Д. Л. КОБУРН

«ИГРА В ДЖИН»

Трагикомедия в двух действиях

Авторизованный перевод с английского М.Гордеевой

Москва, 1980

Посвящается сыну моему Дону Кристоферу, чья

поддержка заставила меня вернуться к пьесе и

завершить ее, а также милой моей дочери Кимберли.

БЕЗУМНЫХ ЛЕТ УГАСШЕЕ ВЕСЕЛЬЕ...

Безумных лет угасшее веселье

Мне тяжело, как смутное похмелье.

Но как вино - печаль минувших дней

В моей душе чем старе, тем сильней.

Мой путь уныл, сулит мне труд и горе

Грядущего волнуемое море.

Но не хочу, о други, умирать,

Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать,

И ведаю, мне будут наслажденья

Меж горестей, забот и грезоволненья:

Порой опять гармонией упьюсь,

Над вымыслом слезами обольюсь,

И может быть – на мой закат печальный

Блеснет любовь улыбкой прощальной.

«ЭЛЕГИЯ», А.С. Пушкин

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ВЕЛЛЕР МАРТИН - пожилой мужчина, 70-75 лет.

ФОНСИЯ ДОРСИ - пожилая женщина, 65-70 лет,

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ:

Сцена первая: воскресенье, день для посетителей,

вторая половина дня.

Сцена вторая: время и место те же, неделю спустя.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Сцена первая: происходит на следующий вечер почти сразу после ужина.

Сцена вторая: вторая половина дня в следующее воскресенье.

Действие происходит в доме для престарелых

в начале семидесятых годов.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Сцена первая

Действие происходит на заброшенной веранде в доме для престарелых. Через балконные двери в центре сцены зрителям видны фигуры нескольких его обитателей, сидящих у телевизора. Большие окна, затянутые сетками от комаров и защищенные от солнца бамбуковыми шторами, обрамляют сцену. Диван-качалка находится справа. В левом углу высокий книжный шкаф забит редко читаемой литературой, старыми газетами и т.п. На веранде свалены отслужившие в доме вещи - давшие трещину раковины, поломанные инвалидные кресла, вышедшие из строя ходунки на колесиках, бесформенный диван, расстроенное пианино. Тут же ящики с засохшими цветами, разбитые цветочные горшки валяются на полу справа. Яркий солнечный день еще в разгаре. Весна. Воскресенье. В доме для престарелых день для посетителей.

Когда поднимается занавес, на авансцене слева за карточным столом сидит ВЕЛЛЕР. Он в матерчатых ночных туфлях, дешевых брюках цвета хаки, пижамной верхушке и старом шерстяном коричневом халате. Огрызок потухшей сигары торчит у него изо рта. На столе перед ним блокнот с карандашом. Пепел он стряхивает в крышку из-под жестяной коробки. Пасьянс, не до конца разложенный, ему не удается. Он что-то бормочет себе под нос, уставившись в пространство. Наконец он снова берется за игру. Но пасьянс не сходится. Он собирает карты, затем вдруг останавливается, просматривает оставшуюся стопку карт и отбирает в ней туза и двойку, пускает их в ход и продолжает игру.

В правом углу хлопает затянутая сеткой дверь, и на веранде появляется заплаканная ФОНСИЯ. Она в выцветших розовых ночных туфлях, старом халате и надетой поверх него шерстяной кофтой с застежкой впереди. Увидев, что веранда уже кем-то занята, она останавливается от неожиданности.

ФОНСИЯ. Извините, я думала, что здесь никого нет.

ВЕЛЛЕР. Уж простите, виноват.

ФОНСИЯ. Да вас-то не за что винить… просто я… (Хочет тут же уйти, чтобы исчерпать неловкость, идет к центральным дверям, но останавливается, увидав людей, собравшихся у телевизора. Тогда она направляется к дверям в левом углу сцены, но они заперты. Обескураженная, она стоит у книжного шкафа, безмолвно всхлипывая.)

ВЕЛЛЕР (смотрит в ее сторону, затем возобновляет игру в пасьянс).

Вы что, новенькая?

ФОНСИЯ. Каких-нибудь три недели.

ВЕЛЛЕР. Да, к этой жизни надо привыкнуть.

ФОНСИЯ (медленно подходит к нему ближе и останавливается у дивана).

А вы здесь давно?

ВЕЛЛЕР. Да, уже два месяца.

ФОНСИЯ. Значит, тоже почти новичок.

ВЕЛЛЕР. Может, и так. Но я не первый раз в таком заведении. Все они на один лад.

ФОНСИЯ (идет к центру сцены). Я выбрала дом Бентли, потому что здесь, говорят, обеспечен круглосуточный уход.

ВЕЛЛЕР. А вы разве больны?.. Простите за нескромность.

ФОНСИЯ. Пожалуйста. У меня хронический диабет.

ВЕЛЛЕР. Значит, диабетус меллитус.

ФОНСИЯ. А вы чем страдаете? То есть - вы тоже чем-нибудь больны?

ВЕЛЛЕР. Конечно. Страдаю. Еще как! У меня последняя стадия самого тяжелого заболевания, известного в медицинской науке, - старостью называется, вот что! И смертность тут невероятная.

ФОНСИЯ (подходит ближе). Я думала, вас от чего-нибудь здесь лечат.

ВЕЛЛЕР. Никак нет. Чтобы попасть в Бентли, не нужно никаких замысловатых болезней. Старость выручает.

ФОНСИЯ (подходит еще ближе, стремясь разглядеть Веллера получше).

А вам не приходилось жить в доме престарелых пресвитерианской церкви?

ВЕЛЛЕР. Не довелось.

ФОНСИЯ (направляется к дверям справа). Мне бы туда очень хотелось попасть!

ВЕЛЛЕР. Что же помешало?

ФОНСИЯ. У них там жесткие финансовые правила.

ВЕЛЛЕР. А именно?

ФОНСИЯ. Все деньги отбирают.

ВЕЛЛЕР (встает и пересекает сцену). Знаю, знаю я это заведение, чтоб им пусто было! Норовят все ваши деньги прикарманить. А еще называется дом пресвитерианской церкви... Ну и жулики! Страшно подумать о тех, кто там обитает. Этим жалким идиотам кажется, что они о себе пекутся, а они дому пресвитерианской церкви наживаться помогают - только и всего.

ФОНСИЯ. Но их туда никто не гонит.

ВЕЛЛЕР. Черта с два, не гонит. Конечно, их не принуждают, особенно если они этому противятся... (Садится за стол). Но это тоже неправда. Где-то же надо пристроиться. И если вовремя не умереть, то рано или поздно попадаешь в такой вот дом.

ФОНСИЯ. Вероятно, вы правы. (Пересаживается на диван-качалку.) Правда, если есть деньги...

ВЕЛЛЕР. Не заблуждайтесь, пожалуйста. И с деньгами старикам некуда деться. Всех одиночество поджидает.

ФОНСИЯ. Вот поэтому мне и хотелось поселиться в доме пресвитерианской церкви - у меня там хорошие знакомые.

ВЕЛЛЕР. В таком случае от чего же вы не пожаловали им свои денежки?

ФОНСИЯ. Мне показалось это несправедливо. (Она берет с дивана журнал и листает его.)

ВЕЛЛЕР. Какая, к черту, справедливость? Заставлять отдать им все! Какие бы блага ни сулили. У человека должны остаться какие-нибудь средства. Даже ведомство для неимущих на сбережения стариков не посягает.

ФОНСИЯ. Видимо, так. Но они тоже как-то аргументируют. Мне кажется, у них на это своя точка зрения.

ВЕЛЛЕР. Нет, дело здесь не в точке зрения и факт остается фактом. (Смотрит на Фонсию, затем углубляется в пасьянс.) А вы играете в карты?

ФОНСИЯ (закрывает журнал). Целую вечность не играла. Но когда-то очень увлекалась. Могла просидеть до двух часов ночи, играя в рэмми или пинокль. Если б моя мать тогда узнала об этом, головы бы мне не сносить. Мы были правоверными методистами, и карточная игра в нашем доме считалась грехом.

ВЕЛЛЕР. Ну, в картах не бывает грехов. Разве что прикуп неудачный сделаешь, когда вся рука в масть. Но все равно можно отыграться. (Он улыбается повороту своих мыслей.)

ФОНСИЯ. Вы о покере говорите?

ВЕЛЛЕР. Что? Ах, вся рука в масть? Да, о покере. (Пасьянс у него не сошелся, и он собирает карты.)

ФОНСИЯ. Никогда не могла толком понять эту игру. С козырями вообще не разберешься.

ВЕЛЛЕР (он тусует карты). А в джин вы когда-нибудь играли?

ФОНСИЯ. Джин и рэмми - разве это не одно и тоже? Мне кажется, раньше эту игру джин-рэмми называли...

ВЕЛЛЕР. У них один и тот же принцип. А счет я веду по голливудской системе. Садитесь, я вам покажу.

ВЕЛЛЕР встает и «перебрасывает» свой стул к столу с правой стороны, затем идет в левый угол за вторым стулом. ФОНСИЯ направляется к стулу справа.

Меня, между прочим, зовут Веллер Мартин.

ФОНСИЯ (сидя у окна). А меня - Фонсия Дорси.

ВЕЛЛЕР (садясь на левый стул). Очень рад познакомиться, Фонсия. Ну, прежде всего... мне кажется, игра вам должна понравиться. Я сейчас сдам карты - десять себе и одиннадцать вам. (Сдает карты.) По одной, по две, по три, по четыре, по пятой, по шестой, по седьмой, по восьмой, по девятой, по десятой, и одиннадцатая только вам. Вам полагается одиннадцать, чтобы вы сбросили карту и начали игру.

Они берут карты.

ФОНСИЯ. И все карты надо разобрать по старшинству? Короли к королям, а восьмерки к восьмеркам?

ВЕЛЛЕР. Да. Или разложить по мастям, например - восьмерка, девятка, десятка бубен или туз, король, дама червей, но чтобы было не меньше трех карт подряд.

ФОНСИЯ. И можно раскрыться, как только я их получу?

ВЕЛЛЕР. Нет, ни в коем случае, раскрываться нельзя, пока не сойдутся все карты, кроме одной. Ее-то и надо сбросить... Тогда и объявляется джин.

ФОНСИЯ. У вас играют иначе. Мы раскрывались сразу, как только приходила карта. Скажем, если три шли подряд или что-нибудь в этом духе.

ВЕЛЛЕР. А я говорю о том, как в джин принято играть везде. Во всем мире в джин играют именно так, как я вам говорю.

ФОНСИЯ. Да я и не возражаю. Будем играть именно так.

ВЕЛЛЕР. Вот и отлично.

ФОНСИЯ. Мне даже нравится, что не надо сразу раскрываться. Тогда партнер не знает, когда может наступить джин, и для него это внезапно.

ВЕЛЛЕР. Вот именно. И вот еще что. Игру можно завершить спринтом.

ФОНСИЯ. Спринтом?

ВЕЛЛЕР. Да. Если лишние карты, которые надо сбросить, дают меньше десяти очков, то можно объявить спринт и постучать по столу.

ФОНСИЯ (она не поняла). А-а-а...

ВЕЛЛЕР (бормочет). Кажется, я не соврал? Давайте я покажу вам. (Он поворачивает ее карты к себе и изучает их, пока она разглядывает его самого.) Например, все ваши карты разложились по масти, кроме этих двух - шестерки и двойки. Вы можете, если хотите, объявить спринт. Тогда вы должны сказать: «Объявляется спринт на восемь очков» - и постучать по столу. Если у меня окажется больше восьми, я проиграл. Но если у меня меньше, то... выигрыш мой. Понятно?

ФОНСИЯ. Кажется, да... но сначала я воздержусь от спринта.

ВЕЛЛЕР. Пожалуйста. Вам суть игры теперь понятна?

ФОНСИЯ. Кажется.

ВЕЛЛЕР. Хорошо. Тогда попробуем. (Он берет блокнот и карандаш и размечает таблицу для игры и записи счета.)

ФОНСИЯ озадачена.

Фонсия... Веллер. Фонсия... Веллер. Фонсия... Веллер. (Бросает взгляд на Фонсию.) Не надо волноваться. Я сам буду вести счет. Некоторые играют до ста пятидесяти очков, а мы будем играть до ста. Тот же результат, но достигается быстрее. (Веллер смотрит в карты. П а у з а. Он забирает у Фонсии ее карты.) Дайте ваши карты. Я потасую их вновь, и начнем сначала.

ФОНСИЯ (пока Веллер тасует карты). Как интересно! Не представляла себе, что это может быть так увлекательно. Если б кто-нибудь мне сказал даже пятнадцать минут тому назад...

ВЕЛЛЕР (сдает карты). По одной, по две, по три, по четыре, по пять, по шесть, по семь, по восемь, по девять, по десять, и одиннадцатая только для вас.

ФОНСИЯ (продолжая). ...даже пятнадцать минут тому назад, что я буду здесь сидеть и с кем-нибудь играть в джин...

Они берут в руки карты и разбирают их. ФОНСИЯ раскладывает их на столе - ей с непривычки держать их в руках неудобно.

ВЕЛЛЕР (встает). Нет, нет, нет. Мне так видны все ваши карты. (Он отодвигается влево.)

ФОНСИЯ быстро подбирает карты и разбирает их на весу. ВЕЛЛЕР сметает со стола пепел в свою самодельную пепельницу. Наконец ФОНСИЯ сбрасывает карту и начинается игра.

ФОНСИЯ. Я думала, день будет ужасный.

ВЕЛЛЕР. Это день-то посещений?

ФОНСИЯ. М-мда...

ВЕЛЛЕР. А семья у вас есть?

ФОНСИЯ. Да, конечно. У меня сын почти сорока пяти лет… Лэрри.

ВЕЛЛЕР. А муж ваш, мистер Дорси, - что же, умер?

ФОНСИЯ. Наш брак продолжался четыре года. Мы разошлись, когда Лэрри было два.

ВЕЛЛЕР. Вот как.

ФОНСИЯ. А умер Уолтер совсем недавно. Потом у меня есть еще сестра Хэтти. Она живет в Оттаве. Мы не виделись пятнадцать лет.

ВЕЛЛЕР. Но сын ваш в нашем городе живет?

ФОНСИЯ. Нет. Они с женой перебрались в Денвер.

ВЕЛЛЕР. Денвер! Ну, тогда и с ним вы не часто встречаетесь.

ФОНСИЯ. Не встречаемся. Уж больше года он сюда не приезжал. Но у меня два прекрасных внука. Стиву двенадцать, а Лэрри-младшему... Бог мой! Уже шестнадцать! Coвceм взрослый мужчина.

ВЕЛЛЕР. Растут как трава.

ФОНСИЯ. А у вас дети есть?

ВЕЛЛЕР. А то как же!

ФОНСИЯ (смотрит в свои карты). Постойте-ка минутку. Ах, простите, Веллер, мне кажется, у меня джин - вот, посмотрите. Четыре короля, три девятки, затем пятерки, шестерка, семерка пик. Есть еще и восьмерка, но я должна сбросить? (Фонсия сбрасывает восьмерку и кладет карты на стол.)

ВЕЛЛЕР (разглядывает карты). Ну что ж, правильно. Хорошо. Даже очень хорошо. За джин запишем вам двадцать пять очков. А у меня застряла восьмерка и девятка червей, что дает вам к тому же еще семнадцать. Так что теперь у вас сорок два очка. (Он заносит их в таблицу.) Сорок два очка, Фонсия, и только за одну игру!

ФОНСИЯ. Извините меня. Я просто заболталась и забыла что делаю.

ВЕЛЛЕР. Вы сыграли очень прилично. (Он собирает карты и начинает их тасовать.)

ФОНСИЯ. Новичкам всегда везет.

ВЕЛЛЕР. Нет, дело не в этом. Многие бы сбросили тех двух королей, сразу бы сбросили. А вы их придержали и сделали к ним подходящий прикуп.

ФОНСИЯ. Я и понятия не имела, что тут может быть столько стратегии.

ВЕЛЛЕР. А как же? Те, кто считают, что для джина нужна лишь удача, - просто игру не понимают.

ФОНСИЯ. А я как раз собиралась вас спросить...

ВЕЛЛЕР (сдает карты). По одной, по две, по три, по четыре, по пять, по шесть, по семь, по восемь, по девять, по десять, и одиннадцатая только вам.

ФОНСИЯ (продолжает). ...я хотела спросить о ваших детях. (Она разбирает карты и начинает играть.)

ВЕЛЛЕР. У меня трое детей... и все, конечно, взрослые. Два сына и дочь.

ФОНСИЯ (бросает взгляд на Веллера). И часто от них приходят весточки?

ВЕЛЛЕР. Да нет. Мы давно утратили всякую связь.

ФОНСИЯ. Это просто ужасно... Я хочу сказать... Потерять связь с близкими...

ВЕЛЛЕР. Но это случилось давно. Я тоже развелся, и моя бывшая жена не хотела, чтобы я с детьми поддерживал отношения. Потом она с ними переехала в другой город, у меня было свое коммерческое дело, и поехать за ними я не мог. Потом она вышла замуж во второй раз, и на этом все кончилось.

ФОНСИЯ. Как ужасно.

ВЕЛЛЕР. Когда я разводился, суды немало присуждали в пользу разведенной, и с этим ничего нельзя было поделать.

ФОНСИЯ. Мне очень жаль, что это случилось с вами, Веллер. Правда, есть мужчины, которые достойны именно такой участи. Иногда кажется, что справедливость никогда не торжествует. Вот моему бы муженьку это было поделом.

ВЕЛЛЕР. Такую участь никому не пожелаешь.

ФОНСИЯ. Но я не имела в виду вас, Веллер. Я говорила о человеке, за которого вышла замуж.

ВЕЛЛЕР. Понимаю, понимаю... Ему бы я этого тоже не пожелал. (Веллер сбрасывает карту, которую берет Фонсия.)

ФОНСИЯ. Если б вы знали, какую адскую жизнь он мне устроил, вы бы не брали его под защиту. Джин! (Она кладет карты на стол.)

ВЕЛЛЕР. Вижу, вижу, что джин. А я застрял на двадцати трех. Так что больше от меня уроков не ждите.

ФОНСИЯ. Мне очень повезло. Все нужные карты пришли сразу же.

ВЕЛЛЕР. Оно и видно, что пришли.

ФОНСИЯ ищет в кармане платок, не находит его, потом, заметив его на качалке, встает и идет за ним. ВЕЛЛЕР подсчитывает очки и, записав их в блокнот, опять тасует карты.

Значит, двадцать три и двадцать пять - получается сорок восемь.

ФОНСИЯ (оглядывая веранду). Как здесь, однако, может быть приятно. Ну, до какой-то степени. Но комнаты маловаты. Запихнуть человека в такую клетушку со всеми его пожитками... вот тогда начинаешь понимать…

ВЕЛЛЕР энергично тасует карты, и ФОНСИЯ спешит на свое место.

ВЕЛЛЕР (сдает карты). По одной, по две, по три, по четыре, по пять, по шесть, по семь, по восемь, по девять, по десять, и одиннадцатая вам. Так что все начинаешь понимать?

ФОНСИЯ. Просто начинаешь все понимать.

Когда ФОНСИЯ берет в руки карты, одна из них падает к ней на колени. Она сует ее в рот и разбирает остальные. Она готова играть, но замечает, что одной карты не хватает. Она пересчитывает их, но их десять. Ищет одиннадцатую на столе, под столом и на полу. Наконец находит пропавшую карту и добавляет к остальным. ВЕЛЛЕР тем временем уже разобрал свои карты и наблюдает за поисками Фонсии. Он откладывает карты и смотрит на нее. Наконец она делает сброс и игра начинается.

А что вы сделали со своими вещами? У вас, должно быть, было много всего?

ВЕЛЛЕР. Я все распродал.

ФОНСИЯ. Но со старыми вещами так трудно расставаться.

ВЕЛЛЕР. А питание здесь не вызывает у вас поноса?

ФОНСИЯ. Да что вы, Веллер!

ВЕЛЛЕР. Вполне законный вопрос.

ФОНСИЯ. Не замечала.

ВЕЛЛЕР. Ничего, придет время – заметите.

ФОНСИЯ (смотрит в карты). Ну и карты!

ВЕЛЛЕР. Да уж, наверно, лучше моих.

ФОНСИЯ. А коммерческим делом вы каким занимались?

ВЕЛЛЕР. У меня была фирма по рынку сбыта.

ФОНСИЯ. Я хотела спросить, что именно вам приходилось делать?

ВЕЛЛЕР. Консультировал предпринимателей по сбыту. Если нужно было продать какой-нибудь товар, я советовал, кому его лучше продать и сколько запрашивать.

ФОНСИЯ. Вот это я никогда не могла понять.

ВЕЛЛЕР. Что именно?

ФОНСИЯ. Что почем продается.

ВЕЛЛЕР. А что вы продавали?

ФОНСИЯ. Да ничего. Но вот приглянется мне в магазине какая-нибудь вещь - скажем, настольная лампа, - на ярлычке десять долларов, а потом понравится другая, нисколько не лучше первой, а стоит уже больше сотни. И знаете, совершенно неизвестно - почему.

ВЕЛЛЕР. Это бывает. Помню, когда я только начинал, мне хотелось получить подряд у одной фирмы. Сижу я тогда на заседании директоров, и, наконец, председатель правления меня спрашивает: «А во что это нам обойдется?» Я еще робел тогда и боялся много запрашивать. Мне казалось, можно уложиться в пятьсот долларов, но я был готов даже ужаться в четыреста и так нервничал, что сумел только сказать «четыре». Тогда председатель повернулся к одному из присутствующих и спрашивает: «Ну как, Харри, четыре тысячи для нас не много?» А тот, как ни в чем не бывало и отвечает: «Цена, пожалуй, подходящая».

ФОНСИЯ. И вы ему не сказали, что речь идет о четырех сотнях?

ВЕЛЛЕР. Да вы что?

ФОНСИЯ. Но если можно было обойтись пятьюстами...

ВЕЛЛЕР. Подряд стоил ровно столько, сколько клиент готов был заплатить. (Он сбрасывает карту, которую она подбирает.)

ФОНСИЯ. Наконец-то! Джин! (Она сбрасывает карту и раскрывается.)

ВЕЛЛЕР. Ах, черт меня подери! Ведь я же знал, что вам не хватает валета. Зачем же я его сбросил? Сыграл вам прямо в руки. И слишком много, черт возьми, болтал. (Он записывает счет.) Двадцать два плюс двадцать пять... боже мой... уже сорок семь…

ФОНСИЯ. За всю свою жизнь не слыхала, чтоб отец мой произнес хоть одно дурное слово.

ВЕЛЛЕР. Это потому, что вы с ним в джин никогда не играли.

ФОНСИЯ. Конечно, нет. Папа в руки карт не брал, не курил и за юбками не бегал.

ВЕЛЛЕР (тасует карты). Превосходно! Достоинства небольшие, но похвальные. (Он встает, кладет палку на стол, берет свою пепельницу, относит ее в левый угол и ставит на раковину.) Я тоже все отца вспоминаю. Вот это был человек. Он на лавочке в шашки не играл, и когда ушел в отставку, продолжал приходить каждое утро в контору, пока не умер в возрасте восьмдесяти трех лет. Но он был владельцем фирмы и мог бы себе это позволить. Ему и на партнеров куда больше, чем мне, везло. (Возвращается к столу и тасует карты.)

ФОНСИЯ. А вам что же, на них очень не везло?

ВЕЛЛЕР (сдает карты). По одной, по две, по три, по четыре, по пять, по шесть, по семь, по восемь, по девять, по десять, и одиннадцатая - вам.

Из гостиной доносится хоровое пение.

Вот проклятье! Чем же они там теперь занялись?

ФОНСИЯ. Это, кажется, хор.

ВЕЛЛЕР. Не могу понять подобные увеселения.

ФОНСИЯ. Это певчие из методистской церкви. С авеню Благодати...

Они начинают играть.

Кое-кто из них пел раньше на сцене.

ВЕЛЛЕР. Я не имею в виду их состав. Я говорю об этой ненасытной потребности развлекать нас все время. Они, вероятно, думают, что мы на глазах у них передохнем, если к нам перестанут ходить все эти проклятые хористы и фокусники. Так сразу и вымрем. Все скопом. И тогда их совесть до смерти замучит, потому что они верят, что только - певчие методистской церкви с авеню Благодати могут сохранить нам жизнь хотя бы еще на сутки.

ФОНСИЯ. А мне фокусник понравился.

ВЕЛЛЕР. Весь пол залил молоком.

ФОНСИЯ. Он хотел, чтоб оно исчезло. Я знаю этот фокус. Он выливает молоко в газету, и оно исчезает.

ВЕЛЛЕР. Оно полилось прямо на пол. Я сидел в первом ряду и прекрасно видел.

ФОНСИЯ. Но из третьего и четвертого ряда этого видно не было.

ВЕЛЛЕР. Вот поэтому такие, с позволения сказать, фокусники и любят выступать в домах для престарелых. Половина зрителей так трясутся, что ни на чем сосредоточиться не могут, а другие дремлют безмятежно. (Он смотрит в карты.) Чего же вы ждете?

ФОНСИЯ. Сейчас скажу.

ВЕЛЛЕР. Лучше не говорите!

ФОНСИЯ. А я и не собиралась.

ВЕЛЛЕР. Одна из этих двух... Это мне понятно. И мне почему-то кажется, что та, которую я сброшу, как раз и нужна вам больше всего.

ФОНСИЯ наклоняется вперед в ожидании карты, которую он сейчас сбросит.

Ну что ж, была не была! (Он сбрасывает карту.)

ФОНСИЯ ее подбирает.

ФОНСИЯ. Вы были правы, Веллер... Джин! (Она кладет карты на стол.)

ВЕЛЛЕР. Побойся бога, Фонсия. (Он бросает карты на стол и гаснет свет.)

Сцена вторая

Время действия - через неделю. Опять воскресенье, вторая половина дня, когда к старикам приходят родные. Декорации прежние, но шторы на окне справа спущены вниз. Стол стоит там же. На нем колода карт, карандаш и блокнот.

Когда занавес поднят, мы видим ВЕЛЛЕРА, поставившего одну ногу на качалку и с помощью носового платка наводящего блеск на ботинках. Его внешность сильно изменилась. Волосы причесаны, он в пиджаке и при галстуке, но брюки те же, а на ногах - ботинки. Закончив с чисткой, ВЕЛЛЕР сует платок в карман, поправляет галстук и направляется через центральную часть сцены в правый угол, приглаживая на ходу волосы. Он бросает взгляд на двери справа и идет к книжному шкафу в левом углу. В центре сцены его привлекают звуки евангелистской проповеди, доносящейся из телевизора: «...Могу признаться, что когда мы молимся, мы раскрываем суть нашего естества, суть добра, устремленного с экрана. Мы молимся за вас и молитвы возносим к богу. Мы простираем к нему свои сердца и наши длани к вам, нашей пастве. Именно в такие минуты нас охватывает самый сильный восторг. Господь - зачинатель самого прекрасного в человеке, и об этом хочу поведать вам. Мне приятно будет получить от вас весточку, и если кто-нибудь напишет мне письмо, то это будет не только весточка, но и...»

ВЕЛЛЕР на минуту задерживается, чтобы послушать. Полный отвращения, делает неуважительный жест в сторону телевизора и продолжает двигаться к книжному шкафу. У него он сгибается, чтобы достать книгу с нижней полки. Дверь справа теперь ему не видна, потому что ее загораживает диван.

Через правую дверь входит ФОНСИЯ. Она тоже внешне изменилась. У нее сделана прическа, подкрашено лицо. На ней цветное ситцевое платье, розовая кофта и босоножки.

ФОНСИЯ. Веллер… (Она его не видит и, огорченная, собирается уйти.)

ВЕЛЛЕР (из-за дивана). Ищи, детка, ищи! Тебе меня не найти!

ФОНСИЯ (от неожиданности вздрагивает, поворачивается). Так вот вы где!

ВЕЛЛЕР. А то бы вам не найти меня. (Встает, держа в руках книгу.)

ФОНСИЯ. Сумасшедший!

ВЕЛЛЕР (идет на авансцену мимо дивана). Сойти с ума - заманчивая перспектива, что и говорить. Но не сегодня. Ничего более рискованного, чем выбрать книгу с нижней полки, я не позволил себе сегодня. (Он бросает ее в картонку у книжного шкафа.)

ФОНСИЯ (пересекая сцену в центре). А я подумала, что вы уже сходите с ума.

ВЕЛЛЕР. Пока еще нет, хотя обстановка здесь к этому очень располагает.

Они встречаются в центре сцены и здороваются за руку. ФОНСИЯ вырывает руку

и идет к качалке.

ФОНСИЯ. Мы не виделись целую неделю.

ВЕЛЛЕР (направляется к качалке). С тех самых пор, как я пережил свое Ватерлоо на карточном поле брани.

ФОНСИЯ (садится в центре качалки). Это было очень забавно.

ВЕЛЛЕР. Тогда вы, быть может, позволите ангажировать вас на матч-реванш?

Из дома доносятся звуки песни «С днем рожденья тебя!» в исполнении семейного хора.

ФОНСИЯ. С удовольствием.

ВЕЛЛЕР. Вы только послушайте, что там делается. Дни посещений превращаются в сущий бедлам, да и только.

ФОНСИЯ. Слава Богу, хоть сюда не заходят.

ВЕЛЛЕР подходит к качалке, берет журнал и садится слева от Фонсии. Она придерживает качалку, чтобы помочь ему сесть.

ВЕЛЛЕР. Бывает, и сюда парочку-другую занесет. Недели две назад дочь и деверь Глэдис Мей приводили ее на веранду.

ФОНСИЯ. Ну и семейка, доложу я вам.

ВЕЛЛЕР. Еще хорошо, что с ними не было детей. Но все равно, как они галдели! Старались перекричать друг друга, точно старуха у них совсем оглохла. Черта с два! Она все прекрасно слышит. И когда мы остаемся одни, даже жалуется, что я слишком громко тасую карты, - можете себе это представить?

ФОНСИЯ. И до чего худа!

ВЕЛЛЕР. Они принесли с собой бутерброд и все уговаривали ее съесть хоть кусочек.

ФОНСИЯ. В рот ничего не берет. В чем только душа держится?

ВЕЛЛЕР. У них был альбом с картинками для раскрашивания. Хотели, чтоб она этим занялась.

ФОНСИЯ. Бедняжка. Весь день у окна сидит безучастно. Раскрашивать картинки - все-таки занятие.

ВЕЛЛЕР. Но она не поддалась на уговоры. Тогда они стали меня обсуждать. Точно меня здесь не было! Точно я мебель какая-то. Дочь ее вдруг и говорит: «Вот погляди на этого старичка - как он славно играет в карты». Я просто ушам своим не поверил и застыл на месте. А она продолжает своим зычным голосом: «Ведь мы славно развлекаемся, сэр, не так ли?»

ФОНСИЯ. И что же вы ей сказали на это?

ВЕЛЛЕР. Ничего не ответил. Я просто был ошарашен. Эта женщина сумела всю мою жизнь... в одно предложение уложить! Присвоила себе это право …а мне оставалось слушать и соглашаться с ней: «Как славно старичок играет в карты!»

ФОНСИЯ. Но, Веллер, мне кажется, она вас не хотела обидеть. Ей, вероятно, хотелось Глэдис показать, что нельзя часами без дела сидеть у окна.

ВЕЛЛЕР. Но Боже мой, зачем меня-то делать образцом для подражания? Чучелом показательным выставлять?

ФОНСИЯ. Понимаете, Веллер, она рассуждала не о вашей жизни вообще. Господи, да вы же успели так много сделать в своей жизни...

ВЕЛЛЕР (встает и направляется с журналом в центр сцены). Да нет, она говорила о том, как я живу сейчас. (Он останавливается и поворачивается к Фонсии.) Ей невдомек, черт подери, что я ведь еще живой!

ФОНСИЯ. Вот это и я готова подтвердить.

ВЕЛЛЕР (идет в левый угол и швыряет журнал на диван). Я, право же, не знаю - может, я слишком раздражаюсь? (Идет обратно к качалке.) Разучился общаться с людьми? Здесь все равно не с кем словом обмолвиться. Вы – единственная, с кем хочется поговорить. (Садится в качалку).

ФОНСИЯ. Знаю. Это просто ужасно. Казалось бы, здесь, где собралось так много людей, можно было бы легко найти собеседника.

ВЕЛЛЕР. Но половина наших стариков, будь они неладны, превратились в молчаливых истуканов. Те же, кто еще способен говорить, несут нередко такое, что начинаешь относиться с уважением к тем, кто молчит.

ФОНСИЯ. Вы имеете в виду тех, кто вечно на что-нибудь жалуется?

ВЕЛЛЕР. Вот именно.

ФОНСИЯ. Да, уж жалоб тут хватает. Каких только болезней здесь нет! «Знаешь, душечка, у меня до ужаса поясница разболелась!»

ВЕЛЛЕР. Знаю, знаю, о ком вы говорите. Или вот еще: «Дальше вон той двери ничего не вижу!» Что с этим поделать? Выбора ведь нет. Либо это слушай, либо терпи, что персонал говорит с тобой как с ребенком.

ФОНСИЯ. Вот что чистая правда. Знаете ли, я ведь никогда не принимаю свое лекарство. Нет, я получаю только «наше» лекарство.

ВЕЛЛЕР. Да ну их всех к черту! Всех до одного, вот что я вам скажу. Всех к черту!

ФОНСИЯ. И я бы так сказала.

ВЕЛЛЕР. Фонсия Дорси! Ваш отец, верно, в гробу перевернулся!

ФОНСИЯ. Но я же ничего не сказала... Выражались вы, Веллер.

ВЕЛЛЕР. А известно ли вам, госпожа Дорси, что уже скоро три часа дня, а мы до сих пор не позволили себе никаких удовольствий? Не пора ли нам поразвлечься?

ФОНСИЯ. Ах, Боже мой! Мне даже делается дурно.

ВЕЛЛЕР. Тогда начнем забавляться сейчас же! (Он встает и двигается к карточному столику в глубь сцены, мимо стула, стоящего справа.) Но в нашем с вами возрасте, к сожалению, это может значить только одно... Взяться за карты.

ФОНСИЯ (встает и направляется к стулу справа). Ах, Веллер!

ВЕЛЛЕР. Парочку партий игры в джин, миссис Дорси... и вы сразу воспрянете и духом и телом. (Указывает жестом на левый стул.) Почему бы вам не сесть теперь на этот стул?

ФОНСИЯ. Да уж ладно... (Она садится с левой стороны и надевает очки.) Надеюсь, я еще помню, как играют в эту игру.

ВЕЛЛЕР (садится напротив справа и рисует таблицу для счета, затем смотрит на нее). Если судить по прошлому разу, у вас никаких затруднений не будет. (Вписывает в таблицу фамилии.) Для Веллера... и для Фонсии... Веллера... и Фонсии, Веллера и Фонсии.

ФОНСИЯ (не дает ему еще произнести фразу «Веллер и Фонсия»). А дома меня всегда звали просто Фонсик.

ВЕЛЛЕР. Фонсик?

ФОНСИЯ. Да.

ВЕЛЛЕР. А зачем менять Фонсию на Фонсик?

ФОНСИЯ. Откуда я знаю?

ВЕЛЛЕР (показывает ей таблицу). Ф-О-Н-С-И-Я... - верно?

ФОНСИЯ (берет блокнот). Да, правильно. (Кладет его рядом с ним.)

ВЕЛЛЕР. Фонсия, Фонсик. Какое необычное имя.

ФОНСИЯ. Вот именно. Просто и не знаю, где они откопали его.

ВЕЛЛЕР (тасует карты). А вам какое больше нравится?

ФОНСИЯ. Мне все равно.

ВЕЛЛЕР. Ну, ладно, буду звать вас, как придется. Хотите так?

ФОНСИЯ. Да, пожалуйста.

ВЕЛЛЕР (сдает карты). По одной, по две, по три, по четыре, по пять. По шесть, по семь, по восемь, по девять, по десять, и одиннадцатая – только для вас.

ФОНСИЯ. Фонс - значит «источник» по латыни. А почему это мне всегда одиннадцать, а вам только десять карт? Клянусь, я уж успела позабыть.

ВЕЛЛЕР. Это потому, что я сдавал, и значит ход - ваш. Вы делаете сброс. Но сначала разберитесь в тех картах, которые я вам сдал.

ФОНСИЯ что-то напевает, медленно и внимательно разбирая карты.

Ну ладно, начали. Сбрасывайте карту.

ФОНСИЯ (делает сброс). Честное слово, я просто отдыхаю за игрой.

ВЕЛЛЕР. Это потому, что джин - прекрасная игра. В командировках я часами в нее играл. У меня было все по часам расписано: два голливудских джина от Сан-Франциско до Чикаго... (В знак подтверждения поднимает блокнот с голливудской записью счета.) …От Лос-Анджелеса до Нью-Йорка - четыре, то Нью-Йорка до Лос-Анджелеса - пять. Это потому, что на обратном пути ветер встречный и перелет на запад всегда длится дольше!

ФОНСИЯ. Вот видите. Когда в прежние годы вы играли в джин, вам не казалось, что жизнь проходит даром. Что же теперь-то изменилось?

ВЕЛЛЕР. Это и вправду - хороший вопрос. Право же, не знаю.

ФОНСИЯ. Ну, об этом мы еще поговорим.

П а у з а.

ВЕЛЛЕР (начинает играть и смотрит на нее). Вы уже пошли?

ФОНСИЯ. Нет, я хочу подумать.

ВЕЛЛЕР. Ну давайте же, ходите.

ФОНСИЯ. Ладное. (Она сбрасывает карту.)

ВЕЛЛЕР начинает делать прикуп.

(Вдруг дважды стучит по столу.) Объявляю спринт на три очка. (Кладет карты на стол.)

ВЕЛЛЕР. Вы же говорили, что никогда раньше в эту игру не играли.

ФОНСИЯ. Но вы же сами объяснили мне прошлый раз, как спринт объявить.

ВЕЛЛЕР. Да, но если мне память не изменяет, у вас было самое смутное об этом представление.

ФАНСИЯ. Да нет же. Я все прекрасно поняла. Просто хотела попробовать сначала без спринта.

ВЕЛЛЕР. Значит, с памятью у вас все в порядке? Так и запишем.

ФОНСИЯ. Но я ведь правильно поступила?

ВЕЛЛЕР. Еще как! (Он подсчитывает очки.) Десять, двадцать, тридцать… сорок, сорок три, сорок шесть... сорок восемь! Да еще минус ваши три... получается сорок пять. (Записывает ее очки.)

ФОНСИЯ (встает и идет в правый угол сцены). От этого стула у меня жутко разболелась спина. Теперь я, как миссис Лила, тоже жалуюсь.

ВЕЛЛЕР. Но на вашей игре это никак не отражается.

ФОНСИЯ (берет с пианино подушку). Попробую под спину подложить эту подушечку. (Возвращается к своему столу, пока Веллер тасует карты.) Вот это да! В себя не могу прийти, как вы ловко тасуете карты...

ВЕЛЛЕР. Но это совсем не трудно.

ФОНСИЯ (подкладывает под спину подушку и садится). Не трудно? У меня бы они давно посыпались в разные стороны.

ВЕЛЛЕР (сдает карты). По одной, по две, по три, по четыре, по пять, по шесть, по семь, по восемь, по девять, по десять, и вот - одиннадцатая для вас.

Они берут в руки карты и разбирают их.

Ну и карты, я вам доложу.

ФОНСИЯ. А вам нравятся помидоры пареные?

ВЕЛЛЕР. Нет.

ФОНСИЯ. Еще никого не встречала, кому бы они нравились.

ВЕЛЛЕР. Здесь их часто готовят.

ФОНСИЯ. Вот этого я никак не могу понять. Когда в мире столько свежих овощей.

ВЕЛЛЕР. Диетологи лишены воображения.

ФОНСИЯ. Мне кажется, я могла бы готовить куда лучше, чем эта, как ее? Миссис Гиб... Гибран... или Джибран... как ее там?

ВЕЛЛЕР. Гибранс. (Он сбрасывает карты, она их подбирает).

ФОНСИЯ. Значит, Гибран? Джин! (Кладет карты на стол.)

ВЕЛЛЕР. Побойтесь Бога, Фонсия! Я же только что сдал карты.

ФОНСИЯ. Да, конечно. Но сразу же пришла нужная карта.

ВЕЛЛЕР (подсчитывает очки). Мне кажется, с вами это нередко случается. Двадцать, сорок, сорок два… и еще двадцать пять за джин... у вас получается всего шестьдесят семь. (Записывает в таблицу). За первую сто двенадцать очков и еще шестьдесят за вторую, разрази меня, господи! (Собирает карты и начинает их тасовать.)

ФОНСИЯ (разглядывает таблицу). Значит, выигрыш всухую?

ВЕЛЛЕР (тасует карты). Да, Фонсия, в сухую.

ФОНСИЯ (кладет таблицу на стол). Мне очень жаль.

ВЕЛЛЕР. Вот уж две недели прошли, как я не выиграл ни разу.

ФОНСИЯ. Я думаю, ваш выигрыш не за горами.

ВЕЛЛЕР. Надеюсь. Полагаю, мои шансы растут. (Сдает карты.) По одной, по две, по три, по четыре, по пять, по шесть, по семь, по восемь, по девять, по десять, и вот одиннадцатая.

Пока он сдает карты, ФОНСИЯ, ощутив приступ головокруженья, отворачивается, нагибается вперед и кладет голову на колени.

ФОНСИЯ (выпрямляется). Боже мой, у меня что-то закружилась голова.

ВЕЛЛЕР (встает). Что с вами? Вам плохо стало?

ФОНСИЯ. Ничего, уже прошло. Мне кажется, это от пилюль, которые мне здесь дают. Они на меня плохо действуют.

Они берутся за карты и разбирают их.

ВЕЛЛЕР. А вам известно, что это за пилюли?

ФОНСИЯ. Я что-то не уверена. Рецепт, кажется, новый.

ВЕЛЛЕР. Вам надо выяснить это с доктором... я имею в виду, с вашим собственным частным доктором, а не с нашими шарлатанами из ведомства неимущих.

ФОНСИЯ. Я ведь здесь не по бедности.

ВЕЛЛЕР. Я и не говорю, что по бедности... Я просто считаю, что надо проверить, какое это лекарство... Вот и все.

П а у з а. Они продолжают играть.

ФОНСИЯ (делает прикуп и смотрит на Веллера). Простите, что я вспылила.

ВЕЛЛЕР. Ваш ход.

Она сбрасывает, он прикупает карту.

Когда у вас сейчас закружилась голова, не показалось ли вам, что все вокруг нереально, что все как в тумане?

ФОНСИЯ. Нет. Просто вдруг показалось, что я сейчас со стула упаду.

ВЕЛЛЕР. Иногда я сижу в своей комнате... или даже вот здесь, на веранде… и все вокруг вдруг растворяется как в тумане, точно во сне. И людей, и все остальное я вижу сквозь дымку. Сначала я мог встряхнуться, и почти тотчас проходило. Но вот уже несколько раз я ничего не могу с собой поделать, состояние это продолжается, и панический ужас одолевает меня. Боже мой, в эти минуты я не знаю что мне делать. И продолжаю сидеть, охваченный ужасом совершенно без всяких причин. Вокруг ходят люди, но они не знают, что со мной происходит. Потом все приходит в норму.

ФОНСИЯ. Это все нервы и только нервы.

П а у з а. ВЕЛЛЕР смотрит в пространство, затем в свои карты и на Фонсию.

ВЕЛЛЕР. А чей сейчас ход? Значит, мой?

ФОНСИЯ. Да, кажется.

ВЕЛЛЕР (сбрасывает карту). Никогда так паршиво себя не чувствовал, как в такие минуты.

ФОНСИЯ. У меня было нечто подобное много лет назад, когда я с мужем разводилась.

ВЕЛЛЕР. И как же вы с этим справились?

ФОНСИЯ. Время - великий лекарь.

ВЕЛЛЕР. Только время?

ФОНСИЯ. Только время.

ВЕЛЛЕР. Вам ходить.

ФОНСИЯ задумалась.

Ну... так что же вы не играете?

ФОНСИЯ. Ладно, сейчас. (Сбрасывает карту).

ВЕЛЛЕР (делает прикуп). Надо мне, пожалуй, спринт объявить, а то у вас, уж верно, опять на руках джин?

ФОНСИЯ. Не совсем.

ВЕЛЛЕР (его внимание теперь полностью поглощено игрой, и он комментирует каждую карту, которую сбрасывает). Ничего!

ФОНСИЯ играет, ВЕЛЛЕР прикупает и сбрасывает.

Ничего!

ФОНСИЯ сбрасывает, ВЕЛЛЕР прикупает и сбрасывает.

И опять - ничего!

Он сбрасывает, и ФОНСИЯ подбирает его карту.

ФОНСИЯ. Вот теперь есть, джин! (Кладет карты на стол.)

ВЕЛЛЕР. Это просто черт знает что! Я просто и не знаю, что сказать. А я остался при одной. Вы самый везучий на свете игрок в джин, вот что! (Берет таблицу и записывает счет).

ФОНСИЯ. Вам следовало тогда спринт обьявить.

ВЕЛЛЕР. Все мы задним умом крепки.

ФОНСИЯ. Вы могли бы очень просто меня посадить. Я ждала даму. Мне казалось, что уже не дождусь.

ВЕЛЛЕР (смотрит на нее). Что вы сказали?

ФОНСИЯ. Я говорю, что никак не могла дождаться дамы.

ВЕЛЛЕР. Вы хотите сказать, что за всю игру не выпустили из рук ни одной дамы?

ФОНСИЯ. Именно так. (Она берет карты, чтобы показать, как было.) У меня были эти две дамы, и если бы вы объявили спринт, вы бы выиграли. Понимаете?

ВЕЛЛЕР (выхватывает у нее из рук карты). Фонсия, это просто глупо! Это просто глупый джин! Держаться за большую карту так долго. Я не могу этому поверить. (Начинает сдавать карты.) По одной, по две, по три, по четыре, по пять, по шесть, по семь, по восемь, по девять, по десять, и одиннадцатая вам.

Они берут карты и начинают их разбирать.

ФОНСИЯ. Значит, я выиграла?

ВЕЛЛЕР. О Боже праведный. Не думайте, пожалуйста, что раз вы сумели выиграть несколько партий в джин, то значит, вы освоили игру.

ФОНСИЯ. А вы как это объясняете?

ВЕЛЛЕР. Самым жутким в жизни везением, вот как!

ФОНСИЯ. Ради Бога, Веллер, я не виновата. И пожалуйста не кричите на меня.

ВЕЛЛЕР. Извините, что я раскричался. Это с досады... только и всего. Я очень раздосадован.

Они начинают играть.

ФОНСИЯ. У вас здесь ничего не пропадало из вещей?

ВЕЛЛЕР. Вы имеете в виду кражи? Еще как! Пропали часы за триста долларов. (Он вытаскивает из грудного кармана цепь без часов.)

ФОНСИЯ. Да что вы говорите! Об этом я не слыхала! А в полицию вы заявили?

ВЕЛЛЕР. Конечно, заявил. Они приезжали, записали фамилию и адрес и сказали, что это часто случается.

ФОНСИЯ. Как ужасно. Могли бы что-нибудь и предпринять.

ВЕЛЛЕР. Вот именно. Но было бы наивно ожидать, что они способны раскрыть такое «загадочное» преступление. Что же им оставалось делать? У всех отпечатки пальцев брать?

ФОНСИЯ. Вы, вероятно, правы. Все, что плохо лежит, здесь обязательно пропадает, но доказать никому ничего невозможно.

ВЕЛЛЕР. Конечно, нет. Если бы заработки были выше, можно было бы нанять приличный персонал. Но на это нет никаких надежд. (Он делает сброс, она подбирает карту.)

ФОНСИЯ. Послушайте, Веллер, я не хочу, чтобы вы опять на меня сердились... Я просто, так же как и вы, сижу здесь и играю в карты… и ничего больше.

ВЕЛЛЕР. Неужто у вас опять на руках джин?

ФОНСИЯ. Да. (Кладет на стол карты).

ВЕЛЛЕР. Господи, Боже мой! (Бросает карты, встает и уходит от стола в глубь сцены.) Зачем это вам нужно все время выигрывать? Почему бы разок не проиграть, хотя б для разнообразия?!

ФОНСИЯ. Но поверьте мне - я ведь не нарочно! Так получается!

ВЕЛЛЕР (идет обратно к стулу, но останавливается). Значит, вы даже не стараетесь выиграть? Как благородно с вашей стороны! (Он садится и замолкает.) Ах, черт! Забыл, сколько у меня оставалось взяток. Во всяком случае – много. Запишу себе просто пятьдесят. Как бы там ни было, во второй игре у вас тоже выигрыш... Значит, если было пятьдесят, то теперь семьдесят шесть и еще двадцать пять за джин… (Он начинает записывать счет.) Черт возьми, да не могло быть пятьдесят… наверно, было сорок. У вас получается девяносто один. (Записывает счет.) Вот это я понимаю. В жизни ничего подобного не видел! Просто невероятно!

ФОНСИЯ. Знаете, Веллер, я не желаю от вас такое выслушивать, когда я выигрываю. Лучше совсем не играть.

ВЕЛЛЕР (берет таблицу и швыряет ее). Вот поглядите. И пошли вы к черту. (Начинает тасовать карты.)

ФОНСИЯ (отдает Веллеру таблицу). Но я не виновата.

ВЕЛЛЕР. Ах, вот в чем дело? Значит, не вы виноваты, что я не умею играть в джин… вы это хотите сказать? Тогда я вот что вам скажу ...

ФОНСИЯ. Веллер, я брошу играть, если вы не перестанете.

ВЕЛЛЕР. Ну уж нет! Сейчас вам бросить не удастся.

ФОНСИЯ. А вы бы согласились играть, если бы кто-нибудь на вас орал все время?

ВЕЛЛЕР. Ладно, буду держать себя в руках.

Пока он сдает, ФОНСИЯ вынимает из кармана конфету, разворачивает ее

и кладет в рот.

По одной, по две, по три, по четыре, по пять, по шесть, по семь, по восемь, по девять, по десять и еще - одиннадцатая. Но я должен вам сказать, Фонсия, что... дело здесь не во мне. В таком положении кто угодно полезет на стену.

Они разбирают карты.

Наконец-то! Приличные карты!

ФОНСИЯ. И я не жалуюсь.

ВЕЛЛЕР. У вас всегда хорошая карта.

ФОНСИЯ. Вы это слишком близко принимаете к сердцу, Веллер. Господи, это ведь только игра.

ФОНСИЯ ободряюще гладит Веллера по руке. Он отбрасывает ее руку. Игра продолжается. ФОНСИЯ грызет конфету, напевает бравурный марш и отбивает такт ногой. ВЕЛЛЕР злится и багровеет.

Веллер, вы так раскраснелись, что я боюсь, вас хватит удар.

ВЕЛЛЕР. Это со мной бывает иногда. У вас ведь тоже диабет. У меня, видно, что-то другое... Ходите!

ФОНСИЯ делает сброс.

Это вам не поможет.

ФОНСИЯ. Я не хочу, чтобы вас хватил удар прямо здесь, у меня на глазах.

ВЕЛЛЕР. Это уж моя забота. Следите лучше за картой.

ФОНСИЯ делает сброс.

Не поможет! (Он держит руку над колодой, собираясь сделать прикуп.) Нужна пятерка или шестерка любой масти или семерка треф. (Смотрит на прикуп.) Вот дерьмо!

ВЕЛЛЕР сбрасывает, ФОНСИЯ подбирает его карту, затем делает сброс. Когда Веллер начинает прикупать из колоды карту, она замечает, что у нее джин.

ФОНСИЯ. У меня джин!

ВЕЛЛЕР. Не верю! Покажите! (Он смотрит в ее карты, бросая свои на стол, и уходит на авансцену справа.) Ну что за дерьмо! Вот так дерьмо, прости, Господи! Поглядите только на это дерьмо!

ФОНСИЯ. Веллер! (Она встает и удаляется от Веллера и стола.)

ВЕЛЛЕР. Господи, Боже мой всемогущий! (Он хватается за край стола и переворачивает его.)

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Сцена первая

Вечер следующего дня вскоре после ужина. Когда занавес поднимается, сцена пуста. В глубине дома слышен звон посуды из кухни, где ее моют. Верещат в саду сверчки. Штора на правом окне поднята. Убраны разбитые цветочные горшки. Карточный столик стоит слева на авансцене, а стулья в углу. Через минуту в двери справа появляется ВЕЛЛЕР. Он с кем-то разговаривает внутри дома.

ВЕЛЛЕР. Не беспокойтесь. Она, должно быть, здесь.

Входит ВЕЛЛЕР. На нем брюки темно-серого цвета, застиранная зеленая рубашка и светло-серый пиджак. Он направляется к центру сцены.

Фонсия, Фонсик! Может, она в саду? (Идет направо и вглядывается в публику.) Фонсик! Фонсик! Где вы там?

ФОНСИЯ (она в правом проходе среди публики). В чем дело, Веллер?

ВЕЛЛЕР (выходит на авансцену). Я хочу поговорить с вами, и в саду темно, пора домой.

ФОНСИЯ. Я скоро приду.

ВЕЛЛЕР садится на приступок с правой стороны сцены.

Не надо меня ждать.

ВЕЛЛЕР. Нет, я уж посижу здесь и подожду.

ФОНСИЯ. Я хочу побыть одна, Веллер. В саду, а не в комнате.

ВЕЛЛЕР. Я не хочу вам мешать, Фонсик, право, не хочу. Но мне совсем нетрудно вас подождать.

ФОНСИЯ (начинает двигаться к сцене). Нет, вы правы, Веллер. Здесь уже темно. А раньше было так прекрасно!

ВЕЛЛЕР встает и идет по направлению к Фонсии, которая теперь стоит на сцене справа. На ней темно-синее платье в белую горошинку, та же розовая кофта и босоножки.

ВЕЛЛЕР. Я сразу же перейду к делу, Фонсия... Я должен извиниться перед вами.

ФОНСИЯ. Да, пожалуй.

ВЕЛЛЕР. Ладно, Фонсик. Мне стыдно за свое вчерашнее поведение, и я очень прошу вас меня извинить. (Он отвешивает Фонсии поклон).

ФОНСИЯ (проходит мимо Веллера и поднимается на ступеньку). Не могу понять - вы шутите или говорите серьезно?

ВЕЛЛЕР. Конечно, серьезно. Что еще от меня требуется? Чтоб я признал, что вел себя как осел? Мне очень жаль, что я вас расстроил. Мне жаль, и все.

ФОНСИЯ. Вы напугали меня. Мне кажется, вы и сами должны понимать, как ваша раздражительность действует на окружающих.

ВЕЛЛЕР (идет к центру сцены вдоль ступеньки). Да, я иногда срываюсь. Но поверьте, вам бояться меня нечего.

ФОНСИЯ (идет в правую часть сцены). Знаете, я не столько за себя боюсь. Я просто не знаю, чего от вас ждать. Когда вы опрокинули стол...

ВЕЛЛЕР (пересекает центр сцены). Этого можете не бояться. Я же не на вас его перевернул.

ФОНСИЯ (садится на качалку). И все же очень меня напугали.

ВЕЛЛЕР (подсаживается к Фонсии на качалку). Давайте-ка, Фонсия, посмотрим на вещи реально. Кроме двух раз, когда я не сдержался и вспылил, мы ведь отлично ладили, верно?

ФОНСИЯ. Мне тоже нравится ваше общество, Веллер… но вы не можете играть в джин.

ВЕЛЛЕР. Что? Что вы сказали? Как это не могу играть в джин? Да знаете ли вы, женщина, что в джин я играл, еще когда...

ФОНСИЯ. Нет, нет, Веллер. Я не то хотела сказать. Я не говорю, что вы играть не умеете. Я говорю, что вы не можете играть, не выходя из себя.

ВЕЛЛЕР. 0 боже! Может быть, вы думаете, что в этой игре вы у нас эксперт?

ФОНСИЯ. Ну что вы! Какой же я эксперт? Я просто играю как эксперт, вот и все.

ВЕЛЛЕР (встает и идет к книжному шкафу). О Боже! Она опять за свое!

ФОНСИЯ. Да я пошутила, Веллер.

ВЕЛЛЕР (у книжного шкафа). Где же карты, будь я проклят? (Он вытаскивает карты и идет к карточному столу.)

ФОНСИЯ (поспешно). Я пошутила, Веллер. Бог мне свидетель, что я хотела вас подразнить.

ВЕЛЛЕР. Да, есть такие люди, кто не прочь пошутить подобным образом. Они говорят вам в лицо именно то, что хотят сказать, а потом готовы прикинуться шутниками. «Я просто пошутила», - говорят они вам. (Вытаскивает столик в центр сцены под люстру). Где же таблица для счета? Ничего нельзя оставить без присмотра! (Он кладет карты на стол и направляется за стульями.)

ФОНСИЯ. Послушайте, Веллер, я больше в джин с вами не играю.

ВЕЛЛЕР (подходит со стулом в руке и ставит его слева от стола). Ну ладно, Фонсия, не валяйте дурака.

ФОНСИЯ. Я совершенно серьезно.

ВЕЛЛЕР (идет за вторым стулом). Ладно, не играйте, если не хотите. Возвращайтесь к вашим старым кретинам с остекленевшими глазами. (Ставит свой стул с правой стороны от стола.)

ФОНСИЯ. Нельзя так говорить. Это и к вам относится.

ВЕЛЛЕР. Ну конечно. Но даже если так, я хоть отношусь к тем из них, кто еще дышит. (Идет к выключателю.) Не заблуждайтесь, пожалуйста. У нас здесь знаете что? Склад мертвецов, правда, еще не совсем готовых для кладбища, но уже полностью отрешенных от всяких мыслей и чувств. (Зажигает свет и идет вправо, к столу). Хранилище для тел, в которых жизнь почти угасла.

ФОНСИЯ. Боже, какой вы циник!

ВЕЛЛЕР (садится за стол справа). Я не циник. Но факты упрямая вещь.

ФОНСИЯ. Я рада, что отношусь к жизни иначе. По милости божьей, нам легче живется, чем остальным, вот и все. И надо помнить, что большинство из них инвалиды.

ВЕЛЛЕР (тасует карты). Они в два раза здоровее тех ублюдков, кто поместил их сюда. И раза в три здоровее этой команды, которая должна о них заботиться здесь.

ФОНСИЯ. А вы-то свое место тут определили? Мне иногда кажется, что вам просто нужно злость на ком-нибудь сорвать.

ВЕЛЛЕР (раскладывает пасьянс). Мне не нужно нос совать в чужие дела, вот и все.

ФОНСИЯ. У вас ужасный характер... и очень злой язык…

ВЕЛЛЕР (поворачивается, чтобы окинуть ее взглядом). Ну и что? Будь я на вашем месте, я б не пускался в рассуждения о чужих недостатках.

ФОНСИЯ. Вы это о чем?

ВЕЛЛЕР. Мы с вами не больно популярны в дни посещений.

ФОНСИЯ. Ах, вот в чем дело. Меня никто не навещает, и значит я дурной человек?

ВЕЛЛЕР (поворачивается к Фонсии). Вы когда-нибудь слышали о Гай Кобе?

ФОНСИЯ. О спортсмене-бейсболисте?

ВЕЛЛЕР (возвращается к пасьянсу). О нем. Знаменитый Гай Коб играл в бейсбол двадцать четыре года. А знаете ли вы, сколько членов его команды пришли к нему на похороны? Три! Видно, Гай Коб при жизни не отличался ни добротой, ни чуткостью, как вы полагаете?

ФОНСИЯ. Может быть. Ну и что?

ВЕЛЛЕР. Но он переплюнул нас на целых три посетителя вот что.

ФОНСИЯ. Это вы этим хотите сказать, Веллер?

ВЕЛЛЕР (оборачивается в ее сторону). Почему вас не навещает сын?

ФОНСИЯ. Я же объясняла. Он живет в Денвере. Мне казалось, вы это поняли.

ВЕЛЛЕР. Тогда почему же вы не в Денвере? Почему в доме для престарелых, здесь? Ведь мог же он поинтересоваться, как вам живется и приличные ли здесь условия?

ФОНСИЯ. Я не хочу об этом говорить.

ВЕЛЛЕР возвращается к своей игре.

Сегодня благотворительный вечер «солнечных дам-патронесс». Мне есть о чем поболтать с ними. Так я уж пойду.

ВЕЛЛЕР. На здоровье.

ФОНСИЯ. Они вам тоже не по вкусу?

ВЕЛЛЕР. Я этого не говорил. Они уж куда искренней тех благодетелей, кто частенько к нам заявляется. Взять хоть этих типов, кто норовит усыновить вас, как приемного дедушку или бабушку. Даже какой-то термин для этого придумали.

ФОНСИЯ. Семья... рас... расширенных масштабов?

ВЕЛЛЕР. Вот-вот, расширенных. Нет, не расширенных. Как-то иначе.

ФОНСИЯ. Укрупненных!

ВЕЛЛЕР. Семья укрупненных размеров, во как! И все прихожане унитаристской церкви. И каждого из нас непременно хотели подвергнуть психоанализу, чтоб бог им этого не простил!

ФОНСИЯ. Знаете, Веллер, вы имя Господа слишком часто всуе упоминаете.

ВЕЛЛЕР. Ну так что? Джин или «солнечные патронессы»?

ФОНСИЯ. Я думаю, мне пора.

ВЕЛЛЕР. Но патронессы пожалуют к нам лишь через час, а то и больше. Так что успеете.

ФОНСИЯ. И все же лучше... я пойду... (Она встает и медленно направляется к двери.)

ВЕЛЛЕР. Ну и черт с вами, идите! Не могу понять, как вам все это ни приелось? Одни и те же отрешенные, пустые лица. А в дни, когда меняют постельное белье, - вот потеха то! Усаживают всех в инвалидные кресла, вывозят в коридор. Может, видели? Куда ни повернешься, они сидят, не шелохнутся, а лица жалкие, все в морщинах, как сушеные тыквы…

ФОНСИЯ (у правых дверей она поворачивается и возвращается в центр сцены). Ну может, и стоит сыграть несколько партий. Вы все равно не отстанете. (Идет к пианино за подушкой.)

ВЕЛЛЕР. Но, черт возьми, ведь больше нечем заняться.

ФОНСИЯ. Видно, и вправду так. (Подходит к столу).

ВЕЛЛЕР. Пожалуйста, передайте мне таблицу. Благодарствую.

ФОНСИЯ (отставляет на стуле подушку и идет к книжному шкафу за блокнотом и карандашом). Я так устала от телевизора. А миссис Лила говорит только о своих похоронах. (Она подходит к столу и кладет на него блокнот и карандаш.)

ВЕЛЛЕР. Веселые темы здесь не отыщешь - с кем бы ни говорить. (Он размечает в блокноте таблицу для счета.)

ФОНСИЯ (сидит на стуле). У меня матушка обожала говорить об этом. Похороны были для нее самым ярким событием общественной жизни. Но и я ничем не лучше их. Тоже все время говорю о смерти.

ВЕЛЛЕР. Вот это как раз и случается с теми, кто долго не играет в джин. Наступает апатия. И тогда не заметишь, как станешь целый день без всякой мысли отрешенно смотреть в окно.

ФОНСИЯ. Вы просто невозможны, Веллер…

ВЕЛЛЕР (сдает карты). По одной, по две, по три, по четыре, по пять, по шесть, по семь, по восемь, по девять, по десять, и одиннадцатая для вас.

Они берут карты.

ФОНСИЯ. Но если я опять выиграю - не орите на меня.

ВЕЛЛЕР. Фонсик, я к этому готов и жду этого с нетерпением... И обещаю сдержать себя и не орать как сумасшедший, когда это случится.

ФОНСИЯ. Ну так не забывайте об этих словах, не то я вам припомню.

ВЕЛЛЕР. А вы, Фонсия, ей-богу, из себя выходите по любому пустяку.

ФОНСИЯ. Видите ли…

ВЕЛЛЕР. Что? Разве не так?

ФОНСИЯ. Ну, иногда бывает.

Они начинают играть.

Знаете, чего я до ужаса боялась, когда работала?

ВЕЛЛЕР. Чего же?

ФОНСИЯ. Это было очень глупо с моей стороны, но я всегда боялась ошибиться в орфографии.

ВЕЛЛЕР. Ну, это что-то из области совсем невиданных страхов.

ФОНСИЯ. Но сущая правда. Когда мы с Уолтером развелись, мне пришлось пойти работать в домоуправление. Образования у меня, конечно, никакого не было.

ВЕЛЛЕР. У вас очень хорошая голова на плечах.

ФОНСИЯ. И все же я очень боялась, что могут узнать.

ВЕЛЛЕР. Узнать что?

ФОНСИЯ. Что школы я не кончала, как указала в анкетах.

ВЕЛЛЕР. Господи! Да кому какое дело, кончали вы школу или нет? Вам лет-то сколько, Фонсия?

ФОНСИЯ. Семьдесят один.

ВЕЛЛЕР. Семьдесят один! И вы все еще боитесь, что кто-нибудь узнает, что пятьдесят лет тому назад вы не закончили курса в школе? Побойтесь Бога, Фонсия. (Он сбрасывает карту, она ее подбирает, смотрит в карты, потом на Веллера.)

ФОНСИЯ. Веллер…

ВЕЛЛЕР. У вас опять джин?

ФОНСИЯ. Да. (Она кладет карты на стол.)

ВЕЛЛЕР. Я так и знал. Я так и знал. А я застрял с восьмеркой и на этом сел. (Делает отметку в блокноте). Знаете, когда у вас джин, надо сброшенную карту рубашкой кверху класть.

ФОНСИЯ (переворачивает карту). Простите, пожалуйста.

ВЕЛЛЕР. Это вообще-то не так уж важно. Просто так принято. Теперь посмотрим, что же получается. Восемь и двадцать пять дает тридцать три. А мне, как всегда, не везет. (Записывает счет.)

ФОНСИЯ. Я ничего не могу поделать, Веллер. Мне очень жаль.

ВЕЛЛЕР. Уж пожалуйста, меня не жалейте, ради всего святого.

ФОНСИЯ. Мне просто хочется, чтобы вы смогли выиграть хоть разок.

ВЕЛЛЕР. Ну уж, черт подери, обойдемся без этого! Я не хочу, чтобы вы мне поддавались. Нечего умасливать бедного Веллера. Да я один из лучших на свете игроков в джин... (Он сдает карты.) По одной, по две, по три, по четыре, по пять, по шесть, по семь, по восемь, по девять, по десять, и еще одиннадцатая вам… И уж во всяком случае от вас-то никакой помощи не требуется.

ФОНСИЯ. Ладно, Веллер, будет вам.

Они разбирают карты,

(Делает сброс.) Трансформировать!

ВЕЛЛЕР. Чего?

ФОНСИЯ. Трансформировать!

ВЕЛЛЕР. Вы это о чем, можно спросить?

ФОНСИЯ. Сколько раз повторялась буква «а» в этом слове?

ВЕЛЛЕР. Трансформировать? Три раза.

ФОНСИЯ. Ха!

ВЕЛЛЕР. Два? Какого черта?!

ФОНСИЯ. Именно что два!

ВЕЛЛЕР. Ну, два.

ФОНСИЯ. То-то, что два! В этом слове буква «а» повторяется два раза, а мне приходилось каждый раз лазить в словарь в течение двадцати пяти лет, чтобы не ошибиться. В жилищных делах немало всяких трансформаций. (Она сбрасывает карту).

ВЕЛЛЕР. Вы отвлекаетесь от игры.

ФОНСИЯ. Не отвлекаюсь.

ВЕЛЛЕР. Вы только что сбросили червонного валета.

ФОНСИЯ. Он мне не нужен.

ВЕЛЛЕР. Знаю. Но я только что прикупил валета, не более тридцати секунд назад… И вы знали, что мне нужны валеты. Зачем же вы еще одного сбросили?

ФОНСИЯ. Потому что мне не нужны валеты!

ВЕЛЛЕР. Ну, так можете радоваться. У меня теперь тоже джин. (Он кладет карты на стол.) Ваш маленький план сработал. (Он встает и направляется в правую часть сцены.)

ФОНСИЯ. Какой план? Господи боже, объясните.

ВЕЛЛЕР (идет обратно к столу). Я же просил вас, Господи Боже, не подыгрывать мне нарочно. И говорил совершенно серьезно, что не нуждаюсь в вашей помощи.

ФОНСИЯ. А я и не помогала вам. Хотелось бы мне, чтобы вы себя могли со стороны увидеть, Веллер. (Она встает и идет в глубь сцены.)

ВЕЛЛЕР. Вы куда это идете?

ФОНСИЯ (поворачивается к Веллеру). Если б вы себя видели, вы бы так себя не вели.

ВЕЛЛЕР. Я спрашиваю, куда это вы направляетесь?

ФОНСИЯ. Уже поздно, Веллер. Мне кажется, пора идти к себе. (Она продолжает двигаться в глубь сцены.)

ВЕЛЛЕР (идет вдоль сцены мимо стола и с левой стороны встречает Фонсию, хватает ее за руку и толкает к краю сцены). Сейчас же сядьте на место, Фонсия. Мы далеки от завершения игры. По сути говоря, мы только начали. (Идет в правую сторону сцены к столу.)

ФОНСИЯ (возвращается к столу). И потом вы же обещали не устраивать сцен.

ВЕЛЛЕР. Я и не устраиваю сцен. Я просто прошу вас играть нормально, как всегда, и приложить все силы, чтобы выиграть. (Он садится и собирает карты).

ФОНСИЯ (идет по краю сцены к стулу слева). Мне это не нравится, Веллер. Мне кажется, вам надо обратиться к доктору, когда будет обход.

ВЕЛЛЕР. Передайте мне карты.

ФОНСИЯ (дает ему карты, которые она оставила на левой стороне стола, и садится). Может, доктор пропишет вам какие-нибудь пилюли.

ВЕЛЛЕР. О докторах для меня не беспокойтесь. Просто играйте в карты. Играйте правильно. (Он кладет на стол карты и смотрит на Фонсию). Я хочу до сути докопаться, Фонсия. Нет. Мы вместе докопаемся, где тут собака зарыта. И вы мне поможете. Мы вот что сделаем... уточним, какая сила тут действует. Ведь должна же быть причина, почему вы каждый раз получаете нужную вам карту. Вопреки всякому смыслу и разуму. Ведь это происходит, и я хочу знать почему. (Он сдает карты.) По одной, по две, по три, по четыре, по пять, по шесть, по семь, по восемь, по девять, по десять, и одиннадцатая вам.

Они берут карты.

ФОНСИЯ (изучает их и кладет на стол). Я плохо себя чувствую, Веллер.

ВЕЛЛЕР. Играйте же, и будь вы прокляты!

ФОНСИЯ смотрит на него с возмущением.

Извините, извините, извините меня. И сделайте одолжение - ходите.

ФОНСИЯ (берет карты). Ну... это просто смешно.

ВЕЛЛЕР. Мне дела нет, смешно это или нет. Сбросьте карту.

Она подчиняется.

Ладно. Теперь сброшу я, и Фонсия ее подберет, не так ли?

ФОНСИЯ подбирает.

Сделано, сделано! А я что тебе говорил? Я и говорил, что она возьмет ее.

ФОНСИЯ. Вы с кем это беседуете, Веллер?

ВЕЛЛЕР. Сам с собой. С собой и со своим маленьким приятелем.

ФОНСИЯ пристально на него смотрит.

Он пристроился вон там и сидит помалкивает. (Показывает большим пальцем за спину.) Теперь сброшу я, и эта карта окажется как раз той, какая нужна Фонсии. (Он сбрасывает карту.)

ФОНСИЯ колеблется, наконец берет ее.

А я что тебе говорил? Боже, да она управляет моими мыслями!

ФОНСИЯ. О Господи!

ВЕЛЛЕР. На этот раз я ее обману. Я сброшу вот эту карточку… или нет, не эту.

ФОНСИЯ прикупает карту из колоды.

В последнюю минуту я изменю решение и сброшу вот эту. И она ее возьмет. Господи, я, кажется, нашел ответ. Вы, Фонсия, читаете мои мысли, не так ли? Кто же вы на самом-то деле? Ведьма, небось? Нет, дело не в этом. Я знаю в чем тут дело. Это Воля Всевышнего, вот что. Воля Всевышнего.

ФОНСИЯ. Перестаньте, Веллер.

ВЕЛЛЕР. Но разве не так?

ФОНСИЯ (кладет карты на стол, готовясь встать). Уже поздно. Мне кажется, нам пора домой.

ВЕЛЛЕР. Значит, у вас он уже есть? У вас джин?

ФОНСИЯ. Нет, Веллер, джина еще нет.

ВЕЛЛЕР. Вы должны сказать, когда он у вас будет. Да будь я проклят, если допущу, чтобы вы с джином на руках сидели и дожидались, чтобы я убрался вон.

ФОНСИЯ (берет карты). Можете быть уверены, что от вас я не скрою этого. Мне и нужна одна только карта. Как только она придет, уж вы об этом узнаете.

ВЕЛЛЕР. Ну что же, мэм. От меня пощады не ждите. (Он сбрасывает карту, она ее подбирает.)

ФОНСИЯ. Ну что ж, вот она. Джин! (Кладет карты на стол.) Может, на этом и закончим?

ВЕЛЛЕР. Да кто же дал вам эту карту? Я хочу знать, откуда у вас взялась эта карта? (Он встает и наклоняется в сторону Фонсии.)

Она отодвигается.

Бог послал вам эту карту, разве не так? Не Бог ли послал вам эту карту?

ФОНСИЯ. Да, Веллер, Господь послал мне эту карту.

ВЕЛЛЕР. Вашего снисхождения мне не требуется, сука!

ФОНСИЯ (встает и дает Веллеру пощечину). Ты что это себе позволяешь, мужлан?

ВЕЛЛЕР. Ладно, ладно, признаю. (Медленно опускается на стул.) Я не должен был так вас обзывать.

ФОНСИЯ (направляется в правый угол сцены). Я не стану здесь сидеть и подвергаться оскорблениям.

ВЕЛЛЕР. Нет, нет, нет, не уходите. Я же сказал, что виноват. Этого вполне достаточно.

ФОНСИЯ (идет к дверям в правом углу сцены). С меня тоже предостаточно.

ВЕЛЛЕР. Я же сказал, не уходите.

ФОНСИЯ. Я позову кого-нибудь из сестер.

ВЕЛЛЕР (встает). Нет! Нет! Постойте! Подождите минуту. Зачем звать сестер? Что вы собираетесь им сказать? Что вы заложница маньяка, который вас удерживает силой и заставляет играть в карты?

ФОНСИЯ. Уж я найду, что сказать.

ВЕЛЛЕР (идет к своему стулу и садится). Еще одну игру. Я обещаю. Только одну. (Он пытается собрать карты.)

ФОНСИЯ (идет к дивану и садится). Все это так неприятно.

ВЕЛЛЕР. Лишь бы с этими проклятыми картами разобраться. (Тянется за таблицей для записи счета). А счет-то какой, дьявол подери? У вас, Фонсия, сколько очков? Тысяча? Или десять тысяч? Один черт. (Он швыряет блокнот и карандаш на пол).

ФОНСИЯ встает и направляется к двери.

Послушайте, сыграем еще только один раз. Один только раз и на этом закончим. Давайте же, Фонсик, клянусь это будет в последний раз. (Начинает раздавать карты.)

ФОНСИЯ возвращается к своему стулу.

По одной, по второй, по третьей, по четвертой, по пятой, по шестой, по седьмой, по восьмой, по девятой, по десятой, и вот - одиннадцатая.

Они берут карты.

ФОНСИЯ. Надеюсь, игра будет недолгой.

ВЕЛЛЕР. Уж не хотите ли вы сказать, что я не сдал вам отличных карт? Мне, видно, силы изменяют.

ФОНСИЯ. А вы, Веллер, играйте, просто играйте.

ВЕЛЛЕР. «Просто играйте, Веллер», и больше ничего. Теперь она уже мне диктует.

ФОНСИЯ. Да нет, я просто очень измучилась и страшно устала.

ВЕЛЛЕР. Ну так что же вас заставляет... (Он делает прикуп). Вот проклятье! Вам надо лишь быстренько выиграть эту игру, и тогда мы отправимся к себе. (Он сбрасывает карту.)

ФОНСИЯ ее подбирает.

Вот сукина дочь!

ФОНСИЯ гневно сверкает на него глазами.

Я говорю о карте.

ФОНСИЯ. Вовсе и нет. (Она изучает свои карты и старается решить, какую карту сбросить.)

ВЕЛЛЛЕР. Ну, давайте же, господи, поторопитесь.

Она сбрасывает, он прикупает.

Мерзость какая. (Делает сброс.)

ФОНСИЯ (делает прикуп). Вам, видно, и вздохнуть нельзя без того, чтобы не выругаться. (Она делает сброс, он прикупает).

ВЕЛЛЕР. Вот дерьмо-то! (Он сбрасывает.)

Она подбирает сброшенную им карту и затем медленно, не говоря ни слова, раскрывает карты. У нее выигрыш.

Так скажите же! Раз у вас он есть, черт возьми. 0бъявите как полагается. (Он встает и наклоняется к Фонсии.) Да говорите же!

ФОНСИЯ (чуть слышно). Джин.

ВЕЛЛЕР. Господи, Боже мой, а не могли бы вы это сказать погромче? Вас еле слышно.

ФОНСИЯ. Джин, будь ты проклят! Джин!

ВЕЛЛЕР (бросает на стол свои карты). Ладно! Теперь можно и разойтись. (Уходит в глубь сцены, занавес закрывается.)

Сцена вторая

Действие происходит в следующее воскресенье. Стол и стулья по-прежнему в центре сцены. На столе колода карт. Когда занавес поднимается, ВЕЛЛЕР направляется к краю сцены, озираясь на двери справа. В руках у него газета. Вместо пиджака на нем теперь темно-серый свитер. Вместо туфель - черные сандалеты. Он сидит на приступке слева и делает вид, что читает газету. Входит ФОНСИЯ. Она одета так же, как прежде, но без кофты. Она пересекает сцену и садится слева от качалки.

ФОНСИЯ. Миссис Мейс только что передала мне, что сестра моя Хэтти ждет меня на веранде.

ВЕЛЛЕР. Но ведь вы, кажется, говорили мне, что она живет в Оттаве?

ФОНСИЯ. Именно так.

ВЕЛЛЕР. Здесь никого не было, мэм.

ФОНСИЯ. Да я и не думала, что найду ее здесь.

ВЕЛЛЕР. Ну, как дела?

ФОНСИЯ. Знаете, миссис Мейс ведь умом не блещет.

ВЕЛЛЕР. Не стоит обращать внимание. Мало ли что она скажет? Она вообще не знает, на каком свете живет.

ФОНСИЯ. Но просьбу она точно передала.

ВЕЛЛЕР (сворачивает газету и поворачивается к Фонсии). Так что вам,- спрашивается, нужно от меня?

ФОНСИЯ. Она сказала: «Мистер Мартин просил передать вам, что ваша сестра ждет вас на веранде».

ВЕЛЛЕР (встает, направляясь в глубь веранды, и швыряет в сторону газету). Я ничего подобного ей не говорил.

ФОНСИЯ. Кого вы хотите обмануть, Веллер? Неужели вы думаете, что я могла клюнуть на эту удочку? Сестра, с которой я не виделась пятнадцать лет, - и вы полагали, что я кинусь сюда, чтобы повидаться с ней?

ВЕЛЛЕР. Ну, раз вы не поверили, то какого же черта вам сейчас надо?

ФОНСИЯ. Мне просто противно, что вы пускаетесь на такие уловки, чтобы вытащить меня сюда.

ВЕЛЛЕР. Гроша ломаного не дал бы ради этого. (Он пересекает сцену слеза от стола и направляется в левый угол.)

ФОНСИЯ. Не дали бы? Как бы не так. И я прекрасно знаю, зачем я вам здесь так понадобилась. Распроклятую игру в карты никак выкинуть из головы не можете.

ВЕЛЛЕР. Всю неделю не играли, и я вас не просил об этом.

ФОНСИЯ. Не просили, потому что всю неделю я не разговаривала с вами.

ВЕЛЛЕР. Ну и что? Я и сам мог заговорить об этом, если б уж очень приспичило.

ФОНСИЯ. Однако думать об этом вы не перестали… мне это совершенно ясно.

ВЕЛЛЕР. Ну и что в этом странного? Я что, псих какой-нибудь?

ФОНСИЯ. Вы не можете выбросить из головы. Но ведь это же просто игра, Веллер. Вы проиграли. Игра окончена, и надо забыть об этом.

ВЕЛЛЕР. Ну... а если я и вправду хотел бы попробовать опять?

ФОНСИЯ. Ни в коем случае. Как только вы проиграете, все начнется сначала. Я, может, состарилась, но из ума еще не выжила.

ВЕЛЛЕР. Я тоже не сумасшедший.

ФОНСИЯ. В жизни не видела, чтобы из-за игры в карты кто-нибудь так безумствовал - это просто неестественно, Веллер. Здесь что-то не так.

ВЕЛЛЕР (направляется к правой стороне стола). Я знаю, что вы думаете обо мне. Считаете, я рехнулся. В прошлый вторник меня вызывали в контору и сообщили, что будут психиатру показывать. Вы знаете, что могут сделать, если обнаружат, что у меня не все дома? Посадят в сумасшедший дом. И все только потому, что вы на меня пожаловались и психом объявили.

ФОНСИЯ. Но может быть, вам нужна медицинская помощь? А вам об этом не известно. Это тоже бывает. Я просто хотела вам помочь.

ВЕЛЛЕР. Вот проклятье! Да не нужна мне ваша помощь! И не смейте ходить и обсуждать меня! (Идет за газетой.)

ФОНСИЯ. Ладно… будь по-вашему. Мне просто казалось, что раз у вас есть деньги, можно было бы проконсультироваться…

ВЕЛЛЕР (останавливается и поворачивается к Фонсии). Кто вам сказал, что у меня есть деньги?

ФОНСИЯ. Вы же и сказали. Ведь у вас было свое дело... и мне казалось, вы преуспевали. Летали в командировки, пересекали страну не один раз, и я решила...

ВЕЛЛЕР. Да, будь я проклят, все так и было. Преуспевал. Вы совершенно правы. Я действительно имел свою фирму, чтоб черт меня подрал. И если бы мне больше везло с деловыми партнерами, может, у меня бы что-нибудь осталось. Господи, они буквально выжили меня из собственного дела…

ФОНСИЯ. Как же им это удалось? И вам ничего не осталось?

ВЕЛЛЕР. Это нелегко объяснить. Да, у меня были деньги. У меня было более сорока семи тысяч долларов. Но я заболел - и в этом была моя первая ошибка. Затем я совершил вторую ошибку - взял и выздоровел весьма неосмотрительно. После инфаркта мне пришлось провести два с половиной года в санатории с поэтическим названием «Хрустальный воздух». Потом был рецидив, и я снова попал в больницу на четыре дня - чем и воспользовались эти подонки из ведомства помощи неимущим. Места за мной в санатории не сохранили, потому что деньги кончились. Никто их не мог заставить принять меня обратно, и тогда меня поместили сюда. Взяли и поместили! Решением безмозглого подонка из ведомства помощи неимущим.

Вспыхивает молния, и слышатся раскаты грома.

А теперь вы добиваетесь, чтобы меня объявили еще и душевно-больным.

ФОНСИЯ. Может, мне не следовало никому об этом говорить. Но тогда кого-нибудь из нас рано или поздно найдут на полу без сознания.

ВЕЛЛЕР. Ах, Фонсия, не говорите глупости.

ФОНСИЯ. Вы можете считать это глупостью, но именно мне достается от вас больше всего, когда вы на меня орете. А уж когда смотрите на меня своим безумным взглядом, невозможно представить, на что вы способны.

ВЕЛЛЕР. И вы ждете, что я шарахну вас по черепу?

ФОНСИЯ. Не знаю, чего и ждать.

ВЕЛЛЕР. Не знаете? Боже мой, вы делаете мрачные выводы, Фонсия. Может, я потенциальный убийца? Может, псих? К тому же вульгарен и, как грешник, пользуюсь именем господа всуе? Не говоря уж о том, что и в делах я был бесчестен?

Пока он говорит, опять вспыхивает молния и слышатся раскаты грома.

ФОНСИЯ. Этого я не говорила.

ВЕЛЛЕР. Чего?

ФОНСИЯ. Что вы в делах бесчестны.

ВЕЛЛЕР. Как же, к чертям собачьим, не говорили? Помните того парня, который отвалил мне четыре тысячи долларов...

ФОНСИЯ. Но вы же сами сказали, что дело не стоило более пяти сотен.

ВЕЛЛЕР. Я сказал, что подряд стоил ровно столько, сколько мог заплатить клиент.

ФОНСИЯ. Ну, это дело вашей совести.

П а у з а.

ВЕЛЛЕР. А знаете, почему на свете столько Богом обиженных людей? У них были матери такие, как вы.

ФОНСИЯ. В жизни не слыхала ничего более оскорбительного.

ВЕЛЛЕР. О Господи, убежден, что уж сыночку вашему крепко от вас досталось.

ФОНСИЯ. Веллер, это дело глубоко личное и совсем вас не касается.

ВЕЛЛЕР. Я даже знаю, почему Ларри не навещает вас. Теперь-то понятно...

ФОНСИЯ. Веллер…

ВЕЛЛЕР. И с Денвером это никак не связано, или с расстоянием, или с его работой. Ни с чем таким. Просто вы так долго его безжалостно унижали, что он вида вашего не переносит. Он ненавидит вас.

ФОНСИЯ. Это неправда! И я не позволю вам так разговаривать со мной!

ВЕЛЛЕР. Он никогда не мог вам угодить, не правда ли? Все было всегда не так!

ФОНСИЯ (встает и поворачивается к Веллеру). Прекратите, Веллер. Предупреждаю тебя.

ВЕЛЛЕР (встает). И вовсе не в Денвере он живет.

Сверкает молния, и слышны раскаты грома.

ФОНСИЯ. Совсем, что называется, спятил. Рехнулся да и только.

ВЕЛЛЕР идет к качалке с левой стороны. ФОНСИЯ отступает.

ВЕЛЛЕР. А вы врунья, Фонсия. И сын ваш в нашем городе живет, и вы прекрасно знаете об этом.

ФОНСИЯ. Неправда, что он ненавидит меня. Неправда. Не так это.

ВЕЛЛЕР. Тогда почему он не приходит? Почему игнорирует собственную мать.

ФОНСИЯ. Он... ему не до этого, наверно. Ему не приходит в голову.

ВЕЛЛЕР отворачивается и пересекает сцену.

Откуда вы знаете, что он живет здесь?

ВЕЛЛЕР. А я не знал. Я догадался. Просто вычислил.

ФОНСИЯ. Догадался? Вычислил?

ВЕЛЛЕР. Конечно. Вычислил.

ФОНСИЯ. Догадался?! Вычислил?! (Она подбегает к Веллеру и начинает его бить.) Ах, сукин ты сын! Да просто подонок! Я ненавижу тебя...

ВЕЛЛЕР роняет палку и защищается от ее ударов, подняв руки вверх. Затем хватает ее за руки, пытаясь остановить. Наконец она перестает драться и горько рыдает.

ВЕЛЛЕР. Фонсик, Фонсик, Фонсик, прости меня, пожалуйста, прости. (Пытается обнять Фонсию, но она вырывается и садится в качалку рыдая. Он поднимает палку и идет в глубь сцены, поворачивается, его охватывает дрожь.) Боже, как холодно здесь. И стало как-то сумрачно. Гроза покатилась ближе. (Он идет к Фонсии, снимает свитер и набрасывает ей на плечи, гладит ее по плечу.)

ФОНСИЯ (ловит его руку). Веллер… Я соврала вам. Я тоже здесь по бедности.

ВЕЛЛЕР (обходит качалку). Видно, мы просто слишком долго живем, Фонсия. Зажились. (Он садится на качалку.)

ФОНСИЯ. У меня тоже были небольшие средства, но деньги пошли на уплату больничных счетов да и просто на жизнь. Я еще пыталась содержать пансион в маленьком домике на Эш-стрит. Нельзя рассчитывать на детей. У них своя жизнь. Но уж этого домика, Господом Богом клянусь, моему сынку как своих ушей не видать. Об этом я уже позаботилась. Он отошел прямехонько к пресвитерианской церкви.

ВЕЛЛЕР. Да ладно. Не все, что я сказал, надо принимать близко к сердцу.

Начинает идти дождь.

ФОНСИЯ. Они могут с ним распорядиться, как захотят. Сынок мой никогда его не получит.

ВЕЛЛЕР. А вот и дождь.

ФОНСИЯ. Я знаю, в кого он такой уродился. У него был совершенно ужасный отец. Я всегда надеялась, что Лэрри будет другим. И после всего, что я для него сделала, как вы думаете, что он предпринимает? Лет пять тому назад разыскивает своего отца! «Только через мой труп! - заявила я ему тогда. - Сделай это, и мы разойдемся навсегда». Иногда мне кажется, он и вправду ненавидит меня. Хотя кто его знает?

ВЕЛЛЕР. Вы зря так расстроились, Фонси. Поправить дело все равно невозможно.

ФОНСИЯ. Знаю, что не надо расстраиваться.

ВЕЛЛЕР. Не думайте об этом. Только себя терзаете. Надо на что-то другое переключиться.

Громкий раскат грома следует за вспышкой молнии. Свет в доме гаснет, ФОНСИЯ и ВЕЛЛЕР напуганы. Когда раскаты грома затихают, ВЕЛЛЕР встает, пересекает сцену, заглядывает в дом.

Молния в дом не ударила, надеюсь?

Свет в доме зажигается.

Нет, видно, по проводам только прошлась. (Идет обратно к Фонсии, но останавливается, когда ливень ударяет по веранде. Он поворачивается и видит, как поток воды льется через дырявую крышу на пол.) А это что такое? Опять потекла крыша! Пяти лет не прошло после капитального ремонта, и вот, пожалуйста! Чертова крыша продырявилась! (Он идет влево в поисках чего-нибудь, чтобы подставить под течь. Берет жестяной поддон от цветочного горшка, устанавливает его под дырой и идет вправо.) А стенки также тонкие, что можно пальцем проткнуть. Отопление совсем не работает. Не дом, а трущоба какая-то. Вот именно. Забытая Богом трущоба. Того и гляди, развалится. (Указывает на выключатель справа.) Чертовый выключатель на мир смотрит под углом в сорок пять градусов. (Зажигает свет.) Уж как надо надраться, чтобы так окосеть?

ФОНСИЯ (смеется). А трезвым заметно.

ВЕЛЛЕР (идет влево, чтобы посмотреть на течь). Дождь, видимо, на целый день заладил.

ФОНСИЯ. Похоже, что так...

ВЕЛЛЕР (поворачивается и идет к карточному столу). Ну что же, может, сыграем партию в джин? (Он садится на стул слева и тасует карты.)

ФОНСИЯ. Знаете, Веллер, вы можете быть таким прекрасным собеседником. У вас также замечательное чувство юмора… Вот если б только не проклятая игра в джин.

ВЕЛЛЕР. Боже мой, Фонсия, что за выражение?

ФОНСИЯ. Знаете, Веллер, я больше в карты не играю.

ВЕЛЛЕР. И даже спорить с вами не хочу, Фонсия, потому что в джин мы все равно сыграем.

ФОНСИЯ. Видите ли, Веллер, вы опять за свое. Хотите дуться в джин. Но я больше не играю. И нечего по этому поводу здесь сидеть и спорить. Я ухожу. (Она встает и двигается в правый угол.)

ВЕЛЛЕР. Останьтесь, пожалуйста, на своем месте.

ФОНСИЯ. Мне больше нечего здесь делать.

ВЕЛЛЕР (встает и направляется в глубь сцены). Это как же нечего? Вы ведь сами пришли сюда. Верно?

ФОНСИЯ (уходит вправо от Веллера). Верно. Но не за тем, чтобы играть в джин. Я просто хотела...

ВЛЛЕР. Вы просто хотели меня поучить. И в вашу игру мы сыграли... А теперь сыграем в мою.

ФОНСИЯ (снимает с плеч свитер и вешает Веллеру на руку). Я даже не хочу это обсуждать, Веллер.

ФОНСИЯ направляется к правым дверям. ВЕЛЛЕР загораживает ей путь. ФОНСИЯ идет влево. ВЕЛЛЕР следует за ней.

ВЕЛЛЕР. Черта лысого вы не хотите. Вы же прекрасно знали, что вашей сестрицы Хэтти здесь нет. Вы же прекрасно поняли мою уловку, чтобы вытащить вас сюда. И все же пришли. Вы не можете утверждать, что вам не нравилось обыгрывать меня игру за игрой и видеть, как я багровею от злости.

ФОНСИЯ. Одному Господу известно, чем я рискую опять.

ВЕЛЛЕР. Не выдумывайте, пожалуйста. (Надевает свитер.)

ФОНСИЯ. Какие уж выдумки. Вы себя не помните, когда выходите из себя.

ВЕЛЛЕР (уходит в глубь сцены от стола). Ну, хватит об этом, Бога ради. Идите сюда и садитесь на место.

ФОНСИЯ. Нет, Веллер, я ухожу. (Направляется в правый угол.)

ВЕЛЛЕР. Я не пущу вас. Вы скажете им, что я рехнулся, что я сумасшедший. (Он спешит за ней и хватает за плечо.)

ФОНСИЯ. Отпустите меня! Не давайте воли рукам! (Вырывается и идет в центр сцены.)

ВЕЛЛЕР (смотрит на дверь). Потише, черт возьми! Услышат!

ФОНСИЯ. И пусть услышат.

ВЕЛЛЕР. Этого вам только и надо. Вы бы очень хотели там наболтать, что я опять накричал на вас, и вы добьетесь своего. Потому что вы мстительны, вот что! И нетерпимы! Баба сволочная! Собственного сына лишить жилья, одному Богу известно по какой причине, - да просто чтоб свести с ним счеты!

ФОНСИЯ (наступает на него). А вот это уже мое дело, пропади ты пропадом! Раскричался! Ты-то кто такой? Может, у меня были на то веские причины. Вы же ничего об этом не знаете. Для вас нет ничего важнее, чем эта проклятая игра в джин. Вы-то как раз и мстите! Чтоб раззадорить меня. Лишь бы я села опять за карты...

ВЕЛЛЕР подходит к столу слева. ФОНСИЯ подходит к нему справа.

ВЕЛЛЕР. А ты садись! Садись!

ФОНСИЯ. Да разрази тебя Господь! (Она стоит, гневно сверкая на него глазами.) Ладно! Чтоб тебя черти побрали? (Садится справа).

ВЕЛЛЕР (садится и берет карты). Одну игру-то и сыграем. Но ты, чертова ведьма, все силы приложи, чтобы выиграть!

ФОНСИЯ. Ну, уж об этом можешь не беспокоиться, господин хороший!

ВЕЛЛЕР. Ладно. Приступим! Сражение века!

ФОНСИЯ (бьет рукой по столу). Сдавай же!

ВЕЛЛЕР (сдает карты). По одной... (Как обычно, он первую карту сдает Фонсии, но потом вдруг кладет ее себе.) Значит, по одной, по второй, по третьей, по четвертой, по пятой, по шестой.

ВЕЛЛЕР и ФОНСИЯ (вместе). По седьмой, по восьмой, по девятой, по десятой, и еще одиннадцатая вам.

ВЕЛЛЕР. Мне. Уж на этот раз я вас обыграю... Бог свидетель, что обыграю.

ФОНСИЯ. А что, собственно, изменилось?

ВЕЛЛЕР. Бросьте эти свои штучки.

Из дома справа доносится хоровое пение.

ФОНСИЯ. Какие еще штучки? Я говорю то, что есть. Если б вы умели играть, вы бы давно меня обыграли.

ВЕЛЛЕР. Заткнись, чертова кукла! Я покажу, кто сможет выиграть! Не отрывайся от карт!

ФОНСИЯ. Вам сбрасывать.

ВЕЛЛЕР. Я знаю, что мне сбрасывать. (Он сбрасывает карту, и игра начинается.)

ФОНСИЯ. Надеюсь, вы проиграете. В пух и прах... да помоги мне, господи.

ВЕЛЛЕР. О боже, еще один хор. Только этого и не хватало.

ФОНСИЯ прикупает из колоды.

А почему бы вам не подобрать сброшенную мной карту и не объявить мне джин? Потому что сейчас не получается, верно я говорю. На этот раз требуется что-то похитрее, чем просто везение.

ФОНСИЯ. Я вижу, Веллер, вам очень нравится быть жертвой неудачи.

ВЕЛЛЕР. Следите за картой.

ФОНСИЯ. Потому что иначе вы бы не знали, как объяснить свои промахи.

ВЕЛЛЕР. Я же сказал - не отвлекайтесь.

ФОНСИЯ. Вы бы вечно бились в догадках. А может, вы просто свои силы переоценили? Думаете, что играете лучше, чем способны играть?

ВЕЛЛЕР. Да будьте вы прокляты, Фонсия. Поражение схлопочете.

ФОНСИЯ. Может, дело не в удаче и не в плохих партнерах? Может, просто у вас котелок не варит? Может, они были умнее вас, и во всем вы сами виноваты?

ВЕЛЛЕР. Да заткнись ты, поганая тварь! Ты ничего не смыслишь в этих делах.

ФОНСИЯ. Не смейте так выражаться в моем присутствии!

ВЕЛЛЕР. Я буду выражаться, как мне заблагорассудится.

ФОНСИЯ (продолжая играть). Вот-вот, вы такой же сквернослов, как мой бывший муж. Вечно трехэтажным матом! А мне с двухлетним ребенком это приходилось слушать.

ВЕЛЛЕР. Глубоко убежден, что у него были на это основания.

ФОНСИЯ. Но я ему тоже припаяла как следует. Явился он однажды домой сильно пьяный, так я его вместе со всем его скарбом выставила прямо за дверь. Буквально на улицу! И дело с концом!

ВЕЛЛЕР. Да я бы вам все зубы за это повыбивал.

ФОНСИЯ. Да? И тут же бы оказался за решеткой, с места в карьер.

ВЕЛЛЕР. Ерунда!

ФОНСИЯ. Рука бы не дрогнула. Но муж мой был трусом. Куда ему…

ВЕЛЛЕР. Значит, доброго слова о своих мужчинах сказать вы не можете?

ФОНСИЯ. Да, с мужчинами мне очень не везло.

ВЕЛЛЕР. Что вы сказали?

ФОНСИЯ. Что не везло.

ВЕЛЛЕР. Значит, вам не везло?

ФОНСИЯ. Да, не повезло.

ВЕЛЛЕР. Значит, и у вас, как вы только что объяснили мне, в чем-то не было удачи. Но если не в удаче дело, то, вероятно, во всем виноваты вы сами! Может, все дело в том, что вы черствая, невыносимо злая и всегда во всем правы?

ФОНСИЯ. Ну ладно, хватит! Доказали. Теперь замолчите, и не отвлекайтесь от игры.

ВЕЛЛЕР (держит в руках карту, которую только что прикупил). Вам, небось, нужна вот эта карта. Именно эта карта вам и нужна, будь она проклята!

Он делает сброс, она его подбирает.

ФОНСИЯ. Вот это уж глупо. Одну дамочку вы уступили мне тремя ходами раньше. И эту я возьму!

ВЕЛЛЕР. У меня не было выбора, идиотка!

ФОНСИЯ (она взбешена). Не смейте называть меня идиоткой. Никогда себе этого не позволяйте! Слышишь, ты... твою мать! (Она откидывается на спинку стула).

ВЕЛЛЕР качает головой.

Боже, я никогда не ругалась так раньше.

ВЕЛЛЕР. Тебе играть.

ФОНСИЯ. Ладно! Чтоб ты провалился! (Она делает сброс.)

ВЕЛЛЕР (он прикупает из колоды). Наконец-то! Вот теперь мы и посмотрим, кто из нас глуп как пробка. Одна карта только и нужна. Одна. Вот и увидим, кто из нас останется в идиотках. (Он сбрасывает).

ФОНСИЯ. Заткнись, сделай одолжение. (Она прикупает и сбрасывает.)

ВЕЛЛЕР (держит руку над колодой, из которой ему предстоит сделать прикуп). Ну же! Ну же! Счастье, привали! (Он делает прикуп.) Чистое проклятье. Как близко пронесло. (Сбрасывает.)

ФОНСИЯ подбирает сброшенную карту, добавляет ее к остальным и решает, какую сбросить. Она показывает ее Веллеру. Он видит, что у нее нужная ему карта. Он тянется за ней, но ФОНСИЯ переворачивает ее и сбрасывает.

ФОНСИЯ. Джин. (Отодвигает свой стул от стола)

ВЕЛЛЕР. Джин?

ФОНСИЯ (отодвигает свой стул от стола). Джин!

ВЕЛЛЕР (выпускает из рук карты). Джин. (Он встает.) Джин. (Он уходит от стола в глубь сцены с поднятой вверх палкой.)

ФОНСИЯ встает и уходит вправо как раз в тот момент, когда Веллер бьет

палкой по ее стулу.

ДЖИН!

ФОНСИЯ. Не убей меня, Веллер! Ради всего святого! (Кричит в двери с правой стороны.) Сестра! Сестра!

ВЕЛЛЕР с силой бьет палкой по столу. ФОНСИЯ беспомощно наблюдает.

ВЕЛЛЕР (колотит палкой по столу). Джин! Джин! Джин! Джин! Джин! Джин! Джин! (Он затихает, затем всей тяжестью своего тела валится на стол и тихо рыдает. Через минуту он собирается с силами, встает, поворачивается, видит Фонсию, отворачивается к столу, заставляет себя выпрямиться, затем опять поворачивается и направляется в правый угол сцены.)

ФОНСИЯ (когда Веллер проходит мимо нее). Веллер…

ВЕЛЛЕР торопливо проходит мимо. Она стоит молча. ВЕЛЛЕР идет к дверям, останавливается у них, наступает пауза. Затем он их открывает и выходит. ФОНСИЯ слышит, что дверь захлопнулась, и знает, что он ушел. Она идет к качалке, медленно садится в нее.

О нет, нет, нет...

Безмолвно она качается в качалке, а свет начинает гаснуть. Наконец ФОНСИЯ, а затем и стол погружаются в темноту.

3 а н а в е с