ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Посвящается Саймону Грэю

 

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Эмма

Джерри

Роберт

Официант

 

В 1977 году Эмме тридцать восемь лет, Джерри и Роберту —

по сорок.

Пьеса может идти без антракта или с коротким перерывом

после сцены четвертой.

 

 

1977 год

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Пивной бар. 1977. Весна. Полдень.

 

 

Эмма сидит в углу за столиком. Подходит Джерри. Ста­вит кружку пива для себя и бокал вина для Эммы. Садится.

Они улыбаются, молча поднимают бокалы, пьют. Джерри откидывается на спинку стула и смотрит на Эмму.

 

Джерри. Так вот...

Эмма. Как жизнь?

Джерри. Всё в порядке.

Эмма. Хорошо выглядишь.

Джерри. Ну а чувствую себя что-то не очень.

Эмма. Да? А что с тобой?

Джерри. Похмелье.

Поднимает кружку.

Будем здоровы!

Пьет.

А ты как?

Эмма. Прекрасно.

Оглядывает зал. Переводит взгляд на Джерри.

Всё как в былые времена.

Джерри. Н-да. Давненько ж это было. Эмма. Давно.

Пауза.

А я тут вспоминала тебя на днях.

Джерри. Бог мой! С чего б это вдруг?

Эмма улыбается.

Так с чего же?

 

___________________________

* Harold Pinter. Betrayal

© Neabar Investments Ltd 1978

© Носик Б., перевод на русский язык (сцены 1-4), 2006

© Харитонов В., перевод на русский язык (сцены 5-9), 2006

 

Э м м а. Да так, приятно время от времени вспом­нить прошлое. Правда?

Джерри. Это уж точно.

Пауза.

 

Ну а как вообще дела?

Э м м а. Да неплохо.

Пауза.

Знаешь, сколько мы не виделись?

Джерри. Ну-у, с того раза, как я приходил на этот закрытый просмотр, постой, когда это...

Эмма. Нет, я не об этом.

Джерри. А-а, ты хочешь сказать — не виделись наедине?

Эмма. Да.

Джерри. О-хо-хо.

Эмма. Два года.

Джерри. Да, так оно, наверно, и есть.

Пауза.

Эмма. Целую вечность. Джерри. Да. Давненько.

Пауза.

Ну а как идут дела? Как твоя галерея?

Эмма. А тебе нравится моя галерея? Что ты о ней думаешь?

Джерри. Хорошая галерея. Можно даже ска­зать — очень хорошая.

Эмма. Я рада, что ты так считаешь. Так оно и есть. Мне эта работа нравится.

Джерри. Чудной народ художники, верно?

Эмма. Нет. Нисколько не чудной.

Д ж е р р и. В самом деле? Это грустно.

Пауза.

Ну а как Роберт?

Эмма. Когда ты его в последний раз видел?

Д ж е р р и. Да я его уже много месяцев не видел. Даже не знаю, в чем дело. А ты к чему?

Эмма. Что — к чему?

Джерри. Почему ты спросила?

Эмма. Просто так. Как твой Сэм?

Джерри. Ты хотела спросить, как Джудит.

Эмма. Разве?

Д ж е р р и. Ну ты же помнишь наш ритуал. Я спра­шиваю, как твой муж, ты спрашиваешь, как моя жена.

Э м м а. Ах да, конечно. Ну и как твоя жена?

Джерри. Хорошо.

Пауза.

Эмма. Сэм, наверно, уже... большой.

Джерри. Большой. Совсем большой. Увлекается бегом на длинные дистанции. Мечтает стать зоологом.

Эмма. Правда? Это чудесно. А как Сара?

Д ж е р р и. Ей исполнилось десять. Эмма. Боже мой! Впрочем, так и должно быть.

Пауза.

Джерри. Так и есть.

Пауза.

А Неду пять, верно?

Эмма. Помнишь все же.

Джерри. Ну уж это-то я помню.

Пауза.

Эмма. Так.

Пауза.

Значит, у тебя все в порядке?

Джерри. Ну... Ну да, конечно.

Пауза.

Эмма. Вспоминаешь меня когда-нибудь?

Джерри. Мне нет нужды тебя вспоминать.

Э м м а. Ах так?

Джерри. Вспоминать нет нужды. Я помню.

Пауза.

А в общем у меня все нормально. У тебя-то как?

Эмма. Хорошо, правда все хорошо. Все в порядке.

Джерри. Отлично выглядишь. Прехорошенькая.

Эмма. Правда? Спасибо. Так приятно тебя видеть.

Джерри. Мне тоже. В том смысле, что видеть.

Эмма. Хоть вспоминаешь меня иногда?

Джерри. Да, иногда тебя вспоминаю.

Пауза.

Тут как-то видел твою Шарлотту.

Э м м а. Не может быть! Где? Она мне ничего не сказала.

Джерри. Она меня не видела. Это было на улице.

Эмма. Но ты ведь ее столько лет не видел.

Д ж е р р и. И все же я ее узнал.

Эмма. Каким образом? Как же ты узнал ее?

Джерри. Вот узнал.

Эмма. Ну и как она тебе?

Джерри. Вылитая ты.

Эмма. Нет, серьезно, что ты подумал о ней?

Д ж е р р и. Я подумал, что она прелестна.

Эмма. Да. Она очень... Она просто обалденная. Ей ведь тринадцать уже.

Пауза.

Ты помнишь, как однажды... боже, как все это было... помнишь, как ты взял ее на руки, подбросил, а потом поймал?

Джерри. Она была легонькая.

Э м м а. И знаешь, она тоже помнит.

Д ж е р р и. Не может быть.

Эмма. Н-ну да... Как ее подбросили в воздух.

Джерри. Вот это память.

Пауза.

А она знает... про нас с тобой, нет?

Эмма. Конечно нет. Просто она помнит тебя — ты наш старый друг.

Джерри. Ну и хорошо.

Пауза.

Да, помню, как все там собрались в тот день, все стоя­ли вокруг — и твой муж, и моя жена, и все наши дети.

Э м м а. В какой день?

Д ж е р р и. Да вот когда я ее подбросил. У вас на кухне.

Эмма. Это было у вас на кухне.

Долгая пауза.

Джерри. Эмма, милая...

Э м м а. Не надо.

Пауза.

Все это было так...

Джерри. Кажется, что все это было так давно.

Эмма. Тебе так кажется?

Джерри. Повторить?

Берет кружку и бокал, идет к стойке. Эмма сидит неподвиж­но. Он возвращается, ставит на стол вино и пиво, садится.

Э м м а. Я тут вспоминала тебя на днях.

Пауза.

Проезжала через Килберн и вдруг увидела, где я. Я остановилась, потом свернула на Кинсей-драйв и вы­ехала на Уэссекс-гроув. Проехала мимо и остановила машину метров за пятьдесят от нашего дома; мы ведь всегда так делали, помнишь?

Д ж е р р и. Да.

Э м м а. Из нашего дома вышли какие-то люди. Пошли по улице.

Джерри. Что за люди?

Эмма. Так... молодые. Я вышла из машины и поднялась на крыльцо. Посмотрела на звонки, ну там, где фамилия возле каждой кнопки. Поискала на­шу фамилию.

Пауза.

Джерри. Грин.

Пауза.

И не нашла, да?

Эмма. Да.

Джерри. Потому что нас там больше нет. Нас же давно там нет.

Эмма. Да. Очень давно.

Пауза.

Д ж е р р и. Я слышал, ты видишься с Кейси. Эмма. Ты о чем?

Джерри. Кейси. Ну просто я слышал, что ты... что ты иногда с ним видишься.

Эмма. Где ты это слышал?

Джерри. Так... разные люди... разговоры.

Эмма. Боже милосердный!

Д ж е р р и. И странная вещь: когда я услышал, я разозлился, и только, просто меня разозлило, что вот о нас с тобой в былые времена никто не шушукался. Меня так и подмывало сказать: да что вы мне расска­зываете, ну посидела она, может, раз-другой в баре с этим Кейси, кому какое дело, вот у нас с ней целых семь лет был роман, а вы, черти, — никто из вас даже понятия не имел об этом.

Пауза.

Э м м а. А вот интересно... Вдруг кто-нибудь знал про нас, все эти годы?

Джерри. Чепуха. Мы с тобой были на высоте. Ни­кто ничего не знал. Да и кто в те дни бывал в Килбер-не? Одни мы с тобой.

Пауза.

Ну а что же все-таки у тебя с Кейси?

Эмма. Ты о чем?

Джерри. Что между вами происходит?

Эмма. Заходили иногда посидеть в баре.

Джерри. Мне-то казалось, что ты невысокого мнения о его книгах.

Э м м а. Я переменила мнение. Или его книги пе­ременились. Ты ревнуешь?

Д ж е р р и. К кому?

Пауза.

Я не могу ревновать к Кейси. Я его литературный агент. Я давал ему советы, когда он разводился. Я читаю все его черновики. Это я убедил твоего мужа издать первый роман Кейси. Я сопровождаю его в Оксфорд, когда он выступает в Студенческом обществе. Он... мое детище. Я открыл его, когда он еще был поэтом, это было черт знает когда.

Пауза.

Он даже таскал меня в Саутгемптон знакомиться с па­пой и мамой. Так что я не могу ревновать к Кейси. И вообще, между нами ведь больше ничего нет, так? Мы уже целую вечность не встречались. Так что если тебе хорошо, то я рад за тебя, ей-богу.

Пауза.

А как Роберт?

Пауза.

Эмма. Ну... видишь ли... мы с ним, наверно, рас­станемся.

Джерри. Ого?

Э м м а. У нас был долгий разговор... этой ночью.

Джерри. Ночью?

Э м м а. И представляешь, что я узнала... этой но­чью? Что он предавал меня много лет. У него были... другие женщины.

Д ж е р р и. Не может быть! Ну и дела!

Пауза.

Но ведь и мы его много лет обманывали.

Эмма. Вот и он — обманывал меня много лет.

Джерри. И я не знал об этом.

Э м м а. Я тоже не знала.

Пауза.

Д ж е р р и. А Кейси об этом знает?

Эмма. Может, ты перестанешь называть его по фамилии? Его зовут Роджер.

Джерри. Ну да, Роджер.

Э м м а. Я позвонила именно тебе. Даже не знаю почему.

Джерри. Как все же странно. Мы с ним были та­кие друзья, помнишь? Мы с Робертом... ну допустим даже, что я его не видел в последнее время, но ведь раньше-то, все эти годы, сколько раз мы выпивали с ним, сколько раз ходили вместе обедать... и мне даже в голову никогда не приходило... ни малейшего подо­зрения... что у него кто-то есть... кто-то кроме тебя. Ни­когда. Ни малейшего. Ведь когда, скажем, сидишь с приятелем в баре или, скажем, в ресторане и он нет-нет да и выскочит, ну, скажем, в туалет, сама знаешь, как бывает, — так вот, я к тому, что если он выскочит в туалет, а при этом еще позвонит кому-нибудь тай­ком, ну, надо ему пару слов, чтоб ты не знал, то ты этот его тайный звонок вроде как чувствуешь — замечала? — нет, как будто даже гудки эти слышишь: ту-у, ту-у, ту-у-у. Так вот, с Робертом я этого никогда не чувство­вал. Ни разу, никаких этих ту-у, ту-у, ту-у-у, ни в одном баре, сколько мы с ним ни бывали. Самое смешное, что это ведь я всегда тебе ту-ту-ту потихоньку, пока он там поддавал у стойки. Вот что самое смешное.

Пауза.

А когда он тебе про все это рассказал?

Эмма. Этой ночью. Да мы, кажется, так и не ло­жились всю ночь.

Пауза.

Джерри. Всю ночь проговорили?

Эмма. Да, всю ночь.

Пауза.

Джерри. Обо мне речь не заходила?

Э м м а. О чем?

Д ж е р р и. Я просто...

Э м м а. Я просто взяла и позвонила тебе утром, просто так, потому что я... потому что мы старые дру­зья... я всю ночь не прилегла... теперь все это кончено... и мне вдруг захотелось тебя повидать.

Д ж е р р и. Ну и правильно, я тоже рад тебя ви­деть. Очень рад. И мне жаль... что всё так...

Э м м а. А ты хоть помнишь? То есть ты действи­тельно помнишь?

Джерри. Помню.

Пауза.

Эмма. Тебе ведь не по средствам тогда была эта квартирка на Уэссекс-гроув, когда мы ее сняли, да?

Джерри. Ну, когда любовь, что-нибудь да при­думаешь.

Э м м а. Я купила занавески.

Джерри. Ты тоже что-то придумала.

Э м м а. А ты знаешь, я не оттого тебе позвонила, что вдруг воспоминания нахлынули, нет, нет, какой толк вспоминать! Просто хотела узнать, как ты. Нет, честно. Скажи, как ты? Как твои дела?

Джерри. Какое это все теперь имеет значение?

Пауза.

Так ты вчера ничего не сказала Роберту про нас с тобой?

Эмма. Пришлось рассказать.

Пауза.

Он рассказал мне все. И я ему все рассказала. Мы глаз не сомкнули... всю ночь. Среди ночи вдруг Нед спустился из спальни. Мне пришлось пойти уложить его. Потом я вернулась вниз. Он, наверно, услышал наш разговор и проснулся. И ты знаешь...

Джерри. Ты ему все рассказала?

Эмма. Мне пришлось.

Джерри. Ты все ему рассказала... про нас с то­бой?

Эмма. Мне пришлось.

Пауза.

Д ж е р р и. Но ведь он мой самый старый друг. Ты пойми, я взял его дочурку на руки, и подбросил, и поймал ее, и это было у нас на кухне. А он стоял ря­дом и смотрел.

Эмма. Все это теперь не имеет значения. Все кончено.

Джерри. Как так? Что кончено?

Эмма. Все кончено. Все позади.

Она пьет.

 

 

1977 год, в тот же день

СЦЕНА ВТОРАЯ Кабинет в доме Джерри. 1977. Весна.

Джерри сидит. Роберт стоит со стаканом в руке.

 

Джерри. Спасибо, что зашел.

Р о б е р т. Да ну, невелик труд.

Джерри. Нет, нет, я знаю, тебе было нелегко... Я знаю... Ведь дети...

Роберт. Нет, не страшно. Мне показалось, что у тебя что-то срочное.

Джерри. Да... Ты уже подыскал кого-нибудь?

Роберт. Зачем?

Джерри. Для детишек.

Роберт. А-а, ты об этом. Да. Да. Право, всё в по­рядке. К тому же Шарлотта уже не ребенок.

Джерри. Это правда.

Пауза.

Может, ты сядешь?

Роберт. Ну что ж, пожалуй. Сейчас сяду.

Пауза.

Джерри. Джудит в больнице... у нее ночное де­журство. А дети... дома... наверху.

Роберт. Угу.

Д ж е р р и. Я должен поговорить с тобой. Это важно

Роберт. Говори.

Джерри. Сейчас.

Пауза.

 

Роберт. Вид у тебя что-то неважный.

Пауза.

Что случилось?

Пауза.

Может, это по поводу тебя и Эммы? Да?

Пауза.

Так я все знаю.

Джерри. Да. Мне уже... было сказано.

Р о б е р т. Ах вот как.

Пауза.

Послушай, это не так важно. Все это давным-давно кончилось, верно?

Джерри. Это важно.

Роберт. Да? А почему?

Джерри (встает, ходит по комнате). Я думал, я с ума сойду.

Роберт. Когда?

Джерри. Сегодня вечером. До самого твоего при­хода. Я все думал, звонить тебе или нет. Я считал, что я должен тебе позвонить. И два часа не мог... решить­ся. К тому же ты сидишь с детьми... Я боялся, что мы не увидимся. Мне казалось, я схожу с ума. Я очень те­бе благодарен, что ты... пришел.

Р о б е р т. Да оставь, ради бога! А что, собственно, ты хотел мне сказать?

Пауза. Джерри садится.

Д ж е р р и. Я не понимаю, зачем она рассказала те­бе. Не понимаю, как она могла тебе рассказать. Просто не понимаю. Видишь ли, я знаю, что у вас произо­шло... я с ней сегодня виделся... мы посидели в баре... я не видел ее бог знает сколько... она рассказала мне, ну, про это, про ваши неприятности, про вас обоих... и так далее. Так что я знаю. И мне правда очень жаль.

Роберт. Жалеть тут не о чем.

Джерри. Как это не о чем?

Пауза.

А главное, я просто понять не могу... зачем ей это нужно было... рассказывать... сколько лет прошло, и вдруг... ни с того ни с сего вчера вечером...

Роберт. Вчера вечером?

Д ж е р р и. Не посоветовалась со мной. Не преду­предила ни о чем. В конце концов, ведь мы с тобой...

Роберт. Но она ничего не говорила мне об этом вчера.

Джерри. Что значит — ничего?

Пауза.

Я все знаю — что у вас вчера произошло. Она мне рассказала. Вы ведь не спали всю ночь, так или нет?

Роберт. Это правда.

Д ж е р р и. И она рассказала тебе... вчера... про нас. Разве не так было?

Р о б е р т. Не так. Вчера она ничего не рассказыва­ла мне про вас. Она рассказала мне про вас четыре го­да назад.

Пауза.

Так что ей незачем было мне снова рассказывать вче­ра. Потому что я уже знал все это. И она знала, что я знаю, потому что она сама же и рассказала мне все четыре года назад.

Долгая пауза.

Джерри. Как же так?

Р о б е р т. Я, пожалуй, все же сяду.

Садится.

А я думал, ты знаешь об этом.

Д ж е р р и. О чем — об этом?

Р о б е р т. О том, что я знаю. О том, что я уже дав­ным-давно все знаю. Я думал, ты об этом знаешь.

Джерри. Ты думал, что я знаю?

Роберт. Она мне сказала, что ты не знаешь. Но я не поверил.

Пауза.

Так или иначе, я, насколько мне помнится, думал все же, что ты знаешь. Но вот ты говоришь, что не знал.

Джерри. Она сказала тебе... когда?

Р о б е р т. Я это сам узнал. Так уж вышло. Я ей ска­зал, что знаю, и тогда она... подтвердила, что это так.

Джерри. Когда это было?

Р о б е р т. Да ну, Джерри, давным-давно.

Пауза.

Джерри. Но ведь мы с тобой виделись... часто виделись... все эти четыре года. Мы вместе обедали.

Роберт. Но в сквош больше не играли.

Д ж е р р и. Я был твоим лучшим другом.

Роберт. Ну да, конечно.

Джерри смотрит на него пристально, потом хватается за голову.

Ну, не расстраивайся. Какой смысл?

Долгая пауза. Джерри поднимает голову.

Джерри. Почему она не сказала мне об этом?

Роберт. Ну откуда же мне знать, старина? Это у нее надо спросить.

Д ж е р р и. А ты мне почему не сказал?

Пауза.

Р о б е р т. Я думал, ты должен знать.

Джерри. Ты думал, но ведь наверняка ты не знал. Значит, нельзя сказать, что ты знал.

Роберт. Нет, нельзя.

Джерри. Тогда почему же ты не сказал мне об этом?

Пауза.

Р о б е р т. О чем — об этом?

Джерри. О том, что ты знаешь. Мерзавец ты, вот кто.

Р о б е р т. Э, нет, Джерри, мерзавцем меня назы­вать не надо.

Пауза.

Джерри. Что же нам делать?

Роберт. Нам с тобой ничего не нужно делать. С браком моим покончено. Остаются кое-какие фор­мальности. Это касается детей. Вот и все.

Долгая пауза.

Джерри. Надеюсь, ты хоть не собираешься рас­сказывать Джудит?

Роберт. Рассказывать Джудит? О чем? Ах, про тебя с Эммой. То есть ты хочешь сказать, что ей ни­чего не известно? А ты уверен в этом?

Пауза.

Нет, нет, я ни о чем не собирался рассказывать Джудит. И ты, кажется, не понимаешь. Ты, кажется, не понял еще, что мне на все это с высокого дерева.. Ну да, я ей вмазал раз или два, Эмме. Но вовсе не во имя принципов. Не из каких-нибудь там моральных побуждений. Просто по­явилось вдруг желание задать ей хорошую трепку. Дав­но руки чесались... ты понимаешь.

Пауза.

Джерри. Но ведь ты тоже изменял ей много лет, правда?

Р о б е р т. О да.

Д ж е р р и. И она ничего об этом не знала? Ничего?

Роберт. Разве?

Пауза.

Д ж е р р и. Я, во всяком случае, не знал.

Р о б е р т. О нет, ты у нас вообще ни о чем таком не знал. Не знал?

Пауза.

Д ж е р р и. Не знал.

Роберт. Знал, Джерри, знал.

Джерри. Да, ты прав. Я жил с ней.

Роберт. Знаю. Пополудни. От обеда до ужина.

Джерри. Иногда и дольше. Целых семь лет.

Роберт. Ну да. Так что уж все, что там можно было знать, ты узнал. За семь-то лет, от обеда до ужина. Вот кто действительно ничего этого не знает, так это я.

Пауза.

Надеюсь, она за тобой хоть присматривала.

Долгая пауза.

Джерри. Мы с тобой хорошо относились друг к другу.

Р о б е р т. А мы и сейчас неплохо друг к другу от­носимся.

Пауза.

Я тут как-то наткнулся на старину Кейси. У него, ка­жется, роман с моей женой. Мы с ним уже столько лет не играли в сквош. А когда-то у нас здорово получа­лось, черт бы его драл.

Джерри. Он располнел.

Роберт. Да, мне тоже показалось.

Джерри. Он идет под гору.

Роберт. Да?

Д ж е р р и. А ты разве не замечаешь?

Р о б е р т. В каком смысле «под гору»?

Джерри. То, что он пишет. Его книги.

Р о б е р т. А, его книги. Его творчество. Его мас­терство. Да, его творчество похоже что сходит на нет, или я ошибаюсь?

Джерри. Пока еще покупают.

Роберт. Да, продается очень бойко. Совсем не­плохо продается. Неплохо для нас. Для тебя и для меня.

Джерри. Вот именно.

Роберт. Кто-то мне тут недавно рассказывал — кто ж это мог быть, наверно кто-нибудь из отдела рекламы, — так вот, мне рассказывали, что Кейси ез­дил на днях в Йорк надписывать экземпляры своей новой книжки, ну как обычно, в книжной лавке, чи­тателям, и вместе с ним ездила Барбара Спринг, ты ее знаешь, так вот, публика целый день толпилась во­круг него — за автографом, а возле Барбары Спринг толпилась только одна старая дама с собакой. Мне-то кажется, что Барбара Спринг пишет... очень неплохо. Ты как думаешь?

Джерри. Так же.

Пауза.

Р о б е р т. А все же мы пока оба на нем неплохо за­рабатываем, на Кейси, как ты считаешь?

Джерри. Совсем неплохо.

Пауза.

Роберт. Тебе приходилось за последнее время читать какие-нибудь хорошие книги?

Д ж е р р и. Я читал Йетса.

Роберт. Йетса. Ну как же.

Пауза.

Джерри. Ты когда-то читал Йетса на Торчелло.

Роберт. На Торчелло?

Джерри. Ты что, не помнишь? Много лет назад. Ты отправился один на Торчелло, ранним утром. И читал там Йетса.

Роберт. Точно. Ну да, я тебе про это рассказывал.

Пауза.

Да, да.

Пауза.

А куда ты собираешься летом с семьей?

Д ж е р р и. В Озерный край.

 

1975 год

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Квартира. 1975. Зима.

 

Джерри  и  Эмма сидят. Молчание.

Д ж е р р и. И что же ты предлагаешь?

Пауза.

Э м м а. Я просто не знаю, что нам делать, вот и все.

Джерри. Н-ну...

Пауза.

Э м м а. Я говорю об этой квартире...

Джерри. Понятно.

Эмма. Ты хоть можешь припомнить, когда мы здесь были в последний раз?

Джерри. Кажется, летом.

Эмма. Да? Неужели?

Д ж е р р и. Я знаю, тебе может показаться...

Эмма. Это было в начале сентября.

Джерри. Ну так это еще лето, разве не так?

Эмма. Стоял страшный холод. Было начало осени.

Джерри. Ну сейчас тоже не жарко.

Эмма. Мы еще хотели привезти новый электро­камин.

Джерри. Да, я так и не собрался.

Эмма. Какой в этом смысл, если мы здесь не бываем.

Д ж е р р и. Но вот же мы здесь.

Э м м а. Не так, как раньше.

Долгая пауза.

Джерри. Ну, многое изменилось. Ты была так занята, работа и все такое.

Эмма. Да, я знаю. Но мне действительно нравит­ся эта работа. И я не собираюсь ее бросать.

Д ж е р р и. Да нет же, это здорово. Для тебя просто великолепно. Но у тебя никогда...

Эмма. Что ж, если на тебе галерея, надо ею зани­маться, в ней надо бывать.

Д ж е р р и. А значит, ты не бываешь свободной днем, верно?

Эмма. Верно.

Джерри. Так как же мы можем встречаться?

Э м м а. А ты припомни, часто ли ты теперь в Анг­лии. Ты же вечно в отъезде.

Д ж е р р и. Но когда я здесь, ты днем занята. И мы не можем увидеться.

Эмма. Мы можем встретиться в перерыв.

Джерри. Да, мы можем встретиться среди дня, но, если у нас всего час, стоит ли тащиться в такую даль. Я уже стар для этого.

Э м м а. А я и не предлагала.

Пауза.

Ты знаешь, раньше... мы были такие изобретательные, мы так стремились... и было ведь иногда... казалось, ну просто никак невозможно встретиться... никакой воз­можности... и все же мы встречались. Мы встречались здесь, мы сняли эту квартиру, и мы встречались в ней, потому что нам этого очень хотелось.

Джерри. Какая разница, очень мы этого хотим или не очень, если ты все равно днем занята, а я и во­все в Америке.

Долгая пауза.

А вечером это всегда было невозможно, и ты это зна­ешь. У меня семья.

Э м м а. У меня тоже есть семья.

Пауза.

Д ж е р р и. Я об этом прекрасно знаю. И хотел бы тебе напомнить, что твой муж — мой самый старый друг.

Эмма. На что ты намекаешь?

Д ж е р р и. Я ни на что не намекаю.

Эмма. Что ты хотел этим сказать — насчет мужа?

Д ж е р р и. О боже! Да ничего такого я не хотел этим сказать. Кроме того, что сказал. Эмма. Понятно.

Пауза.

Мне одно ясно: в прежние времена мы старались что-то придумать, мы освободились бы на вечер, как-то бы всё устроили, встретились и пошли бы в отель.

Джерри. Да, так мы и делали. Пауза.

Однако это все... чаще всего это было... еще до того, как мы сняли квартиру.

Эмма. Не так уж часто мы здесь ночевали... в этой квартире.

Джерри. Да, не часто.

Пауза.

Мы вообще мало где ночевали.

Долгая пауза.

Э м м а. И ты можешь позволить себе... чтоб она стояла пустая, вот так, из месяца в месяц?

Джерри. Н-ну-у...

Эмма. Стояла просто так, зазря, никто же здесь не бывает. Мне даже думать об этом невыносимо, честно тебе скажу. Стоит она вот так... ненужная. Весь день, всю ночь. Изо дня в день. Из ночи в ночь. И все это то­же впустую — и посуда, и занавески, и постельное бе­лье, и все прочее. И скатерть, которую я привезла из Венеции. (Улыбается.) Нет, это же просто смешно.

Пауза.

Это просто... нежилой дом. Мертвый дом.

Д ж е р р и. А это и не дом.

Пауза.

Я знаю. Я знаю, что тебе хотелось... но это никогда и не могло... быть настоящим домом. У тебя есть дом. У меня есть дом. С занавесками и всем прочим. И с детьми. По двое детей в каждом из наших домов. А здесь нет детей, так что это уже не настоящий дом, не такой.

Э м м а. А мы никогда и не думали, что он будет такой же, как те. Правда?

Пауза.

Ты-то и вообще не считал его домом, ни с какой сто­роны, верно?

Джерри. Да. Просто это была квартира... ты знаешь.

Эмма. Чтоб заниматься любовью?

Джерри. Нет, чтоб любить.

Э м м а. Ну, теперь и этого осталось не много, верно?

Долгая пауза.

Д ж е р р и. Я не думаю, чтоб у нас не осталось любви друг к другу.

Пауза.

Эмма. Ах так.

Пауза.

Ну и что же ты будешь делать со всей этой... обста­новкой?

Д ж е р р и. С чем?

Э м м а. С вещами.

Долгая пауза.

Джерри. Знаешь, это все можно уладить до­вольно просто, если только мы примем решение.

Э м м а. То есть продать все миссис Бэнкс по де­шевке, а она... она потом может сдать меблированную квартиру.

Джерри. Верно. Кровать эта тут была?

Э м м а. То есть как?

Джерри. Или здесь не было кровати?

Эмма. Мы купили эту кровать. Мы же вместе хо­дили ее покупать. Мы всё купили.

Д ж е р р и. Ах да.

Эмма встает.

Эмма. Значит, ты уладишь всё с миссис Бэнкс?

Пауза.

Я ничего отсюда не возьму. Мне просто некуда будет поставить, сам знаешь. У меня есть дом, со скатертя­ми и со всем прочим.

Джерри. Ладно, я займусь, обговорю все с миссис Бэнкс. Нам будет причитаться пара монет, так что...

Эмма. Нет, нет, деньгами я тоже не возьму, пре­много тебе благодарна.

Долгая пауза.

А теперь я пойду.

Он поворачивается, смотрит на нее.

Ах да, ключ. (Вынимает связку, пытается отцепить от нее ключ.) О боже! (В отчаянии дергает ключ. Бро­сает ему всю связку.) Отцепи.

Он ловит связку, смотрит на Эмму.

Сделай это, прошу тебя. Мне еще надо заехать за Шарлоттой в школу. Мы с ней едем за покупками.

Он отцепляет ключ.

Ты заметил, что мы встретились как раз днем? В чет­верг галерея после обеда закрыта. Поэтому я сейчас здесь. По четвергам мы закрываем пополудни. Я могу взять свои ключи?

Он передает ей связку.

Спасибо. И знаешь, я думаю, мы всё правильно ре­шили.

Она выходит. Он стоит неподвижно.

 

1974 год

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

В доме Роберта и Эммы. Гостиная. 1974. Осень.

Роберт наполняет стакан Джерри. Идет к двери.

Роберт. Эмма! Джерри пришел! Эмма (из-за кулис). Кто-кто?

Роберт. Джерри.

Эмма. Сейчас я спущусь.

Роберт протягивает Джерри стакан.

Джерри. Твое здоровье.

Роберт. Твое здоровье. Она там укладывает Неда. Надо полагать, он с минуты на минуту отбудет.

Джерри. Куда отбудет?

Р о б е р т. В страну снов.

Джерри. А-а. Кстати, вы как спите?

Р о б е р т. То есть?

Джерри. По-прежнему не высыпаетесь? Я имею в виду Неда.

Роберт. Ах, Неда. Нет, ничего. Он становится спокойнее. Но знаешь, что мне тут сказали?

Джерри. Что?

Роберт. Мне сказали, что мальчики вообще в этом смысле хуже, чем девочки.

Джерри. Хуже?

Роберт. Ну да, младенцы. Мне сказали, что мальчики в младенческом возрасте плачут больше, чем девочки.

Джерри. Неужели?

Р о б е р т. А ты сам этого не замечал?

Джерри. Э-э... Да, пожалуй, мы замечали тоже. А ты?

Р о б е р т. Я заметил. А в чем, по-твоему, дело? Как ты думаешь, почему это так?

Джерри. Ну, я думаю... мальчики больше озабо­чены.

Роберт. Уже в младенческом возрасте?

Джерри. Да.

Роберт. Ну а какого черта им беспокоиться, какие у них заботы... еще в младенчестве? Как ты думаешь?

Джерри. Ну... столкновение с внешним миром — так я думаю, они покидают материнское лоно и все такое.

Р о б е р т. А девочки? Они тоже покидают лоно.

Джерри. Согласен. Но и ты согласись — никто из нас никогда не слышал, чтобы кто-нибудь всерьез обсуждал этот вопрос — о том, что девочки покидают лоно и все такое. Никто ведь не обсуждал, верно?

Р о б е р т. Я готов обсудить.

Джерри. Ты? Ясно. Ну и что ты можешь сказать по этому поводу?

Роберт. Но ведь я первый задал тебе вопрос, ты и ответь.

Джерри. Какой вопрос?

Роберт. Почему ты утверждаешь, что перед мальчиком, покидающим материнское лоно, встает больше проблем, чем перед девочкой?

Джерри. Разве я утверждал это?

Роберт. Ты даже пошел дальше и утверждал, что младенцы мужского пола в большей степени обеспокоены столкновением с внешним миром, чем младенцы женского пола.

Д ж е р р и. А ты разве так не считаешь?

Роберт. Да, я считаю, что это так.

Пауза.

Д ж е р р и. А как ты думаешь, почему это так?

Р о б е р т. Не знаю.

Пауза.

Д ж е р р и. А ты не думаешь, что это каким-то об­разом связано с различием их пола?

Пауза.

Роберт. Боже милостивый, конечно же! Неизбежно связано.

Входит Эмма.

Эмма. Привет! Вот не ждали.

Д ж е р р и. Да я тут пил чай у Кейси.

Эмма. Где это?

Джерри. Здесь рядом, за углом.

Э м м а. А мне казалось, что он живет... в Хампсте-де или еще где-то.

Роберт. Ты отстаешь от жизни.

Э м м а. А что?

Джерри. Он ушел от Сюзанны. Он теперь живет один, здесь неподалеку, за углом.

Э м м а. Ах вот как.

Роберт. Пишет роман о человеке, который оста­вил жену с тремя детьми и поселился на другом кон­це Лондона, чтобы написать роман о человеке, кото­рый оставил жену с тремя детьми...

Эмма. Надеюсь, этот его роман будет лучше, чем его последний роман.

Роберт. Последний? Ах последний. Это про то, как человек живет в большом доме в Хампстеде с же­ной и тремя детьми и пишет роман о человеке...

Джерри (Эмме). А чем тебе не понравился тот роман?

Э м м а. Я, собственно, тебе уже говорила.

Джерри. Мне кажется, это лучшее из всего, что он написал.

Эмма. Может, это и лучшее из всего, что он напи­сал, и тем не менее вещь эта до омерзения фальшива.

Джерри. Фальшива? В каком смысле — фаль­шива?

Э м м а. И об этом я уже говорила.

Джерри. Разве?

Роберт. Да, да, говорила. Мы тут как-то обедали вместе, отлично помню, только не помню где, ты, я,  Эмма и Джудит, и Эмма прочла нам за пудингом бле­стящий доклад о фальши в произведениях Кейси на примере как раз этого его последнего романа. «Горь­кое похмелье». Это была волнующая речь. К сожа­лению, Джудит должна была нас покинуть в самой середине этого выступления, потому что ей нужно было на ночное дежурство в больницу. Как она, кста­ти, поживает?

Джерри. Всё прекрасно.

Пауза.

Роберт. А когда мы будем с тобой играть в сквош?

Джерри. Ты для меня слишком сильный игрок.

Роберт. Ерунда. Я вообще не сильный игрок. Просто я в лучшей форме.

Джерри. Это почему же? Почему это ты в луч­шей форме, чем я?

Роберт. Потому что я играю в сквош.

Д ж е р р и. Ах играешь. И часто?

Роберт. Н-н-ну...

Д ж е р р и. С кем?

Роберт. Как правило, с Кейси.

Джерри. С Кейси? Боже правый! Ну и как он играет?

Р о б е р т. Со всей честностью. Так сказать, с по­следней прямотой. Но мы-то с тобой — мы ведь и прав­да не играли целую вечность. Мы должны непременно поиграть. Ты ведь неплохо играл.

Джерри. Да, я неплохо играл. Решено. Я тебе позвоню.

Роберт. Верно, почему бы тебе не позвонить?

Джерри. Позвоню, и мы условимся. Роберт. Идет. Джерри. Надо. Обязательно.

Р о б е р т. А после игры я угощу тебя обедом.

Джерри. Нет, нет. Это я тебя угощу. При­глашаю.

Роберт. Кто выиграет, тот и угощает.

Э м м а. А мне можно поглядеть?

Пауза.

Роберт. На что?

Эмма. Можно мне поглядеть на игру, а потом я угощу вас обоих обедом.

Роберт. Видишь ли, если уж говорить со всей чест­ностью, так сказать с последней прямотой, то нам, собственно, ни к чему, чтоб там была женщина, пра­вильно я говорю, Джерри? Потому что игра в сквош — это, видишь ли, не просто игра в сквош, это нечто большее. Ну, сперва, конечно, сама игра. После это­го — душ. После этого — твоя пинта пива. А потом уж — обед. Потому что ты это заслужил. Ты сражался, а теперь — теперь тебе хочется получить свою пинту пива и свой обед. И, честно говоря, тебе вовсе не хо­чется, чтоб женщина угощала тебя обедом. Честно го­воря, тебе вовсе не хочется, чтоб здесь была женщина, здесь или поблизости, хотя бы за милю отсюда. Чест­но говоря, тебе вовсе ни к чему, чтоб она торчала на площадке во время игры, или в душе, или потом в пив­ной, или даже в ресторане. Потому что, видишь ли, за обедом хочется поговорить с другом о сквоше, или крикете, или о книгах, или даже о женщинах, хочется поговорить всласть и не бояться, что тебя кто-то прервет на полуслове. Вот, собственно, в чем тут дело. Ты согласен, Джерри?

Джерри. Давненько не играл я в сквош.

Пауза.

Роберт. Вот давай и поиграем на той неделе.

Джерри. На той неделе я не смогу. Я буду в Нью-Йорке.

Эмма. Уезжаешь?

Джерри. Да, еду. С одним из самых моих знаме­нитых писателей.

Э м м а. С кем же это?

Д ж е р р и. С Кейси. Кто-то там надумал ставить фильм по его роману, тому самому, который тебе не нравится. Мы должны это с ним обсудить. Речь шла о том, что- либо они приедут сюда, либо мы к ним. Но Кейси считает, что он заслужил путешествие.

Э м м а. А ты?

Джерри. Что — я?

Эмма. Ты тоже заслужил путешествие?

Роберт. Джудит тоже летит с вами?

Джерри. Нет. Но он просто не может лететь один. Так что мы поиграем в сквош, когда я вернусь. Через неделю, самое большее через десять дней.

Роберт. Отлично.

Джерри (Эмме). Пока. Спасибо за выпивку.

Эмма стоит неподвижно. Роберт возвращается. Целует ее.

Эмма целует его. Потом отстраняется, кладет голову ему

на плечо, тихо плачет. Он бережно обнимает ее.

 

1973 год

СЦЕНА ПЯТАЯ

Номер в гостинице. Венеция. 1973. Лето.

 

Эмма лежит с книгой. Роберт смотрит в окно. Скольз­нув по нему взглядом, Эмма снова утыкается в книгу.

 

Эмма. Значит, завтра Торчелло?

Роберт. Что?

Эмма. Завтра мы едем на Торчелло?

Роберт. Да. Торчелло.

Эмма. Замечательно.

Роберт. Ммм...

Эмма. Скорее бы.

Пауза.

Роберт. Хорошая книга?

Эмма. Ммм... Да.

Р о б е р т. А что это?

Эмма. Новинка. Некий Спинке.

Р о б е р т. Ах эта. Джерри мне говорил.

Эмма. Джерри? Когда?

Роберт. На прошлой неделе, за обедом.

Эмма. Правда? Она ему нравится?

Роберт. Спинке — его детище. Он его открыл.

Эмма. Даже так? Я не знала.

Роберт. Мало ли начинающих несут рукописи.

Пауза.

Так, по-твоему, это хорошо?

Эмма. По-моему, да. Мне нравится.

Роберт. Джерри тоже одобряет. Тебе надо как-нибудь с нами пообедать и поговорить о ней.

Эмма. Это совершенно необходимо?

Пауза.

Она того не стоит.

Роберт. Другими словами, она не так хороша, чтобы пообедать со мною и Джерри и поговорить о ней?

Эмма. Что за ахинею ты несешь?

Роберт. Надо мне ее перечитать, раз она вышла.

Эмма. Перечитать?

Роберт. Джерри предлагал нам издать ее.

Эмма. Правда?

Роберт. Естественно. А я отверг.

Эмма. Почему?

Р о б е р т. Да ничего нового из этой темы уже не выжмешь.

Э м м а. А какая здесь, по-твоему, тема?

Роберт. Предательство.

Эмма. Ничего похожего.

Роберт. Да? Тогда какая же?

Э м м а. Я еще не дочитала. Скажу после.

Роберт. Ладно. После скажи.

Пауза.

Не исключено, что я имею в виду другую книгу.

Долгая пауза.

Кстати, я вчера заходил в «Америкэн экспресс».

Она поднимает глаза от книги.

Эмма. Да?

Роберт. Да. Получить деньги по туристским че­кам. Там курс выше, чем здесь, например, в гостинице.

Эмма. Да?

Роберт. Да. И там для тебя было письмо. Меня спросили, не родственники ли мы, я сказал, что род­ственники. Тогда они спросили, не хочу ли я забрать письмо. Попросту говоря, отдали его мне. Но я отка­зался брать, велел оставить. Ты его получила?

Эмма. Да.

Роберт. Видимо, вчера вечером, когда делала покупки?

Эмма. Совершенно верно.

Роберт. Ну и слава богу.

Пауза.

Честно говоря, я был поражен, когда они предложили мне его забрать. В Англии это немыслимая вещь. А итальянцы... полная безалаберность. Ведь, если моя фамилия Дауне и твоя фамилия Дауне, из этого еще не следует, что мы супруги, а именно так они рассудили своими веселыми средиземноморскими башками. Мог­ло случиться — и скорее всего, — что мы абсолютно по­сторонние люди. Теперь представь, что я, которого они так легко записали в твои мужья, подтверждаю, что я муж, хотя на самом деле я абсолютно посторонний, за­бираю письмо, распечатываю, из праздного любопыт­ства прочитываю и бросаю в канал, — это же значит, что ты никогда его не получишь, тебя лишают законно­го права самой вскрывать собственную корреспонден­цию, и все благодаря венецианскому наплевательству. Я всерьез подумываю написать обо всем этом венеци­анскому дожу.

Пауза.

Собственно, я потому и не взял письмо и не принес тебе, что на моем месте свободно мог оказаться со­вершенно посторонний человек.

Пауза.

Они же не знали и никак не могли знать, что я твой муж.

Эмма. Недотепы.

Роберт. Да, на свой веселый средиземномор­ский лад.

Пауза.

Эмма. Это письмо от Джерри.

Роберт. Да, я узнал почерк.

Пауза.

Как он там?

Эмма. О'кей.

Роберт. Ладно. А Джудит?

Эмма. Прекрасно.

Пауза.

Роберт. Про детей что-нибудь пишет?

Э м м а. Да вроде ничего.

Роберт. Тогда, надо полагать, с ними все в по­рядке. Иначе бы написал.

Пауза.

Еще какие новости?

Э м м а. Да никаких.

Долгая пауза.

Роберт. Тебе очень хочется на Торчелло?

Пауза.

Сколько раз мы были на Торчелло? Два раза. Я помню, тебе очень понравилось, когда я возил тебя в первый раз. Ты влюбилась в это место. Когда ж это было — лет десять назад? Вроде бы... через полгода после свадьбы? Ну да. Ты помнишь? Интересно, как тебе там завтра понравится.

Пауза.

Как ты находишь Джерри в эпистолярном жанре?

Эмма отрывисто смеется.

Ты дрожишь? Холодно?

Эмма. Нет.

Роберт. Одно время он мне тоже писал. Длинню­щие письма о Форде Мэдоксе Форде. И я ему писал, можешь себе представить. Тоже длиннющие письма... о Йетсе, надо думать. Мы тогда оба редактировали по­этические журналы. Он в Кембридже, я в Оксфорде. Ты знала об этом факте? Мы были очень способные молодые люди. И закадычные друзья. Мы и сейчас за­кадычные друзья. Все это было задолго до моей встре­чи с тобой. И до вашей встречи. Все хочу вспомнить, когда я вас познакомил. И никак — ничего не помню. Но ведь я вас знакомил? Наверняка. Когда же? Может, ты помнишь?

Эмма. Нет.

Роберт. Совсем не помнишь?

Э м м а. Не помню.

Роберт. Странно.

Пауза.

Он не был шафером на нашей свадьбе?

Эмма. Прекрасно знаешь, что был.

Роберт. Ну конечно. Тогда, наверное, я вас и по­знакомил.

Пауза.

Для меня в письме ничего не было?

Пауза.

Никаких деловых соображений, издательских пла­нов? Он не открыл какой-нибудь новый оригиналь­ный талант? Старина Джерри очень талантливый ис­катель талантов.

Эмма. Для тебя ничего.

Роберт. Для меня ничего. Не любит он меня.

Эмма. Он меня любит, а я его.

Роберт. Да. Конечно. Так я и подумал, что-то в этом роде.

Эмма. Когда же?

Роберт. Что — когда?

Эмма. Когда ты это подумал?

Роберт. Вчера. Только вчера. Когда узнал его почерк на конверте. А до вчерашнего дня ни сном ни духом не подозревал.

Эмма. Понятно.

Пауза.

Мне очень жаль.

Роберт. Жаль?

Долгая пауза.

А как же вы... устраиваетесь? Это же не так просто. У тебя двое детей, у него двое детей, да еще жена в придачу...

Э м м а. У нас есть квартира.

Роберт. А-а, понял.

Пауза.

Хорошая?

Пауза.

Квартира. Он солидно обставлен... ваш роман.

Эмма. Да.

Роберт. Давно это?

Эмма. Порядочно.

Р о б е р т. А если точнее?

Эмма. Пять лет.

Роберт. Пять лет?

Пауза.

Неду год.

Пауза.

Ты меня слышишь?

Эмма. Да. Он твой сын. Джерри был в Америке. Два месяца.

Долгая пауза.

Роберт. Он писал тебе из Америки?

Эмма. Конечно. И я писала.

Роберт. Ты ему сообщила, что ждешь ребенка?

Эмма. Не в письме.

Р о б е р т. А когда сообщила, ему приятно было узнать, что отцом буду я?

Пауза.

Мне всегда нравился Джерри. Честно говоря, он мне больше тебя нравился. Пожалуй, мне самому надо было завести с ним роман.

Долгая пауза. Слушай, тебе очень хочется ехать на Торчелло?

 

1973 год, позже СЦЕНА ШЕСТАЯ

Квартира. 1973. Лето.

Эмма и Джерри целуются. В руках у нее корзинка и сверток.

Эмма. Милый.

Джерри. Милая.

Не отпускает ее. Эмма смеется.

Эмма. Дай я поставлю.

Ставит корзинку на стол.

Джерри. Что там?

Эмма. Завтрак.

Джерри. Какой?

Эмма. На твой вкус.

Джерри разливает вино.

Как ты меня находишь?

Джерри. Прелесть.

Эмма. Хорошо я выгляжу?

Джерри. Хорошо.

Передает ей стакан.

Эмма (пробуя). Ммм...

Джерри. Как там было?

Эмма. Прелестно.

Джерри. Ездила на Торчелло?

Эмма. Нет.

Джерри. Почему?

Эмма. Уже не помню. Не то катера забастовали, не то еще что.

Джерри. Катера забастовали?

Эмма. Ну да. Как раз в тот день.

Джерри. Понятно. А на гондолах нельзя было?

Эмма. Гондолы на Торчелло не ходят.

Д ж е р р и. В старину ходили. Когда не было кате­ров. Иначе как туда добирались?

Э м м а. На гондолах туда несколько часов.

Джерри. Пожалуй, да.

Пауза.

Получил твое письмо.

Эмма. Молодец.

Д ж е р р и. А ты мое?

Эмма. Конечно. Скучал?

Джерри. Да. Вообще-то я тут прихворнул.

Эмма. Что такое?

Д ж е р р и. Да так, схватил простуду.

Она целует его.

Эмма. Соскучилась.

Окидывает комнату взглядом.

Ты что, не заходил сюда?

Джерри. Нет.

Эмма. Придется пылесосу поработать.

Джерри. Потом.

Пауза.

Я утром с Робертом говорил.

Эмма. Да?

Джерри. Поведу его в четверг обедать.

Э м м а. В четверг? А чего ради?

Джерри. Моя очередь.

Эмма. Нет, почему ты должен вести его обедать?

Джерри. Потому что моя очередь. В прошлый раз он водил.

Эмма. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

Д ж е р р и. Не понимаю. О чем?

Эмма. Что стоит за этим обедом?

Джерри. Ничего не стоит. Мы водим друг друга обедать тысячу лет. Он меня, потом я его.

Эмма. Ты меня не так понял.

Д ж е р р и. А как надо?

Эмма. Ладно, в двух словах. Вы часто встречае­тесь или обедаете, чтобы обсудить какого-то писате­ля или какую-то книгу. Так? Вот за такими встреча­ми или обедами что-то стоит.

Джерри. Ну, значит, за этим обедом ничего не стоит.

Пауза.

Эмма. Ты без меня не открыл каких-нибудь но­вых писателей?

Джерри. Нет. Сэм упал с велосипеда.

Э м м а. Да что ты!

Джерри. Потерял сознание. Почти минуту был без сознания.

Эмма. Кто с ним был? Ты?

Джерри. Нет, Джудит. Сейчас все нормально. А потом еще я слег.

Эмма. Бедный ты мой.

Джерри. Так что время пропало даром.

Эмма. Теперь все наладится, раз я вернулась.

Джерри. Конечно.

Эмма. Да! Ведь я прочла твоего Спинкса.

Джерри. Как он тебе?

Эмма. Превосходная книга.

Д ж е р р и. А Роберту совсем не понравилась. От­казался издавать.

Эмма. Что он собой представляет?

Джерри. Кто?

Эмма. Спинке.

Джерри. Спинке? Худой такой. Под пятьдесят. Всегда в темных очках. Живет один, снимает кварти­ру. Вроде нашей. Такой весь... отрешенный.

Эмма. Ему нравится снимать квартиру?

Джерри. Да.

Эмма. Мне тоже. А тебе? Еще нравится? Нра­вится тебе у нас?

Джерри. Замечательно, что здесь нет телефона.

Э м м а. А то, что здесь я, замечательно?

Джерри. Ты тут вполне кстати.

Эмма. Готовлю тебе и всячески угождаю.

Джерри. Ты умница.

Э м м а. Я кое-что купила в Венеции. В хозяйство.

Разворачивает сверток, достает скатерть. Расстилает ее на

столе.

Нравится?

Джерри. Прелесть какая.

Пауза.

Эмма. Как ты думаешь, мы с тобой когда-нибудь съездим в Венецию вместе?

Пауза.

Вряд ли, да?

Пауза.

Джерри. Ты считаешь, что в четверг, или не в четверг, я не должен идти обедать с Робертом?

Э м м а. С чего ты взял?

Джерри. Ты считаешь, что мы с ним вообще не должны видеться?

Э м м а. Я этого не говорила. Как вы можете не ви­деться? Не городи чепухи.

Пауза.

Д ж е р р и. Я тут без тебя чуть с ума не сошел. Си­дел, ковырялся с юристами в договоре. И хоть убей, не мог вспомнить, куда девал твое письмо. Не мог вспом­нить, клал я его в сейф или не клал. Придумал какой-то повод, полез в сейф — нет письма. И этим чертовым

договором надо заниматься. А у меня в голове одно: как оно лежит где-нибудь дома, как его находят...

Эмма. Ты нашел его?

Джерри. Дома, в шкафу, в кармане куртки.

Эмма. Господи!

Д ж е р р и. А несколько месяцев назад — я тебе не говорил — тоже была история. Мы с тобой как-то вече­ром встретились, посидели в баре. Около восьми я был дома, вхожу, Джудит говорит: привет, ты сегодня позд­новато. Виноват, говорю, встретил Спинкса, немного выпили. Спинкса, говорит, как странно, он только что звонил, пять минут назад, хотел с тобой поговорить и ни словом не обмолвился, что вы виделись. Я говорю: Спинке — бестолочь, какой с него спрос. Наверное, что-нибудь хотел сказать, потом забыл, а теперь вспом­нил. Сейчас я ему позвоню. Поднялся к ребятам, потом сели ужинать.

Пауза.

Слушай, когда это было, несколько лет назад — не то Рождество, не то еще что... не помнишь? — мы все со­брались в вашей кухне, ребята вертелись под ногами, и я подхватил Шарлотту и несколько раз подкинул до потолка. Помнишь, как она смеялась?

Эмма. Мы все смеялись.

Джерри. Легонькая такая. И мы все тут же в тво­ей кухне — твой муж, моя жена, все ребята. Не идет это у меня из головы.

Эмма. Вообще-то это было в твоей кухне.

Он берет ее за руку. Стоят. Идут к постели, ложатся. Что из того, что ты ее подбрасывал?

Ласкает его. Обнимаются.

 

1973 год, позже

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Ресторан. 1973. Лето.

За столиком сидит Роберт, пьет белое вино. В сопро­вождении официанта подходит Джерри, садится.

 

Джерри. Привет, Роберт.

Роберт. Привет.

Джерри (официанту). Виски со льдом. Официант. Воду подать?

Джерри. Что?

Официант. Будете разбавлять?

Джерри. Нет, воды не надо. Со льдом.

Официант. Слушаюсь, синьор.

Роберт. Виски? Днем ты его вроде бы не пьешь.

Д ж е р р и. Я тут перенес простуду. Роберт. А-а.

Джерри. Только виски и спасся, пил и в обед, и вечером. И продолжаю пить в обед, для страховки.

Р о б е р т. В лечебных целях.

Джерри. Именно.

Официант приносит виски со льдом.

Твое здоровье.

Роберт. Твое здоровье. Официант. Меню, синьоры.

Передает им меню, уходит.

Р о б е р т. А как ты вообще? Если не считать про­студы?

Джерри. Прекрасно.

Роберт. Для сквоша еще не созрел?

Джерри. Сначала разделаемся с простудой.

Роберт. Ты с ней вроде бы разделался?

Джерри. Тогда ради чего я пью в обед виски?

Р о б е р т. Ах верно. Но сыграть наконец надо. Сто лет не играли.

Джерри. Тебе, кстати, сколько сейчас?

Роберт. Тридцать шесть.

Джерри. Значит, и мне тридцать шесть.

Роберт. Сколько есть, все наши.

Д ж е р р и. Не поздновато для сквоша?

Роберт. Звони. Надо сыграть.

Джерри. Как было в Венеции?

Официант. Заказ готов, синьоры?

Роберт. Ты что возьмешь?

Джерри. Дыню. И piccata al limone с зеленым салатом.

Официант. Insalata verde. Prosciutto e melone?

Джерри. Нет, только дыню. Со льдом.

Роберт. Ая возьму prosciutto и дыню. Жареные scampi. И шпинат.

Официант. Е spinaci. Grazie, signore.

Роберт. Принесите сразу «Корво бьянко».

О ф и ц и а н т. Si, signore. Molto grazie.

Уходит.

Джерри. Это здешний ветеран или его сын?

Роберт. Ты хочешь сказать, что его сын тоже здешний ветеран?

Д ж е р р и. Да нет. Этот — сын того или не сын? Того, который работает здесь всю жизнь?

Роберт. А-а, нет. Он его отец.

Д ж е р р и. Хм... Отец?

Р о б е р т. В общем, это тот, у которого прекрас­ный итальянский язык.

Джерри. Понял. А ты все так же замечательно говоришь по-итальянски?

Р о б е р т. С чего ты взял?

Джерри. Ты замечательно говоришь по-италь­янски.

Роберт. Нет, это Эмма очень хорошо говорит по-итальянски.

Джерри. Правда? Не знал.

С бутылкой подходит официант.

Официант. «Корво бьянко», синьор.

Роберт. Спасибо.

Джерри. Так как там было? В Венеции?

Официант. Венеция, синьоры? Венеция — это прекрасно. Это самый красивый город в Италии. Ви­дите эту картину на стене? Это Венеция.

Роберт. Действительно Венеция.

О ф и ц и а н т. Вы знаете, чего нет в Венеции?

Джерри. Чего?

Официант. Traffico.

Улыбаясь, отходит.

Роберт. Твое здоровье.

Джерри. Твое здоровье.

Р о б е р т. Ты когда там был последний раз?

Джерри. Очень давно.

Роберт. Что Джудит?

Д ж е р р и. А что Джудит? Да в общем о'кей. Работа.

Роберт. Ребята как?

Джерри. Нормально. Сэм, правда, грохнулся...

Р о б е р т. Ну да?

Д ж е р р и. Но ничего страшного. Так как Венеция?

Р о б е р т. Я забыл: вы же бывали там с Джудит.

Джерри. Уже очень давно не были.

Пауза.

Как Шарлотта? Ей понравилось?

Роберт. Думаю, что понравилось.

Пауза.

Мне понравилось.

Джерри. Отлично.

Роберт. На Торчелло ездил.

Джерри. Правда? Прелестное местечко.

Роберт. Фантастический был день. Встал чуть свет и — жжик через лагуну, прямо на Торчелло. Кругом ни души.

Джерри. Как это — жжик?

Роберт. На катере.

Джерри. А-а. А мне казалось...

Роберт. Что?

Джерри. Столько времени прошло, могу оши­баться. Мне казалось, что на Торчелло добирались на гондоле.

Р о б е р т. На гондоле туда несколько часов. А тут жжик через лагуну спозаранок.

Джерри. Симпатично.

Р о б е р т. Я был один как перст.

Д ж е р р и. А Эмма?

Роберт. Спала, я полагаю.

Джерри. А-а.

Роберт. Несколько часов я просидел на острове совсем один. В сущности, это был апофеоз всей по­ездки.

Джерри. Правда? Потрясающе.

Роберт. Сидел на травке и читал Йетса.

Джерри. Йетс на Торчелло?

Роберт. Прекрасное сочетание.

Официант приносит заказ.

Официант. Одна дыня. Prosciutto и дыня.

Роберт. Prosciutto мне.

Официант. Buon appetito.

Роберт. Эмма читала роман твоего приятеля... ну этого...

Джерри. Какого именно?

Роберт. Спинкса.

Джерри. А-а, Спинкса... Который тебе не понра­вился.

Роберт. Который я не стал издавать.

Джерри. Помню. Эмме понравилось?

Роберт. Она без ума от него.

Джерри. Правильно.

Роберт. Тебе, кажется, тоже нравится?

Джерри. Нравится.

Роберт. Иу читателей успех?

Джерри. Огромный.

Роберт. Слушай, что это доказывает: что я архи­требовательный издатель или просто глупый?

Джерри. Просто глупый.

Роберт. Согласен. Я очень глупый издатель.

Джерри. Отнюдь нет. Что ты плетешь? Ты хоро­ший издатель. Что ты плетешь?

Р о б е р т. Я плохой издатель, потому что я ненави­жу книги. Или точнее — прозу. Еще точнее — совре­менную прозу, а совсем точно — современные романы, когда за первенцем сразу вылетает второй, и ты изволь пестуй это дарование, дрожи над ним, рискуй деньга­ми, науськивай на третий роман, не слезай, пока не на­пишет, хлопочи о суперобложке, корми рецензентов, колдуй с договором, следи, чтобы баловень судьбы ра­ботал на износ, — и всё, видите ли, во имя Литературы. Знаешь, что у вас с Эммой общего? Вы оба любите ли­тературу. То есть современную прозу, вы любите но­вый роман нового Кейси или Спинкса. Вы без этого жить не можете.

Джерри. Пожалуй, ты перебрал.

Роберт. Полагаешь? Ты полагаешь, Эмма может без этого жить?

Джерри. Откуда я знаю? Она твоя жена.

Пауза.

Роберт. Верно. Ты совершенно прав. Не надо мне было с тобой советоваться. Вообще ни с кем не надо советоваться.

Д ж е р р и. Я не прочь выпить еще вина.

Роберт. Да, разумеется. Официант! Еще бутылку «Корво бьянко». А где же обед? Эта забегаловка совер­шенно испортилась. Но в Венеции, должен тебе сказать, еще хуже. Тем вообще на все наплевать. Я не пьян. С «Корво бьянко» не пьянеют. Слушай... Вчера вече­ром... я засиделся... терпеть не могу коньяк... от него пах­нет современной литературой. Прости, пожалуйста...

Приходит официант с бутылкой.

Официант. «Корвобьянко».

Роберт. Мне в этот же бокал. А где наш обед?

Официант. Сейчас будет.

Р о б е р т. Я сам разолью.

Официант забирает использованные тарелки, уходит.

Правда, не обижайся, давай твой бокал. Я объясню тебе, в чем дело: я не нахожу себе места в Лондоне. На меня свалилось счастье — не в Венеции, конечно, а на Торчелло, когда я там утром болтался совершен­но один, — самое настоящее счастье, я мечтал там на­всегда остаться.

Джерри. Веемы...

Роберт. Да, все мы иногда... И с тобой такое бы­вает, правда?

Пауза.

Хотя ничего плохого вроде бы не происходит. Есть се­мья. С Эммой замечательные отношения. Я ее очень уважаю. И если хочешь знать, я считаю Кейси перво­классным писателем.

Д ж е р р и. В самом деле?

Роберт. Первоклассным. Горжусь, что я его из­дал, а ты его открыл, ты просто молодчина.

Джерри. Спасибо.

Р о б е р т. У тебя есть нюх, ты ищешь, и я ценю в тебе это. И Эмма ценит. Мы часто говорим на эту тему.

Джерри. Как Эмма?

Роберт. Прекрасно. Ты бы зашел как-нибудь, посидим. Ей будет очень приятно тебя увидеть.

1971 год

СЦЕНА ВОСЬМАЯ

Квартира. 1971. Лето.

В комнате никого. Дверь в кухню открыта. На столе при­боры, тарелки, стаканы, бутылка вина. Открывается входная дверь, появляется Джерри с ключом.

 

Джерри. Привет.

Эмма (из кухни). Привет.

Эмма выходит из кухни. На ней фартук.

Я буквально только что пришла. Хотя надо было явиться гораздо раньше: я ведь мясо тушу. Это заня­тие на часы.

Джерри целует ее.

Голодный?

Джерри. Да.

Целует ее.

Эмма. Ты не шутишь? Когда оно еще поспеет! Садись. Пойду потороплю.

Джерри. Какой милый фартучек.

Эмма. Умница.

Целует его, уходит на кухню. Разговаривает оттуда. Джер­ри наливает вино.

Чем ты занимался?

Джерри. Прошелся парком.

Э м м а. И как там?

Джерри. Красиво. Никого народу. Дождик мо­росит.

Пауза.

Посидел под деревом. Полнейшая тишь. Глазел на Серпантин*.

Пауза.

Э м м а. А потом?

Джерри. Потом взял такси до Уэссекс-гроув, на­шел дом номер тридцать один. Подошел к подъезду, открыл дверь, поднялся по лестнице, опять открыл дверь и обнаружил тебя в новом фартуке, готовящей тушеное мясо.

Эмма выходит из кухни.

Эмма. Оно еще тушится.

Джерри. Которое еще тушится.

Эмма наливает себе рюмку водки.

Водка? Днем?

Эмма. Что-то захотелось.

Пауза.

Вчера встретила Джудит. Она говорила?

Джерри. Нет.

Пауза.

А где?

Э м м а. В обед.

Д ж е р р и. В обед?

Эмма. Она что, действительно ничего не говорила?

Джерри. Ничего.

Эмма. Интересно.

Д ж е р р и. А где? Где ты обедала?

Эмма. Кафе в «Фортнум и Мейсон».

Джерри. «Фортнум и Мейсон»? Какого черта ее туда занесло?

Эмма. Обедала с какой-то дамой.

Д ж е р р и. С дамой?

Эмма. Да.

Пауза.

Д ж е р р и. От ее больницы «Фортнум и Мейсон» не так уж близко.

Э м м а. Не так уж и далеко.

Джерри. Да... пожалуй.

Пауза.

* Искусственное озеро в Гайд-парке, с пляжем и лодочной станцией.

 

А ты?

Эмма. Что — я?

Джерри. Ты-то что делала в «Фортнум и Мей­сон»?

Эмма. Обедала с сестрой.

Джерри. А-а.

Пауза.

 

Э м м а. И Джудит... ничего не сказала?

Д ж е р р и. Да я ее толком и не видел. Вчера при­шел поздно, встречался с Кейси. А сегодня она ра­но ушла.

Эмма. Ты не думаешь, что она знает?

Джерри. Что знает?

Э м м а. О нас.

Д ж е р р и. Не думаю.

Эмма. Ты уверен?

Джерри. Она очень занята. Больница. Дети. Ей некогда... задумываться.

Э м м а. А улики? Ей никогда не хотелось в них разобраться?

Джерри. Какие еще улики?

Эмма. Ну... какие-нибудь найдутся...

Д ж е р р и. У нее таких нет.

Эмма. А-а... тогда хорошо.

Пауза.

Д ж е р р и. У нее есть поклонник.

Эмма. Правда?

Джерри. Тоже врач. Водит ее иногда в кафе. Мне это... действует на нервы. То есть это она гово­рит, что этим все ограничивается. Она ему нравится, он ей нравится, и так далее и тому подобное... вот это, наверное, и действует мне на нервы. Я не знаю точно, что происходит.

Э м м а. А почему, собственно, ей не иметь поклон­ника? У меня, например, есть.

Джерри. Это кто же?

Эмма. Здравствуйте. Ты, по-моему.

Д ж е р р и. Ах да.

Берет ее за руку.

Я больше чем поклонник.

Пауза.

Э м м а. А скажи... тебе никогда не хотелось... изме­нить свою жизнь?

Джерри. Изменить? Эмма. Ну да.

Пауза.

Джерри. Это невозможно.

Пауза.

Эмма. Ты не думаешь, что она была тебе неверна?

Джерри. Нет. Не знаю.

Эмма. Сейчас, например, когда ты был в Америке?

Джерри. Нет.

Э м м а. А ты сам изменял?

Джерри. Кому?

Эмма. Мне, конечно.

Джерри. Нет.

Пауза.

А ты мне?

Эмма. Нет.

Пауза.

А если бы она тебе изменила, как бы ты поступил?

Д ж е р р и. Да это не для нее. Она занятой чело­век. У нее тысяча дел. Она очень хороший врач. Ей всего хватает. Детей любит.

Эмма. Разве что.

Джерри. Меня любит.

Пауза. Эмма. Разве что.

Долгая пауза.

Джерри. Это не пустые слова.

Эмма. Конечно.

Д ж е р р и. А я обожаю тебя.

Пауза.

Обожаю.

Эмма берет его за руку.

Э м м а. Я знаю.

Пауза.

Слушай. Мне надо тебе кое-что сказать.

Джерри. Да?

Э м м а. Я беременна. Это случилось, когда ты был в Америке.

Пауза.

Пожалуйста, не думай на кого-нибудь. Это мой муж.

Пауза.

Джерри. Да, да. Понятно.

Пауза.

Очень рад за тебя.

1968 год

СЦЕНА ДЕВЯТАЯ

В доме Роберта и Эммы. Спальня. 1968. Зима.

В комнате полумрак. В темном углу едва различим Д ж е р р и. Из-за двери слабо доносится музыка. Дверь открывается, впустив поток света и музыки. Входит Эмма. Закрывает за собой дверь. Идет к зеркалу, видит

Джерри.

Эмма. Господи!

Джерри. Тебя жду.

Эмма. Как это понять?

Д ж е р р и. Я знал, что ты придешь.

Пьет.

Э м м а. Я просто забежала причесаться.

Джерри встает.

Д ж е р р и. Я все рассчитал. Я знал, что тебе нужно будет причесаться. И что ты отколешься от компании.

Эмма подходит к зеркалу, причесывается. Джерри смот­рит на нее.

Ты красивая хозяйка.

Эмма. Тебе нравится сегодня у нас?

Джерри. Красивая.

Подходит ближе.

Послушай. Я смотрел на тебя весь вечер. Я должен те­бе сказать, я хочу тебе сказать, я обязан тебе сказать...

Эмма. Джерри, не надо...

Джерри. Ты чудо.

Эмма. Ты пьяненький.

Д ж е р р и. Не имеет значения.

Обнимает ее за плечи.

Эмма. Джерри.

Д ж е р р и. Я был шафером на твоей свадьбе. Ви­дел тебя в белом. Как ты плыла в белом. Э м м а. Я не была в белом.

Джерри. Знаешь, как должно было случиться?

Эмма. Как?

Д ж е р р и. Я должен был обладать тобою белой до свадьбы. Замарать тебя, белую, свадебную, а уж потом быть твоим шафером.

Эмма. Шафером со стороны мужа. Твоего луч­шего друга.

Джерри. Нет, твоим шафером.

Эмма. Мне надо идти.

Джерри. Ты прелесть. Я по тебе с ума схожу. Я говорю слова, которых никто никому не говорил. Разве ты не понимаешь? С ума схожу. Это смерч какой-то. Ты была когда-нибудь в Сахаре? Послушай. Это правда. Послушай. Ты завладела мною целиком. Ты такая прелесть.

Э м м а. Да ничего особенного.

Джерри. Такая красивая. Посмотри, как ты смотришь на меня.

Э м м а. Я совсем... не смотрю на тебя.

Джерри. Посмотри, как ты на меня смотришь. Я весь в горячке, сбит с толку, раздавлен, ты ослепля­ешь меня, мое сокровище, я спать теперь не смогу, по­слушай, это правда, я не смогу переставлять ноги, сва­люсь, буду лежать пластом, ты держишь в руках мою жизнь, ввергаешь меня в ступор — ты знаешь, что это такое, ступор? Это значит владеть пустотой, владеть ничем, владеть одиночеством. Я люблю тебя.

Э м м а. За дверью мой муж.

Джерри. На словах это все знают. Весь мир зна­ет. А по-настоящему никто не знает. И не узнает. Они в другом мире живут. Я обожаю тебя. Я потерял го­лову от любви к тебе. И если кто-нибудь что-то гово­рит сию минуту, я никому и ничему не поверю. Ни­чего у них не было. Не было. Только наше есть. Твои глаза меня погубят. Ты прекрасна.

Эмма. Нет.

Джерри. Да.

Целует ее.

Она вырывается.

Он опять целует.

Громкий смех за дверью.

Она вырывается.

Распахивается дверь. На пороге Роберт.

 

Эмма. Твой лучший друг пьян в стельку.

Джерри. Поскольку ты мой лучший и самый старый друг, а сегодня еще и хозяин, я решил не упу­скать случая и сказал твоей жене, какая она красивая.

Роберт. Правильно.

Джерри. Конечно, правильно... смотреть правде в глаза... не смущаться сделать признание от чистого сердца — это не запрещается.

Роберт. Никоим образом.

Д ж е р р и. У тебя все прекрасно устроилось, пре­красно, что она такая красивая.

Роберт. Правильно.

Джерри подходит к Роберту, берет его под локоть.

Д ж е р р и. Я тебе говорю это как твой самый ста­рый друг. Как твой шафер.

Роберт. Все верно.

Энергично пожимает его плечо, поворачивается и уходит

из комнаты.

Эмма идет к двери. Джерри хватает ее за руку, останавливает.

Оба стоят и смотрят друг другу в глаза.