками!.. Наверно, едят когда захотят…

БАБУШКА ТИЛЬ. – Они чувствуют себя гораздо лучше, с тех пор как ушли из жизни… Бояться им нечего, болеть здесь не болеют, забот никаких…

Часы в доме бьют восемь.

БАБУШКА ТИЛЬ (в замешательстве). – Что это?

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – Не знаю… Похоже, часы…

БАБУШКА ТИЛЬ. – С чего бы это… Они никогда не бьют…

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – Мы тут о времени не думаем… Разве что кто-то из вас о нем подумал?

ТИЛЬТИЛЬ. – Да, я. Который час?

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – Не знаю… Отвык совсем … Часы пробили восемь раз, значит, там у вас наверху восемь, как говорится, часов.

ТИЛЬТИЛЬ. – Душа Света ждет меня без четверти девять… Так сказала Фея… Это крайне важно… Я побежал…

БАБУШКА ТИЛЬ. – Мы вас без ужина не отпустим!.. Выносите стол сюда, живее, не мешкайте… У меня как раз приготовлены отличные щи с капустой, и такой сливовый пирог – пальчики оближешь.

Они выносят из дома стол, ставят его перед дверью, выносят блюда, тарелки и т.д. Все помогают друг другу.

ТИЛЬТИЛЬ. – Ну, раз Синяя Птица уже у меня… А я так давно не ел щей!... Ни разу за все путешествие… В гостиницах такого не дают…

БАБУШКА ТИЛЬ. – Все готово!.. Дети, к столу… Вы же сами сказали, что торопитесь, так не теряйте времени…

Они зажигают лампу и разливают суп. Бабушка с дедушкой и дети садятся за вечернюю трапезу, с толкотней, тумаками, гамом и веселым смехом.

ТИЛЬТИЛЬ (жадно глотая). – Вкусно!.. Ужасно вкусно!.. Еще хочу! Еще!..

Он размахивается деревянной ложкой и громко ударяет ей по тарелке.

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – Успокойся… Как был неслухом, так и остался; тарелку, чего доброго, разобьешь…

ТИЛЬТИЛЬ (привстав за столом). – Еще хочу, еще!..

Он дотягивается до супницы и двигает ее к себе. Супница опрокидывается, ее содержимое проливается на стол, а с него – на колени тех, кто за ним сидит. Визг и крики боли.

БАБУШКА ТИЛЬ. – Вот видишь!.. Что я тебе говорила…

ДЕДУШКА ТИЛЬ (отвешивая Тильтилю звонкий подзатыльник). – Вот тебе!..

ТИЛЬТИЛЬ (на мгновение растерявшись, затем, дотронувшись рукой до больного места, с восхищением). – Точно, так и было, такие же подзатыльники я получал от тебя, когда ты был жив… Дедушка, отличный вышел подзатыльник, правда; вот здорово!.. Дай я тебя за это обниму!..

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – Будет, будет; а то смотри, добавлю; ишь, понравилось ему…

Часы бьют половину девятого.

ТИЛЬТИЛЬ (вздрагивая). – Полдевятого!.. (Бросает свою ложку.) Митиль, у нас времени в обрез!..

БАБУШКА ТИЛЬ. – Постойте!.. Еще несколько минут!.. Чай, не горит… Мы так редко видимся…

ТИЛЬТИЛЬ. – Нет, мы не можем… Душа Света такая добрая… Я ей обещал… Бежим, Митиль, бежим!...

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – От этих Живых, прости Господи, одно расстройство, вечно все в делах, все в суете!..

ТИЛЬТИЛЬ (берет в руки клетку и торопливо целует всех вокруг) – Прощай, дедушка… Прощай, бабушка… Прощайте, братья, сестры, Пьерро, Робер, Жан, Полина, Пьеретта, Мадлена, Рикетта, ты тоже прощай, Кики!.. Я чувствую, мы не можем здесь дольше оставаться… Не плачь, бабуля, мы будем приходить к вам чаще…

БАБУШКА ТИЛЬ. – Приходите каждый день!…

ТИЛЬТИЛЬ. – Да-да, как можно чаще…

БАБУШКА ТИЛЬ – У нас одна радость – вы; когда вы в мыслях возвращаетесь к нам, для нас это праздник!..

ДЕДУШКА ТИЛЬ. – У нас тут других развлечений нет...

ТИЛЬТИЛЬ. – Скорее, скорее!.. Давайте клетку!... Птицу!..

ДЕДУШКА ТИЛЬ (передавая ему клетку). – Держи!.. Только знаешь, если она полиняет, я тут ни при чем!...

ТИЛЬТИЛЬ. – Прощайте!.. Прощайте!...

БРАТЬЯ И СЕСТРЫ. – Прощай, Тильтиль!.. Прощай, Митиль!.. В следующий раз не забудьте вспомнить про леденцы!.. Прощайте!.. Возвращайтесь!.. Возвращайтесь!..

Все машут платками, пока Тильтиль и Митиль медленно удаляются. Но уже на последних репликах все постепенно растворяется в мареве, и голоса слабеют, так что к концу сцены все исчезает во мгле и к моменту, когда занавес должен упасть, под могучим дубом различимы одни только Тильтиль и Митиль.

ТИЛЬТИЛЬ. – Сюда, Митиль…

МИТИЛЬ. – Где Свет?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Не знаю… (Глядя на птицу в клетке.) Смотри!.. Птица уже не синяя!.. Она почернела!..

МИТИЛЬ. – Братик, миленький, дай руку… Мне очень холодно и очень страшно.

АКТ ТРЕТИЙ

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

ДВОРЕЦ НОЧИ

Просторный, великолепный зал, исполненный строгого величия, суровый, металлический и мертвенный, своими колоннами, архитравами, плитами и орнаментами из черного мрамора, золота и эбенового дерева напоминающий греческий или египетский храм. Зал выстроен в форме трапеции. Базальтовые ступени почти во всю ширину зала делят его на три последовательно поднимающихся уровня, чем дальше, тем выше. Слева и справа между колоннами – двери из темной бронзы. В глубине – массивная медная дверь. Дворец освещен только рассеянным светом, исходящим, как кажется, от самого мрамора и эбенового дерева.

Когда занавес поднимается, Ночь в образе прекрасной женщины в длинных черных одеждах сидит на ступенях второго уровня; по обе стороны от нее – двое детей, первый ребенок, почти голый, как Амур, улыбается во сне, тогда как второй стоит неподвижно, закутанный с ног до головы.

На первом плане, справа, появляется Кошка.

НОЧЬ. – Кто здесь?

КОШКА (от изнеможения упав на мраморные ступени). – Это я, матушка Ночь… Я больше не могу…

НОЧЬ. – Что с тобой, дитя мое?.. Твой мех потускнел, ты исхудала и вся в грязи от усов до кончика хвоста… Тебя опять потрепали где-нибудь на крыше, под дождем и снегом?..

КОШКА. – При чем тут крыши!.. Речь идет о нашей тайне!.. Это начало конца!.. Я смогла ненадолго опередить их, чтобы вас предупредить; но боюсь, это уже бесполезно…

НОЧЬ. – Кого опередить?.. Что произошло?..

КОШКА. – Помните, я рассказывала вам о маленьком Тильтиле, сыне дровосека, и о его волшебном Алмазе. Так вот, Тильтиль идет сюда за Синей Птицей…

НОЧЬ. – Она еще не у него!…

КОШКА. – Нет, но скоро будет, если мы не совершим чуда… А происходит вот что: их направляет душа Света, она предала нас всех и встала на сторону человека! Не пойму, как, но она узнала, что Синяя Птица, настоящая Синяя Птица, единственная, которая смогла бы жить при свете дня, скрывается здесь, среди других синих птиц из грез и сновидений, тех птиц, что питаются лунными лучами и умирают, едва очутившись на солнце… Душа Света знает, что ей запрещено переступать порог вашего дворца; но она отправила к вам детей; а раз вы не можете помешать Человеку распахнуть двери ваших тайн, боюсь даже предположить, чем все это кончится… Во всяком случае, если они на наше несчастье поймают настоящую Синюю Птицу, нам останется только одно - исчезнуть…

НОЧЬ. – Господи, что за напасть!.. В какое смутное время мы живем! Ни минуты покоя… За последние годы я разучилась понимать Человека… К чему он идет?... Неужели ему действительно нужно все знать?.. Он уже завладел третью моих Таин, все мои Страхи в ужасе попрятались, Призраки рассеялись, а большинство моих Болезней глубоко больны.

КОШКА. – Знаю, матушка Ночь, знаю, пришли тяжелые времена, только мы с вами и продолжаем борьбу против Человека… Подождите, я слышу их шаги… Есть одно средство: все-таки они дети, значит, мы сумеем запугать их так, что они не посмеют открыть главную дверь в глубине, за которой живут лунные птицы. Тайны других пещер отвлекут их внимание или вселят в них ужас…

НОЧЬ (прислушиваясь к звукам снаружи). – Что я слышу?.. Они не одни…

КОШКА. – Не бойтесь, с ними наши друзья, Хлеб и Сахар; вода слишком разволновалась, а огонь не смог сюда подобраться, он ведь, как-никак, в родстве с душой Света… Один только Пес против нас, но от него решительно невозможно избавиться…

Справа неуверенно входят Тильтиль, Митиль, Хлеб, Сахар и Пес.

КОШКА (подбегая к Тильтилю). – Сюда, сюда, мой маленький хозяин… Я предупредила Ночь о вашем приходе, она просто счастлива… Впрочем, вы должны ее извинить: ей нездоровится, только поэтому она не смогла выйти к вам навстречу…

ТИЛЬТИЛЬ. – Добрый день, госпожа Ночь…

НОЧЬ (обиженно). – Добрый день? Знать его не желаю… Ты мог бы сказать мне «доброй ночи» или хотя бы «добрый вечер»…

ТИЛЬТИЛЬ (огорченно). – Простите… Я не подумал… (Показывая пальцем на детей.) Это ваши дети?... Славные…

НОЧЬ. – Да, вот этот - Сон…

ТИЛЬТИЛЬ. – Какой пухлый...

НОЧЬ. – Он много спит…

ТИЛЬТИЛЬ. – А второй, тот, что весь закутан? Почему он скрывает свое лицо?.. Из-за болезни?... Как его зовут?..

НОЧЬ. – Это сестра Сна… Лучше не называть ее имя…

ТИЛЬТИЛЬ. – Почему?

НОЧЬ. – Звук ее имени неприятен… Поговорим лучше о другом… Кошка сказала, что вы пришли сюда за Синей Птицей…

ТИЛЬТИЛЬ. – Да, госпожа Ночь, вы ведь не против?.. Скажите, где она?..

НОЧЬ. – Не знаю, мой юный друг… Одно могу сказать: здесь ее нет… Я никогда ее не видела…

ТИЛЬТИЛЬ. – Нет-нет, душа Света сказала, что она здесь, а душа Света знает, что говорит… Пожалуйста, дайте мне ваши ключи...

НОЧЬ. – Мой юный друг, ты, конечно, понимаешь, что я не могу отдать ключи первому встречному… Я хранительница всех тайн Природы, я за них в ответе, и мне запрещено передавать ключи кому бы то ни было, особенно детям...

ТИЛЬТИЛЬ. – Вы не имеете права отказать Человеку… я знаю…

НОЧЬ. – Кто тебе такое сказал?

ТИЛЬТИЛЬ. – Душа Света…

НОЧЬ. – Эта душа Света всюду сует свой нос... Опять Свет! Вечно Свет!

ПЕС. – Мой маленький бог, я отниму их силой, только прикажи!

ТИЛЬТИЛЬ. – Тихо, давай-ка повежливей… (Ночи.) Госпожа Ночь, прошу вас отдать мне ключи…

НОЧЬ. – У тебя хотя бы есть знак?.. Где он?...

ТИЛЬТИЛЬ (касаясь своей шапки). – Видите Алмаз...

НОЧЬ (смирившись с неизбежным). – Что ж… Вот тебе ключ от всех дверей в этом зале… Только учти, если с тобой случится несчастье, сам виноват... Я ни за что не отвечаю…

ХЛЕБ (очень обеспокоено). – А это опасно?

НОЧЬ. – Более чем опасно.… Даже я не знаю, что со мной будет, если вдруг откроется лишь малая часть этих бронзовых дверей, за которыми - бездна … Здесь повсюду вокруг нас, в базальтовых пещерах, собраны все возможные несчастья, все бедствия, все болезни, все ужасы, все катастрофы и все тайны, какие только омрачают жизнь с начала мира. Непросто было посадить их под замок, спасибо, Судьба помогла; и уверяю вас, я с огромным трудом навела хоть какой-то порядок среди этих непокорных существ… Известно, что происходит, когда кто-нибудь из них сбегает и объявляется на земле…

ХЛЕБ. – Благодаря моему почтенному возрасту, опыту и самоотверженности я натуральным образом являюсь защитником этих детей; а посему, госпожа Ночь, позвольте задать Вам один вопрос…

НОЧЬ. – Задавайте…

ХЛЕБ. – Куда бежать в случае опасности…

НОЧЬ. – Бежать невозможно…

ТИЛЬТИЛЬ (взяв ключ и поднимаясь по ступенькам). – Начнем отсюда... Что за этой бронзовой дверью?..

НОЧЬ. – Должно быть, Призраки… Хотя я давно туда не заглядывала, не уверена, что они еще там…

ТИЛЬТИЛЬ (вставляя ключ в замок). – Сейчас посмотрим… (Хлебу.) Клетка для Синей Птицы при вас?..

ХЛЕБ (стуча зубами). – Я, конечно, не боюсь, но не кажется ли вам, что было бы предпочтительней не открывать дверь, а посмотреть для начала в замочную скважину?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Я не спрашивал вашего мнения…

МИТИЛЬ (вдруг расплакавшись). – Мне страшно!.. Где Сахар?.. Я хочу домой!..

САХАР (услужливо, заискивающе). – Я здесь, я здесь… Не плачьте. Сейчас я угощу вас леденцом, вот только отломлю свой палец…

ТИЛЬТИЛЬ. – Покончим с этим...

Он поворачивает ключ и осторожно приоткрывает дверь. Из-за двери тотчас выбегают и кидаются врассыпную пять-шесть Призраков разных странных форм. Хлеб в испуге бросает клетку и прячется в глубине зала, пока Ночь, гоняясь за Призраками, кричит Тильтилю:

НОЧЬ. – Закрой дверь!.. Скорее! Скорее!.. Пока они все не разбежались!.. Иначе нам их никогда не поймать!.. Они там умирают со скуки, оттого что Человек перестал воспринимать их всерьез… (Она преследует Призраков, пытаясь при помощи розги из змей загнать их обратно в тюрьму.) Не стойте, помогите!.. Гоните их туда!.. Туда!..

ТИЛЬТИЛЬ (Псу). – Помоги ей, Тило, фас!

ПЕС (прыгая и лая). – Да! Да! Да!..

ТИЛЬТИЛЬ. – А где Хлеб?...

ХЛЕБ (из глубины зала). – Я здесь… Выход сторожу, пусть только попробуют мимо меня проскользнуть…

Поскольку один из Призраков приближается к нему, он улепетывает со всех ног, вопя от ужаса.

НОЧЬ (трем Призракам, которых держит за шиворот). – А ну, назад!.. (Тильтилю.) Приоткрой дверь… (Она заталкивает Призраков в дверь.) Вот и прекрасно… (Пес приводит еще двоих.) А, еще двое… Отправляйтесь на место… Сидеть вам теперь взаперти до Дня всех святых…

Она закрывает дверь.

ТИЛЬТИЛЬ (направляясь к другой двери). – Что за этой дверью?

НОЧЬ. – Зачем тебе?.. Я ведь уже сказала, Синей Птицы здесь нет…Хотя, как знаешь… Открой, если тебе так хочется… Там Болезни…

ТИЛЬТИЛЬ (вставляя ключ в замок). – С ними наверно нужно поосторожней?

НОЧЬ. – Вовсе нет… Совсем присмирели, бедняжки… Несчастные создания… В последнее время Человек ведет с ними беспощадную войну!.. Особенно после того как обнаружил микробов… Открой, сам увидишь…

Тильтиль широко открывает дверь. Ничего не происходит.

ТИЛЬТИЛЬ. – Они не выйдут?

НОЧЬ. – Я же тебе объяснила, почти все они нездоровы и отчаялись… Врачи с ними не церемонятся… Зайди взгляни на минутку…

Тильтиль входит в пещеру и почти тотчас выходит обратно.

ТИЛЬТИЛЬ. – Синей птицы там нет… Они и правда больные, ваши Болезни… Даже головы не подняли… (Маленькая Болезнь в тапочках, халате и ночном колпаке выбегает из пещеры и принимается скакать по залу.) Ага! Сбежала, мелочь!... Кто это?

НОЧЬ. – В самом деле, мелочь, вполне безобидная, обыкновенный Насморк… Эту болезнь преследуют меньше других, поэтому она лучше других себя чувствует… (Подзывая Насморк.) Насморк, иди сюда, мой хороший… Рано тебе еще выходить, нужно дождаться весны…

Насморк, чихая, кашляя и сморкаясь, возвращается в пещеру, Тильтиль закрывает за ним дверь.

ТИЛЬТИЛЬ (подходя к соседней двери). – Теперь следующая… Что там?

НОЧЬ. – Берегись… Там Войны… Они сейчас в силе и опасны, как никогда… Бог знает, что может произойти, если одна из них вырвется наружу!.. Хорошо еще, что они слишком тучны и неповоротливы… И все же, как только Тильтиль заглянет внутрь, мы должны быть готовы все разом навалиться на дверь.

Тильтиль с невероятной осторожностью приоткрывает дверь, так что образуется только узкая щель, в которую он и заглядывает. И тотчас упирается в дверь с криком:

ТИЛЬТИЛЬ. – Скорее!.. Скорее закрывайте!... Они меня видели!.. Они идут сюда!... Они ломятся в дверь!..

НОЧЬ. – Все сюда!.. Толкайте сильнее!.. Хлеб, где вы там?.. Толкайте все разом!.. Ну и силы у них!.. А! Вот вам!.. Получилось!.. Они дрогнули!.. Еще бы секунда!.. Ты видел?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Да, да!.. Огромные, жуткие чудища!.. Не похоже, что Синяя Птица у них…

НОЧЬ. – Конечно, ее там нет… Они бы ее сразу растерзали… Теперь доволен? Может, остановишься?.. Ты же видишь, искать ее дело безнадежное…

ТИЛЬТИЛЬ. – Я должен увидеть все… Так сказала Душа Света…

НОЧЬ. – Мало ли что она сказала… Легко говорить, когда сидишь у себя дома в полной безопасности…

ТИЛЬТИЛЬ. – Следующая…. Что там?...

НОЧЬ. – Здесь я держу Страхи и Ужасы…

ТИЛЬТИЛЬ. – Можно открыть?...

НОЧЬ. – Как тебе будет угодно… Они вполне спокойные, как Болезни…

ТИЛЬТИЛЬ (не без опаски приоткрывая дверь и робко заглядывая внутрь). – Их там нет…

НОЧЬ (в свою очередь заглядывая внутрь). – Эй, Страхи, куда вы попрятались?... Выйдите, покажитесь, вам давно пора размяться. Ужасы, вас это тоже касается… Не бойтесь… (Несколько Ужасов и Страхов в обличье женщин, покрытых первые черными, вторые зеленоватыми покрывалами осмеливаются сделать несколько робких шагов снаружи и, при первом движении Тильтиля, спешат возвратиться обратно.) Возьмите себя в руки… Это ребенок, он ничего вам не сделает… (Тильтилю.) Очень уж они напуганы, кроме величайших страхов, тех, что глубоко внутри…

ТИЛЬТИЛЬ (вглядываясь в глубину пещеры). – Они… правда… ужасны!...

НОЧЬ. – Они прикованы… Эти единственные не боятся Человека… Лучше закрой дверь, пока они не рассердились…

ТИЛЬТИЛЬ (подходя к следующей двери). – Эта темнее других. Что там?...

НОЧЬ. – Великое множество Таин… Можешь открыть, если тебе непременно хочется… Только не входи туда… Будь осторожен, а мы приготовимся тут же закрыть дверь, как тогда с Войнами…

ТИЛЬТИЛЬ (невероятно осторожно приоткрывая дверь и опасливо просовывая голову внутрь). - Ну и холод… Глаза обжигает… Скорее! Закрывайте… Толкайте!.. Сильнее!... Они рвутся наружу!.. (Ночь, Пес, Кошка и Сахар толкают дверь.) Я видел!...

НОЧЬ. – Что, что ты видел?..

ТИЛЬТИЛЬ (потрясенный). – Не знаю… я… мне стало жутко!.. Там сидели какие-то безглазые монстры… Что это было? Что-то огромное, что пыталось мной завладеть…

НОЧЬ. – Вероятно, Безмолвие; оно охраняет эту дверь… Так значит, оно показалось тебе жутким?.. Ты все еще бледен и весь дрожишь…

ТИЛЬТИЛЬ. – Я даже представить себе не мог… Никогда раньше я ничего подобного не видел… У меня руки заледенели…

НОЧЬ. – Если ты не остановишься, дальше будет еще хуже…

ТИЛЬТИЛЬ (подходя к следующей двери). – А эта дверь?.. За ней что-нибудь такое же страшное?..

НОЧЬ. – Нет, всего понемногу… Там я держу лишние Звезды, свои собственные Ароматы, кое-какие Сияния: всполохи, например, блуждающие огни, или вот еще светлячков; здесь же у меня Росы, Трели Соловья, и разное другое.

ТИЛЬТИЛЬ. – Вот-вот, Звезды, Трели Соловья… То, что нужно для Синей Птицы…

НОЧЬ. – Открой, если хочешь, они вполне безобидны…

Тильтиль широко распахивает дверь. Тотчас Звезды в виде прекрасных юных дев в лучистых разноцветных покрывалах выбегают из своей темницы и рассыпаются по залу, образуя на ступенях и вокруг колонн изящные хороводы, как бы омытые отблесками сумерек. Почти невидимые Ароматы Ночи, Блуждающие огни, Светляки, прозрачные Росы присоединяются к ним, в то время как раздающиеся из пещеры Трели Соловья, заливают дворец Ночи.

МИТИЛЬ (восхищенно хлопая в ладоши). – Ой, какие красивые!

ТИЛЬТИЛЬ. – А как они хорошо танцуют!...

МИТИЛЬ. – А как они сладко пахнут!..

ТИЛЬТИЛЬ. – А как поют!..

МИТИЛЬ. – Вон те, кто они? Их почти не видно…

НОЧЬ. – Это Ароматы моей тени…

МИТИЛЬ. – А те, другие, будто из текучего стекла?..

НОЧЬ. – Это Росы лесов и полей… Но довольно… Они так никогда не прекратят… Их только выпусти потанцевать, сам дьявол потом обратно не загонит… (Хлопая в ладоши.) Звезды, возвращайтесь обратно, быстро!.. Сейчас не время для танцев… Небо затянуто тучами… Давайте, давайте, быстрее, все назад, пока я не позвала солнечный луч….

Паническое бегство Звезд, Ароматов и т.д., спешащих укрыться в пещере, которая закрывается за ними. Одновременно с этим стихают Трели Соловья.

ТИЛЬТИЛЬ (подходя к двери в глубине). – Осталась только эта - большая дверь в центре…

НОЧЬ (значительно). – Не открывай ее…

ТИЛЬТИЛЬ. – Почему?..

НОЧЬ. – Это запрещено…

ТИЛЬТИЛЬ. – Значит, вот где скрывается Синяя Птица; душа Света так и говорила…

НОЧЬ (по-матерински). – Послушай, дитя мое… Я была к тебе добра и терпелива… Я сделала для тебя то, чего никогда прежде не делала ни для кого… Я вверила тебе все свои тайны… Я полюбила тебя, мне жаль твоей юности и чистоты, как мать говорю тебе… Послушай меня и поверь, дитя мое, откажись, не делай больше ни шага вперед, не испытывай Судьбу, не открывай эту дверь…

ТИЛЬТИЛЬ (заколебавшись). – Но почему?...

НОЧЬ. – Потому что я не хочу твоей гибели… Потому что ни один, слышишь, ни один из тех, кто приоткрыл эту дверь, хотя бы на волосок, не вернулся живым к свету дня… Потому что все самое чудовищное, что только можно представить, все страхи, все ужасы, известные на земле, ничто в сравнении с самым невинным из тех, какие обрушиваются на Человека, едва его взгляд касается первых подступов к бездне, имя которой еще никто не отважился дать... Это за гранью воображения, так что даже я сама, если ты несмотря ни на что решишься открыть эту дверь, я сама прошу тебя дать мне время укрыться в своей башне без окон… Теперь думай сам, решай сам…

Митиль, вся в слезах, от ужаса кричит что-то невнятное и пытается оттащить Тильтиля в сторону.

ХЛЕБ (стуча зубами). – Мой маленький хозяин, не делайте этого!.. (Падая на колени.) Пощадите нас!.. На коленях вас умоляю!.. Вы же видите, Ночь права…

КОШКА. – Вы обрекаете всех нас…

ТИЛЬТИЛЬ. – Я должен ее открыть…

МИТИЛЬ (визжа и топая ногами). – Я не хочу!.. Не хочу!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Сахар, Хлеб, уведите отсюда Митиль… Я открываю…

НОЧЬ. – Спасайтесь!.. Скорее!.. Пока не поздно!..

Она убегает.

ХЛЕБ (убегая со всех ног). – Дайте нам хотя бы добежать до другой стороны зала!..

КОШКА (тоже убегая). – Подождите!.. Подождите!..

Они прячутся за колоннами на другой стороне зала. Тильтиль и Пес остаются вдвоем возле массивной двери.

ПЕС (задыхаясь и икая от подавляемого ужаса). – Я остаюсь, остаюсь… Я не боюсь… Я остаюсь!.. Остаюсь рядом с моим маленьким Богом… Остаюсь!.. Остаюсь!..

ТИЛЬТИЛЬ (гладя Пса). – Правильно, Тило, правильно!.. Обними меня!.. Теперь мы с тобой вдвоем... Ну, будь что будет!.. (Он вставляет ключ в замочную скважину. С другой стороны зала, где укрылись дезертиры, раздается вопль ужаса. Едва ключ касается двери, как ее высокие створки открываются посредине, скользя, раздвигаются в стороны и исчезают в толще стен, неожиданно открывая фантастический, бесконечный, невыразимо прекрасный сад, самый удивительный из садов сновидений и лунного света, где меж звезд и планет, озаряя все, к чему прикоснутся, без устали порхая от одного драгоценного камня к другому, от одного к другому лунному лучу, беспрерывным и стройным потоком, до самого горизонта, плывут сказочные синие птицы, без числа и счета, так что кажутся они дыханием ветра, лазурным небосводом, самой субстанцией дивного сада. Тильтиль, ослепленный и растерянный, стоит в свете сада.) Какое небо!.. (Оборачиваясь к беглецам.) Сюда, скорее!.. Они здесь!.. Это они, они!.. Наконец-то мы нашли их!.. Тысячи синих птиц!.. Миллионы!.. Миллиарды!.. Их слишком много!.. Сюда, Митиль!.. Сюда, Тило!.. Все сюда!.. Помогайте!.. (Мечется среди синих птиц.) Их можно собирать охапками!.. Они совсем ручные!.. Они нас не боятся!.. Сюда, скорее!.. (Митиль и другие спешат к нему. Все они, за исключением Ночи и Кошки, заходят в ослепительный сад.) Видите!.. Их слишком много, слишком!.. Они сами летят ко мне в руки!.. Смотрите, они клюют лунные лучи!.. Митиль, где ты?.. Вокруг столько синих крыльев, столько падающих перьев, что ничего не видно!.. Тило!.. Не кусай их… Не причиняй им боли!.. Бери осторожней!..

МИТИЛЬ (покрывшаяся синими птицами). – У меня уже семь!.. Ой, как они сильно крыльями бьют!.. Мне столько не удержать!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Мне тоже!.. У меня их слишком много!.. Они вырываются!.. Улетают!.. У Тило тоже есть!.. Еще чуть-чуть, и они утащат нас за собой!.. Поднимут в небо!.. Уходим, пора!.. Душа Света ждет нас!.. Она будет рада!.. Сюда, бежим!..

Они бегут из сада через весь зал, с полными руками бьющихся птиц, окруженные безумием лазурных крыльев, направляясь вправо, туда¸ откуда пришли, за ними – Хлеб и Сахар, эти без птиц. Оставшись одни, Ночь и Кошка поднимаются вверх по ступеням и с мучительным беспокойством смотрят в сад.

НОЧЬ. – Они ее не поймали?..

КОШКА. – Нет… Вон она, на лунном луче… Они до нее не дотянулись, слишком высоко…

Занавес опускается. Тотчас после этого перед закрытым занавесом справа входит душа Света, слева одновременно с ней вбегают Тильтиль, Митиль и Пес, увешанные только что пойманными птицами. Но те уже кажутся безжизненными, их головки поникли, а крылья сломаны, теперь это не более чем пустые оболочки.

ДУША СВЕТА. – Ну что, поймали?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Да, да!.. Сколько смогли унести!.. Их там тьма…Вот они!.. Смотри!.. (Он протягивает птиц душе Света и, глядя на них, замечает, что они мертвы.) Не может быть!.. Они ушли из жизни… Что с ними случилось?.. Твои тоже, Митиль?.. И у Тило тоже… (Яростно бросая птичьи трупики.) Это подло!.. Кто их убил?.. Почему я такой невезучий!..

Он зарывает лицо в ладони и видимо сотрясается от рыданий.

ДУША СВЕТА (по-матерински сжимая его в объятиях). – Не плачь, дитя мое… Ты не поймал той единственной, что может жить при свете дня… Она улетела в другие дали… Мы найдем ее…

ПЕС (глядя на мертвых птиц). – Интересно, они съедобные?..

Они все выходят налево.

КАРТИНА ПЯТАЯ

ЛЕС

Лес. – Ночь. – Лунный свет. – Старые деревья разных пород, а именно: дуб, бук, вяз, тополь, сосна, кипарис, липа, каштан и др.

Входит Кошка.

КОШКА (поочередно приветствуя все деревья). – Приветствую вас, деревья!

ШЕПОТ ЛИСТЬЕВ. – Здравствуй!..

КОШКА. – Сегодня великий день! Наш враг идет сюда! Он освободит скрытые в вас силы и тем самым окажется в вашей власти... Это Тильтиль, сын дровосека, который причинил вам столько зла… Он ищет Синюю Птицу, ту, что вы скрываете от Человека с начала мира, ту единственную, что знает нашу тайну… (Шепот листьев.) Как вы сказали?.. Ах, да, Тополь, это вы… Да, он завладел Алмазом, способным освободить на время наши души; он может отнять у нас Синюю Птицу, и тогда Человек получит безграничную власть над нами на все времена… (Шепот листьев.) Кто говорит?.. А, Дуб!.. Как жизнь? (Шепот листьев Дуба.) Не можете избавиться от насморка?.. Лакрица уже не помогает?.. И ревматизм не проходит?.. Во всем виноват мох, уж поверьте, вы слишком любите кутать в него ноги… Синяя Птица по-прежнему у вас?.. (Шепот листьев Дуба.) Что?.. Конечно, тут нечего думать, надо действовать, он должен исчезнуть… (Шепот листьев.) Что-что?.. Да, с ним младшая сестра; она тоже должна умереть… (Шепот листьев.) Да, и Пес тоже с ними; от него решительно невозможно избавиться… (Шепот листьев.) Что вы сказали?.. Подкупить?.. Исключено… Я все перепробовала… (Шепот листьев.) А, дух Сосны, это ты?.. Да, приготовь четыре доски… Да, с ними еще Огонь, Сахар, Вода и Хлеб… Они все на нашей стороне, может быть, кроме Хлеба, он ненадежен… Одна душа Света расположена к Человеку, но она не придет… я убедила наших детишек не будить ее перед уходом… Другого такого случая не будет... (Шепот листьев.) О, я слышу голос Бука!.. Да, согласна, нужно предупредить Животных… Кролик у вас?.. Барабан при нем?.. Пусть бьет общий сбор, срочно!… А вот и они!..

Слышно, как удаляется барабанная дробь Кролика. Входят Тильтиль, Митиль и Пес.

ТИЛЬТИЛЬ. – Это здесь?..

КОШКА (подбегая к детям, угодливо, слащаво, подобострастно). – А! Мой маленький хозяин, наконец-то!.. Нынче вечером вы прелесть как хороши!.. Я поспешила сюда объявить о вашем приходе… Все идет отлично. На этот раз мы поймаем Синюю Птицу, даже не сомневайтесь… Я только что отправила Кролика бить общий сбор, чтобы созвать всех главных Животных этого леса… Их уже слышно сквозь шепот листвы… Слышите?.. Они немного оробели и не решаются подойти ближе… (Голоса различных животных: коров, кабанов, лошадей, ослов и т.д. Шепотом Тильтилю, отводя его в сторону.) Только зачем вы взяли с собой Пса?.. Я же вам говорила, у него ужасные отношения со всеми, даже с деревьями… Боюсь, как бы этот гнусный тип нам все не испортил.

ТИЛЬТИЛЬ. – Я не смог от него отвязаться… (Псу, с угрозой.) Лучше уходи по-хорошему, несносное создание!..

ПЕС. – Кто?.. Я?.. За что?.. Что я такого сделал?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Сказано тебе, уходи!.. Без тебя обойдемся, ясно?.. Надоел!..

ПЕС. – Я буду молчать… буду неподалеку… Вы меня даже не заметите… Хочешь, в стойке замру, а?

КОШКА (шепотом Тильтилю). – И вы терпите подобное непослушание?.. Ударьте его палкой, по носу, он невыносим!..

ТИЛЬТИЛЬ (бьет Пса). – В следующий раз будешь слушаться!..

ПЕС (воет). – Ай! Ай! Ай!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Ну, что скажешь?..

ПЕС. – Дай, я тебя поцелую!..

Он набрасывается на Тильтиля с неистовыми ласками и поцелуями.

ТИЛЬТИЛЬ. – Ладно… Хорошо… Прекрати… Убирайся!..

МИТИЛЬ. – Нет, нет; пусть останется… Мне без него страшно…

ПЕС (прыгая и почти опрокидывая Митиль, обрушивает на нее свои ласки, стремительные и восторженные). – Добрая девочка!.. Умница!.. Красавица!.. Хорошая, добрая девочка!.. Дайте, я ее поцелую! Еще! Еще! Еще!..

КОШКА. – Идиот!.. Ладно, там посмотрим… Не будем терять времени… Поверните Алмаз…

ТИЛЬТИЛЬ. – Где мне встать?

КОШКА. – Вот здесь, в свете луны; так вам будет виднее… Теперь поворачивайте, осторожно…

Тильтиль поворачивает Алмаз; в то же мгновение долгий вздох пробегает по ветвям и листьям. Самые старые и представительные деревья чуть раздвигают свои стволы, чтобы выпустить заключенный в них дух. Внешность каждого из духов Деревьев сообразна внешнему виду и характеру дерева, которое он представляет. Дух Вяза, к примеру, похож на пузатого, угрюмого, страдающего одышкой карлика; дух Липы открыт, благодушен, жизнерадостен; дух Бука изящен и ловок; дух Березы бел, холоден, беспокоен; дух Ивы невзрачен, растрепан и жалок; дух Сосны высок, тощ, молчалив; дух Кипариса имеет трагический вид; дух Каштана претенциозен и не без доли снобизма; дух Тополя весел, неугомонен, болтлив. Одни медленно выбираются из своих жилищ и потягиваются, сбрасывая оцепенение, как после неволи или долгого сна, другие выскакивают разом, быстро и проворно, и все тут же обступают детей, стараясь при этом держаться как можно ближе к своему дереву.

ДУХ ТОПОЛЯ (подбегая первым и крича во все горло). – Люди!.. Маленькие люди!.. Теперь есть с кем поболтать!.. Конец молчанию!.. С молчанием покончено!.. Откуда они?.. Кто он?.. Кто они?.. (Духу Липы, который подходит, невозмутимо раскуривая трубку.) Послушай, дух Липы, старина, ты их знаешь?..

ДУХ ЛИПЫ. – Не припомню, чтобы я их когда-нибудь видел.

ДУХ ТОПОЛЯ. – Ну да… Да нет… Ты знаешь всех Людей, ты все время торчишь у них под окнами.

ДУХ ЛИПЫ (разглядывая детей). – Уверяю вас, я их не знаю… Они слишком малы… Я близко знаком только с влюбленными, которые приходят навестить меня, когда взойдет луна, да с пьяницами, те пытаются меня обнять, когда напьются пива.

ДУХ КАШТАНА (чопорно, поправляя монокль). – Кто такие?.. Беднота? Деревенщина?..

ДУХ ТОПОЛЯ. – Господин Каштан, с тех пор как вы стали завсегдатаем бульваров в больших городах…

ДУХ ИВЫ (выходя в деревянных башмаках и ноя). – Боже мой, Боже мой!.. Теперь они отрубят мне голову и руки ради какой-нибудь вязанки хвороста!..

ДУХ ТОПОЛЯ. – Хватит вам!.. Дуб выходит из чертога!.. Да… выглядит неважно… По-моему, он сильно сдал, вы не находите?.. Сколько ему лет?.. Дух Сосны говорит, тысячи четыре; привирает, должно быть… Внимание, сейчас он нам все объяснит…

Дуб медленно приближается. Он невероятно стар. На нем венок из омелы и длинные зеленые одежды, украшенные мхом и лишайником. Он слеп, длинная седая борода развевается на ветру. Одной рукой он опирается на узловатый посох, другой – на молодой Дубок, который служит ему поводырем. На его плече сидит Синяя Птица. При его приближении деревья уважительно расступаются и склоняют головы.

ТИЛЬТИЛЬ. – Синяя птица у него!.. Скорее, скорее!.. Сюда!.. Дайте мне ее!..

ДЕРЕВЬЯ. – Молчи!..

КОШКА (Тильтилю). – Снимите шапку, это Дуб!..

ДУБ (Тильтилю). – Кто ты?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Тильтиль, господин… Когда я могу забрать Синюю Птицу?..

ДУБ. – Тильтиль, сын дровосека?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Да, господин.

ДУБ. – Твой отец причинил нам много зла… В одной только нашей семье он предал смерти шестьсот моих сыновей, четыреста семьдесят пять дядей и теток, дюжину сотен кузин и кузенов, триста восемьдесят невесток и двенадцать тысяч правнуков!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Я не знал… Он это не нарочно…

ДУБ. – Зачем ты пришел и почему выпустил на волю наши души?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Простите за беспокойство… Кошка сказала, что вы поможете найти Синюю Птицу…

ДУБ. – Знаю, знаю, ты ищешь Синюю Птицу, то есть великую тайну сущего, тайну счастья, и все для того, чтобы Люди окончательно нас поработили.

ТИЛЬТИЛЬ. – Нет, господин Дуб, это для внучки Феи Берилюны, она тяжело больна.

ДУБ (повелевая ему молчать). – Довольно!.. Я не слышу Животных… Где они?.. Их это тоже касается… Мы не можем взять на себя всю ответственность… Если только Люди узнают, что мы вскоре совершим, их кара будет жестокой. Нам надлежит заручиться всеобщим согласием, тогда и молчание будет всеобщим...

ДУХ СОСНЫ (глядя поверх других деревьев). – Животные идут сюда… Впереди Кролик… Вон души Коня, Быка, Вола, Коровы, Волка, Барана, Кабана, Петуха, Козы, Осла, Медведя…

По мере того как дух Сосны перечисляет души Животных, они входят и рассаживаются между деревьями, за исключением души Козы, которая бродит туда-сюда, и души Кабана, который роет землю, выискивая корни.

ДУБ. – Все здесь?..

КРОЛИК. – Курица осталась высиживать яйца, Заяц убежал за покупками, у Оленя болят рога, Лúсу нездоровится – кстати, вот справка от доктора, Гусь ничего не понял, а Индюк до того разозлился…

ДУБ. – Крайне прискорбное уклонение от ответственности... Впрочем, нас здесь достаточно… Братья, все вы знаете, о чем идет речь… Этот ребенок, благодаря талисману, вобравшему в себя власть Земли, может завладеть Синей Птицей и вырвать у нас тайну, которую мы храним со времен зарождения Жизни… Мы слишком хорошо знаем Человека, чтобы не сомневаться в том, какая судьба нас ждет, если он доберется до нашей тайны. Вот почему всякое колебание тут столь же глупо, сколь и преступно. Час пробил, пока не поздно, ребенок должен исчезнуть…

ТИЛЬТИЛЬ. – Что он говорит?..

ПЕС (рыская вокруг Дуба и скаля клыки). – Видал мои зубы, старый паралитик?..

ДУХ БУКА (возмущенно). – Он оскорбляет Дуб!..

ДУБ. – Это Пес?.. Гоните его! Мы не потерпим предательства…

КОШКА (шепотом, Тильтилю). – Прогоните Пса… Возникло какое-то недопонимание… Позвольте мне все уладить… Только прогоните его побыстрее…

ТИЛЬТИЛЬ (Псу). – Уходи!..

ПЕС. – Можно, я порву этому старому ревматику его моховые тапочки, а?.. Повеселимся!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Тихо!.. Уходи!.. Пошел вон, урод!..

ПЕС. – Ладно, ухожу… Вернусь, когда позовешь…

КОШКА (шепотом Тильтилю). – Лучше его связать для верности, иначе он натворит глупостей; Деревья рассердятся, и все это плохо кончится…

ТИЛЬТИЛЬ. – Как нам это сделать? Я потерял поводок…

КОШКА. – А вот и Плющ, неожиданно кстати, он мастер опутывать.

ПЕС (рыча). – Я еще вернусь, вернусь!.. Бронхит и подагра!.. Старый веник, вязанка хвороста!.. Это Кошкина работа!.. Я ей припомню!.. О чем ты там шепталась, ведьма, тигрица, Иуда!.. Гав, гав, гав!..

КОШКА. – Вот видите, он оскорбляет всех подряд…

ТИЛЬТИЛЬ. – Он правда невыносим, с ним стало совершенно невозможно… Господин Плющ, могли бы вы его связать?..

ПЛЮЩ (боязливо подходя к Псу). – А он не укусит?..

ПЕС (рыча). – Ну что ты, напротив!.. Расцелую!.. Сейчас увидишь!.. Давай, иди сюда, моток гнилых ниток!..

ТИЛЬТИЛЬ (угрожая ему палкой). – Тило!..

ПЕС (подползая к ногам Тильтиля, виляя хвостом). – Что прикажешь делать, мой маленький бог?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Лежать, ничком!.. Слушайся Плюща… Дай ему себя связать, не то…

ПЕС (рыча сквозь зубы, пока Плющ его связывает). – Шнурок!.. Удавка для висельников!.. Телячья привязь!.. Веревка для свиней!.. Смотри, мой маленький Бог!... Он скручивает мне лапы… Он меня душит!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Так тебе и надо!.. Сам виноват!.. Тихо, успокойся, ты невыносим!..

ПЕС. – Ты ошибаешься… Они задумали какую-то пакость… Осторожней, мой маленький бог!.. Он затыкает мне рот!.. Я не могу говорить!..

ПЛЮЩ (который связал Пса как мешок). – Куда его?.. Я заставил его замолчать… Больше не тявкнет...

ДУБ. – Пусть его привяжут понадежней, там, за моим стволом, к большому корню… Потом решим, что надлежит с ним делать… (Плющ при помощи Тополя перетаскивает Пса за ствол Дуба.) Готово?... Хорошо, теперь, когда мы освободились от этого неудобного свидетеля, от этого отступника, будем судить по нашей правде, по нашей справедливости… Не скрою, чувство мое глубоко и тяжело… Впервые нам дано судить Человека и показать ему нашу силу… Думаю, после всего того зла, которое он нам причинил, после всех тех чудовищных несправедливостей, которые нам пришлось пережить, у нас не должно оставаться ни малейших сомнений относительно приговора…

ВСЕ ДЕРЕВЬЯ и ВСЕ ЖИВОТНЫЕ. – Нет! Нет! Нет!.. Никаких сомнений!.. Повесить его!.. Смерть ему!.. Слишком много несправедливости!.. Он обманул наше доверие!.. И давно!.. Топчите его!.. Ешьте его!.. Сейчас же! Сейчас!..

ТИЛЬТИЛЬ (Кошке). – Что им надо?.. Чего они вдруг взбесились?..

КОШКА. – Не беспокойтесь… Обычное весеннее брожение… Я все улажу…

ДУБ. – Единодушие было неизбежно… Теперь во избежание кары осталось решить, какая казнь будет практичней, удобней, быстрей и надежней; какая оставит меньше следов на детских телах, когда Люди обнаружат их в лесу…

ТИЛЬТИЛЬ. – Что все это значит?.. Чего он добивается?.. Мне это начинает надоедать… Пусть быстрей отдает Синюю Птицу…

БЫК (выступая вперед). – Удобней и надежней всего - рогами в живот. Хотите, бодну?..

ДУБ. – Кто это сказал?...

КОШКА. – Бык.

КОРОВА. – Тебе больше всех надо?… Наше дело – сторона… Мне бы, в голубом свете луны, ощипать всю траву в полях, сколько видно глазу…. У меня забот полон рот…

ВОЛ. – У меня тоже…. В общем, заранее все одобряю…

ДУХ БУКА. – Готов предоставить свою самую высокую ветку, чтобы их повесить…

ПЛЮЩ. – А я скользящую петлю…

ДУХ СОСНЫ. – А я четыре доски для ящика…

КИПАРИС. – А я место вечного успокоения…

ДУХ ИВЫ. – Проще всего утопить их в какой-нибудь из моих рек… Беру это на себя…

ДУХ ЛИПЫ (умоляюще). – Постойте, постойте… К чему такие крайности?.. Они еще молоды… Мы могли бы просто посадить их в темницу, оттуда они не сумеют нам навредить, я берусь сплести ее из своих ветвей.…

ДУБ. – Кто это?.. Кажется, я узнаю медоточивый голос духа Липы…

ДУХ СОСНЫ. – Так и есть…

ДУБ. – Выходит, среди нас объявился отступник, как среди Животных?… До сих пор нам приходилось сокрушаться только об измене плодовых Деревьев; но их и настоящими Деревьями нельзя назвать…

КАБАН (закатывая маленькие заплывшие жиром глазки). – По-моему, сначала надо скушать девочку… Она нежнее…

ТИЛЬТИЛЬ. – Что он сказал?.. Сейчас получишь, свинья…

КОШКА. – Не понимаю, что с ними случилось; но дело принимает дурной оборот…

ДУБ. – Я требую тишины!.. Мы должны решить, кто удостоится чести нанести первый удар; кто отведет от наших верхушек величайшую со времени появления Человека опасность…

ДУХ СОСНЫ. – Эта честь по праву принадлежит вам, нашему властителю и патриарху …

ДУБ. – Кто это, дух Сосны?.. Увы! Я слишком стар! Я слеп и немощен, я уже не способен управлять своими одеревеневшими членами… Нет, это вам, вечнозеленый и несгибаемый брат мой, вам, кто был свидетелем рождения большинства этих Деревьев, вам, а не мне, достанется слава благородного освободителя…

ДУХ СОСНЫ. – Вы мне как отец родной... Но мне уже выпала честь похоронить жертвы, боюсь, как бы собратья не обиделись; по-моему, самый зрелый и достойный после нас с вами - это Бук, у него и дубина самая крепкая…

БУК. – Вы же знаете, я весь источен червями, а на мою дубину нет никакой надежды… Вот у Вяза с Кипарисом, у них да, могучее оружие…

ВЯЗ. – Это большая честь для меня; но я еле держусь на ногах… Ночью крот вывихнул мне большой палец на ноге…

КИПАРИС. – Что до меня, то я готов… Хотя… если мне не досталась привилегия похоронить детей, как моему доброму брату, духу Сосны, то по крайней мере, я уже получил преимущество оплакивать их над могилой… Надо же и другим что-то оставить… Тополя попросите…

ТОПОЛЬ. – Меня? Вы так считаете?.. Благодарю покорно… У меня древесина мягче детской плоти!.. И потом, я не знаю, что со мной… Меня прямо-таки трясет… Посмотрите на мои листья… Наверно, простудился на утренней заре…

ДУБ (негодуя). – Вы трепещете при виде Человека!.. Даже малые дети внушают вам загадочный ужас, который превратил нас в рабов!.. Нет! Довольно!.. Раз так, раз другого случая не будет, я - старый, слепой, весь трясущийся, разбитый параличом – один пойду на нашего извечного врага!.. Где он?..

(Нащупывая посохом дорогу, приближается к Тильтилю.)

ТИЛЬТИЛЬ (вынимая из кармана нож). – Так он идет на меня, этот старик со своей клюкой?..

Все остальные деревья, вопя от ужаса при виде ножа, загадочного и неотразимого оружия Человека, становятся между ними и пытаются удержать Дуб.

ДЕРЕВЬЯ. – Нож!.. Осторожно!.. У него нож!..

ДУБ (вырываясь). – Оставьте меня!.. Мне все равно!.. Нож или топор!.. Кто держит меня?.. Как! Вы все?.. Вы все решили меня удержать?.. (Отбросив посох.) Ладно, да будет так!.. Позор нам!.. Что ж, пусть Животные добудут нам свободу!..

БЫК. – Вот именно!.. Я это сделаю!.. Одним ударом рогов!..

ВОЛ и КОРОВА (оттаскивая его за хвост). – Куда ты?.. Не будь дураком!.. Дело-то дрянь!.. Добром оно не кончится… А нам потом отдуваться… Брось… Пусть дикие Животные разбираются…

БЫК. – Нет, нет!.. Это мое дело!.. Ой, подождите!.. Да держите же меня, пока я чего-нибудь не натворил!...

ТИЛЬТИЛЬ (к Митиль, которая пронзительно кричит). – Не бойся!.. Встань сзади!.. У меня нож!..

ПЕТУХ. – Храбрости ему не занимать!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Значит, решено, вы хотите со мной разделаться?..

ОСЕЛ. – Ну конечно, малыш, наконец-то ты догадался!..

КАБАН. – Молись, пришел твой последний час… Да девчонку не прячь… Хочу на нее наглядеться… Ее я первую съем…

ТИЛЬТИЛЬ. – Что я вам сделал?

БАРАН. – Мне ничего… Разве что моему младшему брату, двум сестрам, трем дядям, тетке, деду и бабке… Только упади, сразу поймешь, что у меня тоже есть зубы…

ОСЕЛ. – А у меня копыта!..

КОНЬ (горделиво бьет копытом). – Сейчас вы такое увидите!.. Хотите, я разорву его зубами, или лучше его растоптать?.. (Конь горделиво наступает на Тильтиля, который встречает опасность лицом к лицу и замахивается на Коня ножом. Тот вдруг в панике поворачивает и скачет прочь.) Нет!.. Так не честно!.. Это не по правилам!.. Он защищается!..

ПЕТУХ (не в силах скрыть восхищения). – А ведь даже холодок страха в него не проник …

КАБАН (Медведю и Волку). – Нападем вместе… Я поддержу вас сзади… Опрокинем их наземь, а потом поделим девчонку…

ВОЛК. – Отвлекайте внимание… Я обойду с тыла…

Он обходит Тильтиля, нападает на него со спины и почти валит на землю.

ТИЛЬТИЛЬ. – Подлец!.. (Он приподнимается на одно колено, размахивая ножом, и как может, прикрывает сестренку, которая отчаянно кричит. Видя, что он почти повержен, все Животные и Деревья обступают его, и каждый пытается его ударить. Внезапно все погружается во тьму. Тильтиль исступленно зовет на помощь). – Ко мне! Ко мне!.. Тило! Тило!.. Где Кошка?.. Тило!.. Тилетта! Тилетта!.. Сюда, ко мне!..

КОШКА (лицемерно, издали). – Я не могу… Я вывихнула лапку…

ТИЛЬТИЛЬ (отражая удары, как может, защищается). – Ко мне!.. Тило! Тило!.. Я больше не могу!.. Их слишком много!.. Медведь! Кабан! Волк! Сосна! Вяз!.. Тило! Тило! Тило!...

Пес с остатками разорванных пут выскакивает из-за Дуба и, расталкивая Деревья и Животных, с бешенством бросается на защиту Тильтиля.

ПЕС (яростно кусая всех вокруг). – Вот! Вот! Мой маленький бог!.. Не бойся! Сейчас мы им покажем!.. Клыки у меня острые!... Вот тебе, косолапый, получай по жирному заду!.. Кто следующий?.. Это тебе, Кабан, это Коню, - что, мало? - поймал Быка за хвост! Так-то! Разодрал на Буке штаны, и Дубу досталось!.. Дух Сосны позорно удрал!.. Однако, здесь становится жарко!..

ТИЛЬТИЛЬ (изнемогая). – Я больше не могу!.. Кипарис… ударил… по голове…

ПЕС. – Ай! Дух Ивы! Он сломал мне лапу!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Они собрались с новыми силами!.. Все вместе!.. Теперь Волк!..

ПЕС. – Я с ним разделаюсь!..

ВОЛК. – Глупец!.. Ты наш брат!.. Его родичи утопили твоих детей!..

ПЕС. – И правильно сделали!.. Тем лучше!.. Они походили на тебя!..

ВСЕ ДЕРЕВЬЯ и ЖИВОТНЫЕ. – Отступник!.. Болван!.. Дурак!.. Изменник! Предатель!.. Оставь его!.. Он обречен!.. Иди к нам!..

ПЕС (в пылу самоотверженности). – Нет, нет!.. Один против всех!.. Верный своим богам! Лучшим! Великим!.. (Тильтилю.) Осторожно, Медведь!.. Берегись Быка!.. Я вцеплюсь ему в горло… Ай!.. Он меня лягнул… Осел выбил мне два зуба…

ТИЛЬТИЛЬ. – Тило, я больше не могу!.. Ай!.. Это Вяз… Смотри, у меня рука в крови… Это Волк, или Кабан…

ПЕС. – Подожди, мой маленький бог… Дай я тебя поцелую. Залижу твои раны… Тебе станет легче… Я тебя прикрою… Они больше не посмеют приближаться… Нет, возвращаются!.. А! Еще удар! На этот раз серьезный… Мы должны держаться…

ТИЛЬТИЛЬ (падая на землю). – Нет, все кончено…

ПЕС. – Сюда идут!.. Я слышу, я чую!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Кто? Где?

ПЕС. – Вон, вон!.. Это душа Света!.. Она нас нашла!.. Мы спасены, мой маленький повелитель!.. Поцелуй меня!.. Спасены!.. Смотри!.. Они потеряли уверенность!.. Расступаются!.. Струсили!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Свет! Свет!.. Сюда!.. Скорее!.. Они взбунтовались!.. Они все против нас!..

Входит душа Света; по мере ее приближения, заря встает над лесом, освещая его.

ДУША СВЕТА. – Что такое?.. Что случилось?.. Бедный мой, бедный, ты не знал!.. Поверни Алмаз! Они снова погрузятся в Тишину и Безвестность, ты больше не увидишь их чувств…

Тильтиль поворачивает Алмаз. Сию же секунду духи Деревьев возвращаются в стволы, которые за ними закрываются. Души Животных также исчезают; теперь вдалеке видны мирно пасущиеся Баран и Корова, и т.д. Лес вновь становится безобидным. Тильтиль с удивлением озирается вокруг.

ТИЛЬТИЛЬ. – Где они? Что это с ними было?.. Приступ бешенства?..

ДУША СВЕТА. – Нет, они всегда такие; Люди этого не знают, потому что не видят… Я тебя предупреждала: пробуждать их души, когда меня нет рядом, опасно…

ТИЛЬТИЛЬ (вытирая нож). – Теперь уже неважно; если бы не Пес, и если бы не мой нож… Не думал, что в них скрыто столько злости!..

ДУША СВЕТА. – Теперь ты видишь: Человек один против всех в этом мире…

ПЕС. – Мой маленький бог, тебе не слишком больно?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Ничего страшного… Митиль они даже не задели… А ты как, мой добрый Тило?.. У тебя пасть в крови, и лапа сломана?..

ПЕС. – Ерунда… До завтра заживет… Хотя было жарко!..

КОШКА (хромая, выходит из чащи). – Действительно!.. Бык ударил меня рогами в живот… Следов не осталось, но боль была нестерпимая… А Дуб сломал мне лапу…

ПЕС. – Можно узнать, какую?

МИТИЛЬ (гладя Кошку). – Бедная Тилетта, неужели это правда?.. Где ты была?.. Я тебя не видела…

КОШКА (лицемерно). – Моя маленькая мамочка, я была ранена сразу, как только бросилась на этого ужасного Кабана, который хотел тебя съесть… И тут Дуб оглушил меня страшным ударом…

ПЕС (Кошке, сквозь зубы). – Слушай, мне бы тебя на пару слов… Хотя они могут тебе не понравиться…

КОШКА (жалобно, к Митиль). – Моя маленькая мамочка, он меня обижает… Он угрожает мне…

МИТИЛЬ (Псу). – Оставь ее в покое, несносное создание...

Все выходят.

Занавес.

АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ

КАРТИНА ШЕСТАЯ

ПЕРЕД ЗАНАВЕСОМ

Входят Тильтиль, Митиль, душа Света, Пес, Кошка, Хлеб, Огонь, Сахар, Вода и Молоко.

ДУША СВЕТА. – Я получила записку от Феи Берилюны. Фея пишет, что Синяя Птица, скорее всего, находится здесь…

ТИЛЬТИЛЬ. – Где здесь?..

ДУША СВЕТА. – Здесь, на кладбище за стеной… Оказывается, один из мертвецов прячет ее в своей могиле… Осталось выяснить, кто именно… Придется их всех осмотреть…

ТИЛЬТИЛЬ. – Осмотреть?.. Как это?..

ДУША СВЕТА. – Очень просто: повернуть Алмаз, ровно в полночь, чтобы не слишком их потревожить. Увидишь, они выйдут из могил, а те, что не выйдут, сделаются видимыми даже сквозь землю.

ТИЛЬТИЛЬ. – Они не рассердятся?..

ДУША СВЕТА. – Нисколько, они даже не заметят… Мертвецы не любят, когда их беспокоят, это правда; но у них в обычае выходить в полночь, так что ты им не помешаешь…

ТИЛЬТИЛЬ. – А что это Хлеб, Сахар и Молоко так побледнели, и как-то притихли?..

ДУША МОЛОКА (пошатнувшись). – Чувствую, я скисаю…

ДУША СВЕТА (шепотом, Тильтилю). – Не обращай внимания… Они боятся мертвецов…

ОГОНЬ (резвясь). – А я не боюсь!.. Я их обычно сжигаю… Когда-то я сжигал их всех; веселое было время, не то что нынче...

ТИЛЬТИЛЬ. – А почему Тило дрожит?.. Он тоже боится?..

ПЕС (стуча зубами). – Я?.. Я не дрожу… Я ничего не боюсь; но если ты надумаешь дать дёру, я не против…

ТИЛЬТИЛЬ. – А Кошка ничего не скажет?..

КОШКА (загадочно). – Я знаю, что это такое…

ТИЛЬТИЛЬ (душе Света). – Ты пойдешь с нами?..

ДУША СВЕТА. – Нет, будет лучше, если мы все: я, Животные и Вещи - подождем вас за воротами кладбища... Мое время еще не пришло… Свет пока не может проникать к мертвым… Оставляю вас с Митиль одних…

ТИЛЬТИЛЬ. – А можно Тило остаться с нами?..

ПЕС. – Да, да, я останусь, останусь… Я хочу быть с моим Боженькой!

ДУША СВЕТА. – Это невозможно… Фея тут непреклонна; но я думаю, вам нечего бояться…

ПЕС. – Ладно, как скажете… Вот что, мой маленький бог, если они окажутся злыми, сделай так (Свистит.) и я появлюсь… Устроим потеху как тогда, в лесу. Гав, гав, гав!..

ДУША СВЕТА. – Ну, прощайте, мои дорогие… Я буду неподалеку… (Она целует детей.) Любящие меня и любимые мной всегда меня найдут… (Вещам и Животным.) Ну а вам - туда…

Она уходит с Животными и Вещами. Дети остаются одни в центре сцены. Занавес поднимается и открывает картину седьмую.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

КЛАДБИЩЕ

Ночь. Лунный свет. Деревенское кладбище. Могилы, земляные холмики, деревянные кресты, надгробные плиты и т.д. Тильтиль и Митиль стоят возле одного из надгробий.

МИТИЛЬ. – Мне страшно…

ТИЛЬТИЛЬ (не совсем уверенно). – Мне же не страшно…

МИТИЛЬ. – Скажи, мертвые, они злые?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Нет, раз они не живые…

МИТИЛЬ. – Ты их когда-нибудь видел?

ТИЛЬТИЛЬ. – Да, однажды, давно, когда маленьким был…

МИТИЛЬ. – Скажи, как это выглядит?

ТИЛЬТИЛЬ. – Ну, такое белое, спокойное и холодное, и все время молчит…

МИТИЛЬ. – Скажи, а мы их увидим?

ТИЛЬТИЛЬ. – Конечно, раз душа Света обещала…

МИТИЛЬ. – Где они?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Здесь, под землей, под камнями…

МИТИЛЬ. – Они здесь круглый год?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Да.

МИТИЛЬ (указывая на плиты). – Это двери их домов?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Да.

МИТИЛЬ. – Они выходят погреться на солнышке?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Они выходят только ночью…

МИТИЛЬ. – Почему?

ТИЛЬТИЛЬ. – Они в ночных рубашках…

ТИЛЬТИЛЬ. – А в дождь они тоже выходят?

ТИЛЬТИЛЬ. – В дождь они остаются дома…

МИТИЛЬ. – Скажи, у них там красиво?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Говорят, там слишком тесно…

МИТИЛЬ. – У них тоже бывают дети?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Ну да, когда умирают…

МИТИЛЬ. – А чем они питаются?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Корни едят…

МИТИЛЬ. – Так мы их увидим?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Конечно! Когда поворачиваешь Алмаз, видно все.

МИТИЛЬ. – А что они нам скажут?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Ничего не скажут, они же все время молчат…

МИТИЛЬ. – А почему они молчат?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Потому что им нечего сказать…

МИТИЛЬ. – А почему им нечего сказать?...

ТИЛЬТИЛЬ. – Цыц! Отстань…

Пауза.

МИТИЛЬ. – Когда ты повернешь Алмаз?

ТИЛЬТИЛЬ. – Сама знаешь, когда; душа Света велела дождаться полночи, так мы их меньше потревожим…

МИТИЛЬ. – Почему мы их меньше потревожим?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Потому что в это время они выходят подышать свежим воздухом…

МИТИЛЬ. – Еще не полночь?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Видишь часы на церкви?..

МИТИЛЬ. – Да, даже маленькую стрелку вижу…

ТИЛЬТИЛЬ. – Ну вот! Скоро пробьет полночь… Вот! Точно… Слышишь?..

Слышно двенадцать ударов, отбивающих полночь.

МИТИЛЬ. – Я хочу уйти!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Не сейчас… Я должен повернуть Алмаз…

МИТИЛЬ. – Нет, нет!.. Не делай этого!.. Я хочу уйти!.. Мне страшно!.. До жути страшно!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Не бойся…

МИТИЛЬ. – Я не хочу видеть мертвецов!.. Я не хочу их видеть!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Хорошо! Ты их не увидишь, закрой глаза…

МИТИЛЬ (вцепившись в Тильтиля). – Тильтиль, не надо! Я так не могу!.. Сейчас они выйдут из могил!…

ТИЛЬТИЛЬ. – Не дрожи так… Они выйдут ненадолго…

МИТИЛЬ. – Ты сам дрожишь… Они… будут… ужасные!...

ТИЛЬТИЛЬ. – Время уходит, пора…

Тильтиль поворачивает Алмаз. Ужасающая минута тишины и неподвижности; после чего кресты медленно начинают раскачиваться, могильные холмы раздвигаются, плиты поднимаются…

МИТИЛЬ (прижавшись к Тильтилю). – Они выходят! Это они!.. (Тут из разверстых могил постепенно начинает подниматься цветочное облако, сначала прозрачное и несмелое, как легкая дымка, затем девственно белое и все более густое, все более высокое, роскошное и изобильное, которое, мало помалу, неизбежно заполняя все вокруг, превращает кладбище в дивный, в свадебном убранстве, сад, и над этим садом уже появляются первые рассветные лучи. Роса сверкает, цветы распускаются, ветерок шелестит в листве, пчелы жужжат, птицы просыпаются и наполняют пространство первыми восторженными гимнами солнцу и жизни. Изумленные и восхищенные, Тильтиль и Митиль, взявшись за руки, делают несколько шагов по цветочной поляне, пытаясь отыскать следы могил. Митиль ищет в траве.) А где мертвецы?..

ТИЛЬТИЛЬ (тоже ищет). – Мертвых нет…

Занавес.

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

ПЕРЕД ЗАНАВЕСОМ, ИЗОБРАЖАЮЩИМ КРАСИВЫЕ ОБЛАКА

Входят Тильтиль, Митиль, душа Света, Пес, Кошка, Хлеб, Огонь, Сахар, Вода и Молоко.

ДУША СВЕТА. – Кажется, теперь Синяя Птица у нас в руках. И как это мне раньше не приходило в голову?.. Только сегодня, когда я набиралась сил на рассвете, меня вдруг, точно небесный луч, озарила мысль… Мы на пороге зачарованных садов, где под присмотром Судьбы обитают все Радости и Наслаждения Человека.

ТИЛЬТИЛЬ. – Их много?.. А можно их взять с собой? Они маленькие?

ДУША СВЕТА. – Есть маленькие и большие, грубые и утонченные, прелестные и не слишком привлекательные… Самые отвратительные недавно были изгнаны из садов и теперь ищут пристанища у Несчастий. Надо сказать, Несчастья живут по соседству с садом Наслаждений и отделены от него всего лишь чем-то вроде легкой дымки или тончайшего занавеса, который всякую минуту колышется от ветра, дующего с вершин Правосудия или из глубин Вечности… Теперь мы должны обо всем договориться и принять меры предосторожности. Почти все Наслаждения добродушны, но есть среди них и такие, которые опасней и коварней величайших Несчастий.

ХЛЕБ. – У меня предложение! Раз они такие опасные и коварные, то нам лучше подождать детей у входа, чтобы быть готовыми протянуть им руку помощи… вдруг им придется бежать...

ПЕС. – Нет!.. Нет!.. Я пойду с моими маленькими божествами!.. Если кому страшно, пусть остается!.. Нам не нужны (Смотрит на Хлеб.) ни трусы (Смотрит на Кошку.) ни предатели…

ОГОНЬ. – И я пойду!.. Там, кажется, весело… Все время танцуют…

ХЛЕБ. – А как там насчет еды?..

ВОДА (жалобно). – Я никогда не знала даже самого маленького Наслажденьица. Хочу с ним познакомиться…

ДУША СВЕТА. – Тихо, замолчите! Вас никто не спрашивает… Вот что я решила: Пес, Хлеб и Сахар отправятся с детьми. Вода не пойдет с ними, она чересчур холодна, Огонь тоже - слишком безрассуден… Душа Молока настолько впечатлительна, что я настоятельно рекомендую ей остаться у входа… Что касается Кошки, пусть выбирает сама…

ПЕС. – А, струсила!..

КОШКА. – Я загляну навестить кое-кого из Несчастий, все-таки, они мои приятели и живут по соседству.

ТИЛЬТИЛЬ. – А ты, Свет, ты не с нами?..

ДУША СВЕТА. – Я не могу открыто входить к Наслаждениям; большинство из них меня не переносит… Но у меня с собой плотное покрывало, которое я набрасываю, когда прихожу к счастливым людям... (Она разворачивает длинное покрывало, в которое тщательно закутывается.) Это чтобы луч моей души не испугал их, ведь многие Наслаждения боятся меня как самого большого несчастья. Ну вот, теперь даже самые грубые и неприглядные – и те не испугаются…

Занавес открывается, чтобы представить сцену девятую.

КАРТИНА ДЕВЯТАЯ

САД НАСЛАЖДЕНИЙ

Когда занавес открывается, на первом плане предстает нечто вроде зала, образованного высокими мраморными колоннами, между которыми, заслоняя все, что в глубине, тянутся тяжелые пурпурные драпировки на золотых шнурах. Формы, отсылающие к самым пышным и чувственным моментам венецианского или фламандского (Веронезе и Рубенс) Ренессанса. Украшения в виде гирлянд, рогов изобилия, витых орнаментов, ваз, статуй, щедрой позолоты. В центре великолепный массивный стол из яшмы с вермелью, уставленный хрусталем, канделябрами, золотой и серебряной посудой, ломящийся от всевозможных яств. За столом едят, пьют, поют, горланят, буянят, развалились или спят посреди блюд из дичи, диковинных фруктов, опрокинутых амфор и кувшинов Огромнейшие Наслаждения Земли. Они велики, неправдоподобно тучны и краснощеки, одеты в бархат и парчу, увенчаны золотом, жемчугом и драгоценными камнями. Прекрасные рабыни то и дело подносят им украшенные султанами блюда и пенное питье. Пошлая музыка, веселая и бравурная, в которой господствуют медные духовые. Тяжелый красный свет заливает сцену.

Тильтиль, Митиль, Пес, Хлеб и Сахар, поначалу весьма оробевшие, жмутся, справа, на первом плане, к душе Света. Кошка, ничего не говоря, направляется в глубину сцены, также по правой стороне, приподнимает темный занавес и исчезает.

ТИЛЬТИЛЬ. – Надо же столько есть… Кто эти толстые веселые господа?…

ДУША СВЕТА. – Это Огромнейшие земные Наслаждения, их нетрудно узнать. Возможно, Синяя Птица ненадолго залетела к ним, хотя я бы этому удивилась. Не поворачивай Алмаз. Сначала на всякий случай осмотрим эту часть зала.

ТИЛЬТИЛЬ. – Можно к ним подойти?

ДУША СВЕТА. – Конечно. В них нет злобы, обычная пошлость, помноженная на плохие манеры.

МИТИЛЬ. – Какие у них вкусные пирожные!..

ПЕС. – И дичь, и колбасы! И бараний бок, и телячья печень!.. (Декламирует.) Ничто не сравнится с удачей, отведать печенки телячьей!..

ХЛЕБ. – Кроме булочек из лучшей пшеницы. Те, что на столе, просто изумительны!.. До чего хороши… нет, до чего хороши!.. Они даже пышней, чем я!..

САХАР. – Простите, простите, тысяча извинений… Позвольте… Не хочу никого обидеть, но не забывайте о Сладостях, которые суть украшение и слава этого стола. Их, осмелюсь сказать, блеск и великолепие затмевают все, находящееся в этом зале, а может быть, и в любом другом месте…

ТИЛЬТИЛЬ. – Какой у них довольный вид… счастливые!.. Смеются!.. Кричат!.. Поют!... Кажется, они нас заметили…

И в самом деле, дюжина Огромнейших Наслаждений встают из-за стола и с трудом, поддерживая свои животы, направляются к детям.

ДУША СВЕТА. – Не бойся, они радушны, может быть, даже слишком… Наверняка они пригласят тебя за стол… Ни за что на свете не соглашайся, иначе забудешь о своей цели…

ТИЛЬТИЛЬ. – Как? Ни одного пирожного не попробовать? Они такие вкусные, свежие, глазурью политы, украшены засахаренными фруктами и в них столько крема!..

ДУША СВЕТА. – Они вредны тем, что могут сломить твою волю. Нужно уметь отказывать Наслаждениям ради долга. Сделай это вежливо, но твердо. Вот они…

ОГРОМНЕЙШЕЕ ИЗ НАСЛАЖДЕНИЙ (протягивая Тильтилю руку). – Здравствуй, Тильтиль!..

ТИЛЬТИЛЬ (удивленно). – Откуда вы меня знаете?.. Кто вы?..

ОГРОМНОЕ НАСЛАЖДЕНИЕ. – Я - Огромнейшее из Наслаждений, Наслаждение-быть-богатым. От имени собратьев прошу Вас и ваше семейство почтить своим присутствием нашу бесконечную трапезу. Вы будете окружены лучшими и воистину Огромнейшими земными Наслаждениями. Позвольте представить вам главные из них. Вот это, с животом в виде груши, мой зять, Наслаждение-быть-собственником. Это, чье лицо отличается столь очаровательной припухлостью, Наслаждение-удовлетворенным-тщеславием. (Наслаждение удовлетворенным тщеславием с высокомерным видом кланяется.) Эти, с ножками-макаронинками, Наслаждение-пить-в-отсутствие-жажды и Наслаждение-есть-в-отсутствие-голода. (Те кланяются, пошатываясь.) Вот Наслаждение-ничего-не-знать, оно глухо, как пень, и Наслаждение-ничего-не-понимать, это слепо, как крот. Вот эти, с ручками из хлебного мякиша и глазками из фруктового желе, Наслаждение-ничего-не-делать и Наслаждение-спать-больше-чем-нужно. И, наконец, видите, рот до ушей - это Смех-без-причины, никто не устоит.

Смех-без-причины кланяется, заливаясь хохотом.

ТИЛЬТИЛЬ (показывая пальцем на Огромное Наслаждение, которое держится чуть в стороне). – А почему вон то наслаждение держится в стороне и не решается к нам подойти?..

ОГРОМНОЕ НАСЛАЖДЕНИЕ. – Не обращайте внимания, оно несколько смущено, его не совсем прилично представлять детям… (Хватая Тильтиля за руки.) Идемте!.. Застолье начинается… Двенадцатый раз на дню… Мы ждем только вас… Слышите крики? Это вас зовут к столу… Всех я вам представить не смогу, их слишком много… (Протягивая детям руки.) Разрешите сопроводить вас на почетные места…

ТИЛЬТИЛЬ. – Спасибо, уважаемое Огромное Наслаждение… Мне жаль… Но я не могу… Мы очень торопимся, мы ищем Синюю Птицу. Вы случайно не знаете, где она?

ОГРОМНОЕ НАСЛАЖДЕНИЕ. – Синяя Птица?.. Подождите… Да, да, что-то такое было… Мне о ней рассказывали… По-моему, она несъедобна… Во всяком случае, на нашем столе она никогда не появлялась… Значит, не очень важная птица… Да вы не переживайте, у нас есть блюда и повкуснее… Присоединяйтесь к нам, увидите, чем мы тут заняты…

ТИЛЬТИЛЬ. – А чем вы заняты?

ОГРОМНОЕ НАСЛАЖДЕНИЕ. – Мы бесконечно заняты тем, что ничего не делаем… Ни минуты покоя… Надо пить, надо есть, надо спать. Ни на что другое времени не остается…

ТИЛЬТИЛЬ. – Это интересно?

ОГРОМНОЕ НАСЛАЖДЕНИЕ. – А как же... На этой Земле выбирать не приходится…

ДУША СВЕТА. – Вы так думаете?..

ОГРОМНОЕ НАСЛАЖДЕНИЕ (Показывая на Душу Света, шепотом, Тильтилю). – До чего дурно воспитанная особа!..

Пока длился предыдущий разговор, толпа второстепенных Огромных Наслаждений вовлекла в пиршество Пса, Сахар и Хлеб. Тильтиль вдруг заметил, что те, дружески усевшись за стол со своими новыми приятелями, пьют, едят и пританцовывают.

ТИЛЬТИЛЬ. – Душа Света, смотрите!... Они за столом!..

ДУША СВЕТА. – Позови их! Это может плохо кончиться!..

ТИЛЬТИЛЬ. Тило!.. Тило!.. Ко мне.. Вернись немедленно, слышишь!.. А вы, Сахар и Хлеб, кто вам разрешил?.. Что вы себе позволяете?..

ХЛЕБ (с полным ртом). – Не соизволишь ли ты быть с нами повежливей?...

ТИЛЬТИЛЬ. – С каких это пор Хлеб со мной «на ты»?.. Что с ним?.. А ты, Тило!.. Разве так выполняют команды?.. Ко мне, служить, служить!.. Ну же!..

ПЕС (вполголоса, сидя на краю стола). – Когда я ем, я глух и нем…

САХАР (медоточиво). – Простите, но если мы уйдем сейчас, то обидим любезных хозяев…

ОГРОМНОЕ НАСЛАЖДЕНИЕ. – Вот видите!.. Они подают вам пример…. Проходите за стол, мы вас ждем…. И никаких возражений.… Придется применить к вам мягкое насилие.… Эй, Огромные Наслаждения, помогите.… Ведите их силой к столу, пусть будут счастливы, вопреки им самим!..

Огромные Наслаждения с прыжками и радостными криками тащат упирающихся детей, тогда как Смех-без-причины крепко обнимает душу Света.

ДУША СВЕТА. – Поверни Алмаз, скорей!..

Тильтиль исполняет повеление души Света. Сцена тотчас озаряется сиянием, невыразимо чистым, дивно розовым, легким и гармоничным. Тяжелые украшения первого плана, плотные красные драпировки падают и исчезают, открывая восхитительно нежный сад, пребывающий в покое и легкой безмятежности, своего рода дворец из зелени с прекрасными далями, где великолепие пышной блестящей листвы, буйной, и, однако же, подчиненной порядку, девственный восторг цветов, прохлада ликующих вод, бегущих, струящихся, бьющих, - как будто распространяют до края горизонта самою идею блаженства. Пиршественный стол рушится, не оставляя следа; от охватившего сцену светлого ветра бархат, парча и золотые венцы Огромных Наслаждений приподнимаются, рвутся и падают, вместе с изображающими веселье масками, к ногам ошеломленных сотрапезников. Огромные Наслаждения на глазах сдуваются как пузыри, переглядываются, моргают от непривычного света, который причиняет им страдания, и, наконец, увидав себя настоящих, то есть голых, безобразных, обрюзгших и жалких, принимаются вопить от стыда и ужаса, а громче всех – Смех-без-причины, чей крик явственно различим среди прочих. И только Наслаждение-ничего-не-знать остается совершенно спокойным, в то время как прочие отчаянно носятся, пытаясь улизнуть или забиться в темный угол. Но в ослепительном саду нет места тени. Так что большая часть Наслаждений, понимая, что все безнадежно, решается пересечь грозный занавес, закрывающий, справа, в углу, своды пещеры Несчастий. Всякий раз, когда кто-нибудь в панике приподнимает полы занавеса, из глубины пещеры поднимается буря ругательств, оскорблений и проклятий. Что касается Пса, Хлеба и Сахара, то они, понурив голову, возвращаются к детям и пристыжено прячутся за ними.

ТИЛЬТИЛЬ (глядя вслед Огромным Наслаждениям). – Ну и страшилища!.. Куда это они?..

ДУША СВЕТА. – По-моему, они обезумели… Пытаются укрыться у Несчастий; боюсь, оттуда их уже не выпустят…

ТИЛЬТИЛЬ (с восхищением глядя вокруг). – Какой красивый сад, какой красивый!.. Где мы?..

ДУША СВЕТА. – Мы все там же, изменился твой взгляд на мир… Теперь мы видим вещи в истинном свете, и скоро сумеем различить души тех Наслаждений, которым Алмаз не страшен.

ТИЛЬТИЛЬ. – Хорошо!.. Будто лето в разгаре… Кажется, нас заметили…

Действительно, сады заполняются ангелоподобными существами, которые как будто вышли из долгого сна и теперь стройно скользят между деревьями. На них сияющие одежды тонких пленительных оттенков: пробуждения розы, улыбки ручья, рассветной лазури, янтарной росы и т.д.

ДУША СВЕТА. – К нам приближаются несколько милых маленьких Наслажденьиц, они нам помогут…

ТИЛЬТИЛЬ. – Ты их знаешь?..

ДУША СВЕТА. – Да, мы с ними знакомы, я часто прихожу к ним, хотя они не знают меня по имени.…

ТИЛЬТИЛЬ. – Сколько их, сколько!.. Они повсюду!…

ДУША СВЕТА. – Раньше было значительно больше. Их потеснили Огромные Наслаждения...

ТИЛЬТИЛЬ. – Ничего, их и сейчас немало...

ДУША СВЕТА. – Когда сила Алмаза распространится на все сады, ты увидишь множество других Наслаждений… На земле их гораздо больше, чем кажется, но большинство людей даже не подозревает об их существовании…

ТИЛЬТИЛЬ. – Вон там, смотрите, совсем малышки, бежим к ним навстречу…

ДУША СВЕТА. – Не надо; те, что интересуют нас, подойдут сами. У нас нет времени знакомиться с остальными…

Стайка маленьких Наслаждений, прыгая и громко хохоча, выбегает из-за деревьев и заводит хоровод вокруг детей.

ТИЛЬТИЛЬ. – Хорошенькие!.. Откуда они? Кто они?..

ДУША СВЕТА. – Это детские Наслаждения…

ТИЛЬТИЛЬ. – Можно с ними поговорить?..

ДУША СВЕТА. – Бесполезно. Они поют, танцуют, смеются, но говорить еще не умеют…

ТИЛЬТИЛЬ (не успокоившись). – Здравствуйте! Здравствуйте!.. Вон, смеется, ну и крепыш!.. Все с пухлыми щечками, и все нарядные!.. Здесь одни богачи?..

ДУША СВЕТА. – Нет, здесь как везде, больше бедных, чем богатых…

ТИЛЬТИЛЬ. – А кто из них кто?

ДУША СВЕТА. – Отличить невозможно. Наслаждение ребенка всегда одето во все лучшее, что только есть на земле и на небе.

ТИЛЬТИЛЬ (не в силах устоять на месте). – Потанцевать бы с ними…

ДУША СВЕТА. – Нельзя, мы спешим… Я вижу, у них нет Синей Птицы… К тому же, они торопятся, видишь, уже уходят… Детство так мимолетно…им тоже нельзя терять времени.

Другая стайка Наслаждений, чуть старше предыдущих, спешит в сад, распевая во все горло: «Они сейчас, они сейчас, Видят нас, видят нас!..», танцует вокруг детей веселую фарандолу, после чего одно из них, по виду глава этой группы, подходит к Тильтилю и протягивает ему руку.

НАСЛАЖДЕНИЕ. – Здравствуй, Тильтиль!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Ну вот, и здесь меня знают!.. (Душе Света.) Я становлюсь знаменитостью… Кто ты?..

НАСЛАЖДЕНИЕ. – Ты меня не узнаёшь?.. Готов поспорить, ты не узнаешь ни одного из нас…

ТИЛЬТИЛЬ (в замешательстве). – Нет… Не уверен… Кажется, я с вами не встречался…

НАСЛАЖДЕНИЕ. – Слыхали?.. Он с нами не встречался!.. (Все прочие наслаждения заливаются смехом.) Нет, дружок, только с нами ты и встречался!.. Мы всегда с тобой!.. Мы едим, пьем, просыпаемся по утрам, дышим, живем с тобой!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Да, да, конечно, я знаю, я помню… Только… можно узнать, как вас зовут?…

НАСЛАЖДЕНИЕ. – Ничего-то ты не знаешь, как я погляжу… Я главное среди Наслаждений твоего дома; а это – другие живущие в нем Наслаждения…

ТИЛЬТИЛЬ. – Значит, по-вашему, у нас дома живут Наслаждения?..

Наслаждения заливаются смехом.

НАСЛАЖДЕНИЕ. – Слыхали?.. Живут ли у них дома Наслаждения?.. Вот глупый, да твой дом ломится от Наслаждений!.. Мы поем, смеемся, веселимся так, что стены дрожат и крыша пританцовывает; но сколько бы мы ни старались, ты ничего не слышишь и не видишь… Надеюсь, с годами ты поумнеешь… А пока пожми руку самым почтенным… Так тебе легче будет их узнать, когда ты вернешься домой… И когда-нибудь, однажды, на закате прекрасного дня, ты сумеешь подбодрить их улыбкой, или сказать им доброе слово, они ведь делают все возможное, чтобы твоя жизнь была легкой и отрадной.… Сначала я, твой покорный слуга, Наслаждение-быть-здоровым… Может, не самое красивое, зато самое серьезное… Узнаешь меня?.. Вот почти прозрачное Наслаждение-чистым-воздухом. Вот Наслаждение-любить-родителей, оно скромно одето и всегда с грустинкой, потому что его никто не принимает всерьез…. Вот Наслаждение-голубым-небом, которое, естественно, одето в голубое, и Наслаждение-лесом, которое, также естественно, одето в зеленое; его ты увидишь всякий раз, как выглянешь в окно… Вот еще прекрасное Наслаждение-солнечными-днями, сверкающее алмазными россыпями, и Наслаждение-весной, зеленеющее как изумруд…

ТИЛЬТИЛЬ. – Вы каждый день так празднично одеты?..

НАСЛАЖДЕНИЕ. – Да! Если смотреть открытыми глазами, каждый день похож на праздник… Когда вечереет, приходит Наслаждение-закатом, затмевающее своим великолепием всех земных царей, а за ним, в золоченых одеждах, точно древние боги, следует Наслаждение-наблюдать-появление-звезд… Когда погода портится, тут как тут, всё в жемчугах, Наслаждение-дождем, а там уже и Наслаждение-погреться-зимой-у-камина протягивает озябшим рукам свой пурпурный плащ… Я не говорю о лучшем и самом светлом из нас – о Наслаждении невинными-мыслями, состоящем в родстве с Великими чистыми Радостями, которые вы скоро увидите… За ним идет… Нет, их слишком много… Так мы никогда не закончим, а мне еще нужно предупредить Великие Радости, они далеко, наверху, возле небесных врат, и пока не знают о вашем приходе… Я отправлю к ним проворное Наслаждение-бегать-босиком-по-росе… (Только что означенному Наслаждению, которое кульбитами выдвигается вперед.) Беги!..

В этот момент какой-то бесенок в черном трико, расталкивая всех и вся, нечленораздельно вопя, приближается к Тильтилю и начинает дико скакать, награждая того щелчками по носу, пинками и тумаками, от которых невозможно увернуться.

ТИЛЬТИЛЬ (оторопевший и глубоко оскорбленный). – Это что еще за дикарь?

НАСЛАЖДЕНИЕ. – А! Опять это Удовольствие-быть-несносным. Сбежало из пещеры Несчастий. Мы уж не знаем, куда его пристроить. Отовсюду удирает, да и Несчастья больше не желают держать его у себя.

Бесенок продолжает изводить Тильтиля, который тщетно пытается увернуться, а потом вдруг с громким смехом исчезает также беспричинно, как и появился.

ТИЛЬТИЛЬ. – Что с ним? Он сошел с ума?..

ДУША СВЕТА. – Не знаю. Но по-моему, когда ты перестаешь слушаться, то становишься точь в точь таким же. Давай лучше узнаем про Синюю Птицу. Быть может, главное среди твоих домашних Наслаждений скажет нам, где она…

ТИЛЬТИЛЬ. – Да, где?..

НАСЛАЖДЕНИЕ. – Он не знает, где Синяя Птица!.. Смешно.

ТИЛЬТИЛЬ (обиженно). – Не знаю… И что тут смешного?..

Новый взрыв смеха.

НАСЛАЖДЕНИЕ. – Ладно, не сердись… хватит смеяться… Он не знает, и что с того, он ничуть не смешнее большинства Людей… А, наконец-то наше маленькое Наслаждение-бегать-босиком-по-росе предупредило Великие Радости, они направляются сюда.

Действительно, высокие и стройные ангелоподобные фигуры в светозарных одеяниях медленно приближаются к ним.

ТИЛЬТИЛЬ. – Они красавицы!.. Почему они не веселятся?.. Они не счастливы?..

ДУША СВЕТА. – Веселиться – еще не значит быть счастливым…

ТИЛЬТИЛЬ. – Кто они?

НАСЛАЖДЕНИЕ. – Это Великие Радости…

ТИЛЬТИЛЬ. – Ты знаешь, как их зовут?..

НАСЛАЖДЕНИЕ. – Конечно, мы с ними часто бываем вместе… Вон та, впереди всех - великая Радость-быть-справедливым, она расцветает улыбкой всякий раз, когда побеждает несправедливость. Я еще слишком молодо и ни разу этого не видело. За ней - Радость-быть-добрым, самая счастливая, но и самая печальная, нам стоит больших усилий помешать ей уйти к Несчастьям, которые она жаждет утешить. Справа – Радость-завершенного-труда, а рядом с ней – Радость-мыслить. Потом – Радость-понимать, она теперь в поисках своего брата, Наслаждения-ничего-не-понимать…

ТИЛЬТИЛЬ. – Я видел ее брата!.. Он отправился к Несчастьям с другими Огромными Наслаждениями…

НАСЛАЖДЕНИЕ. – Так и есть!.. Связался с дурной компанией и сбился с пути… Не говори ей… Иначе она уйдет вслед за ним и мы лишимся одной из прекраснейших радостей… Вот высочайшая Радость-созерцать-прекрасное, каждый день она добавляет новые оттенки к царящим здесь краскам…

ТИЛЬТИЛЬ. – А та, далекая-далекая, в золотых облаках? Даже когда я встаю на цыпочки и тянусь изо всех сил, все равно с трудом ее различаю...

НАСЛАЖДЕНИЕ. – Это великая Радость любви. Напрасно стараешься, ты еще слишком мал, чтобы увидать ее полностью…

ТИЛЬТИЛЬ. – А те, укутанные покрывалами, в глубине, отчего они не подходят?

НАСЛАЖДЕНИЕ. – Они еще не встречались с людьми...

ТИЛЬТИЛЬ. – Что случилось?.. Почему они все расступаются?..

НАСЛАЖДЕНИЕ. – Они расступаются перед новой Радостью, быть может, самой чистой из всех…

ТИЛЬТИЛЬ. – Как ее зовут?

НАСЛАЖДЕНИЕ. – Ты ее не узнаешь?.. Подумай, загляни в себя!.. Она тебя видит, видит!... Она бежит, она протягивает к тебе руки!.. Это Радость твоей матери, Радость-материнской-любви-не-имеющая-равных!..

Встретив восторженными приветствиями Радость-материнской-любви-не-имеющую-равных, другие Радости, сбежавшиеся со всех сторон, тихо расступаются перед ней.

МАТЕРИНСКАЯ ЛЮБОВЬ. – Тильтиль! Митиль!.. Неужели вы здесь?.. Вот не ожидала!.. Я дома, совсем одна, а вы тут, на небе, где сияют в радости души всех матерей!.. Но сначала поцелуемся, мы будем целоваться долго-долго, пока не устанем!.. Я обнимаю вас и ничто в мире не сравнится с этим счастьем!.. Тильтиль, ты мне ничего не скажешь?.. А ты, Митиль?.. Вы не узнаете материнскую любовь?.. Да взгляните же на меня, вы не узнаете мои глаза, мои губы, мои руки?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Узнаём, но… Ты похожа на Маму, только гораздо красивей…

МАТЕРИНСКАЯ ЛЮБОВЬ. – Конечно, ведь я не старею… Каждый новый день приносит мне капельку новых сил, молодости и счастья… Каждая твоя улыбка делает меня моложе… Дома это не заметно, а здесь видно истину…

ТИЛЬТИЛЬ (восхищенный, поочередно то разглядывая ее, то целуя). – Какое у тебя красивое платье, из чего оно?.. Из шелка, серебра, или жемчуга?..

МАТЕРИНСКАЯ ЛЮБОВЬ. – Нет, из поцелуев, взглядов и ласк… Каждый поцелуй вплетает в него еще один лунный или солнечный лучик.

ТИЛЬТИЛЬ. – Вот чуднó, я и не знал, что ты такая богатая… Где ты прятала свое платье?.. В шкафу, да? а ключ от шкафа отдала Папе?..

МАТЕРИНСКАЯ ЛЮБОВЬ. – Нет, оно всегда на мне, только его не видно. Как можно что-то увидеть с закрытыми глазами?.. Все матери, любящие своих детей, богаты… Среди них нет бедных, нет некрасивых, нет старых… Их любовь всегда остается прекраснейшей из Радостей… А когда они кажутся огорченными, достаточно одного поцелуя, чтобы все их слезы превратились в звездочки в глубине глаз…

ТИЛЬТИЛЬ (удивленно глядя на нее). – Это правда, в твоих глазах светятся звезды… И это твои глаза, но здесь они гораздо красивей… И рука тоже твоя, на ней то самое кольцо… На ней даже сохранился шрам, помнишь, однажды вечером ты обожгла руку, когда зажигала лампу... Только она куда белее, и кожа на ней такая нежная!.. Она будто светится… Дома твои руки испортила работа?..

МАТЕРИНСКАЯ ЛЮБОВЬ. – Ну что ты, это те же самые руки, разве ты не замечал, что они становятся белее и наполняются светом, когда гладят тебя?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Удивительно, Мама, и голос тоже твой… Только сейчас ты так складно говоришь…

МАТЕРИНСКАЯ ЛЮБОВЬ. – Дома всегда дела, времени не хватает… Но все-таки можно услышать то, что не произносится вслух… Скажи, сможешь ты теперь разглядеть меня в заштопанном платье?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Я не хочу возвращаться. Пока ты здесь, и я хочу быть здесь, с тобой…

МАТЕРИНСКАЯ ЛЮБОВЬ. – Здесь или там – не имеет значения, я живу там, мы живем там… Ты здесь только затем, чтобы научиться видеть меня там… Понял, мой Тильтиль?.. Тебе кажется, что ты на небе, но небо везде, где мы обнимаем друг друга... Не бывает двух матерей, и я у тебя одна… Мать одна у каждого ребенка, вечно юная и прекрасная, только надо уметь это видеть… Но как ты попал сюда, как нашел дорогу, которую Люди искали с тех пор, как живут на Земле?..

ТИЛЬТИЛЬ (указывая на душу Света, которая скромно стоит в стороне). – Она привела меня…

МАТЕРИНСКАЯ ЛЮБОВЬ. – Кто она?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Душа Света…

МАТЕРИНСКАЯ ЛЮБОВЬ. – Я никогда не видела ее… Но слышала, что она очень добра и любит вас… Почему она прячется?.. Она никогда не показывает своего лица?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Показывает, просто она боится, что Наслаждения испугаются, если увидят себя при ярком свете…

МАТЕРИНСКАЯ ЛЮБОВЬ. – Разве она не знает, как мы ее ждем!.. (Подзывая другие Великие Радости.) Сестры, сестры, идите сюда!.. Скорее, душа Света здесь!..

Трепет среди приближающихся Великих Радостей. Крики: «Душа Света с нами!.. Свет, Свет!..»

РАДОСТЬ-ПОНИМАТЬ (пробравшись мимо всех других, чтобы обнять душу Света). – Душа Света, это Вы!.. Мы ждали вас долгие годы, и годы, и годы!.. Вы меня узнаете?.. Я Радость-понимать, я так вас искала... Мы счастливы, но все мы видим не дальше самих себя.

РАДОСТЬ-БЫТЬ-СПРАВЕДЛИВЫМ (в свою очередь обнимая душу Света). – А меня узнаете?.. Я Радость-быть-справедливым, я так вас молила… Мы счастливы, но все мы видим не дальше собственной тени…

РАДОСТЬ-СОЗЕРЦАТЬ-ПРЕКРАСНОЕ (также ее обнимая). – А меня, узнаете вы меня?.. Я Радость-созерцать-прекрасное, я так вас люблю… Мы счастливы, но все мы видим не дальше собственных фантазий…

РАДОСТЬ-ПОНИМАТЬ. – Вот видите, сестра, не заставляйте нас больше ждать… Мы достаточно сильны и чисты… Откиньте покрывала, которые скрывают от нас последнюю истину и подлинное счастье… Видите, все мои сестры склонились у ваших ног… Вы наша властительница и наша награда…

ДУША СВЕТА (сжимая покрывала). – Сестры, прекрасные мои сестры, я повинуюсь моему Господину… Еще не пришел мой час, но наступит время, и я вернусь к вам без страха и тени… Прощайте… Встаньте, обнимемся, как сестры, которые обрели друг друга … день уже недалек…

МАТЕРИНСКАЯ ЛЮБОВЬ (обнимая душу Света). – Вы были так добры к моим малышам…

ДУША СВЕТА. – Я всегда буду добра к тем, кто любит…

РАДОСТЬ ПОНИМАТЬ (подходя к душе Света). – Поцелуемся на прощание…

Они долго обнимаются, а когда разжимают объятия и поднимают головы, в их глазах видны слезы.

ТИЛЬТИЛЬ (удивленно). – Почему вы плачете? (Глядя на другие Радости.) Как! Вы тоже!.. Что с вами со всеми?..

ДУША СВЕТА. – Тихо, дитя мое…

Занавес.

АКТ ПЯТЫЙ

КАРТИНА ДЕСЯТАЯ

ЦАРСТВО БУДУЩЕГО

Необъятные залы Лазурного дворца, где живут еще не рожденные дети. Уходящие в бесконечность сапфировые колонны поддерживают бирюзовые своды. Все, начиная с освещения, с лазуритовых плит, и заканчивая размытыми очертаниями теряющихся где-то в глубине арок, словом, все до последней мелочи неправдоподобно яркого, феерически-голубого цвета. Только капители и цоколи колонн, замкú сводов, да несколько кресел с несколькими же круглыми скамьями сделаны из алебастра и белого мрамора. Справа, между колоннами - большие опаловые двери. За этими дверями, створки которых в конце сцены распахнет Время, находится сегодняшняя Жизнь и пристань Зари. Зал живописно заполнен целой толпой детей в длинных лазоревых одеждах. Одни играют, другие гуляют, третьи разговаривают или мечтают; многие спят, многие работают между колоннами над будущими изобретениями; их орудия, их инструменты, устройства, которые они конструируют, растения, цветы и фрукты, которые они выращивают или собирают, - все это такого же сверхъестественного, лучисто-голубого цвета, как и весь воздух Дворца. Среди детей скользят несколько высоких фигур в лазоревом, но только более бледном и почти прозрачном. Они отличаются величавой, тихой красотой; похоже, что это фигуры ангелов.

Слева, как будто украдкой, прячась за колоннами первого плана, входят Тильтиль, Митиль и душа Света. Их появление вызывает волнение среди Лазоревых Детей, которые тотчас сбегаются со всех сторон, собираются вокруг необычных гостей и с интересом их рассматривают.

ТИЛЬТИЛЬ. – А где Кошка, где Сахар, где наш вояка Хлеб?..

ДУША СВЕТА. – Им сюда нельзя; узнав Будущее, они перестанут слушаться…

ТИЛЬТИЛЬ. – А Пес?..

ДУША СВЕТА. – Ему тоже не следует знать, что его ждет в грядущем…. Я заперла их в церковных подвалах…

ТИЛЬТИЛЬ. – Где мы?

ДУША СВЕТА. – В Царстве Будущего, среди еще не рожденных детей. Скорее всего, здесь-то мы и найдем Синюю Птицу; людям этот край незнаком, а нам поможет его разглядеть Алмаз…

ТИЛЬТИЛЬ. – Уж конечно, птица окажется синей, как все вокруг... (Оглядываясь вокруг.) До чего красиво!..

ДУША СВЕТА. – Смотри, к нам сбегаются дети…

ТИЛЬТИЛЬ. – Мы их рассердили?..

ДУША СВЕТА. – Ничуть… Ты же видишь, они улыбаются; они удивлены, и только…

ЛАЗОРЕВЫЕ ДЕТИ (которые продолжают сбегаться). – Маленькие Живые... Посмотрите на маленьких Живых!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Почему они называют нас «маленькими Живыми»?..

ДУША СВЕТА. – Потому что сами они еще не живут…

ТИЛЬТИЛЬ. – А что они делают?

ДУША СВЕТА. – Ждут часа своего рождения…

ТИЛЬТИЛЬ. – Часа своего рождения?..

ДУША СВЕТА. – Да, дети приходят на Землю отсюда. Каждый в свой срок… Когда Отцы и Матери желают иметь детей, открываются большие двери, видишь, справа, вот эти самые; и малыши спускаются на Землю…

ТИЛЬТИЛЬ. – Сколько их!.. Великое множество!..

ДУША СВЕТА. – Их намного больше… Здесь еще не все... Только представь, что нужно населить землю до конца времен… Им несть числа…

ТИЛЬТИЛЬ. – А эти высокие светлые, кто они?..

ДУША СВЕТА. – Точно никто не знает… Принято считать их хранительницами… Говорят, они придут на Землю после людей… Но к ним запрещено обращаться с вопросами…

ТИЛЬТИЛЬ. – Почему?

ДУША СВЕТА. – Потому что это тайна Земли…

ТИЛЬТИЛЬ. – А с остальными можно разговаривать?..

ДУША СВЕТА. – Конечно… Смотри-ка, самому любопытному уже не терпится… Поговори с ним…

ТИЛЬТИЛЬ. – О чем?..

ДУША СВЕТА. – О чем хочешь, как с младшим товарищем…

ТИЛЬТИЛЬ. – Пожать ему руку?..

ДУША СВЕТА. – Разумеется, он тебе ничего плохого не сделает… Не смущайся.... Я оставлю вас одних, так вам будет проще… Мне еще нужно поболтать с Высокой Лазоревой Особой…

ТИЛЬТИЛЬ (подходя к Лазоревому Ребенку и протягивая ему руку). – Здравствуй!.. (Дотрагиваясь пальцем до лазоревых одежд Ребенка.) Что это?..

РЕБЕНОК (чинно дотрагиваясь пальцем до шапочки Тильтиля). – А это?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Это?.. Это шапка… У тебя что, шапки нет?..

РЕБЕНОК. – Нет, а зачем она?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Чтобы здороваться… И еще от холода…

РЕБЕНОК. – А что это - холод?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Это когда дрожишь весь, вот так: брр, брр… В ладони дышишь, чтобы согреться; или еще вот так руками…

Он с силой хлопает себя руками…

РЕБЕНОК. – На Земле холодно, да?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Бывает, зимой особенно, когда сидишь без огня…

РЕБЕНОК. – А почему без огня?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Потому что дорого; чтобы купить дрова, нужны деньги…

РЕБЕНОК. – А что такое деньги?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Это то, чем платят…

РЕБЕНОК. – А!..

ТИЛЬТИЛЬ. – У одних они есть, а у других нет…

РЕБЕНОК. – Почему?

ТИЛЬТИЛЬ. – Потому что они не богатые… А ты богатый?.. Сколько тебе лет?..

РЕБЕНОК. – Через двенадцать лет я должен родиться… По-твоему, там интересно?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Не то слово!.. Тебе понравится!..

РЕБЕНОК. –А ты как родился?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Не помню… Я тогда еще маленьким был...

РЕБЕНОК. – Я слышал, это красиво: и Земля, и Живущие на ней!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Ну да, в целом неплохо… Птицы, пирожные, игрушки… У некоторых все это есть; а те, у кого нет, всегда могут на них посмотреть…

РЕБЕНОК. – Говорят, за дверью нас ждут Матери… Они хорошие, правда?

ТИЛЬТИЛЬ. – Да!.. Они лучше всех на свете!.. Бабушки тоже, только они слишком быстро уходят из жизни…

РЕБЕНОК. – Как это?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Уходят однажды вечером, и больше не возвращаются…

РЕБЕНОК. – Почему?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Откуда я знаю?.. Может, потому что им становится грустно…

РЕБЕНОК. – Твоя тоже ушла?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Кто, бабушка?..

РЕБЕНОК. – Бабушка или Мама, откуда я знаю?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Это же разные вещи!.. Сначала уходят бабушки; это печально… Моя была очень доброй…

РЕБЕНОК. – Что у тебя с глазами?.. В них жемчужины?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Это не жемчужины…

РЕБЕНОК. – А что?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Так, ничего, свет слишком яркий… глаза режет…

РЕБЕНОК. – Как оно называется?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Что?..

РЕБЕНОК. – Вот это...

ТИЛЬТИЛЬ. – Никак, просто вода…

РЕБЕНОК. – Она течет из глаз?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Да, иногда, когда плачут…

РЕБЕНОК. – А что значит плакать?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Я не плачу, это все лазурь… Но если бы я плакал, было бы точно также…

РЕБЕНОК. – У вас часто плачут?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Только не мальчишки. Девчонки – те да, плачут… А у вас не плачут?..

РЕБЕНОК. – Кажется, нет, не знаю…

ТИЛЬТИЛЬ. – Ничего, научишься… Во что ты здесь играешь? Для чего тебе эти большие лазурные крылья?..

РЕБЕНОК. – Эти?.. Для моего изобретения…

ТИЛЬТИЛЬ. – Для изобретения?... Ты что-то изобрел?..

РЕБЕНОК. – А ты не знаешь?... Когда я буду на земле, то изобрету одну штуку, которая вырабатывает счастье…

ТИЛЬТИЛЬ. – Вкусное?.. Шумит сильно?..

РЕБЕНОК. – Нет, она бесшумная…

ТИЛЬТИЛЬ. – Жаль…

РЕБЕНОК. – Я работаю над ней каждый день… Почти закончил… Хочешь взглянуть?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Давай… Где она?..

РЕБЕНОК. – Вон, между колоннами, отсюда видно…

ДРУГОЙ ЛАЗОРЕВЫЙ РЕБЕНОК (приблизившись к Тильтилю и дергая его за рукав). – А мое изобретение хочешь увидеть?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Да, а что ты изобрел?..

ВТОРОЙ РЕБЕНОК. – Тридцать три средства для продления жизни… Вот они, в голубых флаконах…

ТРЕТИЙ РЕБЕНОК (выдвигаясь из толпы). – А я принесу людям неведомый свет!.. (Он вспыхивает необычайным светом.) Правда, любопытно?

ЧЕТВЕРТЫЙ РЕБЕНОК (тянет Тильтиля за руку). – Пойдем, посмотрим мой аппарат, он летает по воздуху как птица, только без крыльев!..

ПЯТЫЙ РЕБЕНОК. – Нет, нет, сначала мой, он добывает зарытые на луне сокровища!..

Лазоревые дети стараются перекричать друг друга, чтобы привлечь внимание Тильтиля и Митиль: «Нет, нет, посмотрите мое изобретение!.. Мое самое красивое!.. Мое самое удивительное!.. Зато мое из сахара!.. У него оно совсем не интересное… Он своровал мою идею!.. и т.д.» Под эти беспорядочные возгласы маленьких Живущих увлекают в сторону лазурных цехов; а там каждый изобретатель приводит в действие свой идеальный аппарат. Лазурное движение колес, маховиков, шестеренок, шайб, приводных ремней и других странных, не имеющих пока названия объектов, которые окутывает призрачная голубоватая дымка. Скопище странных загадочных аппаратов устремляется вперед и реет под сводами или ползает у подножия колонн, в то время как дети разворачивают карты и планы, открывают книги, демонстрируют лазурные статуи, приносят колоссальных размеров цветы и гигантские фрукты, будто выточенные из сапфиров и бирюзы.

МАЛЕНЬКИЙ ЛАЗОРЕВЫЙ РЕБЕНОК (согнувшись под тяжестью огромных лазурных маргариток). – Смотри!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Что это за цветы?.. Я таких не знаю…

МАЛЕНЬКИЙ ЛАЗОРЕВЫЙ РЕБЕНОК. – Маргаритки!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Не может быть!.. Они величиной с колесо…

МАЛЕНЬКИЙ ЛАЗОРЕВЫЙ РЕБЕНОК. – А запах какой!..

ТИЛЬТИЛЬ (нюхая). – Волшебный!..

МАЛЕНЬКИЙ ЛАЗОРЕВЫЙ РЕБЕНОК. – Я их такими сделаю, когда окажусь на земле…

ТИЛЬТИЛЬ. – А когда это?..

МАЛЕНЬКИЙ ЛАЗОРЕВЫЙ РЕБЕНОК. – Через пятьдесят три года, четыре месяца и девять дней…

Подходят еще два лазоревых ребенка, несущие, как люстру на перекладине, невероятных размеров гроздь винограда, где каждая из ягод размером с грушу.

ОДИН ИЗ ДЕТЕЙ С ВИНОГРАДНОЙ ГРОЗДЬЮ. – Что скажешь о моих фруктах?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Гроздья груш!..

РЕБЕНОК. – А вот и не угадал, виноград!.. Он будет таким, когда мне исполнится тридцать… Я нашел средство…

ДРУГОЙ РЕБЕНОК (раздавленный весом корзины с яблоками величиной с дыню). – А я!.. Смотрите, какие у меня яблоки!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Это же дыни!..

РЕБЕНОК. – Нет!.. Это мои яблоки, и еще не самые крупные!.. При моей жизни все яблоки будут такими… Я открыл метод!..

ДРУГОЙ РЕБЕНОК (подвозя на голубой тележке голубые дыни, которые больше, чем тыквы). – А мои малышки дыни?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Подожди, это же тыквы…

РЕБЕНОК С ДЫНЯМИ. – Когда я приду на Землю, дыни смогут собой гордиться!.. Я буду садовником у Властелина девяти Планет…

ТИЛЬТИЛЬ. – У Властелина девяти Планет? Где он?..

ВЛАСТЕЛИН ДЕВЯТИ ПЛАНЕТ (Гордо выступая вперед. На вид ему года четыре, он с большим трудом держится на маленьких кривых ножках). – Я здесь!

ТИЛЬТИЛЬ. – Что-то ты мелковат…

ВЛАСТЕЛИН ДЕВЯТИ ПЛАНЕТ (важно и нравоучительно). – Зато я совершу великие дела.

ТИЛЬТИЛЬ. – Какие это?

ВЛАСТЕЛИН ДЕВЯТИ ПЛАНЕТ. – Создам Генеральную Конфедерацию Планет Солнечной системы.

ТИЛЬТИЛЬ (озадаченный). – Правда?..

ВЛАСТЕЛИН ДЕВЯТИ ПЛАНЕТ. – В ней будут представлены все планеты, кроме Сатурна, Урана и Нептуна, до них слишком большие расстояния.

Он с достоинством удаляется.

ТИЛЬТИЛЬ. – Забавный…

ЛАЗОРЕВЫЙ РЕБЕНОК. – А вон того видишь?

ТИЛЬТИЛЬ. – Которого?

РЕБЕНОК. – Вон, у колонны…

ТИЛЬТИЛЬ. – Ну?..

РЕБЕНОК. – Он принесет на землю чистую радость…

ТИЛЬТИЛЬ. – Как?

РЕБЕНОК. – Вместе с новейшими идеями…

ТИЛЬТИЛЬ. – А что сделает вон тот пузырь, вон, ковыряет пальцем в носу?..

РЕБЕНОК. – Он должен открыть источник тепла, чтобы разогревать Землю, когда солнце остынет…

ТИЛЬТИЛЬ. – А те двое, которые держатся за руки и все время целуются, они брат и сестра?..

РЕБЕНОК. – Вовсе нет, странные, правда… Это Влюбленные…

ТИЛЬТИЛЬ. – Что значит влюбленные?..

РЕБЕНОК. – Не знаю…. Время зовет их так для смеха…. Целыми днями смотрят друг на друга, целуются и прощаются…

ТИЛЬТИЛЬ. – Почему?..

РЕБЕНОК. – Наверно, потому что не могут отправиться на землю вместе…

ТИЛЬТИЛЬ. – А вон тот розовый карапуз, серьезный такой, и палец сосет, кто он?..

РЕБЕНОК. – Кажется, он должен искоренить на Земле несправедливость…

ТИЛЬТИЛЬ. – А?

РЕБЕНОК. – Говорят, это адский труд…

ТИЛЬТИЛЬ. – А вон тот рыжий, который идет так, как будто ничего не видит… Он слепой?..

РЕБЕНОК. – Еще нет, но ослепнет... Приглядись к нему внимательно, кажется, это он победит Смерть…

ТИЛЬТИЛЬ. – Как это?..

РЕБЕНОК. – Точно не знаю, но говорят, великое дело…

ТИЛЬТИЛЬ (показывая на толпу детей, спящих возле колонн, на ступеньках, на скамейках и т.д.). – А те, что спят – хм, правда, спят – они ничего не совершат?...

РЕБЕНОК. – Они думают…

ТИЛЬТИЛЬ. – О чем?

РЕБЕНОК. – Сами пока не знают; но они должны принести что-нибудь на Землю; отсюда запрещено выходить с пустыми руками…

ТИЛЬТИЛЬ. – А кто это запретил?..

РЕБЕНОК. – Время… время стоит у дверей… Когда откроет двери - сам его увидишь… Время никому спуску не дает…

ЕЩЕ ОДИН РЕБЕНОК (выбегая из глубины зала, протискиваясь сквозь толпу). – Привет, Тильтиль!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Ничего себе!.. Он-то откуда знает мое имя?

РЕБЕНОК (который, едва подбежав, горячо обнимает Тильтиля и Митиль). – Привет!.. Ну как вы?.. Да обними ты меня; ты тоже, Митиль… В том, что я знаю твое имя, нет ничего удивительного, все-таки, я твой будущий брат… Мне только сейчас сказали, что ты здесь… Я сидел в дальнем углу и увязывал свои мысли… Скажи Маме, что я готов…

ТИЛЬТИЛЬ. – Как?.. Ты собираешься к нам?...

РЕБЕНОК. – Конечно, на следующий год, в вербное воскресенье… Вы там меня сильно не обижайте… Я рад, что мы с вами заранее встретились… Передай Папе, чтобы приготовил люльку… Хорошо там у нас?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Неплохо…. Мама такая добрая…

РЕБЕНОК. – А как там кормят?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Когда как… Иногда даже пирожные бывают, правда, Митиль?..

МИТИЛЬ. – В Новый год и Четырнадцатого июля… Мама их сама печет…

ТИЛЬТИЛЬ. – Что у тебя в сумке?.. Что ты нам принесешь?..

РЕБЕНОК (гордо). – Три болезни: скарлатину, коклюш и корь…

ТИЛЬТИЛЬ. – Ну, знаешь, если это все!... А что ты дальше будешь делать?..

РЕБЕНОК. – Дальше?.. Уйду…

ТИЛЬТИЛЬ. – Стоит ради этого приходить!..

РЕБЕНОК. – А разве у нас есть выбор?..

В этот момент становится слышно, как поднимается и разливается долгая, мощная и звонкая вибрация, исходящая, как кажется, от колонн и опаловых дверей, которые вспыхивают более ярким светом.

ТИЛЬТИЛЬ. – Что это?..

РЕБЕНОК. – Время!.. Сейчас двери откроются!..

По толпе Лазоревых Детей тотчас пробегает сильное волнение. Большая часть оставляет свои труды и аппараты, все, кто спал, просыпаются, и те и другие устремляют взгляды на опаловые двери и подходят к ним.

ДУША СВЕТА (вернувшаяся к Тильтилю). – Спрячемся за колоннами… Чтобы укрыться от Времени…

ТИЛЬТИЛЬ. – Что это там звенит?..

РЕБЕНОК. – Заря встает… Детям, которые родятся сегодня, пора спускаться на Землю…

ТИЛЬТИЛЬ. – Они спускаются?.. По лестницам?..

РЕБЕНОК. – Увидишь… Время отодвигает засовы…

ТИЛЬТИЛЬ. – Какое такое Время?..

РЕБЕНОК. – Старик, который приходит за теми, кому пора…

ТИЛЬТИЛЬ. – Суровый?..

РЕБЕНОК. – Упрямый… Хоть проси, хоть нет, все равно без очереди никого не пустит…

ТИЛЬТИЛЬ. – Рады они, что уходят?..

РЕБЕНОК. – Не знаю, нам здесь задерживаться не хочется, но уходить отсюда тоже грустно…. Смотри! Началось!.. Двери открываются!..

Большие опаловые двери медленно поворачиваются на петлях. Вдали, как музыка, слышны земные звуки. В зал проникает свет, красный и зеленый; и Время, древний длиннобородый старик с косой и песочными часами, появляется на пороге, а за ним возникают верхушки бело-золотых парусов галеры, пришвартованной к пристани, образованной розовой дымкой Зари.

ВРЕМЯ (стоя на пороге). – Все готовы?..

ЛАЗОРЕВЫЕ ДЕТИ (пробиваясь сквозь толпу и подбегая со всех сторон). – Мы здесь!.. Мы здесь!.. Мы здесь!..

ВРЕМЯ (ворчливо, детям, которые проходят мимо него к выходу). – По одному!.. Опять вас больше, чем надо!.. Вечно одно и то же!.. Меня не обманешь!.. (Отстраняя одного ребенка.) Тебе еще рано!.. Подожди до завтра… Ты тоже отправляйся назад, вернешься через десять лет… Тринадцатый пастух?.. Должно быть всего двенадцать; больше ни к чему, прошли времена Феокрита и Вергилия… Еще врачи?.. Только этого недоставало; на них с Земли поступают одни жалобы… Инженеры, где инженеры?.. Требуется честный человек, один единственный, в качестве феномена… Где честный человек?.. Это ты?.. (Ребенок согласно кивает.) Хилый ты какой-то… долго не протянешь!.. Эй вы там, не так быстро!.. Вот ты, с чем ты придешь на Землю?.. Ни с чем? С пустыми руками?.. Так не пойдет… Быстро что-нибудь подготовь, громкое преступление, если тебе угодно, или болезнь, мне все равно… лишь бы было что-нибудь… (Заметив малыша, которого другие толкают вперед и который сопротивляется изо всех сил.) Что с тобой?.. Ты прекрасно знаешь: твой час пришел … Нужен герой, победитель Несправедливости; это ты, и тебе пора…

ЛАЗОРЕВЫЕ ДЕТИ. – Он не хочет…

ВРЕМЯ. – То есть, как это не хочет?.. Что он себе позволяет, маленький недоносок?.. Мне с тобой пререкаться некогда…

МАЛЫШ (которого подталкивают). – Нет, нет, я не хочу!.. Не хочу рождаться!.. Лучше мне остаться здесь!..

ВРЕМЯ. – Не может быть и речи… Пора, значит, пора…. А ну, иди быстрей…

ЕЩЕ КАКОЙ-ТО РЕБЕНОК (продвигаясь вперед). – Пропустите меня!.. Я вместо него!.. Говорят, мои старики-родители меня заждались!..

ВРЕМЯ. – Так не пойдет… Всему свое время… Если всех слушать, мы никогда не закончим… Один просится, другой отказывается, тому слишком рано, этому слишком поздно… (Отстраняя детей, столпившихся на пороге.) Дети, не так близко… Любопытные, назад… Тем, кто остается, нечего делать снаружи… Это сейчас вы торопитесь, а придет ваш час, испугаетесь и мигом попрячетесь… Вот, полюбуйтесь на эту четверку – дрожат как листья… (Одному из детей, который с порога бежит обратно.) Что с тобой?.. Куда ты?..

ПЕРВЫЙ РЕБЕНОК. – Я забыл коробку с двумя моими преступлениями…

ВТОРОЙ РЕБЕНОК. – А я горшочек с идеей, которая просветит человечество…

ТРЕТИЙ РЕБЕНОК. – А я забыл черенок моей лучшей груши!..

ВРЕМЯ. – Возвращайтесь бегом!.. Нам остается всего шестьсот двенадцать секунд… На галере зари поднялись паруса, это значит, что она ждет… Если вы опоздаете, то уже никогда не родитесь… Скорее, на корабль!.. (Схватив ребенка¸ который хочет пролезть на пристань у него под ногами.) А, опять ты, это уж слишком!.. Ты в третий раз пытаешься родиться раньше срока… Больше мне не попадайся, иначе отправлю к сестре моей, Вечности; а с ней шутки плохи… Ну что, готовы?.. Все на своих местах?.. (Окинув взглядом детей, собравшихся на пристани или уже успевших подняться на галеру.) Одного не хватает… Напрасно прячется, я вижу его в толпе… Меня не обманешь… Это я тебе, Влюбленный, давай-ка, прощайся со своей красоткой…

Два малыша, которых зовут «Влюбленными», с мертвенно-бледными от отчаяния лицами, нежно обнявшись, подходят ко Времени и встают перед ним на колени.

ПЕРВЫЙ РЕБЕНОК. – Позвольте мне отправиться с ним!…

ВТОРОЙ РЕБЕНОК. – Позвольте мне остаться с ней!..

ВРЕМЯ. – Прощайтесь быстрее!.. Нам остается всего триста девяносто четыре секунды…

ВТОРОЙ РЕБЕНОК. – Я не хочу рождаться!..

ВРЕМЯ. – У вас нет выбора…

ПЕРВЫЙ РЕБЕНОК (умоляюще). – Я окажусь на Земле слишком поздно…

ВТОРОЙ РЕБЕНОК. – Когда она спустится, меня там уже не будет…

ПЕРВЫЙ РЕБЕНОК. – Я его никогда не увижу!..

ВТОРОЙ РЕБЕНОК. – Мы оба будем одиноки всю жизнь!...

ВРЕМЯ. – Это меня не касается… Жалуйтесь на Жизнь… А я соединяю и разлучаю, как мне велено… (Схватив второго ребенка.) Проходи!..

ВТОРОЙ РЕБЕНОК (сопротивляясь). – Нет, нет, нет!.. Только с ней!..

ПЕРВЫЙ РЕБЕНОК (вцепившись в одежду второго). – Оставьте, оставьте его!..

ВРЕМЯ. – Прекратите… ты идешь жить, а не умирать!.. (Тащит ребенка.) Иди!..

ПЕРВЫЙ РЕБЕНОК (в исступлении протягивая руки ко второму ребенку, которого от него отрывают). – Знак!.. Подай мне знак!.. Скажи, как тебя найти!..

ВТОРОЙ РЕБЕНОК. – Я всегда буду любить тебя!..

ПЕРВЫЙ РЕБЕНОК. – А я буду самой печальной!.. Так ты меня узнаешь!..

Она падает и остается распростертой на полу.

ВРЕМЯ. – Не теряйте надежды, это единственное, что вам осталось… Ну, теперь все… (Сверяясь с песочными часами.) Нам остается всего шестьдесят три секунды…

Последнее мощное волнение среди детей, отбывающих и остающихся. Торопливые слова прощания: «Прощай, Пьер!... Прощай Жан… - Ты все взял с собой?... - Возвести мою мысль… - Ты ничего не забыл?.. - Постарайся меня узнать!.. - Я тебя найду!.. – Не растеряй своих идей!.. - Не свешивайся за борт в Космосе!.. – Будут новости, сообщи!.. – Это невозможно!.. – А ты попробуй!.. – Постарайся дать мне знать, как там!.. – Я тебя встречу!.. – Я должен родиться на троне!..», и т.д.

ВРЕМЯ (машет косой и ключами). – Довольно, хватит вам!.. Якорь поднят!..

Паруса галеры приходят в движение и исчезают. Слышно, как удаляются крики детей на галере: «Земля!.. Земля!.. Я вижу!.. Светлая!.. Прекрасная!.. Большая!..» Затем¸ как будто из глубин бездны, очень далекая песнь ликующего ожидания.

ТИЛЬТИЛЬ (душе Света). – Кто там поет? Вроде бы не они… Голоса другие…

ДУША СВЕТА. – Это голоса Матерей, которые их встречают…

Между тем, старик Время закрывает опаловые двери. Он оборачивается, чтобы в последний раз окинуть взглядом зал, и вдруг замечает Тильтиля, Митиль и душу Света.

ВРЕМЯ (в изумлении и гневе). – Это еще что такое?.. Что вы тут делаете?.. Кто вы?.. Почему вы не лазоревые?.. Как вы сюда проникли?..

Направляется к ним, угрожая косой.

ДУША СВЕТА (Тильтилю). – Не отвечай!.. Синяя Птица у меня… Я спрятала ее в накидке… Бежим… Поверни Алмаз, он потеряет наши следы…

Прячась за колоннами первого плана, они убегают налево.

Занавес.

АКТ ШЕСТОЙ

КАРТИНА ОДИННАДЦАТАЯ

ПРОЩАНИЕ

На сцене стена с маленькой дверцей.

Рассвет.

Входят Тильтиль, Митиль, душа Света, Хлеб, Сахар, Вода, Огонь и Молоко.

ДУША СВЕТА. – Ни за что не догадаешься, где мы находимся…

ТИЛЬТИЛЬ. – Как я могу догадаться, если никогда здесь не был…

ДУША СВЕТА. – Ты не узнаешь ни этой стены, ни этой калитки?

ТИЛЬТИЛЬ. – Стена как стена, красная; с зеленой дверью…

ДУША СВЕТА. – Тебе это ничего не напоминает?

ТИЛЬТИЛЬ. – Напоминает, что старик Время выставил нас за дверь…

ДУША СВЕТА. – Какие мы странные во сне… Собственной руки не узнаем…

ТИЛЬТИЛЬ. – А чей это сон?.. Мой?..

ДУША СВЕТА. – Или мой… Кто разберет?.. Эта стена окружает дом, который ты видел не раз…

ТИЛЬТИЛЬ. – Дом, который я видел не раз?..

ДУША СВЕТА. – Да, маленький засоня!.. Мы покинули этот дом однажды вечером, ровно год назад, день в день…

ТИЛЬТИЛЬ. – Ровно год назад?.. Что это значит?..

ДУША СВЕТА. – Ну вот, распахнул глаза…огромные, как сапфировые гроты… Да, это он, добрый родительский дом…

ТИЛЬТИЛЬ (подходя к двери). – Я думаю… Нет, правда… Мне кажется… точно, та самая дверь… тот же засов… Они там?.. Мама, она рядом?.. Я бегом туда… Хочу обнять ее, сейчас же!..

ДУША СВЕТА. – Подожди…. Они крепко спят; зачем будить их вот так, вдруг …. К тому же, дверь все равно откроется не раньше положенного срока.

ТИЛЬТИЛЬ. – Какого срока?.. Долго его ждать?..

ДУША СВЕТА. – Увы, нет!.. Всего несколько минут…

ТИЛЬТИЛЬ. – Разве ты не рада, что вернулась?.. Что с тобой, душа Света?.. Какая ты бледная, ты не заболела?…

ДУША СВЕТА. – Милый мой, это пройдет… Мне немного грустно с вами расставаться…

ТИЛЬТИЛЬ. – Расставаться?..

ДУША СВЕТА. – Так надо… Мне здесь больше нечего делать; год прошел, скоро Фея вернется за Синей Птицей…

ТИЛЬТИЛЬ. – Но ее-то у меня и нет!.. Птица Воспоминаний почернела, птица Будущего стала красной, птицы Ночи погибли, а птицу Леса я не смог поймать… Разве я виноват в том, что они меняют цвета, погибают, улетают?.. А Фея, думаешь, она рассердится, что она скажет?..

ДУША СВЕТА. – Мы сделали все, что могли… Надо полагать, Синей Птицы вообще не существует; или она меняет цвет, когда попадает в клетку…

ТИЛЬТИЛЬ. – Где клетка?..

ХЛЕБ. – Здесь, хозяин… Она была поручена моим неусыпным заботам на время нашего долгого и опасного путешествия; сегодня, когда моя миссия близится к завершению, я возвращаю ее в целости и сохранности, такой, какой получил… (Как взявший слово оратор.) Теперь, от лица всех присутствующих, позвольте добавить несколько слов…

ОГОНЬ. – Никто ему слова не давал!..

ВОДА. – Замолчите!..

ХЛЕБ. – Злобные выпады моего презренного недруга и завистливого соперника… (Возвысив голос.) не помешают мне исполнить мой долг до конца... Итак, от лица всех присутствующих заявляю…

ОГОНЬ. – Только не от моего… У меня свой язык есть!..

ХЛЕБ. – Итак, от лица всех присутствующих заявляю, что покидаю этих детей, этих избранных, чья высокая миссия завершается сегодня, с затаенной печалью, искренней и глубокой… Говоря им «прощайте» с такой нежностью и с такой грустью, какие только может вселить взаимное уважение…

ТИЛЬТИЛЬ. – Как?.. И ты прощаешься?.. Значит, ты тоже уходишь?..

ХЛЕБ. – Увы!.. Так надо… Да, я вас покидаю; но это будет только видимость расставания, вы меня больше не услышите…

ОГОНЬ. – Хоть это радует!..

ВОДА. – Замолчите!..

ХЛЕБ (с большим достоинством). – Я не обижаюсь… Итак, я сказал: вы меня больше не услышите, вы меня больше не увидите в моем одушевленном виде… Ваши глаза перестанут видеть тайную жизнь вещей; но я всегда буду рядом, в квашне, на доске, на столе, возле супницы, всюду буду я, самый, осмелюсь сказать, верный сподвижник и старейший друг Человека…

ОГОНЬ. – А я тогда кто?..

ДУША СВЕТА. – Что ж, минуты бегут, близится час, когда мы снова вернемся к безмолвию… Скорее, поцелуйте детей на прощание…

ОГОНЬ (торопливо). – Я первый, я первый!.. (Страстно целует детей.) Прощайте, Тильтиль и Митиль!.. Прощайте, мои дорогие… Если вам где-нибудь когда-нибудь понадобится помощь, чтобы развести огонь, вспомните обо мне…

МИТИЛЬ. – Ай!.. Ай!.. Горячо!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Ай!.. Ай!.. Он мне нос обжег!..

ДУША СВЕТА. – Послушайте, Огонь, умерьте свой пыл… Это вам не камин…

ВОДА. – Вот дурной!…

ХЛЕБ. – Никакого воспитания!..

ВОДА (подходя к детям). – Дети мои, я поцелую вас нежно, не причинив вам боли…

ОГОНЬ. – Берегитесь, промокнете!..

ВОДА. – Я мягкая и ласковая; я людей люблю…

ОГОНЬ. – А как же утопленники?..

ВОДА. – Фонтаны, ручьи.… Слушайте их. Я всегда буду там…

ОГОНЬ. – Ну, устроила потоп!..

ВОДА. – Когда будете вечером сидеть у родника – их много в здешнем лесу – попытайтесь понять, что он вам хочет сказать… Я больше не могу… Не могу говорить, меня душат слезы…

ОГОНЬ. – Что-то не похоже!..

ВОДА. – Вспоминайте обо мне, глядя на графин с водой… В кувшине, в лейке, в цистерне, в кране тоже буду я…

САХАР (разумеется, притворно и слащаво). – Если в вашей памяти найдется местечко, вспоминайте иногда, что мое присутствие делало вашу жизнь слаще… Больше я вам ничего не скажу… Слезы вредны при моем темпераменте, и вообще, мне больно, когда они капают на ноги…

ХЛЕБ. – Иезуит!..

ОГОНЬ (прыгая). – Леденец! Карамель! Сосулька!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Куда подевались Тило с Тилеттой?.. Чем они так заняты?..

В этот самый момент раздаются пронзительные кошачьи крики.

МИТИЛЬ (встревожено). – Это Тилетта!.. Ей больно!..

Вбегает Кошка, взъерошенная, растрепанная, в разодранной одежде, прижимая к щеке носовой платок, как будто у нее болят зубы. Она громко стонет, а за ней гонится Пес, осыпая ее ударами.

ПЕС (бьет Кошку). – Вот тебе!... Что, хватит?.. Или еще добавить?... Получай! Получай! Получай!..

ДУША СВЕТА, ТИЛЬТИЛЬ И МИТИЛЬ (спеша их разнять). – Тило!.. Взбесился!.. Только этого не хватало!.. Сидеть!.. Прекрати немедленно!.. Остановись!.. Ну, ты дождешься!..

Их энергично разнимают.

ДУША СВЕТА. – Что такое?.. Что случилось?...

КОШКА (хныча, вытирая глаза). – Это все он… Он меня обругал, насыпал мне в суп гвоздей, дернул за хвост и нещадно избил, а я ничего такого не сделала, ничего, ничего!..

ПЕС (передразнивая ее). – Ничего, ничего!.. (Полушепотом, презрительно.) Так тебе и надо, получила, получила свое, и еще получишь!..

МИТИЛЬ (обнимая Кошку). – Бедная Тилетта, скажи, где у тебя болит…. Я сейчас заплачу вместе с тобой!..

ДУША СВЕТА (Псу, сурово). – Как вам не стыдно ссориться в такой тяжелый момент, когда мы покидаем наших милых детей…

ПЕС (тут же отрезвившись). – Покидаем детей?..

ДУША СВЕТА. – Да, наш час вот-вот пробьет…. Мы снова вернемся к безмолвию…. Мы уже не сможем с ними говорить…

ПЕС (безнадежно завыв, бросаясь к детям, обрушивая на них бурные, неистовые ласки). - Нет, нет!.. Я не хочу!.. Не хочу!.. Я не перестану говорить!... Теперь ты всегда меня поймешь, правда, мой маленький Бог?.. Да, да, да!.. Мы будем рассказывать друг другу все, все, все!.. Я стану послушным… Читать научусь, писать, играть в домино!.. Умываться буду!.. Еду с кухни перестану воровать… Хочешь, я совершу для тебя что-нибудь удивительное?.. Кошку поцелую, хочешь?...

МИТИЛЬ (Кошке). – А ты, Тилетта?.. Ты ничего нам не скажешь?..

КОШКА (холодно, загадочно). – Я люблю вас обоих, настолько, насколько вы того заслуживаете….

ДУША СВЕТА. – Теперь, дети, пришла моя очередь поцеловать вас на прощание…

ТИЛЬТИЛЬ и МИТИЛЬ (вцепившись в платье души Света). – Нет, Свет!.. Останься с нами!.. Папа ничего не скажет… А Маме мы объясним, какая ты добрая…

ДУША СВЕТА. – Увы! Я не могу!.. Для нас эта дверь закрыта, я должна вас покинуть…

ТИЛЬТИЛЬ. – Куда же ты пойдешь совсем одна?..

ДУША СВЕТА. – Не так уж далеко; в Страну Безмолвия…

ТИЛЬТИЛЬ. – Нет, нет, я не хочу… Мы пойдем с тобой… Я скажу маме…

ДУША СВЕТА. – Не плачьте, дорогие мои… Я не обладаю голосом, как Вода, у меня есть только тихое сияние, которого Человек не слышит… Но я всегда рядом до конца его дней… Запомните, это я говорю с вами в каждом струящемся лунном луче, в каждой улыбнувшейся звезде, в каждой встающей заре, в каждой зажженной лампе, в каждом добром и ясном движении вашей души… (За стеной бьет восемь часов.) Слышите!.. Час пробил... Прощайте!.. Дверь открывается!.. Идите, идите, идите!..

Она подталкивает детей к калитке, которая приоткрывается и захлопывается за ними. – Хлеб украдкой вытирает слезу, Сахар, Вода, которая обливается слезами, и все остальные, разбегаются в разных направлениях и исчезают за кулисами. Оттуда доносится вой Пса. Сцена какое-то время остается пустой, затем декорация, изображающая стену с дверью, раздвигается посередине, чтобы открыть последнюю картину.

КАРТИНА ДВЕНАДЦАТАЯ

ПРОБУЖДЕНИЕ

Та же обстановка, что и в первой картине, но все вокруг, включая стены и саму атмосферу, кажется теперь несравненно более ярким, свежим, смеющимся, счастливым. – Веселый дневной свет пробивается сквозь щели закрытых ставней.

Справа, в глубине комнаты, спят глубоким сном в своих кроватках Тильтиль и Митиль. Кошка, Пес и Вещи на тех же местах, что и в первой картине, до появления Феи. – Входит Мать Тиль.

МАТЬ ТИЛЬ (весело ворча). – А ну, вставайте, маленькие ленивцы!.. Не стыдно вам?... Восемь часов, солнце над лесом… Господи, как разоспались!.. (Она наклоняется и целует детей.) Разрумянились... Тильтиль пахнет лавандой, а Митиль ландышем… (Снова их целует.) Дети – вот она, радость!... Все равно, нечего им спать до полудня… Не хочу вырастить их лентяями… И для здоровья, говорят, вредно… (Легонько тормоша Тильтиля.) Тильтиль, просыпайся, слышишь, подъем…

ТИЛЬТИЛЬ (просыпаясь). – А? что?.. Свет?... Где?.. Нет, нет, не уходи…

МАТЬ ТИЛЬ. – Свет?.. Свет давно здесь… Светло как в полдень, даже с закрытыми ставнями… Подожди, сейчас я их открою… (Она толкает ставни, комната наполняется ослепительным сиянием дня.) Ну вот!.. Что с тобой?.. Ты как потерянный…

ТИЛЬТИЛЬ (трет глаза). – Мамочка, мама!.. Это ты!..

МАТЬ ТИЛЬ. – Конечно, я… А кому еще быть?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Это ты… Ну да, это ты…

МАТЬ ТИЛЬ. – Ну да, я… За ночь я не изменилась… Что ты смотришь на меня, будто я чудо какое… Нос у меня, что ли, наизнанку?...

ТИЛЬТИЛЬ. – Как я рад снова тебя увидеть!.. Тыщу лет тебя не видел!.. Можно тебя поцеловать… Еще, еще, еще!.. Я дома! В своей постели!..

МАТЬ ТИЛЬ. - Да что с тобой?.. Ты все еще не проснулся?.. Ты часом не заболел?... Ну-ка, покажи язык… Теперь вставай и одевайся…

ТИЛЬТИЛЬ. – Не может быть! Я в ночной рубашке!..

МАТЬ ТИЛЬ. – А что тебя удивляет?… Одевайся… Вещи на стуле….

ТИЛЬТИЛЬ. – Я в таком виде путешествовал?...

МАТЬ ТИЛЬ. – Путешествовал?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Ровно год…

МАТЬ ТИЛЬ. – Ровно год?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Да, с прошлого Рождества, когда я вышел из дома…

МАТЬ ТИЛЬ. – Вышел из дома?.. Ты никуда из комнаты не выходил…. Я тебя уложила спать вчера вечером, а сегодня пришла разбудить…. Тебе это все приснилось?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Ты не понимаешь!... В прошлом году я вышел из дома с Митиль, Феей, душой Света, она добрая, душа Света, с нами еще были Хлеб, Сахар, Вода, Огонь. Они всю дорогу ссорились… Ты не сердишься?.. Тебе было не очень грустно?... А Папа, как он?.. Я не мог отказаться… Я оставил вам записку, чтобы все объяснить…

МАТЬ ТИЛЬ. – Что ты говоришь?.. Конечно, ты у меня заболел, если только не спишь… (Ласково его шлепает.) А ну, просыпайся… Так лучше?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Мама, поверь… Это ты спишь…

МАТЬ ТИЛЬ. – То есть, как это я сплю?.. Я с шести утра на ногах… В доме прибрала, разожгла огонь…

ТИЛЬТИЛЬ. – Не веришь, спроси у Митиль!.. Сколько у нас было приключений!..

МАТЬ ТИЛЬ. – У Митиль?.. Что у нее спросить?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Она была со мной… Мы видели Дедушку с Бабушкой…

МАТЬ ТИЛЬ (все более недоумевая). – Ты в этом уверен?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Да, в стране Воспоминаний… Нам туда было по дороге… Они умерли, но чувствуют себя хорошо… Бабушка приготовила нам сливовый пирог… Братья тоже там: Пьеро, Робер, Жан со своим волчком, и сестренки: Мадлена, Пьеретта, Полина, Рикетта…

МИТИЛЬ. – Рикетта так и ползает на четвереньках…

ТИЛЬТИЛЬ. – А у Полины остался прыщик на носу…

МИТИЛЬ. – Тебя мы тоже видели, вчера вечером…

МАТЬ ТИЛЬ. – Вчера вечером?.. Ничего удивительного, я ведь заходила к вам перед сном…

ТИЛЬТИЛЬ. – Нет, нет, в саду Наслаждений, ты была намного красивей, но все равно это была ты…

МАТЬ ТИЛЬ. – Сад Наслаждений?.. Что-то я такого не припомню…

ТИЛЬТИЛЬ (всматриваясь в нее, затем обнимая). – Да, там ты была красивей, но я больше люблю тебя такой как сейчас…

МИТИЛЬ (тоже ее обнимая). – Я тоже, я тоже…

МАТЬ ТИЛЬ (растроганно, но крайне обеспокоенно). – Господи! Что с ними с обоими?.. Я их потеряю, как потеряла других… (Обезумев, зовет.) Папа Тиль! Папа Тиль!.. Иди сюда!.. Малыши заболели!...

Невозмутимо входит Отец Тиль, в руке у него топор.

ОТЕЦ ТИЛЬ. – Что случилось?..

ТИЛЬТИЛЬ и МИТИЛЬ (весело подбегая обнять отца). – Надо же, Папа… Это он!.. Папа, здравствуй!... Ты не очень устал за этот год?...

ОТЕЦ ТИЛЬ. – Ничего не понимаю... Что происходит?.. На больных они не похожи; выглядят отлично…

МАТЬ ТИЛЬ (со слезами). – Это еще ничего не значит… С другими было точно также… Они тоже отлично выглядели до самого конца; пока их не забрал Господь… Не понимаю, что с ними… Вчера вечером я их преспокойно уложила спать, а сегодня бредят с утра… сами не знают что говорят, рассказывают про какое-то путешествие… Свет, говорят, видели, и Дедушку с Бабушкой, которые хоть и умерли, но чувствуют себя хорошо…

ТИЛЬТИЛЬ. – Дедушка так и ходит на деревяшке…

МИТИЛЬ. – А у Бабушки ревматизм…

МАТЬ ТИЛЬ. – Слышал?.. Беги за доктором…

ОТЕЦ ТИЛЬ. – Да нет, подожди… Вот же они, живехонькие… Посмотрим, что будет дальше… (В дверь дома стучат.) Войдите!..

Входит Соседка – маленькая старушка, похожая на Фею из первого акта, идет она, опираясь на палку.

СОСЕДКА. – Здравствуйте, с праздником вас!

ТИЛЬТИЛЬ. – Фея Берилюна!..

СОСЕДКА. – А я к вам дров попросить, хочу приготовить к празднику жаркое… Ну и мороз на дворе… Здравствуйте, дети, как поживаете?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Госпожа Фея Берилюна, я не нашел Синей Птицы…

СОСЕДКА. – О чем это он?..

МАТЬ ТИЛЬ. – И не спрашивайте, госпожа Берлинго… Сами не знают, что говорят… Проснулись такими… Видно, отравились чем-нибудь накануне…

СОСЕДКА. – Что же ты, Тильтиль, не узнаешь тетушку Берлинго, свою соседку Берлинго?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Нет, что вы, узнаю… Вы Фея Берилюна… Вы не сердитесь?...

СОСЕДКА. – Бери… как?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Берилюна.

СОСЕДКА. – Берлинго, ты хотел сказать Берлинго…

ТИЛЬТИЛЬ. – Берилюна, Берлинго, мне все равно, как скажете, только Митиль тоже знает…

МАТЬ ТИЛЬ. – Хуже всего, что и Митиль тоже…

ПАПА ТИЛЬ. – Вот заладила… Шлепнуть их разок-другой, тут же все пройдет…

СОСЕДКА. – Оставьте, не надо… Я знаю, что с ними; обычные грезы… Во сне на них упал лунный луч… С моей больной внучкой часто такое случается…

МАТЬ ТИЛЬ. – Как она, кстати, себя чувствует, твоя внучка?..

СОСЕДКА. – Плохо… Совсем не встает… Доктор говорит, нервы… Но я-то знаю, что могло бы ее вылечить… Нынче утром она опять завела разговор, нельзя ли, мол, к Рождеству… засела в ней одна мысль…

МАТЬ ТИЛЬ. – Знаю, вы про птицу Тильтиля… Может, ты все-таки подаришь ее бедной девочке?

ТИЛЬТИЛЬ. – Мама, о чем ты?

МАТЬ ТИЛЬ. – О твоей птице… Тебе она ни к чему… Ты на нее даже не смотришь… А девочке ее так хочется… давно уже…

ТИЛЬТИЛЬ. – Да… моя птица… Где она?.. Клетка здесь!.. Митиль, видишь, клетка здесь... Ее еще Хлеб носил… Точно, та самая клетка, только почему птица в ней одна?… Хлеб их всех съел, что ли?.. Подождите!.. Да она же синяя!.. Да это же моя горлица!.. Да она же в сто раз синее, чем когда я уходил!.. Да ведь это она, она, Синяя Птица, которую мы искали!.. Мы ходили за ней в такую даль, а она была здесь!.. Здорово!.. Митиль, видишь птицу?.. Вот бы ее душе Света показать!.. Сейчас клетку сниму... (Поднимается на стул, снимает клетку и подносит Соседке.) Держите, госпожа Берлинго… Она пока не совсем синяя, но ничего, это само придет, вот увидите… Несите ее скорее вашей внучке…

СОСЕДКА. – Нет, правда?.. Вот так, сразу, и даром?.. Господи! Как она будет счастлива!.. (Обнимая Тильтиля.) Дай мне тебя обнять!… Бегу!.. Бегу!..

ТИЛЬТИЛЬ. – Да, да, бегите скорее… А то они меняют цвета…

СОСЕДКА. – Я еще вернусь рассказать, что да как …

Она уходит.

ТИЛЬТИЛЬ (долго оглядывается вокруг, потом говорит). – Папа, Мама, что вы сделали с домом?.. В нем ничего не изменилось, но он стал красивей…

ОТЕЦ ТИЛЬ. – Красивей?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Ну да, все заново покрашено, починено, все сияет чистотой… Совсем не так, как в прошлом году…

ОТЕЦ ТИЛЬ. – В прошлом году?..

ТИЛЬТИЛЬ (подходя к окошку). – А лес!.. Высокий, красивый!.. Как новый!.. До чего здесь хорошо!.. (Открывая квашню.) Где Хлеб?.. Надо же, совсем притих… Тило!.. Привет, Тило!.. Круто тебе досталось!.. Помнишь, в лесу?..

МИТИЛЬ. – А Тилетта?.. Она меня узнает, хоть и не говорит…

ТИЛЬТИЛЬ. – Господин Хлеб… (Ощупывая лоб.) Алмаз! Его нет! Кто мог взять мою шапочку?.. Хотя неважно, она мне больше не нужна… Огонь!.. Все-таки, он добрый!.. Шипит только для того, чтобы позлить Воду… (Подбегая к крану.) А Вода?.. Здравствуй, Вода!.. Что она говорит?.. Я ее уже почти не понимаю…

МИТИЛЬ. – Не вижу Сахара…

ТИЛЬТИЛЬ. – Я счастлив, счастлив, счастлив!..

МИТИЛЬ. – Я тоже, я тоже!..

МАТЬ ТИЛЬ. – Что за щенячий восторг?..

ОТЕЦ ТИЛЬ. – Брось, не обращай внимания… Они играют в счастье…

ТИЛЬТИЛЬ. – Больше всех я полюбил душу Света… Где ее лампа?.. Можно зажечь?.. (Еще раз оглядываясь вокруг.) Как здесь хорошо, как я рад!..

В дверь дома стучат.

ОТЕЦ ТИЛЬ. – Входите!..

Входит Соседка, держа за руку маленькую белокурую девочку удивительной красоты, которая держит в руках горлицу Тильтиля.

СОСЕДКА. – Видите, чудо!..

МАТЬ ТИЛЬ. – Не может быть!.. Она ходит?..

СОСЕДКА. – Ходит - не то слово!.. Бегает, танцует, летает!.. Как только она увидала птицу, тут же вскочила – и прыг к окну - рассмотреть при солнечном свете, правда ли это горлица Тильтиля!.. А потом фьють – и уже на улице, выпорхнула, как ангелочек…. Кое-как за ней поспела…

ТИЛЬТИЛЬ (подходя к ним, восхищенно). – Как она похожа на душу Света!..

МИТИЛЬ. – Она маленькая…

ТИЛЬТИЛЬ. – Сам вижу… Но она подрастет…

СОСЕДКА. – О чем это они?.. У них еще не прошло?..

МАТЬ ТИЛЬ. – Им уже лучше… Позавтракают - совсем пройдет…

СОСЕДКА (подталкивая внучку к Тильтилю). – Детка, иди, поблагодари Тильтиля…

Тильтиль, вдруг смутившись, отступает на шаг.

МАТЬ ТИЛЬ. – Ну же, Тильтиль, что с тобой?.. Девочки испугался?.. Поцелуй ее… Крепче… Я тебя не узнаю… Обычно дерзит, а тут… Еще разок!.. Что, все-таки, с тобой происходит?.. Да ты, никак, плакать собрался?..

Тильтиль, неловко поцеловав девочку, на мгновение замирает перед ней, и оба они молча смотрят друг на друга; затем Тильтиль гладит голову птицы.

ТИЛЬТИЛЬ. – Она достаточно синяя?..

ДЕВОЧКА. – Да-да, мне нравится…

ТИЛЬТИЛЬ. – Я видел совсем синих… Понимаешь, абсолютно синих, только все бесполезно, их не поймать…

ДЕВОЧКА. – Ничего, эта тоже хорошая…

ТИЛЬТИЛЬ. – Ты ее уже покормила?..

ДЕВОЧКА. – Нет пока… А чем ее кормить?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Чем угодно: хлебом, зерном, кукурузой, кузнечиками.

ДЕВОЧКА. – Скажи, а как она ест?..

ТИЛЬТИЛЬ. – Клювом; увидишь, сейчас я тебе покажу…

Он собирается взять птицу из рук девочки; та инстинктивно сопротивляется; воспользовавшись их неуверенностью, горлица выскальзывает из рук и улетает.

ДЕВОЧКА (отчаянно вскрикнув). – Нет!.. Она улетела!..

Девочка заходится рыданиями.

ТИЛЬТИЛЬ. – Ничего… Не плачь… Я ее поймаю… (Выходя на авансцену и обращаясь к публике.) Если вы ее найдете, верните нам, пожалуйста... Она нужна нам, чтобы когда-нибудь стать счастливыми…

Занавес.