СОМЕРСЕТ МОЭМ

 

                                                                                   

 

                                     КРУГ

 

 

   ПЕРВЫЙ  АКТ

                                     Картина I

 

        Роскошная гостиная великолепно меблированного загородного дома. На стенах картины знаменитых художников. У владельца поместья – изысканный вкус, и он гордится, что его дом построен во французском стиле. Сквозь окна виден прекрасный сад. В гостиной нет ничего, что не принадлежало бы георгианской эпохе.

        Солнечное, летнее утро. Входит Арнольд. Ему чуть больше 30-ти, высокий, красивый джентльмен с резко очерченными чертами чувственного типа. Вид бескровного интеллектуала. Щегольски одет.

       

АРНОЛЬД. Элизабет! (Подходит к окну) Элизабет! (Звонит в колокольчик. Оглядывает гостиную и замечает, что одно из кресел стоит не на своем месте.  Передвигает его. Снимает с полки, стоящей над камином, статуэтку и сдувает с нее пыль. Входит слуга.) Джордж, поищите, пожалуйста, леди Ченей и, если она готова, попросите ее придти.

ДЖОРДЖ. Хорошо, сэр.

АРНОЛЬД. Кто должен убирать гостиную?

ДЖОРДЖ. Не знаю, сэр.

АРНОЛЬД. Я бы хотел, чтобы после уборки кресла стояли на своем месте.

ДЖОРДЖ. Хорошо, сэр.

(Слуга  уходит. Арнольд снова подходит к окну.)

АРНОЛЬД. Элизабет! Элизабет!

 

        Входит Элизабет. Очаровательное создание лет двадцати с небольшим. Одета в летнее светлое платье.

 

Я с утра не могу тебя найти! Чем ты занималась?

ЭЛИЗАБЕТ. Ничем. Стояла на голове.

АРНОЛЬД. Отец приехал.

ЭЛИЗАБЕТ. Когда?

АРНОЛЬД. Ночью. Он у себя, в коттедже.

ЭЛИЗАБЕТ. Черт подери!

АРНОЛЬД. (с юмором) Надеюсь, ты при нем этого не скажешь.

ЭЛИЗАБЕТ. Если не говорить «черт подери», когда все складывается чертовски скверно, то когда говорить «черт подери»?

АРНОЛЬД. Я думал, ты скажешь «досадно» или что-нибудь в этом роде.

ЭЛИЗАБЕТ. Но это не выразит моих чувств, а ты сам говорил, что их надо выражать точно, поскольку в английском языке нет синонимов. Впрочем, напрасно ожидать от политика, чтобы он в частной жизни следовал тому, что провозглашает публично.

АРНОЛЬД. Мне не до шуток.

 

В окне появляется Тедди Льютон, привлекательный молодой человек во фланелевом костюме.

ТЕДДИ. Сыграем партию в теннис?

ЭЛИЗАБЕТ. Заходите, Тедди, у нас семейная сцена.

ТЕДДИ. (входит) Из-за чего?

ЭЛИЗАБЕТ. Из-за английского языка.

ТЕДДИ. Только не рассказывайте мне, что вы пользуетесь неопределенной формой глагола.

АРНОЛЬД. (с тенью недовольства) Будь посерьезней, Элизабет.

ЭЛИЗАБЕТ. В чем дело? Если возникает неприятность, Тедди Льютон морально только поддержит нас. Поэтому мы и просили его приехать.

ТЕДДИ. Что случилось?

ЭЛИЗАБЕТ. Отец Арнольда явился.

ТЕДДИ. Я думал – он в Париже.

АРНОЛЬД. И мы так думали. Он говорил, что приедет через месяц.

ЭЛИЗАБЕТ.  Ты успел сообщить ему о приезде леди Китти?

АРНОЛЬД. Конечно, нет.

ТЕДДИ. А нельзя отложить ее приезд?

АРНОЛЬД. Нет, леди Китти и лорд Портес могут быть здесь в любую минуту. Они – на машине. Уже ничего не сделать.

ЭЛИЗАБЕТ. И это было бы неприлично.

АРНОЛЬД. Не надо было приглашать. Это Элизабет настояла.

ЭЛИЗАБЕТ. Она – твоя мать, Арнольд!

АРНОЛЬД. Но это не играло для нее никакой роли, когда она уезжала отсюда. Теперь это не играет никакой роли для меня.

ЭЛИЗАБЕТ. Прошло тридцать лет. Нельзя держать в себе зло столько времени.

АРНОЛЬД. Я зла не держу, но факт остается фактом – я не могу найти ей оправдания.

ЭЛИЗАБЕТ. А ты пытался?

АРНОЛЬД. Дорогая, не надо возвращаться к этому снова и снова. У нее был муж, который обожал ее, блестящее положение, деньги и ребенок. А она сбежала с женатым человеком.

ЭЛИЗАБЕТ. А если она была влюблена?

АРНОЛЬД. И поэтому потеряла чувство долга, чести. Ты готова любовью объяснить все на свете.

ЭЛИЗАБЕТ. Нехорошо так говорить о своей матери.

АРНОЛЬД. Я не считаю ее своей матерью.

ЭЛИЗАБЕТ. Ты просто не можешь пережить, что она не подумала о тебе. Но одни из нас – больше матери, другие – больше женщины. Эта история почему-то вызывает у меня странное волнение – так сильно любить мужчину и жертвовать ради него всем: именем, положением, ребенком.

АРНОЛЬД. Поэтому сын обязан боготворить мать, которая его бросила?

ЭЛИЗАБЕТ. Я не об этом говорю. Но жаль, что ты не хочешь, чтобы вы стали друзьями.

АРНОЛЬД. А ты когда-нибудь задумывалась над тем, как я рос в тени этой скандальной истории? В колледже, в Оксфорде, в Лондоне – везде – меня воспринимали только как сына леди Китти.

ЭЛИЗАБЕТ. Наверное, это было мучительно.

АРНОЛЬД. А если учесть положение тех, кто был замешан в этой истории?! Отец в те времена был членом палаты Общин. Лорд Портес тоже – он занимал пост помощника министра иностранных дел, был у всех на виду. Ты не можешь вообразить, какой бум разразился в Англии. О матери сочиняли стишки, пели песенки: «Капризная леди Китти, нам вас совсем не жаль…» А они только подливали масла в огонь. Жили бы себе тихо и спокойно  во Флоренции, и скандал бы затих. Так нет! Постоянные сражения между леди и лордом Портесом напоминали о них.

ТЕДДИ. Какие сражения?

АРНОЛЬД. Отец разошелся с матерью, а леди Портес, не самое привлекательное существо, не давала согласия на развод. Портес пытался убедить ее, угрожал ей, заявляя, что лишит ее права занимать дом, лишит денежных субсидий, но ничего не помогло. Они постоянно судились. Леди Портес знала, что он хочет жениться на матери, и ненавидела ее. Это естественно, ее нельзя в этом обвинять. Поэтому они жили за границей. Счастье, что лорд Портес богат. Постепенно нашлись люди, которые вошли в их положение.

ЭЛИЗАБЕТ. Они впервые в Англии?

АРНОЛЬД. Да.

ЭЛИЗАБЕТ. Отец когда-нибудь говорил о ней?

АРНОЛЬД. Ни разу… Он не упоминал ее имени с того дня, как она покинула этот дом.

ТЕДДИ. Да. Говорят, был грандиозный прием, но ни лорд Портес, ни мать не вышли к обеду. Их ждали, искали и нигде не могли найти. Тогда отец послал слугу в комнату матери, а тот увидел записку, приколотую к подушечке с булавками.

ЭЛИЗАБЕТ. (со слабой улыбкой). Как вели себя в старые времена!

АРНОЛЬД. С той страшной ночи отец возненавидел этот дом. Он никогда больше не жил здесь, и, когда я женился, отдал его мне. Оставил себе только коттедж, куда приезжает, когда хочет нас повидать. Я обязан ему всем. Он не простит, что я без его согласия пригласил их сюда.

ЭЛИЗАБЕТ. Я возьму вину на себя, Арнольд.

АРНОЛЬД. (раздраженно) Ситуация достаточно сложная и неприятная.

ЭЛИЗАБЕТ. Как будет, так будет.

АРНОЛЬД (не обращая внимания). Интересно, как она себе представляет нашу встречу. Надеется, что я брошусь в ее объятия.

ТЕДДИ. Почему вы не встречались с ней прежде?

АРНОЛЬД. Когда я был маленький, она пыталась увидеть меня, но отец полагал, что нам лучше не встречаться.

ТЕДДИ. А когда вы повзрослели?

АРНОЛЬД. Она жила в Италии, я там не бывал.

ЭЛИЗАБЕТ. Обещай мне быть с ней мягким и нежным.

АРНОЛЬД. Не надо было приглашать Портеса, и делать вид, что все забыто. Он разрушил жизнь моего отца.

ЭЛИЗАБЕТ. Коли начинаешь думать о прошлом, значит, у тебя уже нет будущего. (Улыбаясь) Интересно, что бы ты отдал за то, чтобы их машина… сломалась, и помешала бы им приехать?

АРНОЛЬД. А виноват я сам. Позволил тебе уговорить себя, против своей воли.

ЭЛИЗАБЕТ. Боюсь, этой партии не грозит благополучный конец.

АРНОЛЬД. Я сделаю все, что смогу.

 

        В окне появляется мистер Чэмпион-Ченей

 

ЧЭМПИОН. Разрешите войти?

ЭЛИЗАБЕТ. Мы вас ждем.

ЧЭМПИОН. Надеюсь, с нетерпением, дорогая.

 

        Мистер Чэмпион-Ченей – высокий, худощавый джентльмен, ему за 65. Интеллигентное, несколько аскетичное лицо. Великолепно одет. Целует Элизабет и пожимает руку отцу.

 

ЭЛИЗАБЕТ. Мы были уверены, что вы задержитесь в Париже еще на месяц!

ЧЭМПИОН. Как дела, Арнольд? Я всегда сохраняю за собой право менять решения. Это единственное, в чем стареющий джентльмен похож на хорошеньких женщин.

ЭЛИЗАБЕТ. Мистер Льютон.

ЧЭМПИОН. Как поживаете? Играете в бридж?

ТЕДДИ. Играю.

ЧЭМПИОН. Прекрасно. Рискуете объявлять игру без высших покеров?

ТЕДДИ. Никогда.

ЧЭМПИОН. Милейший молодой человек!

ТЕДДИ. И как все милейшие молодые люди, без денег.

ЧЭМПИОН. Главное – принципы, можно поставить десять шиллингов, ничем не рискуя. Я никогда не ставлю ни больше, ни меньше.

АРНОЛЬД. Ты надолго, папа?

ЧЭМПИОН. До завтрака, если не помешаю.

 

        Арнольд тревожно поглядывает на Элизабет

 

ЭЛИЗАБЕТ. Очень хорошо.

АРНОЛЬД. Меня интересует, долго ли ты собираешься прожить у нас?

ЧЭМПИОН. Неделю.

 

        Пауза. Все, кроме мистера Чэмпион-Ченей, смущены.

 

ТЕДДИ. Пойду, отменю теннис.

ЭЛИЗАБЕТ. Пожалуй. Что носят в Париже на этой неделе?

ТЕДДИ. Положу ракетку на место. (Уходит).

АРНОЛЬД. (обращаясь к отцу) Я хочу, чтобы ты взглянул на кресло, которое я купил. По-моему, замечательное.

ЧЭМПИОН. Очаровательное.

АРНОЛЬД. 1750 г. Прекрасный рисунок, не требует реставрации. По-моему, удачная покупка.

ЧЭМПИОН. Дорогой, ты знаешь, я ничего в этом не понимаю. Наверное, удачная.

АРНОЛЬД. Георгианская эпоха. Мой стиль. Увидимся за завтраком. (уходит)

ЧЭМПИОН. Кто этот молодой человек?

ЭЛИЗАБЕТ. Мистер Льютон. Недавно демобилизовался. До армии служил на каучуковых плантациях в Малайзии.

ЧЭМПИОН. Почему нас решили оставить вдвоем?

ЭЛИЗАБЕТ. Да? А я и не заметила.

ЧЭМПИОН. Молодым трудно себе представить, что можно постареть и не превратиться в болвана.

ЭЛИЗАБЕТ. Все знают, что вы очень умны.

ЧЭМПИОН. Чем вы взволнованы? Когда я сказал, что остаюсь завтракать, у Арнольда было лицо, точно он проглотил касторку.

ЭЛИЗАБЕТ. Присядем?

ЧЭМПИОН.  Очевидно, вам надлежит мне сказать что-то очень неприятное.

ЭЛИЗАБЕТ. Вы не поссоритесь со мной?

ЧЭМПИОН. Сколько вам лет?

ЭЛИЗАБЕТ. Двадцать пять.

ЧЭМПИОН. Я никогда не ссорюсь с женщинами моложе тридцати.

ЭЛИЗАБЕТ. Значит, у меня впереди десять лет.

ЧЭМПИОН. Дамская математика?

ЭЛИЗАБЕТ. Нет, косметика… Леди Китти приезжает сегодня.

ЧЭМПИОН. Кто это леди Китти?

ЭЛИЗАБЕТ. Ваша… мать Арнольда.

ЧЭМПИОН. Она? (пауза)

ЭЛИЗАБЕТ. Не сердитесь на Арнольда. Это я виновата. Я пригласила ее. Он был против.

ЧЭМПИОН. Я не знал, что вы с ней знакомы.

ЭЛИЗАБЕТ.  Мы не знакомы, но я узнала, но я что она в Лондоне и остановилась в отеле Клэридж.

ЧЭМПИОН. Когда она приезжает?

ЭЛИЗАБЕТ. К завтраку. Мы не ожидали вас здесь увидеть. Вы писали, что задержитесь в Париже еще на месяц.

ЧЭМПИОН. Это ваш дом, дорогая. Нелепо, чтобы вы спрашивали разрешения, когда хотите кого-нибудь пригласить.

ЭЛИЗАБЕТ. Несмотря на все… Она – мать Арнольда. Это неестественно, что они никогда не видели друг друга. Мне почему-то безумно жаль эту бедную, одинокую леди.

ЧЭМПИОН. Никогда не слышал, чтобы она была одинока, и тем более бедна.

ЭЛИЗАБЕТ. Я не могла пригласить ее одну. Это было бы… оскорбительно. Я пригласила и лорда Портеса. Наверное, вам лучше не встречаться с ним.

ЧЭМПИОН. Думаю, им лучше не встречаться со мной. Я позавтракаю у себя. Я всегда замечал, что вкусно поесть можно, когда приезжаешь неожиданно, подают еду, которую слуги оставляют себе.

ЭЛИЗАБЕТ. Со мной никто и никогда не говорил о леди Китти. Я даже не видела ее фотографий.

ЧЭМПИОН. Она обожала фотографироваться. Потом я приказал дворецкому выбросить ее фотографии в мусорный ящик. Вы похожи на нее, Элизабет. Только у нее были более светлые волосы.

ЭЛИЗАБЕТ. Наверное, теперь в них седина.

ЧЭМПИОН. Она была прелестной. С замечательной фигурой, изящная, легкая. Да, она была очаровательна.

ЭЛИЗАБЕТ. Уверена, что и сейчас она очаровательна.

ЧЭМПИОН. Теперь она уже не… молода.

ЭЛИЗАБЕТ. Я не могу смотреть на эту историю, как вы и Арнольд. Когда женщина любит, она может постареть, но не теряет очарования.

ЧЭМПИОН. Вы романтичны.

ЭЛИЗАБЕТ. Я понимаю, что она причинила много зла и вам, и Арнольду.

ЧЭМПИОН. Это мило с вашей стороны.

ЭЛИЗАБЕТ. Но она любила, а любовь – это редкость. Мы только читаем о ней, смотрим в фильмах. Меня эта история очень волнует.

ЧЭМПИОН. Жаль, что мужья в ней весьма неромантичны.

ЭЛИЗАБЕТ. Весь мир лежал у ее ног, и она все бросила во имя любви!

ЧЭМПИОН (сухо) Я начинаю подозревать, что не только ради нее и Арнольда вы пригласили ее сюда.

ЭЛИЗАБЕТ.  Мне кажется, будто я знакома с ней давным-давно. Наверное, лицо ее печально, ведь настоящая любовь делает человека серьезным и значительным. Уверена, что у нее нет морщин и сохранились детские черты.

ЧЭМПИОН. Ваше воображение уносит вас очень далеко.

ЭЛИЗАБЕТ. Я представляю ее с тонкими прекрасными руками и светлыми волосами с сединой. На фоне картин старинных мастеров, она – в черном шелковом платье с кружевами, в старомодных бриллиантах. Вы знаете, я выросла без матери. Она умерла, когда я был ребенком. Меня воспитывали тетки, а у них были свои семьи. Мне так хочется, чтобы мать Арнольда стала и моей матерью.

ЧЭМПИОН. Вы счастливы с Арнольдом?

ЭЛИЗАБЕТ. Почему вы меня об этом спрашиваете? Разве может быть иначе?

ЧЭМПИОН. Почему у вас нет детей?

ЭЛИЗАБЕТ. Мы женаты три года. Подождите, дайте время.

ЧЭМПИОН. Интересно, как выглядит Хью?

ЭЛИЗАБЕТ. Лорд Портес?

ЧЭМПИОН. Он был самый элегантный человек Лондона. Если бы он продолжал заниматься политикой, то стал бы премьер-министром.

ЭЛИЗАБЕТ. Как он выглядит?

ЧЭМПИОН. Красивый, мужественный, великолепный наездник. Был удивительно привлекателен. Я любил его. Он крестил Арнольда. Ну что же, надо идти в коттедж.

ЭЛИЗАБЕТ. Вы сердитесь?

ЧЭМПИОН. Нисколько. (Она протягивает ему лицо для поцелуя. Он целует ее в обе щеки. В дверях появляется Тедди).

ЭЛИЗАБЕТ. Заходите.

ТЕДДИ. Все в порядке?

ЭЛИЗАБЕТ. С ним легко. Он замечательный человек.

ТЕДДИ. Вы так взволнованы.

ЭЛИЗАБЕТ. Еще не пришла в себя.

ТЕДДИ. А я решил, пойду и окажу моральную поддержку… Здесь хорошо! Когда вернусь к себе, буду вспоминать.

ЭЛИЗАБЕТ. Скучаете?

ТЕДДИ. Я люблю места, где жил. Англия притягивает, но вряд ли я мог бы остаться здесь. Это как с женщиной, в которую влюблен, пока не видишь, а встретишь – не в состоянии ее выносить.

ЭЛИЗАБЕТ. (улыбаясь) Значит, с Англией вы не в ладу?

ТЕДДИ. С собой я не в ладу. Меня слишком долго здесь не было. Теперь здесь все занимаются тем, что им не хочется, только потому, что это необходимо. Заседают, совещаются, торопятся, а все стоит на своем месте.

ЭЛИЗАБЕТ. Высокий уровень цивилизации.

ТЕДДИ. Люди перестали быть искренними. Даже на приемах – болтают об искусстве, а у самих за душой ничего нет. Читают только то, о чем говорят все, чтобы не отстать от моды. В провинции иначе: читают все подряд, читают и перечитывают. Литература теперь много значит. Особенно у нас, в тропиках, где люди не так понахватаны, как здесь. В провинции круг общения уже, но каждый знает, кто он есть и что стоит.

ЭЛИЗАБЕТ. Не ищите искренности в нашем мире, Тедди. Конечно, она сглаживает острые углы, но здесь она как железная балка в карточном домике. А что у вас там?

ТЕДДИ. Джунгли и голубое небо.

ЭЛИЗАБЕТ. (дразня его) Вас ждет любимая?

ТЕДДИ. (неистово) Нет!

 

Она отпрянула от неожиданной серьезности его тона. Наступило неловкое молчание.

 

ЭЛИЗАБЕТ. Вам надо жениться.

ТЕДДИ. Я мечтаю об этом, но это непросто. Найти смелую, искреннюю, умеющую держать себя в руках. Их безнадежно искать. Они влюблены в своих мужей. (Он очень серьезно смотрит на нее. Она выдерживает его взгляд. Молчание.) Мой дом стоит у подножья холма, и кокосовые пальмы шумят у воды. В саду цветут азалии и камелии, а перед глазами песчаный пляж и синее море. Я люблю вас. Люблю. А вы? (Элизабет медленно качает головой) Я ни разу не целовал вас.

 

Взволнованный входит Арнольд

 

АРНОЛЬД. Они подъезжают.

ЭЛИЗАБЕТ. (как будто возвращаясь из другого мира). Кто?

АРНОЛЬД. (нетерпеливо) Мать. Машина у подъезда.

ТЕДДИ. Мне уйти?

АРНОЛЬД. Нет, нет. Останьтесь. Распорядитесь, чтобы накрывали к завтраку.

ЭЛИЗАБЕТ. Куда ты торопишься?

АРНОЛЬД. Это помогает. Когда нечего сказать, лучше всего садиться за стол.

                         Входит  слуга

СЛУГА. (объявляет) Леди Кэтрин Чэмпион-Ченей. Лорд Портес.

        В сопровождении лорда Портеса входит Китти. Леди Китти – оживленная, с крашеными волосами и нарумяненными щеками. Одета экстравагантно и вызывающе. Никогда не забывает, что она очаровательна, ведет себя, будто ей все еще 25 лет. Лорд Портес – лысый, немолодой джентльмен в довольно небрежном, эксцентричном костюме. Раздраженный и грубоватый. Это совсем не те люди, которых ожидала увидеть Элизабет. Она смотрит на них широко расширенными зрачками. Леди Китти направляется к ней с распростертыми объятиями.

КИТТИ. Элибзабет! Элизабет! (Экспансивно целует ее) Какое восхитительное создание! (Обращаясь к Хью) Хью, она очаровательна, правда!

ПОРТЕС. (ворчливо) Хм! (Элизабет улыбается и протягивает ему руку)

ЭЛИЗАБЕТ. Как вы доехали?

ПОРТЕС. Убийственная дорога. Как поживаете, дорогая? Почему в Англии такие отвратительные дороги?

 

        Леди Китти поворачивается лицом к Тедди, внимательно на него смотрит и идет к нему, чтобы обнять

КИТТИ. Мой мальчик! Мой мальчик! Я бы повсюду узнала тебя!

ЭЛИЗАБЕТ. (поспешно) Вот Арнольд!

КИТТИ. (без малейшего перехода) Вылитый отец! Я бы повсюду узнала его! (обнимает его) Мой мальчик, мой мальчик!

ПОРТЕС. Хм!

КИТТИ. Скажи мне, а ты бы узнал меня? Я очень изменилась?

АРНОЛЬД. Мне было пять лет, когда… когда… когда… вы…

КИТТИ. (эмоционально) Я помню все, как будто это было вчера. Я поднялась в твою комнату. (Внезапно меняя тон) Кстати, я всегда думала, что нянька пьет. Она действительно пила?

ПОРТЕС. Откуда он может знать, Китти, черт возьми?

КИТТИ. У вас никогда не было детей, Хью, как вы можете говорить о том, что они знают и чего не знают?

ЭЛИЗАБЕТ. Это Арнольд, лорд Портес.

ПОРТЕС.  (пожимая ему руку) Как поживаете? Я знал вашего отца. Он жив?

АРНОЛЬД. Конечно.

ПОРТЕС. Здоров?

АРНОЛЬД. В прекрасной форме.

ПОРТЕС. Хм! Наверное, следит за собой. А я не в порядке. Этот отвратительный климат не по мне.

ЭЛИЗАБЕТ. (обращаясь к леди Китти) Мистер Льютон.

КИТТИ. (пожимая руку Тедди) Очень рада. В этой гостиной я любила устраивать приемы. Политически это было необходимо. Вы прелестно ее сделали.

ЭЛИЗАБЕТ. Это Арнольд!

АРНОЛЬД. (нервно) Вам нравится это кресло? Я только что его купил. Георгианская эпоха. Я ее собираю.

ПОРТЕС (грубо). Подделка. Ножки неправильные.

АРНОЛЬД. Как вы можете так говорить?!..

КИТТИ. Уверена, что ножки правильные.

ПОРТЕС. Вы ни черта в этом не понимаете, Китти.

КИТТИ. Вы так думаете? А по-моему, очаровательное кресло. Настоящий Чэпльуайт.

АРНОЛЬД. Шератон.

КИТТИ. Конечно, «Школа злословия».

ПОРТЕС. Шератон, моя дорогая, а не Шеридан.

КИТТИ. А что я говорю? Я играла эту пьесу во Флоренции в любительском спектакле. Один великий итальянский трагик – не помню, как его звали – сказал, что он никогда не видел такой очаровательной леди Тизл, как я.

ПОРТЕС. Хм!

КИТТИ. (обращаясь к Элизабет) А вы играете в любительских спектаклях?

ЭЛИЗАБЕТ. Нет. Я бы очень волновалась.

КИТТИ. А я никогда не волнуюсь. Я родилась актрисой. Конечно, если бы я могла начать все сначала, я бы пошла на сцену. Удивительно, как они умеют оставаться молодыми, эти актрисы! Я думаю, это потому, что они всегда играют разные роли. Хью, по-вашему, Арнольд похож на меня или на своего отца? По-моему, он вылитая моя копия. Да, чуть не забыла, я должна сказать тебе, Арнольд, что прошлой зимой я приняла католичество. Долгие годы я собиралась его принять, но все было некогда, а в прошлом году, когда мы жили в Монте-Карло, я совершенно случайно встретила очаровательного аббата. (обращаясь к Элизабет) Вы интересуетесь религией? Как, вы не интересуетесь религией? Удивительно! (Присматриваясь к ее платью) Калло?

ЭЛИЗАБЕТ. Уорт.

КИТТИ. Я сразу догадалась, что это или Калло, или Уорт, впрочем, это не имеет никакого значения. Все дело в линии. Когда я приезжаю к Уорту, я всегда говорю ему: «Главное – это силуэт, дорогой мой». Что с вами, Хью?

ПОРТЕС. Этот новый протез ни к черту не годится.

КИТТИ. Все-таки мужчины – потрясающий народ. Не в состоянии вынести ни малейшего дискомфорта. Как женщины выдерживают все неудобства с раннего утра до поздней ночи?! Неужели вы думаете, Хью, что выносить вас целый день – это большое удовольствие?! А ночью?! Вы думаете, удобно лежать с маской на физиономии?

ПОРТЕС. Протез плохо держится.

КИТТИ. Дело не в зубах, а в ваших деснах?

ПОРТЕС. Бездарный дантист!

КИТТИ. А по-моему, очень приятный. Он мне сказал, что мои зубы мне будут служить до 70-ти! У него кабинет в китайском стиле. Вы интересуетесь Киатем? Как, вы не интересуетесь Китаем?! Сейчас все интересуются Китаем. Поразительная сцена . Так обидно, что китайцы отрезали себе…

ПОРТЕС. Что?

КИТТИ. Косы… Это было эффектно!

 

                         Входит Джордж

 

СЛУГА. Завтрак подан.

ЭЛИЗАБЕТ. Может быть, вы хотите посмотреть ваши апартаменты?

ПОРТЕС. После завтрака.

КИТТИ. Мне надо попудрить нос, Хью.

ПОРТЕС. Пудритесь, кто вам мешает?

КИТТИ. Никогда не встречала более неделикатного человека.

ПОРТЕС. Вы заставите ждать себя полчаса, я же знаю.

КИТТИ. (роясь в сумочке) Ну, хорошо, мир любой ценой, как сказал лорд Беконсфильд.

ПОРТЕС. Лорд Беконсфильд наговорил кучу дурацких вещей, но этого не говорил никогда.

 

                 Лицо леди Китти меняется. Замешательство сменяется испугом, испуг – ужасом

 

КИТТИ. Ой!

ЭЛИЗАБЕТ. Что случилось?

КИТТИ. (с болью) Моя губная помада!

ЭЛИЗАБЕТ. Вы не можете ее найти?

КИТТИ. Она была у меня в машине, Хью, помните – она была у меня в машине.

ПОРТЕС. Не помню.

КИТТИ. Не будьте болваном, Хью! Мы подъезжали к воротам, я сказала: «Это мой дом, мой дом», хотела расплакаться, потом раздумала, вынула помаду и подкрасила губы.

ЭЛИЗАБЕТ. Вы, наверное, уронили ее в машине.

КИТТИ. Пожалуйста, пошлите поискать. Без губной помады я как без рук. Дорогая, одолжите мне свою.

ЭЛИЗАБЕТ. Я ужасно огорчена, но я не пользуюсь помадой.

КИТТИ. Почему?

ПОРТЕС. Посмотрите на ее губы. Какого черта ей надо пользоваться помадой! Только пачкать рот!

КИТТИ. Дорогая, вы совершаете огромную ошибку! Вы обязаны пользоваться помадой. Это полезно для губ, мужчины это любят. Я не могла бы жить без нее.

 

        В окне появляется Чэмпион-Ченей, протягивая руки, в которых он держит маленькую золоченую сумочку.

 

ЧЭМПИОН. Кто-то потерял крохотную сумочку, а в ней, если я не ошибаюсь, очень существенные принадлежности.

 

        Арнольд и Элизабет как громом поражены его появлением, Тедди отпрянул назад, только леди Китти вне себя от радости.

 

КИТТИ. Моя помада!

ЧЭМПИОН. Я нашел ее на аллее и отважился принести.

КИТТИ. Это святой Антоний. Я молилась ему, когда рылась в сумочке.

ПОРТЕС. При чем тут святой Антоний. Это Клайв!

ЧЭМПИОН. Ты не узнала меня. Прошло столько лет.

КИТТИ. Бедный Клайв, как ты постарел!

ЧЭМПИОН. Надеюсь, у вас была приятная поездка?

КИТТИ. Можешь поцеловать меня, Клайв!

ЧЭМПИОН. (целуя ее) Ты не возражаешь, Хью?

ПОРТЕС. Хм!

ЧЭМПИОН. (радушно) Как ты, Хью?

ПОРТЕС. Проклятый ревматизм меня измучил. Отвратительный климат у нас в Англии.

ЧЭМПИОН. Ты не хочешь пожать мне руку?

ПОРТЕС. Ничего не имею против.

ЧЭМПИОН. Ты постарел, бедняга Хью!

ПОРТЕС. Кто-то на днях меня спрашивал, сколько тебе лет.

ЧЭМПИОН. Они удивились, когда ты им ответил?

ПОРТЕС. Удивились?! Они были потрясены тем, что ты еще жив.

СЛУГА. (входит) Вы звонили, сэр?

АРНОЛЬД. Да, Джордж, но надобность отпала.

ЧЭМПИОН. Одну минуточку. Дорогая Элизабет, я отдаю себя на ваше попечение. Мои слуги настолько заняты собственными делами, что мне ничего не приготовили поесть.

ЭЛИЗАБЕТ. Мы будем счастливы, если вы позавтракаете с нами.

ЧЭМПИОН. Ты не возражаешь, Арнольд?

АРНОЛЬД. Папа!

ЧЭМПИОН. (обращаясь к леди Китти) Как ты нашла Арнольда?

КИТТИ. Хорош, безумно хорош!

ЧЭМПИОН. Он вырос, не правда ли? А что ему было делать за эти тридцать лет.

 АРНОЛЬД. Ради Бога, Элизабет, скорее идемте завтракать.

 

                      Картина 2

 

Та же декорация. Полдень. Портес, Леди Китти, Элизабет и Тедди играют в бридж. Чэмпион-Ченей наблюдает за игрой. Портес и леди Китти – партнеры

 

ЧЭМПИОН. Когда вернется Арнольд?

ЭЛИЗАБЕТ. Скоро.

ЧЭМПИОН. Он на конференции?

ЭЛИЗАБЕТ. Нет, встречается с избирателями.

ПОРТЕС. (раздраженно) Как можно играть в бридж, когда все орут над самым ухом так, что я ничего не слышу!

ЭЛИЗАБЕТ. (улыбаясь) Простите, но видны ваши карты, лорд Портес.

КИТТИ. Сколько раз я вам говорила, Хью, держите карты как следует. Что за игра, когда все видят карты друг друга.

ПОРТЕС. Не надо в них смотреть.

КИТТИ. Какое Арнольд получил большинство на выборах?

ЭЛИЗАБЕТ. 700 голосов.

ПОРТЕС. Вы играете или разговариваете о политике?

КИТТИ. Моей игре разговор не мешает.

ПОРТЕС. Вы так играете, что вам все равно, болтаете вы или держите язык за зубами.

КИТТИ. Неприлично так со мной разговаривать, Хью. По-вашему, я вообще не умею играть?

ПОРТЕС. Интересно, почему вы называете эту игру «бриджем»?

ЧЭМПИОН. Ненавижу людей, которые играют в бридж так, словно они на похоронах.

ПОРТЕС. Не сомневался, что ты возьмешь сторону Китти.

КИТТИ. Я не совсем понимаю, что вы хотите этим сказать, Хью?

ПОРТЕС. (еле сдерживая себя) У вас козырь, вам надо бить моего туза!

КИТТИ. (наивно) Это ваш туз, дорогой?

ПОРТЕС. (в ярости) Да, это мой туз!

КИТТИ. Но это мой единственный козырь.

ПОРТЕС. Не надо объяснять всем, что он у вас есть. Теперь все будут знать, что он у вас.

КИТТИ. Они и раньше это знали.

ПОРТЕС. Откуда?

КИТТИ. Элизабет ведь сказала, что ей видны ваши карты.

ПОРТЕС. Она сказала, что их можно увидеть.

КИТТИ. Если можно – значит, все увидят.

ПОРТЕС. У вас какие-то дурацкие идеи, Китти.

ЧЭМПИОН. Почему? Если какой-нибудь болван показывает свои карты, я всегда заглядываю в них.

ПОРТЕС. (сердясь) Если вы изучили правила этикета, то должны знать, что посторонние не должны вмешиваться в игру.

ЧЭМПИОН. Дорогой Хью, это вопрос не этики, а бриджа.

ТЕДДИ. Возьмите назад карту. Это не та масть!

ПОРТЕС. Кто ее скрыл?

ТЕДДИ. Вы.

ПОРТЕС. Что за чушь! Я никогда в жизни не ставил неверной карты!

ТЕДДИ. Вы сбросили карту на третьей червовой взятке, а у вас еще оставались черви.

ПОРТЕС. У меня  не было больше двух червей.

ТЕДДИ. Было. Вот карта, которой вы крыли.

КИТТИ. Не спорьте, Хью, вы скрыли карты, не сомневаюсь. Вы всегда все скрываете.

ПОРТЕС. Ничего я не скрываю. Я никогда ничего не скрываю.

ЧЭМПИОН. Скрываешь, Хью, только непонятно – зачем?

ПОРТЕС. (обращаясь к Чэмпиону) Не дыши мне в затылок, я не переношу, когда мне дышат в затылок.

 

        Все поднимаются из-за карточного стола

 

ТЕДДИ. (присоединяясь) Я запишу ваш проигрыш в книжечку, хорошо?  

ПОРТЕС. (начинает раскладывать пасьянс) Записывайте, но я никогда ничего не скрываю.

КИТТИ. Не хотел бы ты прогуляться, Хью?

ПОРТЕС. Зачем?

КИТТИ. Моцион.

ПОРТЕС. Ненавижу моционы.

ЧЭМПИОН. (заглядывая в пасьянс) Семерка и рядом восьмерка.

 

                 Портес не реагирует

 

ПОРТЕС. Я не слепой.

КИТТИ. Тройка и четверка.

ЧЭМПИОН. Семерка перейдет сюда, а тройка сюда.

ПОРТЕС. (в ярости) Я раскладываю пасьянс или вы?

КИТТИ. Но ты все время ошибаешься, Хью.

ПОРТЕС. Это мое дело.

ЧЭМПИОН. Что ты сердишься, Хью.

ПОРТЕС. Идите вы… Только раздражаете меня.

КИТТИ. Мы хотели тебе помочь, Хью.

ПОРТЕС. Я ненавижу, когда мне помогают.

КИТТИ. Ты ведешь себя совершенно неприлично.

ПОРТЕС. С ума можно сойти, - раскладываешь пасьянс, а тебя бесконечно теребят.

ЧЭМПИОН. Молчим. Мы больше не скажем ни слова.

ПОРТЕС. Тройка сюда и пасьянс готов, а если бы я положил семерку, то я бы сбился.

 

                 Они наблюдают за ним, не говоря ни слова.

КИТТИ и ЧЭМПИОН. Четверка, пятерка.

ПОРТЕС. (швыряя карты) Черт возьми! Оставьте меня в покое! Это невыносимо!

ЧЭМПИОН. Зато пасьянс вышел!

ПОРТЕС. Сам знаю, что вышел!

КИТТИ. Ты глупо выглядишь, Хью!

ПОРТЕС. Тысячу раз я просил, когда я раскладываю пасьянс, меня не трогать!

КИТТИ. Не смей со мной так разговаривать! Не смей!

ПОРТЕС. Как хочу, так и говорю.

КИТТИ. (начинает плакать) Грубиян! Грубиян! (Выскакивает из комнаты)

ПОРТЕС. Проклятье. Теперь она будет рыдать.

 

        Выходит в сад. Чэмпион, Элизабет и Тедди остаются одни. Пауза. Чэмпион смотрит на них с иронической улыбкой.

 

ЧЭМПИОН. По-моему, они ведут себя, как муж и жена!

ЭЛИЗАБЕТ. (холодно) Очень мило с вашей стороны, что после их приезда вы так часто бываете у нас.

ЧЭМПИОН. Ирония? Эта риторическая форма не пользуется благосклонностью в английском королевстве.

ЭЛИЗАБЕТ.  Вы догадываетесь, что я имею в виду.

ЧЭМПИОН. (с улыбкой) Смутно подозреваю.

ЭЛИЗАБЕТ. Вы обещали держаться в стороне. Почему вы вернулись, как только они приехали?

ЧЭМПИОН. Любопытство, дитя мое, вполне простительное любопытство.

ЭЛИЗАБЕТ. С тех пор вы все время здесь. Раньше вы не удостаивали нас этой чести.

ЧЭМПИОН. Забавно, мой друг, все это очень забавно.

ЭЛИЗАБЕТ. Как только они начинают ссориться, вы словно получаете удовольствие и с какой-то злобной радостью подзуживаете их.

ЧЭМПИОН. Мне кажется, что они все еще не разлюбили друг друга. А вам?

 

                 Тедди делает попытку уйти.

 

ЭЛИЗАБЕТ. Не уходите, Тедди.

ЧЭМПИОН. Да-да, не уходите. Я зашел на минутку. Мы с вами как раз говорили о леди Китти перед ее приездом. (Обращаясь к Элизабет) Помните? Слабое, хрупкое создание в черном платье со старинными кружевами.  

ЭЛИЗАБЕТ.  (с усмешкой) Вы – страшный человек!

ЧЭМПИОН. У меня всегда была репутация шутника и джентльмена.

ЭЛИЗАБЕТ. Вы не ожидали ее увидеть в таком виде? Бедная леди Китти.

ЧЭМПИОН. Вы спрашивали меня, какой она была. Всего не расскажешь. Она была веселой и, главное, естественной. Кто мог подумать, что ее очарование обернется фривольностью, а природная импульсивность глупейшей аффектацией?

ЭЛИЗАБЕТ. Она – мать вашего сына.

ЧЭМПИОН. Дорогая девочка, вы – замечательный человек, искренний и безыскусный, такой была она. Не позволяйте всякому вздору искажать ваш здравый смысл.

ЭЛИЗАБЕТ. Мы не имеем права судить.

ЧЭМПИОН. Ее душа загримирована, как и ее лицо: теперь у нее нет искренних эмоций. Одна мишура. Вы думаете, что я жестокий, циничный человек?! Ошибаетесь. Если бы я не смеялся над тем, во что она превратилась, я должен был бы плакать, вспоминая, какой она была.

ЭЛИЗАБЕТ. Вы уверены, что если бы она не покинула вас, все сложилось бы иначе?

ЧЭМПИОН. (с юмором) Мне нравится, когда вы становитесь злой и дерзкой.   

ЭЛИЗАБЕТ. Настолько, что это поможет вам ответить на мой вопрос?

ЧЭМПИОН. Она могла стать какой угодно. И той, какую вы нафантазировали. Очень немногие настолько сильны, что способны заставить обстоятельства подчиняться им. Я не уверен, что мог бы помешать ей превратиться в эту нелепую карикатуру. Но жизнь могла бы.   

ЭЛИЗАБЕТ. (расстроенная) Вы сегодня чудовищны!

ЧЭМПИОН. У нее был бы свой круг, свои друзья и свои принципы. Спросите ее сами, какую жизнь она вела среди разведенных дам, находящихся на содержании у состоятельных мужчин.

ЭЛИЗАБЕТ. Но она любила, и любила сильно, и ничего, кроме жалости и симпатии, я к ней не испытываю.

ЧЭМПИОН. Если она любила, как вы утверждаете, то что она должна была почувствовать, когда поняла, что разрушила жизнь Хью? Посмотрите на него. Он был навеселе вчера, навеселе сегодня.

ЭЛИЗАБЕТ. Я заметила.

ЧЭМПИОН. А она делает вид, что это в порядке вещей. Интересно, когда это началось? А каким он был тридцать лет назад? Вам трудно представить себе, какой он был блестящий молодой человек, его прочили в премьер-министры! Посмотрите на него сейчас. Развалина с фальшивыми зубами.

ЭЛИЗАБЕТ. У вас тоже зубы не свои.

ЧЭМПИОН. Не спорю, но они держатся. Она разрушила его жизнь и знает, что разрушила.

ЭЛИЗАБЕТ. (подозрительно) Зачем вы се это рассказываете мне?

ЧЭМПИОН. Вас это задевает?

ЭЛИЗАБЕТ. Давайте кончим этот разговор.

ЧЭМПИОН. Пожалуй. Надо идти. Я хотел бы повидать Арнольда, когда он вернется. (Учтиво) Боюсь, мы наскучили мистеру… Льютону.

ТЕДДИ. Нет, нет.

ЧЭМПИОН. Когда вы возвращаетесь в Малайзию?

ТЕДДИ. Через месяц.

ЧЭМПИОН. Понятно. (Он уходит).

ЭЛИЗАБЕТ. Интересно, что у него на уме. (Пауза. Тедди колеблется и начинает разговор. Очень серьезен и явно нервничает.)

ТЕДДИ. Невозможно найти несколько минут остаться с вами наедине. Я решил завтра уехать. Вы мне нужны вся или… мне ничего не надо.

ЭЛИЗАБЕТ. Как вы категоричны!

ТЕДДИ. Вы говорили, что… я вам небезразличен. Но в вашем присутствии я становлюсь застенчивым и неуклюжим. Все это очень серьезно, Элизабет. Я написал вам письмо и не отправил.

ЭЛИЗАБЕТ. Почему?

ТЕДДИ. Оно показалось мне… холодным… Я люблю вас, люблю до сумасшествия. (Чувствуется, что ему трудно контролировать себя. Она молча наблюдает за ним, пока он прикуривает). Как жить без вас – я не знаю… Интересно, старик понимает, что я влюблен?

ЭЛИЗАБЕТ. Думаю, да.

ТЕДДИ. Когда он тут разглагольствовал о леди Китти и о загубленной карьере лорда Портеса, я понял, что это неспроста. 

ЭЛИЗАБЕТ. Он пытался меня убедить – не разрушать нашу жизнь.

ТЕДДИ. Очень мило с его стороны. Только разрушать нечего. Первый раз в жизни мне захотелось все послать к чертям и доказать вам, что вы для меня значите. Больше, чем кто-либо другой на всем свете.

ЭЛИЗАБЕТ. (страстно) Дорогой мой! Дорогой мой!

ТЕДДИ. Я не умею заводить романы. 

ЭЛИЗАБЕТ. Я рада, что вы не умеете заводить романы. Я бы этого не перенесла.

ТЕДДИ. Я не романтик, я обыкновенный человек. Жизнь моя проходит в тропиках. Вы должны знать все «за» и «против»… Я люблю вас, Элизабет, люблю, люблю, люблю. Вы сводите меня с ума, Элизабет. (Безнадежно) Я любил бы вас все равно – были бы вы старой или уродливой. Мне безразлично, как вы выглядите. Я люблю вас, и это любовь на всю жизнь. У меня одно желание – быть с вами. Я чувствую себя счастливым от одной мысли о вас. У меня нет ни положения, ни имени. Дом с выцветшими обоями и старая мебель. Вы – богаты. У вас высокое положение, и вы имеете все, что только можно пожелать. Но я люблю вас, а единственное, что есть стоящее на свете – это любовь. Бросьте все ко всем чертям и уходите ко мне.

ЭЛИЗАБЕТ. Тедди, мне ничего не нужно, кроме вас. Я пойду за вами повсюду.

ТЕДДИ. Вы сделали меня счастливым. Не будем терять время. Едем!

ЭЛИЗАБЕТ. Сейчас?

ТЕДДИ. Почему нет?

ЭЛИЗАБЕТ. Нет.

ТЕДДИ. Вы не представляете себе, как прекрасно на рассвете мчаться сквозь джунгли  и возвращаться ночью, усталым, когда дорогу освещает небо, полное звезд. Но не буду говорить ничего заранее. Сначала вам надо принять решение, а потом я стану… очень практичным.

ЭЛИЗАБЕТ. Единственное, что нужно людям – это любовь. Вы сами это сказали.

ТЕДДИ. Я не хотел бы оставаться в этом доме.

ЭЛИЗАБЕТ. Вы не можете ехать, на ночь глядя. Нет поезда.

ТЕДДИ. Я уеду завтра. И буду ждать вас в Лондоне.

ЭЛИЗАБЕТ. Я не собираюсь бежать, как леди Китти, оставляя записку, приколотую к подушечке для булавок. Мне надо все сказать Арнольду.

ТЕДДИ. Скажем ему вместе.

ЭЛИЗАБЕТ. Нет, я должна с ним поговорить сама.

ТЕДДИ. Вы никому не позволите влиять на вас?

ЭЛИЗАБЕТ. Никому.

 

        Они молча, очень серьезно смотрят друг на друга. Слышен звук приближающейся машины.

ЭЛИЗАБЕТ. Арнольд вернулся. Я должна идти.

ТЕДДИ. Хорошо. (Она направляется к двери) Элизабет.

ЭЛИЗАБЕТ. (останавливается) Что?

ТЕДДИ. Я люблю вас!

ЭЛИЗАБЕТ. (в слезах) Дурачок!

 

        Элизабет выходит. Тедди перепрыгивает через окно в сад. Входит Арнольд. Садится за кабинетный столик и достает бумаги. В гостиную входит Китти.

 

КИТТИ. Я видела, что ты приехал. О дорогой, не вставай. Совершенно ни к чему тебе соблюдать со мной весь политес.

АРНОЛЬД. Я только позвоню, чтобы принесли чаю.

КИТТИ. Я мечтала познакомиться с тобой.

АРНОЛЬД. Я хотел бы, чтобы вы знали, это не моя вина, что отец здесь.

КИТТИ. Пустяки, мне очень интересно повидаться с ним.

АРНОЛЬД. Я боялся, что вас и лорда Портеса это стеснит.

КИТТИ. Почему? Хью был его ближайшим другом. Они вместе учились в Итоне и Оксфорде. Твой отец стал гораздо привлекательнее, чем был в молодости.

 

        Слуга вносит поднос, на котором чайный прибор

 

Налить?

АРНОЛЬД. Спасибо.

КИТТИ. С сахаром?

АРНОЛЬД. Я не пью чай с сахаром.

КИТТИ. Очень мудро. Это вредно для фигуры. Как глупо, что приходится спрашивать собственного сына, он пьет с сахаром или без! Жизнь – странная штука! Я часто лежу по ночам и хохочу… до слез над собой, когда подумаю, как странно сложилась моя жизнь. Тебе сколько лет теперь, Арнольд?

АРНОЛЬД. 35.

КИТТИ. Как 35? Впрочем, я вышла замуж за твоего отца почти девочкой.

АРНОЛЬД. Он говорил мне, что вам было 27.

КИТТИ. Какая глупость! Я вышла замуж прямо из детской. И сделала себе прическу впервые в день свадьбы.

АРНОЛЬД. Где лорд Портес?

КИТТИ. Дорогой мой, нехорошо, что ты называешь его лордом Портесом. Почему тебе не называть его дядя Хью?

АРНОЛЬД. Он мне не дядя.

КИТТИ. Но он был твоим крестным отцом. Я уверена – ты полюбишь его, когда узнаешь ближе. Надеюсь, вы с Элизабет приедете к нам во Флоренцию. Мне нравится Элизабет. Она очаровательная. У нее очень красивые волосы. Она их не подкрашивает?

АРНОЛЬД. Конечно, нет.

КИТТИ. А я удивилась. Какое странное совпадение: ее волосы такого цвета, как мои. Это только доказывает, что у тебя и твоего отца одинаковые вкусы. Я думаю, это наследственность!

АРНОЛЬД. Может быть.

КИТТИ. Впрочем, с тех пор, как я приняла католичество, я не верю в наследственность. Дарвин и все эти теории – слишком ужасны и вредны, надеюсь, ты согласен?

                

                 Из сада выходит Чемпион-Ченей

 

ЧЭМПИОН. Я вам не помешаю?

КИТТИ. Заходи, Клайв. Мы с Арнольдом откровенно разговаривали.

АРНОЛЬД. Я по дороге заехал домой на Харви-стрит. Это просто чудовищно, что они сделали, завезли кучу викторианской мебели. Хотя знают, что весь дом выдержан в георгианском стиле.

ЧЭМПИОН. Арнольд создан быть дизайнером.

КИТТИ. У него восхитительный вкус. Он в меня.

АРНОЛЬД. Я изучил то кресло, о котором лорд Портес сказал, что у него неправильные ножки. Его замечание меня смутило.

КИТТИ. Не слушай его. Он был в дурном настроении.

ЧЭМПИОН. Хью стал резок, Китти.

КИТТИ. Очень. К сожалению.

АРНОЛЬД. Я заплатил 750 фунтов за это кресло, и обычно не ошибаюсь. Если предмет стоящий, это чувствуешь.

ЧЭМПИОН. Не расстраивайся, Арнольд. А то не будешь спать из-за этого.

АРНОЛЬД. Ты прав, отец. Прошлой ночью я не сомкнул глаз.

КИТТИ. А вот и Хью.

АРНОЛЬД. Пойду поищу альбом о старинной английской мебели. Там есть изображение кресла, которое я купил.

 

                         Входит Хью

 

ПОРТЕС. Вся семья в сборе.

ЧЭМПИОН. А я подумал, мы составляем прелестную картину типичного английского особняка.

АРНОЛЬД. Через пять минут я вернусь. Я хочу показать кое-что лорду Портесу.

 

ЧЭМПИОН. Сыграем в пикет, Хью.

ПОРТЕС. Не хочется. В Англии, мой дорогой Клайв, никто понятия не имеет, что значит игра в пикет.

ЧЭМПИОН. Поиграем во что-нибудь другое. У тебя есть шанс выиграть.

ПОРТЕС. У  меня нет желания играть с тобой, Клайв.

КИТТИ. Почему, Хью?

ПОРТЕС. Мне не нравятся твои манеры.

ЧЭМПИОН. Очень жаль.

ПОРТЕС. Почему ты все время здесь?

ЧЭМПИОН. Я у себя дома.

ПОРТЕС. Если бы у тебя было хоть элементарное чувство такта, ты бы не появлялся, пока мы тут.

ЧЭМПИОН. Не понимаю тебя, мой дорогой Хью. Если я пришел к выводу, что прошлое пора предать забвению, почему ты возражаешь?

ПОРТЕС. Потому что оно не умерло.

ЧЭМПИОН. Все-таки я – пострадавшая сторона.

ПОРТЕС. Какого черта ты считаешь себя пострадавшей стороной?

ЧЭМПИОН. Но ведь это ты сбежал с моей женой, а не я с твоей!

КИТТИ. Что за манера заниматься древней историей? Я не понимаю, почему вы не можете стать друзьями.

ПОРТЕС. Не вмешивайся, Китти.

КИТТИ. Обожаю Клайва.

ПОРТЕС. Раньше вы совершенно безразлично относились к нему. И говорите так, только чтобы меня раздражать!

КИТТИ. Ничего подобного! Я не понимаю, почему он не может приехать к нам и жить с нами во Флоренции?

ЧЭМПИОН. С удовольствием. Уверен, что Флоренция весной восхитительна.

ПОРТЕС. Я никогда не любил тебя, Клайв, не люблю и не буду любить.

ЧЭМПИОН. А я всегда любил тебя, Хью, люблю и буду любить.

КИТТИ. Что-то есть удивительно приятное в Клайве.

ПОРТЕС. Если вы так считали, какого черта вы ушли от него?

КИТТИ. Вы еще будете упрекать меня в этом. Отвратительный, отвратительный человек!

ЧЭМПИОН. Не ссорьтесь.

КИТТИ. Он виноват. Поверь, Клайв, я самый легкий человек на свете, но и у ангела иссякает терпение.

ЧЭМПИОН. Не расстраивайся, Китти. Когда двое живут вместе, всегда надо считать не то, что они дают, а что получают друг от друга.

ПОРТЕС. Какого черта ты завел разговор на эту тему? Сделай милость – займись собственными делами.

КИТТИ. Это его дело. Он хочет, чтобы я была счастлива.

ЧЭМПИОН. Я очень люблю Китти.

ПОРТЕС. Тогда какого дьявола ты не следил за ней прежде?

ЧЭМПИОН. Мой дорогой Хью, ты был мой самый близкий друг. Я доверял тебе. Боюсь, это было опрометчиво.

ПОРТЕС. Это было непростительно!

КИТТИ. Что вы хотите этим сказать, Хью?

ПОРТЕС. Только не приставайте, Китти.

КИТТИ. Я знаю, что вы хотите этим сказать.

ПОРТЕС. Тогда какого черта вы спрашиваете?

КИТТИ. Страшно подумать – и я пожертвовала ради этого человека всем. И в течение тридцати лет была вынуждена жить во Флоренции, в мраморном палаццо без всяких санитарных удобств.

ЧЭМПИОН. Без ванны?

КИТТИ. Я мылась в кадке.

ЧЭМПИОН. Бедная моя Китти, как ты страдала!

ПОРТЕС. Меня тошнит от ваших разговоров, что вы пожертвовали всем ради меня, а я, по-вашему, ничем не пожертвовал?! Если бы не вы, я стал бы премьер-министром.

КИТТИ. Чушь!

ПОРТЕС. Что значит «чушь»?! Все говорили, что я буду премьер-министром.

ЧЭМПИОН. На это рассчитывали.

ПОРТЕС. Я был самым обещающим молодым человеком своего времени.

КИТТИ. Они бы разобрались в вас быстрее, чем я. Это меня тошнит от ваших разговоров, что я разрушила вашу карьеру. Премьер-министр! У вас нет ни мозгов, ни характера.

ЧЭМПИОН. Нахальство, связи и хорошо подвешенный язык вполне их заменяют.

КИТТИ. Кроме того, в политике мужчина ничего не значит. Всё зависит от женщины, которая рядом с ним. Она играет главную роль. О ней говорят! Как она одевается? У кого? Причем тут вы?! Я могла бы и Клайва сделать министром кабинета.

ПОРТЕС. Клайва? Клайв был никем. Мой секретарь. Если бы я стал премьер-министром, я бы в лучшем случае назначил его губернатором какой-нибудь колонии, вроде Западной Австралии.

КИТТИ. (вспыхнув) Что?! Я, по-вашему, похоронила бы себя в Западной Австралии?!

ПОРТЕС. Или Барбадоса.

КИТТИ. (яростно) Барбадос! Барбадос! Идите вы сами… к… Барбадосу…

ПОРТЕС. Для меня интересы Британской империи… черт возьми, опять выпал протез! (Выскакивает из комнаты.)

КИТТИ. Я не могу его больше выносить. Я провозилась с ним тридцать лет.

ЧЭМПИОН. Возьми себя в руки, Китти.

КИТТИ. Не желаю больше ничего слышать. Хватит! Я приняла решение. Хватит. Хватит. (Меняя тон разговора.) Я так удивилась, когда узнала, что ты больше никогда не жил в этом доме после того, как я ушла от тебя. А когда мне сказали, что ты так и не женился, я поняла, что ты всё еще любишь меня.

ЧЭМПИОН. Я – один из тех немногих мужчин, для которых опыт не проходит бесследно.

КИТТИ. В глазах церкви я по-прежнему твоя жена. Церковь мудра. Она знает, что в конце женщина всё равно возвращается к первой любви. Клайв… я хочу вернуться к тебе.

ЧЭМПИОН. Моя дорогая Китти, я не могу позволить себе воспользоваться вашей досадной размолвкой с Хью и сделать шаг, о котором – я знаю – ты будешь горько жалеть.

КИТТИ. Ты долго ждал меня. Ради Арнольда.

ЧЭМПИОН. Ты думаешь, у нас есть основания беспокоиться о нем? За последние тридцать лет Арнольд имел время привыкнуть к ситуации.

КИТТИ. (с улыбкой) Мне кажется, я уже «перебесилась», Клайв.

ЧЭМПИОН. А я – нет. Я был порядочный молодой человек, Китти.

КИТТИ. Знаю.

ЧЭМПИОН. И я очень рад, что это дало мне возможность на старости лет стать безнравственным.

КИТТИ. Да?!

 

Входит с альбомом Арнольд.

 

АРНОЛЬД. Я нашел, что искал. А где лорд Портес?

КИТТИ. Прости, Арнольд. У нас с отцом серьезный разговор.

АРНОЛЬД. Извините. (Уходит в сад.)

КИТТИ. Расскажи о себе, Клайв.

ЧЭМПИОН. Когда ты сбежала от меня, Китти, я был болен, зол и несчастлив, все называли меня дураком, и я чувствовал себя дураком.

КИТТИ. Мужчины так мнительны.

ЧЭМПИОН. Но я изучал историю, и мне казалось, что я разделил участь всех знаменитых людей.

КИТТИ. Обожаю биографии знаменитостей. Они меня особенно волнуют.

ЧЭМПИОН. А объяснение очень простое. Женщинам не импонирует ни интеллигентность, ни ум, и когда они находят это в своих мужьях, они мстят – единственным путем, на который способны, - тем, каким пошла ты, Китти. Как ни странно, женщинам льстит, когда на них смотрят с одной мыслью – повалить поскорее на кровать.

КИТТИ. Не лишено остроумия.

ЧЭМПИОН. Я почувствовал, что все свои обязанности перед обществом я выполнил и решил остаток жизни посвятить  собственным удовольствиям. Палата Общин никогда не увлекала меня и казалась скучнейшим местом, а мой громкий скандальный развод только помог уйти в отставку.

КИТТИ. И ты больше никого не любил?

ЧЭМПИОН. Скажи мне откровенно, Китти, тебе не кажется, что люди поднимают слишком много шума из-за этой дурацкой любви?

КИТТИ. О нет, Клайв. Любовь – самое замечательное, что придумала природа.

ЧЭМПИОН. Ты неисправима. Ты уверена, что она стоит стольких жертв?

КИТТИ. Мой дорогой Клайв, если бы у меня была возможность начать всё сначала, я бы, наверное, изменяла тебе, но никогда бы не ушла.

ЧЭМПИОН. Несколько лет я был жертвой пресловутой меланхолии, а, перевалив за сорок, стал заводить легкие интрижки. В конце концов, это стало даже утомительным.

КИТТИ. А потом?

ЧЭМПИОН. Потом позволил себе роскошь финансировать очаровательных крошек в возрасте от 20 до 25 лет и устраивать их уют.

КИТТИ. Я не в силах понять пристрастия к молоденьким девушкам. По-моему, это так скучно.

ЧЭМПИОН. Дело вкуса. Я люблю старое вино, старых друзей, старые книги и молоденьких женщин. В день их двадцатипятилетия я дарю им на память бриллиантовое кольцо и прошу больше не тратить своей молодости и красоты на такого старомодного джентльмена, как я. Начинаются душераздирающие сцены – ты знаешь, в них мое искусство совершенно, - и потом… я начинаю всё сначала.

КИТТИ. Ты стал безнравственным человеком, Клайв.

ЧЭМПИОН. Зато счастливым.

КИТТИ. Мне остается одно.

ЧЭМПИОН. Что именно?

КИТТИ. (с саркастической улыбкой) Пойти и переодеться к обеду.

ЧЭМПИОН. Последую твоему примеру.

 

В то время как выходит леди Китти, входит Элизабет.

 

ЭЛИЗАБЕТ. Где Арнольд?

ЧЭМПИОН. На террасе. Я позову его.

ЭЛИЗАБЕТ. Не беспокойтесь.

ЧЭМПИОН. Я только дойду до коттеджа, надену смокинг и вернусь.

 

Выходит, зовет: «Арнольд!» Уходит.

Пауза. Входит Арнольд.

 

АРНОЛЬД. Элизабет, посмотри, я нашел изображение кресла 1750 года.

ЭЛИЗАБЕТ. Интересно.

АРНОЛЬД. Я хочу показать его Портесу. Меня ужасно раздражает, что у нас в доме передвигают кресла. Всё должно иметь свое место.

ЭЛИЗАБЕТ. Ты сходишь с ума из-за пустяков.

АРНОЛЬД. А виновата ты. У тебя нет ни капли гордости по поводу того, как я создаю дом. Самый красивый в графстве.

ЭЛИЗАБЕТ. У нас очень мало общего, Арнольд.

АРНОЛЬД. Надеюсь, ты меня не обвиняешь в этом?

ЭЛИЗАБЕТ. Я тебя ни в чем не обвиняю.

АРНОЛЬД. (удивленный ее серьезным тоном) Что это значит?

ЭЛИЗАБЕТ. Я хочу уйти от тебя.

АРНОЛЬД. Куда уйти?

ЭЛИЗАБЕТ. Совсем.

АРНОЛЬД. Я не понимаю, о чем ты говоришь? Тебе надо уехать и переменить обстановку. Поезжай на две недели в Париж.

ЭЛИЗАБЕТ. Если бы я не приняла решения, я никогда бы не начала этот разговор. Мы женаты три года, и я не думаю, что у нас удачный брак.

АРНОЛЬД. Но в этом твоя вина.

ЭЛИЗАБЕТ. Не спорю, моя вина. И если я совершила ошибку, я должна исправить ее. Я не люблю тебя, Арнольд.

АРНОЛЬД. Очень жаль, но тебя никто не принуждал выходить за меня замуж. Как говорится, раз приготовила себе постель, следует спать в ней.

ЭЛИЗАБЕТ. Фальшивая поговорка. Почему надо спать, где не хочется? Всё равно, что на полу.

АРНОЛЬД. Не говори глупостей.

ЭЛИЗАБЕТ. Я решила тебя оставить, Арнольд.

АРНОЛЬД. У тебя нет для этого оснований. И потом, ей-богу, мне сейчас не до того. Я люблю тебя, и…

ЭЛИЗАБЕТ. Ты мог бы сказать мне об этом раньше.

АРНОЛЬД. Почему я должен говорить об этом каждый день? Неужели после трех лет брака надо объясняться в любви своей жене?! Я занят, у меня дела в парламенте, заседания, конференции, я работаю как вол, чтобы наш дом стал произведением искусства. Я тебя люблю и не совсем понимаю, чего ты от меня хочешь?

ЭЛИЗАБЕТ. Прости, но если женщина не влюблена, любовь мужчины для нее мало значит.

АРНОЛЬД. Я делаю для тебя всё.

ЭЛИЗАБЕТ. Но ты вынуждаешь меня вести жизнь, которую я не люблю и к которой не приспособлена.

АРНОЛЬД. Чушь! Я старше тебя и у меня больше здравого смысла. Короче, я не отпущу тебя, и не дергай мне нервы.

ЭЛИЗАБЕТ. (с улыбкой) Как же ты сможешь меня удержать?

АРНОЛЬД. Ты – моя жена, и останешься моей женой.

ЭЛИЗАБЕТ. Но я хочу развода.

АРНОЛЬД. (пораженный) Развода? Со мной? Ты что? Из-за твоей прихоти я должен разрушить свою карьеру? Ты думаешь, мне удастся удержаться в парламенте, если начнется бракоразводный процесс?! (Подозрительно.) Ты влюблена в кого-нибудь?

ЭЛИЗАБЕТ. Да.

АРНОЛЬД. В кого?

ЭЛИЗАБЕТ. В Тедди Льютона.

 

На мгновение он удивлен, затем начинает смеяться.

 

АРНОЛЬД. В кого? В Тедди? Ну, это просто смешно! Заурядный тип! Своей миловидностью он обязан лишь молодости. Это настолько глупо, что я не могу сердиться на тебя.

ЭЛИЗАБЕТ. Я влюблена, Арнольд. Он хочет жениться на мне.

АРНОЛЬД. Пошел он к черту.

ЭЛИЗАБЕТ. Это не разговор!

АРНОЛЬД. Он твой любовник?

ЭЛИЗАБЕТ. Еще нет.

АРНОЛЬД. Когда это началось?

ЭЛИЗАБЕТ. Я влюбилась в Тедди, как только увидела его.

АРНОЛЬД. А обо мне ты не подумала?

ЭЛИЗАБЕТ. Думала, и оттого мучаюсь.

АРНОЛЬД. Замечательно! Ты приходишь ко мне и очень спокойно говоришь: «Я разлюбила тебя. Мы женаты три года, хватит, а теперь я выйду замуж за другого человека. Я разрушаю твой дом? Но мне скучно с тобой. Ты против развода? Это может разрушить твою карьеру? Что делать! Очень жаль!» Нет, дорогая моя. Я, может быть, идиот, но не до такой степени!

ЭЛИЗАБЕТ. Тедди уезжает завтра утренним поездом. Я присоединюсь к нему, как только он оформит документы.

АРНОЛЬД. Где он?

ЭЛИЗАБЕТ. Не знаю. Наверное, у себя.

 

Арнольд подходит к двери и зовет: «Джордж!»

Беспокойно ходит по комнате взад и вперед.

Элизабет наблюдает за ним. Входит слуга.

 

СЛУГА. Да, сэр?

АРНОЛЬД. Попросите мистера Льютона придти сюда.

 

Джордж выходит.

 

ЭЛИЗАБЕТ. Что ты собираешься ему сказать?

АРНОЛЬД. Это мое дело. (Пауза.) Почему ты настаивала, чтобы приехала моя мать?

ЭЛИЗАБЕТ. Мне казалось довольно глупо занимать по отношению к ней оскорбительную позицию… в то время как…

АРНОЛЬД. (перебивая) …в то время как ты сама собираешься сделать тоже самое. Замечательный опыт! Хотела бы повторить его?

 

Входит Тедди. Он переоделся к обеду.

 

ТЕДДИ. (к Элизабет) Вы хотели меня видеть?

АРНОЛЬД. Я посылал за вами.

 

Тедди смотрит на Арнольда, потом на Элизабет.

Понимает, что что-то случилось.

 

АРНОЛЬД. Когда вы покинете мой дом?

ТЕДДИ. Я собираюсь уехать завтра. Но могу сделать это сейчас, если вам угодно.

АРНОЛЬД. Да, угодно.

ТЕДДИ. Хорошо. Может быть, вы хотите сказать мне что-нибудь еще?

АРНОЛЬД. Вы полагаете, порядочно являться в дом и заводить роман с моей женой?

ТЕДДИ. Нет. Поэтому я и хотел уехать. Мне это крайне неприятно.

АРНОЛЬД. Вы действительно хотите жениться на Элизабет?

ТЕДДИ. Да. Как только смогу.

АРНОЛЬД. А  вы подумали обо мне? Приходите и разрушаете мое семейное счастье!

ТЕДДИ. Я не понимаю, о каком счастье вы говорите, если Элизабет вас не любит?

АРНОЛЬД. Так вот, послушайте: я не позволю разрушать мой дом жалкому авантюристу, пытающемуся соблазнить глупую женщину. Я не собираюсь мешать моей жене уйти с вами; если она хочет уйти, пожалуйста – пусть уходит, но предупреждаю вас – ничто и никто не заставит меня дать согласие на развод.

ЭЛИЗАБЕТ. Ты – монстр, Арнольд.

ТЕДДИ. Мы заставим вас.

АРНОЛЬД. Каким образом?

ТЕДДИ. Мы открыто уедем вместе, и у вас не будет другого выхода.

АРНОЛЬД. Через 24 часа после того, как вы уедете, я отправлюсь в Брайтон и прихвачу с собой какую-нибудь девчонку из кабаре. И ни вы, ни я не сможем получить развод. Хватит разводов в нашей семье! А теперь – вон, вон, вон!

 

Тедди неопределенно смотрит на Элизабет.

 

ЭЛИЗАБЕТ. (с легкой улыбкой) Не беспокойтесь за меня. Всё будет в порядке.

АРНОЛЬД. Вон, вон!  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВТОРОЙ АКТ.

 

Та же декорация. Вечер того же дня.

Чэмпион-Ченей сидит в кресле. Арнольд ходит из угла в угол гостиной.

 

ЧЭМПИОН. Если ты будешь следовать моим советам, то, возможно, ты выиграешь.

АРНОЛЬД. Но это против моих принципов.

ЧЭМПИОН. Мой дорогой, мы надеемся, что у тебя впереди большая политическая карьера, и ты должен усвоить, что самое полезное в принципах, - то, что их можно менять в зависимости от обстоятельств.

АРНОЛЬД. А если я не выиграю? Женщин невозможно понять.

ЧЭМПИОН. Чушь! Мужской романтизм. Женщины всегда жертвуют собой, если имеют такую возможность. Это их любимое занятие, в этом они себе не могут отказать.

АРНОЛЬД. Я никогда не мог понять, отец, вы циник или шутник?

ЧЭМПИОН. Ни то, ни другое, мой мальчик. Просто я очень правдивый человек. Но люди так не привыкли слушать правду, что принимают ее или за шутку, или за насмешку.

АРНОЛЬД. (раздраженно) Несправедливо, что это случилось именно со мной.

ЧЭМПИОН. Успокойся, Арнольд, и делай, что я тебе говорю.

 

Входят Китти и Элизабет. Леди Китти в великолепном вечернем платье.

 

ЭЛИЗАБЕТ. Где лорд Портес?

ЧЭМПИОН. На террасе. Курит сигару. (Подходит к окну и зовет: «Хью!»)

 

Входит лорд Портес. Леди Китти надменно морщит губы и берет в руки иллюстрированный журнал. Лорд Портес бросает на нее раздраженный взгляд и садится в другом углу гостиной.

Они не разговаривают друг с другом.

 

ЧЭМПИОН. А мы с Арнольдом были у меня в коттедже.

ЭЛИЗАБЕТ. А я удивилась, куда вы исчезли.

ЧЭМПИОН. Мне днем попался альбом со старыми фотографиями; я хотел его принести вам перед обедом, но забыл, а сейчас мы ходили за ним.

ЭЛИЗАБЕТ. Покажите. Люблю старые фотографии.

 

Чэмпион протягивает ей альбом, она кладет альбом на колени

 и начинает перелистывать. Чэмпион стоит около Элизабет. Леди Китти и лорд Портес украдкой поглядывают друг на друга.

 

ЧЭМПИОН. Вам, думаю, забавно смотреть, как выглядели красивые леди лет тридцать тому назад. То было время очаровательных красавиц.

ЭЛИЗАБЕТ. Вы считаете, что в старые времена они были более красивы, чем сейчас?

ЧЭМПИОН. Намного. Сейчас можно встретить много хорошеньких женщин, но очень редко красивых. (Показывая ей.) Это миссис Лонгтри.

ЭЛИЗАБЕТ. Очаровательный носик.

ЧЭМПИОН. Она была одной из самых прелестных женщин, каких я когда-либо встречал. Когда она входила в гостиную, дамы вставали на стул, чтобы получше ее разглядеть.

ЭЛИЗАБЕТ. А это кто?

ЧЭМПИОН. Леди Лонсдейл. Это леди Дадли.

ЭЛИЗАБЕТ. Это актриса?

ЧЭМПИОН. Эллен Терри. Обожаю эту женщину.

ЭЛИЗАБЕТ. (с улыбкой) Великая Эллен Терри.

ЧЭМПИОН. Это Бабс. Удивительно обаятельный человек. Оливер Монтегю. Генри Мэннерс в своих темных очках.

ЭЛИЗАБЕТ. Красив! Кто это?

ЧЭМПИОН. Мэри Андерсон. Вы бы видели ее в «Зимних рассказах»! От ее красоты замирало сердце. Леди Рандольф. Бернар Осборн – один из мудрейших людей века.

ЭЛИЗАБЕТ. Прекрасные лица.

ЧЭМПИОН. А фигуры! Тогда не было тощих как жердь или толстых как блины. Эти дамы не играли в гольф, они охотились в лесах - в высоких шляпах, длинных черных платьях. Были грациозны, изящны. Занимались благотворительностью.

ЭЛИЗАБЕТ. Как они зашнурованы! Им было не тесно? Узкие рукава. Мне нравятся их туалеты.

ЧЭМПИОН. Платья выгодно подчеркивали прекрасные фигуры, они улыбались улыбкой королевы, и их снисходительный тон держал на почтительном расстоянии. Когда они бывали в Лондоне, то по утрам ездили кататься на лошадях в парк, обедали в гостиных, где никогда не встречали тех, с кем не были знакомы. В опере имели ложу. Это были индивидуальности. 

ЭЛИЗАБЕТ. А это кто? Потрясающая женщина!

ЧЭМПИОН. Кто?

ЭЛИЗАБЕТ. Изысканная, в мехах, лицо спрятано в муфту. Очаровательная улыбка, воплощенная нежность. Такой бы я хотела быть. Скажите мне, кто это? Сколько ласковой иронии во взгляде, а глаза плутовские.

 ЧЭМПИОН. Не узнаёте?

ЭЛИЗАБЕТ. Нет.

ЧЭМПИОН. Нет? Это леди Китти.

ЭЛИЗАБЕТ. Леди Китти! (Обращается к ней.) О, дорогая, взгляните. Как вы были восхитительны! (Она импульсивно передает ей альбом.) В вас, наверное, все были влюблены.

 

Леди Китти протягивает руку, берёт альбом. Сердце ее вдруг сжимается от острой боли. Несколько секунд она борется

со слезами и начинает горько плакать.

 

ЭЛИЗАБЕТ. Дорогая, что с вами?! Я никогда не видела такой красоты, такого очарования… Что я сделала? Простите меня.

КИТТИ. Оставьте меня. Я знаю, что это глупо. Ужасно глупо!

 

Элизабет в смятении смотрит на нее, затем поворачивается

 и, беря руку Чэмпион-Ченея, выходит с ним на террасу.

 

ЭЛИЗАБЕТ. (шепотом, проходя) Вы нарочно всё подстроили?

 

Портес встает и подходит к леди Китти.

Кладет руку ей на плечо. Долгая пауза.

 

ПОРТЕС. Я нагрубил тебе перед обедом.

КИТТИ. (убирая руку с плеча) Неважно. Я сама была раздражена.  

ПОРТЕС. Не помню, что я наговорил.

КИТТИ. И я не помню.

ПОРТЕС. Я прекрасно знаю, что никогда бы не стал премьер-министром.

КИТТИ. Не говори ерунды, Хью. Никто заранее не знает, как сложится карьера, если занимаешься политикой.

ПОРТЕС. У меня нет характера.

КИТТИ. У тебя нет характера?! У кого он тогда есть? Ты очень сильный человек, Хью.

 

Он берет в руки альбом и смотрит на фотографию леди Китти. Она прикрывает ее рукой.

 

Не смотри.

ПОРТЕС. Глупышка.

КИТТИ. Это ужасно, что мы стареем.

ПОРТЕС. Ты очень мало изменилась.

КИТТИ. (очарованно) Хью, ну что ты говоришь глупости…

ПОРТЕС. Ты стала более зрелой, вот и всё. Но всем женщинам это очень идет.

КИТТИ. Ты действительно так думаешь?

ПОРТЕС. Честное слово.

КИТТИ. Ты это говоришь не для того, чтобы сделать мне приятно?

ПОРТЕС. Нет-нет, Китти.

КИТТИ. Дай-ка я еще раз посмотрю фотографии.

 

Берёт в руки альбом и благодушно рассматривает фотографию.

 

Кожа с годами становится немножечко дряблой, но это может быть незаметно, и тогда ты всегда будешь хороша собой.

ПОРТЕС. (с легкой улыбкой, как бы разговаривая с ребенком) Видишь, глупо было плакать.

КИТТИ. Мои ресницы не потекли?

ПОРТЕС. Нисколько.

КИТТИ. У меня очень хорошая французская тушь, ресницы не склеиваются.

ПОРТЕС. Послушай, Китти, сколько времени ты хочешь пробыть здесь?

КИТТИ. Я могу уехать в любой момент, когда ты пожелаешь.

ПОРТЕС. Клайв действует мне на нервы. Мне не нравится, что он всё время вертится около тебя.

КИТТИ. (смущенная и восхищенная) Хью, ты что, ревнуешь меня к бедному Клайву?

ПОРТЕС. Я совсем не ревную тебя к нему, но мне неприятно, как он на тебя смотрит.

КИТТИ. Хью, ты ревнуешь! Значит, я никогда не постарею.

ПОРТЕС. Этот человек был твоим мужем, будь он проклят.

КИТТИ. Мой дорогой Хью, у него никогда не было твоего стиля. Помнишь, когда ты входил  в гостиную, все смотрели на тебя и спрашивали: «Кто этот дьявол?»

ПОРТЕС. Что? Разве такое было?

КИТТИ. Клайв изменился с тех пор, как я оставила его.

ПОРТЕС. Китти, а что если нам уехать прямым ходом в Сен-Мишель?

КИТТИ. Сколько лет прошло с тех пор, как мы были там в последний раз?

ПОРТЕС. Поедем?

КИТТИ. Помнишь, когда мы там были впервые? Самое изумительное место на Земле. Мы только оставили Англию, приехали туда, и я сказала тебе: «Я хочу провести здесь всю жизнь».

ПОРТЕС. Конечно, помню. И первые две недели были целиком наши.

КИТТИ. Мы были счастливы тогда, Хью.

ПОРТЕС. Поедем еще раз в Сен-Мишель.

КИТТИ. Не надо! Тени прошлого будут там со мной. Никогда нельзя возвращаться в места, где был счастлив.

ПОРТЕС. Помнишь – мы сидели на террасе старого замка и смотрели на Адриатику. И нам казалось, что во всём мире никого нет – только ты и я.                        

КИТТИ. (трагически) И мы думали, что наша любовь будет длиться вечно.

 

Входит Чэмпион-Ченей.

 

ПОРТЕС. Есть шанс, что теперь мы составим партию в бридж?

ЧЭМПИОН. Не уверен.

ПОРТЕС. А где этот парень? Он что, уехал? Он неплохой игрок.

ЧЭМПИОН. Тедди Льютон?

КИТТИ. Странно, уехать и никому не сказать «до свидания»?

ЧЭМПИОН. Современные молодые люди не очень хорошо воспитаны, Китти.

ПОРТЕС. Но вечернего поезда нет. Как же он уехал?

ЧЭМПИОН. Он ушел пешком.

КИТТИ. (с тревогой) Почему, Клайв?

 ЧЭМПИОН. (смотрит на нее серьезно, размышляя) Я тебе должен кое-что сообщить. Дело в том, что Элизабет хочет уйти от Арнольда.

КИТТИ. Клайв! С какой стати?

ЧЭМПИОН. Она влюбилась в Тедди Льютона. Поэтому он ушел. Ты знаешь, мужчины в нашей семье очень несчастливы.

ПОРТЕС. Она собирается бежать с ним?

КИТТИ. (в ужасе) Дорогой мой, что же делать?

ЧЭМПИОН. Только ты можешь помочь.

КИТТИ. Я? Чем?

ЧЭМПИОН. Поговори с ней, поговори! Объясни ей, к чему это приводит.

КИТТИ. О нет, нет, нет!

ЧЭМПИОН. Она – ребенок, не ради Арнольда, ради нее самой. Ты обязана.

КИТТИ. Ты не понимаешь, о чем просишь.

ЧЭМПИОН. Понимаю.

КИТТИ. Хью, что мне делать?

ПОРТЕС. Что хочешь. Я тебя ни в чем не упрекну.

 

Входит слуга с письмом на подносе.

Колеблется, видя, что Элизабет нет в гостиной.

 

ЧЭМПИОН. Что это?

ДЖОРДЖ. Письмо для леди Чэмпион-Ченей.

ЧЭМПИОН. Оставьте, я передам ей.

ДЖОРДЖ. Хорошо, сэр.

 

Слуга подносит письмо Чэмпион-Ченею и выходит.

 

ЧЭМПИОН. Письмо из отеля «Армейские чемпионы». Я никогда не слышал, чтобы в нём кто-нибудь останавливался.

ПОРТЕС. Может быть, это местный паб?

ЧЭМПИОН. Нет. Интересно, о чём он пишет?

 

Подходит к двери, ведущей в сад.

 

Элизабет!

 

ЭЛИЗАБЕТ. (из сада) Да.

ЧЭМПИОН. Вам письмо.

 

Пауза. Все ждут прихода Элизабет. Она входит.

 

Из отеля «Армейские чемпионы».

ЭЛИЗАБЕТ. Благодарю.

 

Без смущения вскрывает письмо, начинает читать,

все наблюдают за ней. В письме три страницы;

не окончив его, она кладет письмо в сумочку.

 

КИТТИ. Хью, принесите, пожалуйста, мое пальто… Я хотела бы прогуляться, но после Италии летние вечера в Англии кажутся мне холодными и неуютными.

 

Не говоря ни слова, лорд Портес выходит.

 

Я хочу поговорить с Элизабет, Клайв.

ЧЭМПИОН. Я оставлю вас. (Уходит.)

КИТТИ. Что он пишет?

ЭЛИЗАБЕТ. Кто?

КИТТИ. Мистер Льютон.

ЭЛИЗАБЕТ. (после паузы) Они рассказали вам?

КИТТИ. Да. Они понимали, что я знаю всё с самого начала.

ЭЛИЗАБЕТ. Я не ожидала, что вы будете столь добры ко мне. Арнольд – ваш сын.

КИТТИ. К сожалению.

ЭЛИЗАБЕТ. Я не приспособлена к этой жизни. Арнольд хочет, чтобы я заняла место в обществе. А я умираю со скуки на всех этих «парти» в Лондоне. Накрашенные леди средних лет в роскошных туалетах, сидящие по углам без всякого дела, и пустые молодые джентльмены! Бесконечные ланчи, где сплетничают о чужих любовных историях. 

КИТТИ. Вы влюблены в мистера Льютона?

ЭЛИЗАБЕТ. Я люблю его всей душой.

КИТТИ. А он?

ЭЛИЗАБЕТ. Он никогда никого не любил, кроме меня. И не будет любить.

КИТТИ. Арнольд дает вам согласие на развод?

ЭЛИЗАБЕТ. Он и слышать об этом не хочет.

КИТТИ. Почему?

ЭЛИЗАБЕТ. Боится, что скандал оживит старые сплетни.

КИТТИ. Бедняга.

ЭЛИЗАБЕТ. Я не знаю, что делать. Я готова принять любые условия.

КИТТИ. Вы не представляете себе последствия. Когда люди женаты и брак не клеится, они могут разойтись, но если вы не женаты – это невозможно, только смерть способна разорвать союз.

ЭЛИЗАБЕТ. Если Тедди разлюбит меня, я не останусь с ним ни минуты.

КИТТИ. Так говорят, когда уверены в любви к себе, а когда она проходит, уходит уверенность, – это совсем другое дело.

ЭЛИЗАБЕТ. Я смогу о себе позаботится.

КИТТИ. У вас есть средства?

ЭЛИЗАБЕТ. Нет.

КИТТИ. Как же вы собираетесь «о себе позаботиться»? Вы смотрите на меня и думаете: глупая, экстравагантная женщина, но поверьте, я прошла горькую школу и кое-чему научилась. Женщина может быть на равных с мужчиной только в том случае, если она независима и зарабатывает себе на жизнь.

ЭЛИЗАБЕТ. Забавно слышать это от вас.

КИТТИ. Кухарка, выходящая замуж за лакея, может расцарапать ему физиономию, поскольку она независима и зарабатывает столько же, сколько и он. Женщины нашего круга – в вашем и моём положении – всегда зависят от мужчин, которые содержат их.

ЭЛИЗАБЕТ. Мне не нужна роскошь. Меня тошнит от всей этой старинной мебели. Когда я еду к Калло в «роллс-ройсе», поверьте, я искренне завидую любой продавщице в дешевом платье, прыгающей на ходу в автобус.

КИТТИ. Если будет нужно, вы станете зарабатывать себе на жизнь?

ЭЛИЗАБЕТ. Да.

КИТТИ. Когда мы молоды, нам кажется, что мы совершенно не похожи на других, когда становимся старше, выясняется, что все мы почти одинаковы.

ЭЛИЗАБЕТ. Вы очень добры, что так беспокоитесь обо мне.

КИТТИ. У меня разрывается сердце от одной мысли, что вы можете совершить ту же ошибку, что сделала я.

ЭЛИЗАБЕТ. Не говорите так, не надо, не надо!

КИТТИ. Посмотрите на меня, Элизабет, и на Хью! Вам кажется, что я пришла к победе? Если бы можно было начать всё с начала, неужели вы думаете, что я повторила бы этот путь?

ЭЛИЗАБЕТ. Вы не представляете, как я люблю Тедди.

КИТТИ. Вы думаете, я не любила Хью? Или он не любил меня?

ЭЛИЗАБЕТ. Убеждена, что любил.

КИТТИ. Поначалу всё складывалось изумительно. Мы чувствовали себя смелыми, сильными и были безумно влюблены друг в друга. Мне казалось, что любовь – это всё. Но, знаете, мужчины – странный народ. Даже когда они влюблены, они не могут проводить весь день вместе с вами. Им нужны перемены и развлечения.

ЭЛИЗАБЕТ. Нельзя их в этом винить.

КИТТИ. Мы поселились во Флоренции, и поскольку не могли бывать в обществе, довольствовались теми, кто с нами общался. Свободные дамы и джентльмены, склонные к пороку. И настал день, когда Хью начал безумно тосковать. Он хотел ездить на охоту, я боялась его отпустить, потому что знала, что он не вернется ко мне.

ЭЛИЗАБЕТ. Но он любит вас.

КИТТИ. О, моя дорогая, какой благословенный институт брак, особенно для женщин, и как глупо, что мы сами разрушаем его! Церковь мудра, когда она настаивает на…

ЭЛИЗАБЕТ….растворимости в…

КИТТИ. На растворимости в браке. Поверьте мне, это не шуточное дело – удержать мужчину. Я не могла позволить себе постареть. Девочка моя, я открою вам секрет, который не раскрывала ни одному человеку.

ЭЛИЗАБЕТ. Какой?

КИТТИ. У меня седые волосы.

ЭЛИЗАБЕТ. У вас?

КИТТИ. Вы бы никогда не догадались?

ЭЛИЗАБЕТ. Никогда.

КИТТИ. Они седые, абсолютно седые, я поседела в сорок лет. Крашеные волосы – это символ моей жизни. Вы верите в символику?

ЭЛИЗАБЕТ. Я в этом мало разбираюсь.

КИТТИ. Какой бы я ни была уставшей, я всегда должна была оставаться веселой и блестящей.

ЭЛИЗАБЕТ. (тронутая ее рассказом) Бедняжка!

КИТТИ. Когда я видела, что Хью увлечен кем-нибудь, страх и ревность охватывали меня, но я никогда не позволяла себе закатывать ему сцену. Я вынуждена была делать вид, что ничего не замечаю.

ЭЛИЗАБЕТ. (задетая) Он влюблялся?

КИТТИ. Постоянно. Сколько ночей я просидела у незажженного камина, уставившись в него немигающим взглядом! Не стану скрывать, было немало мужчин, которые жаждали утешить меня. Мужчины увлекались мною. 

ЭЛИЗАБЕТ. Их можно понять.

КИТТИ. Но у меня всегда было развито чувство собственного достоинства. Что бы Хью ни делал, я знала, что не смогу совершить поступки, о которых буду сожалеть. Несмотря на все мои искушения, в душе я всегда оставалась абсолютно предана Хью.

ЭЛИЗАБЕТ. Я не совсем понимаю, о чём вы говорите.

КИТТИ. Поясню. В меня был отчаянно влюблен молоденький итальянец по имени Джиованни из рода князей Кастелли. Его мать умоляла меня не быть жестокой с ним. Она боялась, что у него разовьется чахотка. Что я могла сделать? Спустя несколько лет появился некий Антонио Мелита. Он говорил, что застрелится, если я… вы понимаете, что я не могла позволить ему уйти на тот свет.

ЭЛИЗАБЕТ. Он действительно мог застрелиться?

КИТТИ. Кто знает?! Эти итальянцы – страстный народ.

 

Элизабет в ужасе смотрит на нее.

 

ЭЛИЗАБЕТ. (хриплым голосом) Но это… ужасно?!

КИТТИ. Вы шокированы? (На секунду чувство удовлетворения пробежало по ее лицу: значит, ей удалось задеть Элизабет.) Во имя любви приходится идти на жертвы, особенно, когда сознаешь, что любовь не длится вечно. Трагедия любви не в смерти и не в разводе. Трагедия любви – в неизбежности охлаждения.

 

Входит Арнольд.

 

АРНОЛЬД. Мне необходимо поговорить с вами, Элизабет.

ЭЛИЗАБЕТ. Пожалуйста.

АРНОЛЬД. Мы можем прогуляться?

КИТТИ. Оставайтесь здесь, мне надо идти. (Выходит.)

АРНОЛЬД. Я хочу, чтобы ты выслушала меня, Элизабет. Я был настолько потрясен твоим сообщением, что совершенно потерял голову. Я вел себя глупо, о чем сожалею.

ЭЛИЗАБЕТ. Прости, что я дала тебе повод.

АРНОЛЬД. Я никогда не говорил тебе, как сильно я люблю тебя. Да, я бывал бестактен и небрежен, но не потому, что я тебя не люблю. Сегодня, когда ты сообщила мне о своем решении, я понял, как сильно я люблю тебя.

ЭЛИЗАБЕТ. Спустя три года.

АРНОЛЬД. Я горжусь тобой. Мне никогда не надоедало восхищаться тобой, и я испытывал волнение от мысли, что ты – моя жена.

ЭЛИЗАБЕТ. Ты преувеличиваешь, Арнольд.

АРНОЛЬД. Я не могу представить себе этот дом без тебя. Жизнь сразу показалась мне пустой и бессмысленной. Неужели в тебе не осталось ни капли чувства ко мне?

ЭЛИЗАБЕТ. Лучше быть честной, Арнольд. Нет.

АРНОЛЬД. И моя любовь для тебя ничего не значит?

ЭЛИЗАБЕТ. Я очень благодарна тебе, и мне жаль, что я причинила тебе боль. Но что будет хорошего в том, если я останусь и всё время буду чувствовать себя несчастной?

АРНОЛЬД. Ты очень любишь этого человека?

ЭЛИЗАБЕТ. Да, очень. Я не знала, что много значу для тебя, и я тронута; жаль, что так вышло, но я ничем не могу тебе помочь. Поверь мне, Арнольд, я всё время пыталась что-то наладить, я пыталась полюбить тебя, и не смогла. Или любовь, или нет – с этим ничего не поделаешь!

АРНОЛЬД. (пауза, он ходит взволнованный по гостиной, останавливается и смотрит в лицо Элизабет) Если ты любишь этого человека, и решила уйти с ним, я не в силах тебе помешать. Только одно условие, хорошо?

ЭЛИЗАБЕТ. Всё, что смогу.

АРНОЛЬД. У Тедди нет денег, ты привыкла к роскоши, одна мысль, что ты будешь жить в стесненных обстоятельствах, сводит меня с ума.

ЭЛИЗАБЕТ. Но Тедди зарабатывает.

АРНОЛЬД. Жизнь мамы оказалась нелегкой, это очевидно, но единственное, что делало ее приемлемой, - то, что Портес богат. Позволь мне посылать тебе содержание в размере двух тысяч фунтов. 

ЭЛИЗАБЕТ. Нет, нет. Это абсурд. Ты очень добр, но ты унижаешь меня. Я не возьму ни пенни.

АРНОЛЬД. Я открою счет в банке на твое имя, и деньги будут поступать каждый квартал, вне зависимости от того, будешь ты пользоваться ими или нет.

ЭЛИЗАБЕТ. Ты удивляешь меня, Арнольд. Единственное, о чем я прошу тебя, это развод, и чем скорее, тем лучше.

АРНОЛЬД. Я не дам согласия на развод, но подам повод развестись со мной.

ЭЛИЗАБЕТ. Ты? А твоя политическая карьера? Твое место в парламенте?

АРНОЛЬД. Мой отец, как ты знаешь, отказался от своего места в Палате Общин при аналогичных обстоятельствах и очень достойно прожил свою жизнь вне политики.

ЭЛИЗАБЕТ. Но политика – смысл твоей жизни!

АРНОЛЬД. Нельзя поклониться двум богам! Хочешь быть порядочным человеком, должен быть готов пострадать за это.

ЭЛИЗАБЕТ. Но я не хочу, чтобы ты страдал из-за меня.

АРНОЛЬД. Во-первых, я вряд ли решусь на скандал, а во-вторых, ты очень верно заметила перед обедом: что для мужчины ничто, для женщины – сложнейшая проблема. Естественно, я не могу не думать об этом.

ЭЛИЗАБЕТ. Но это вне обсуждения! Платить за всё я должна сама.

АРНОЛЬД. Я не очень многого у тебя прошу. Это мое единственное условие. Я никогда не буду разводиться с тобой, но предоставлю тебе возможность развестись со мной.

ЭЛИЗАБЕТ. Арнольд, это жестоко – быть таким великодушным.

АРНОЛЬД. Это не великодушие, это единственный способ доказать тебе, как глубоко и сильно я тебя люблю. (Пауза.) Спокойной ночи. Мне надо поработать перед сном.

ЭЛИЗАБЕТ. Спокойной ночи.

АРНОЛЬД. Ты позволишь тебя поцеловать?

ЭЛИЗАБЕТ. (со страданием) О, Арнольд!

 

Он с серьезным лицом целует ее в лоб и уходит.

Элизабет растеряна, не в состоянии придти в себя.

Входят леди Китти и лорд Портес. Леди Китти в летнем пальто.

 

КИТТИ. Вы одна, Элизабет?

ЭЛИЗАБЕТ. Письмо, о котором вы спрашивали, леди Китти, я получила от Тедди… Он хотел поговорить со мной перед отъездом, и ждет меня за теннисным кортом. Может быть, попросить лорда Портеса пойти туда и позвать его?

ПОРТЕС. Конечно, конечно.

ЭЛИЗАБЕТ. Простите, что я беспокою вас. Но это очень важно.

ПОРТЕС. Никакого беспокойства. (Уходит.)

КИТТИ. Мы с Хью оставим вас одних.

ЭЛИЗАБЕТ. Я хочу, чтобы вы присутствовали.

КИТТИ. Что вы собираетесь ему сказать?

ЭЛИЗАБЕТ. (в отчаянии) Пожалуйста, не задавайте вопросов. Я очень несчастна.

КИТТИ. Бедное мое дитя.

ЭЛИЗАБЕТ. Неудачная жизнь. Почему нельзя быть счастливым, не делая несчастным другого?

КИТТИ. Я знаю, как вам помочь. Я очень привязалась к вам. (Не знает, что делать и что сказать.) Вам нравится моя помада?

ЭЛИЗАБЕТ. (сквозь слезы) Спасибо, но я не пользуюсь ею.

КИТТИ. Я забыла. Попробуйте. Когда неприятности – это очень помогает.

 

Входят лорд Портес и Тедди.

 

ПОРТЕС. Я доставил его. Он всё твердит: «Будь я проклят, если переступлю порог этого дома».

КИТТИ. Что за манеры у современных молодых людей?

ТЕДДИ. Когда вас торжественно выкидывают за дверь, я думаю, довольно странно возвращаться и делать вид, что ничего не случилось.

ЭЛИЗАБЕТ. Тедди, прошу тебя, будь серьезным.

 

Он очень серьезно смотрит на нее.

 

ТЕДДИ. Что случилось?

ЭЛИЗАБЕТ. Я не могу уйти с тобой, Тедди.

ТЕДДИ. Почему?

ЭЛИЗАБЕТ. (глядя в сторону, в замешательстве) Я не люблю тебя…

ТЕДДИ. Ты говоришь ерунду.

ЭЛИЗАБЕТ. (вспыхнув) Не говори мне «ерунду».

ТЕДДИ. Что хочу, то и говорю.

ЭЛИЗАБЕТ. Не раздражай меня.

ТЕДДИ. Послушай, Элизабет, ты прекрасно знаешь, что я люблю тебя, как и я прекрасно знаю, что ты любишь меня. Почему мы должны тратить время на всю эту галиматью?

ЭЛИЗАБЕТ. (голос ее дрожит) Я не могу разговаривать, когда ты сердишься на меня.

ТЕДДИ. (очень нежно) Я на тебя не сержусь. Скажи мне, что случилось? Что произошло? Это твое желание, чтобы леди Китти и лорд Портес были здесь?

ЭЛИЗАБЕТ. Да.

КИТТИ. Элизабет просила нас остаться.

ТЕДДИ. Я не против, вы нас осчастливили своим присутствием. Я только подумал, может быть, вам неловко.

КИТТИ. (строго) Леди моего воспитания никогда не чувствует себя неловко, мистер Льютон.

ТЕДДИ. Почему вы не зовете меня Тедди, как меня все называют?

 

Леди Китти пытается выдать ему сухой взгляд, но ей трудно преодолеть себя, и она улыбается ему.

 

 

ЭЛИЗАБЕТ. (стараясь освободиться из его объятий) Нет, нет, Тедди, подожди. Конечно, это неправда, что я не люблю тебя. Я люблю. Но и Арнольд любит меня, я даже не представляла себе, насколько сильно.

ТЕДДИ. Что он тебе сказал?

ЭЛИЗАБЕТ. Он был очень хорош и добр со мной, и разрешил мне развестись с ним.

ТЕДДИ. В высшей степени порядочно.

ЭЛИЗАБЕТ. Но это связывает меня по рукам и ногам. Я не могу принять этой жертвы и никогда не прощу себе, если воспользуюсь его великодушием.

ТЕДДИ. Но ты не любишь его.

ЭЛИЗАБЕТ. Но замужем я за ним.

ТЕДДИ. Ты делаешь ошибку. Брак без любви – это не брак.

ЭЛИЗАБЕТ. Я сделала ошибку. Почему он должен расплачиваться за нее?

ТЕДДИ. Когда люди женаты, невозможно быть несчастливым самому и сделать счастливым другого.

ЭЛИЗАБЕТ. Он благороднейший человек.

ТЕДДИ. Ты говоришь вздор, Элизабет!

ЭЛИЗАБЕТ. Представь себе – мы женаты, и я прихожу к тебе и говорю: «Я люблю другого человека и хочу от тебя уйти». Что бы ты сделал?!

ТЕДДИ. Я бы стукнул тебя раз-другой, как следует, и ты сразу бы пришла в себя.

ЭЛИЗАБЕТ. Что?! Грубиян! Грубиян!

ТЕДДИ. Я догадываюсь, что не очень соответствую твоим понятиям о джентльмене, но раньше тебя это не шокировало.

ЭЛИЗАБЕТ. Ты способен меня ударить?

ТЕДДИ. А ты способна меня бросить?

ПОРТЕС. Беда Элизабет в том, что она ни разу не стукнула своего мужа. Я не собираюсь распространяться об Арнольде, но могу сказать лишь одно: он играет в бридж, как сапожник. Извините меня, леди Китти, но ваш сын – педант.

КИТТИ. Его отец был точно таким же в его возрасте.

ПОРТЕС. Стукни его, Элизабет, как следует стукни! Это полезно. Мужчина – общительное животное… причем все мы из одного прайда, и если нарушаем его законы, несем тяжкое наказание…

КИТТИ. Элизабет, дитя мое, не уходи, не оставляй Арнольда! Не стоит, поверь мне, не стоит. Это говорю тебе я, слишком дорого расплатившаяся за любовь.

 

Пауза.

 

 

ЭЛИЗАБЕТ. Я боюсь.

ТЕДДИ. (шепотом) Элизабет.

ЭЛИЗАБЕТ. У меня нет сил ни на что. Ты требуешь от меня слишком много, Тедди. Давай скажем друг другу «до свидания» и разойдемся. Это единственное, что мы можем сделать, и пожалей меня. Я расстаюсь со всеми надеждами на счастье.

 

Тедди подходит к ней и смотрит ей в глаза.

 

ТЕДДИ. Но я не предлагаю тебе счастья, и никогда не считал, что моя любовь – это счастье. Я ревнивый, нелегкий в быту, раздражительный человек. Часто выхожу из себя, могу молчать целыми днями, стиснув зубы. Мы бы жили иногда, как кошка с собакой, и ненавидели друг друга. Я не предлагаю тебе мир и покой, наоборот, я предлагаю тебе беспокойную и тревожную жизнь, и я не предлагаю тебе счастья. Я предлагаю любовь.

ЭЛИЗАБЕТ. Ты несносное создание. Но я не могу жить без тебя.

 

Он обнимает и страстно целует ее в губы.

 

КИТТИ. Опасность, что он может ее ударить, кажется, миновала.

ПОРТЕС. (с юмором) Ты глупа, Китти.

КИТТИ. Не спорю, но ничем не могу помочь.

ТЕДДИ. Помчимся?

ЭЛИЗАБЕТ. Сейчас?

ТЕДДИ. Немедленно.

ПОРТЕС. Вы оба дураки. Если хотите, возьмите мою машину.

ТЕДДИ. Вы ужасно добры. Честно говоря, я уже вывел ее из гаража. Остается только сесть за руль.

ПОРТЕС. (негодующе) Что значит вы вывели машину из гаража? Вы что – собирались ее украсть?

ТЕДДИ. А что делать? Я же не могу тащить Элизабет на руках.

ЭЛИЗАБЕТ. Паршивец!

ПОРТЕС. (невнятно бормочет) Хорошо, хорошо, хорошо… (Беспомощно.) Мне он нравится, Китти, мне он нравится.

ТЕДДИ. Луна изумительная, Элизабет. Мы будем ехать всю ночь.

ПОРТЕС. Езжайте в Сен-Мишель. Я дам телеграмму, чтобы вам приготовили там комнаты.

КИТТИ. Мы уехали туда с Хью, когда… дорогие вы мои, как я вам завидую!

ПОРТЕС. Только не плачь, Китти, прошу тебя, только не плачь.

ТЕДДИ. Едем, Элизабет.

ЭЛИЗАБЕТ. Но я не могу ехать в одном платье.

ТЕДДИ. Чепуха. Леди Китти одолжит тебе свое пальто. А зубные щетки мы купим завтра утром в Лондоне.

КИТТИ. Она должна написать записку Арнольду, а я прикреплю ее к подушечке для булавок.

ТЕДДИ. Поехали, Элизабет, и мы доберемся до Лондона до восхода.

ЭЛИЗАБЕТ. (целуя леди Китти и лорда Портеса) До свидания, до свидания.

 

Элизабет и Тедди исчезают в темноте.

 

КИТТИ. Как всё вернулось ко мне, Хью. Неужели они будут страдать, как страдали мы? Сколько напрасных страданий!

ПОРТЕС. Дорогая! В жизни имеет значение всё, что мы делаем. Из чужого опыта пользу не извлечешь. А если мы много суетимся, то только потому, что мы обыкновенные люди. Создать что-нибудь можно только при одном условии, если мы готовы принять последствия, а последствия зависят от присутствия духа.

 

Входит Чэмпион-Ченей, потирая руки.

 

ЧЭМПИОН. Мне кажется, я устроил подножку этому молодому человеку!

КИТТИ. Ты? (Слышен звук отъезжающего автомобиля.) Что это?!

ЧЭМПИОН. Автомобиль. Ваш шофер, по-видимому, прихватил служанку и отправился покататься.

ПОРТЕС. Кому ты устроил подножку?

ЧЭМПИОН. Эдварду Льютону, мой дорогой Хью. Я разъяснил Арнольду, что ему надо делать, и он всё сделал – пошел к Элизабет и сказал, что предоставляет ей свободу. Я посоветовал ему принести себя в жертву по всем статьям. Я знаю женщин. Как только испарится препятствие к ее браку с Тедди Льютоном, половина его очарования исчезнет.   

КИТТИ. И Арнольд выполнил твой совет?

ЧЭМПИОН. По всем пунктам. Написал ей письмо, и она была потрясена! Ставлю пятьсот фунтов против одного пенни, что теперь она никуда не денется. Я старый хитрый черт, если называть вещи своими именами. Старый хитрый черт! (Он заливается смехом. Леди Китти и лорд Портес тоже начинают смеяться, только совсем по другому поводу. Все трое сотрясаются от смеха.)

 

 

Медленно идет занавес.