СОМЕРСЕТ МОЭМ

КРАСОТКА И СЕМЬЯ

Пьеса в 3-х действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Виктория – очаровательная женщина

Уильям – ее муж

Фредерик – второй ее муж

Мистер Лейсестер Пейтон – ее жених, бизнесмен

Мистер А.Б Рэм – адвокат

Мисс Монтморенси – старая дева

Миссис Шаттлуорт – мать Виктории

Мисс Деннис – маникюрша

Миссис Погсон – почтенная женщина

Тейлор – горничная

Няня

Кларенс – мальчик

Действие происходит в доме Виктории в Вестминстере в конце ноября 1918 года

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Спальня Виктории. Большая кровать с красивым покрывалом. Рядом туалетный столик, уставленный косметикой. Кресла, пуфики, диван. При необходимости спальня может стать и гостиной. Вазы с цветами, на стенах картины. В камине ярко горит огонь.

Виктория, очаровательная женщина, полулежит на диване. Мисс Деннис, маникюрша, ей лет двадцать пять, занимается ее ногтями.

МИСС ДЕННИС (очевидно, заканчивая длинную историю). И тогда я сказала: “Хорошо, я согласна”.

ВИКТОРИЯ. Да, рано или поздно приходится ставить точку.

МИСС ДЕННИС. Он делал мне предложение раз пять, и я устала отвечать: “Нет”. И потом, в моей работе поневоле узнаешь все плюсы и минусы семейной жизни и понимаешь, что в конечном итоге не так уж и важно, за кого выходишь замуж.

ВИКТОРИЯ. О, тут я с вами полностью согласна. Все зависит только от женщины. Я так горевала, когда убили моего первого мужа. У меня совсем пропал бюст. Я несколько месяцев не могла надеть платье с глубоким вырезом.

МИСС ДЕННИС. Это ужасно.

ВИКТОРИЯ. Я обожала его. Но, знаете ли, второго моего мужа я люблю ничуть не меньше.

МИСС ДЕННИС. Вы, должно быть, очень привязчивы.

ВИКТОРИЯ. Конечно, я бы не хотела, чтобы с моим вторым мужем что-нибудь случилось, но, если это произойдет, мы живем в жестоком мире, мне придется снова выйти замуж, и третьего мужа я буду любить так же, как и двух первых.

МИСС ДЕННИС (вздыхает). Любовь – самое прекрасное, что есть на свете.

ВИКТОРИЯ. Разумеется, я бы подождала год. Я ждала год после смерти первого мужа.

МИСС ДЕННИС. Да, полагаю, надо соблюдать приличия.

ВИКТОРИЯ. Я заметила обручальное кольцо, как только вы вошли.

МИСС ДЕННИС. В общем-то, совсем не обязательно носить кольцо во время работы, но мне приятно ощущать его на пальце.

ВИКТОРИЯ. Да, мне это знакомо. Бывало, повернешь его под перчаткой и подумаешь: “Ну, все решено”. Он красив?

МИСС ДЕННИС. Пожалуй, красивым его не назовешь, но у него очень приятное лицо.

ВИКТОРИЯ. Оба моих мужа не могли пожаловаться на внешность. Я считаю, ничто так ни красит женщину, как интересный мужчина.

МИСС ДЕННИС. Он – блондин.

ВИКТОРИЯ. Разумеется, это вопрос вкуса, но я не доверяю блондинам. Говорят, они непостоянны. Мои мужья – брюнеты.

МИСС ДЕННИС. Вы не сочтете меня чрезмерно любопытной, если я спрошу, кого из них вы любили больше?

ВИКТОРИЯ. Даже не знаю, что вам и ответить.

МИСС ДЕННИС. Понятное дело, я рассуждаю лишь теоретически, но мне кажется, что вы отдали бы предпочтение тому, кого сейчас нет с вами. Такова человеческая природа, не так ли?

ВИКТОРИЯ. Дело в том, что идеальных мужчин нет. Все они эгоистичны, жестоки, легкомысленны. Они не понимают, что все ужасно дорого. Бедняжки, они живут в каком-то нереальном мире. Конечно, бывает, что Фредди ведет себя неразумно, но и Билл был точно таким же. И он обожает меня. Хочет все время быть со мной. Они оба от меня без ума.

МИСС ДЕННИС. Должна отметить, за это можно простить многое.

ВИКТОРИЯ. Я не признаю женщин, которые жалуются, что их не понимают. Я не хочу, чтобы меня понимали. Я хочу, чтобы меня любили.

Тейлор открывает дверь и входит в спальню За ней появляется миссис Шаттлуорт, мать Виктории, пожилая седовласая женщина в черном платье.

ТЕЙЛОР. Миссис Шаттлуорт.

ВИКТОРИЯ (приподнимаясь). Дорогая Мама.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Мое милое дитя.

ВИКТОРИЯ. Это мисс Деннис. Она смогла приехать ко мне только утром.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Доброе утро.

ВИКТОРИЯ. Я очень сожалею, мама, что вам пришлось подниматься по ступенькам. Нас заставляют экономить уголь. Поэтому нижний этаж не отапливается. Мы пытались пополнить наши запасы, но ничего не вышло.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. А как поживают наши крошки?

ВИКТОРИЯ. У Фредди легкая простуда, и няня оставила его в постели. Малыш чувствует себя превосходно. Няня скоро принесет его сюда.

МИСС ДЕННИС. Оба мальчика, миссис Лаундес?

ВИКТОРИЯ. Да. Но в следующий раз у меня будет девочка.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Виктория, через месяц Фреду исполнится два года.

ВИКТОРИЯ. Я знаю. И начинаю чувствовать себя старухой. Бедняжка родился через три месяца после смерти отца.

МИСС ДЕННИС. Как печально. Ногти красить не слишком ярко?

ВИКТОРИЯ. Да, пожалуй, не слишком.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Ей так шел траур. Жаль, что вы не видели ее тогда, мисс Денис.

ВИКТОРИЯ. Мама, как вы можете говорить так бессердечно. Впрочем, черное мне к лицу. Тут уж ничего не попишешь.

МИССИС ШАТТЛУРТ. Я настояла, чтобы она заказала платье у Матильды. Траурные наряды должны быть хорошо сшиты.

МИСС ДЕННИС. Как я поняла, вашего первенца зовут Фред? Конечно, в память об отце?

ВИКТОРИЯ. Нет, моего первого мужа звали Уильям. Он очень хотел назвать ребенка в честь майора Лаундеса. Видите ли, майор Лаундес был его лучшим другом.

МИСС ДЕННИС. О, я понимаю.

ВИКТОРИЯ. Потом. Когда я вышла замуж за майора Лаундеса и снова родился мальчик, мы назвали его в честь моего первого мужа.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Я возражала. Не хотела, чтобы его имя напоминало бедняжке о том. Что ей пришлось пережить.

ВИКТОРИЯ. О, мама, вы не правы. Я никогда не забуду Билла (показывает мисс Деннис двойную фотографию на стене). Видите, их фотографии всегда рядом.

МИСС ДЕННИС. Некоторым мужчинам такое бы не понравилось.

ВИКТОРИЯ. У Фредди есть я. Он не должен возражать, что изредка я вспоминаю о бедном герое, лежащем в безымянной могиле во Франции.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Не волнуйся, дорогая. Ты же знаешь, как это отражается на твоей коже (мисс Деннис). У нее такое доброе сердце.

ВИКТОРИЯ. Разумеется, теперь, после войны, все по-другому. Но, если бы на фронте с Фредди что-нибудь случилось, и я вновь вышла замуж, для него тоже остался бы уголок в моем сердце.

МИСС ДЕННИС. Похоже, на сегодня все, миссис Лаундес. Вы не будете возражать, если в следующий раз я приду в пятницу?

(Она складывает инструменты, баночки, флаконы).

ВИКТОРИЯ (глядя на ногти). Приходите, пожалуйста. Прекрасная работа. Мне кажется, хороший маникюр придает уверенности. Мужчине должно быть приятно целовать такую руку.

МИСС ДЕННИС. Джентльмен, сделавший мне предложение, сказал, что в первую очередь обратил внимание на мои ногти.

ВИКТОРИЯ. Никогда не знаешь, на что они клюнут.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Лично я твердо верю в первое впечатление. И поэтому говорю молодым женщинам: “Перед тем, как войти в гостиную, обязательно как следует укусите губы и оближите их. Ничто не привлекает мужчин больше, чем алый влажный ротик”.

МИСС ДЕННИС. Как же я до этого не додумалась. Непременно воспользуюсь вашим советом.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. И вы увидите, как разительно изменится ваша жизнь.

ВИКТОРИЯ. Мама, мисс Деннис обручена и собирается замуж.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Ах, дорогая, это всеобщее заблуждение. Даже если женщина принадлежит одному мужчине, она должна нравиться и другим.

ВИКТОРИЯ. Значит, до пятницы, мисс Деннис.

МИСС ДЕННИС. Благодарю, миссис Лаундес. Между прочим, я получила из Парижа новый крем для кожи. Мне кажется, он как раз для вас.

ВИКТОРИЯ. Я боюсь новой косметики. У меня такая нежная кожа.

МИСС ДЕННИС. Этот крем предназначен именно для нежной кожи, миссис Лаундес. Для простой сойдет и обычный крем, но для вашей необходимы особые питательные вещества.

ВИКТОРИЯ. Он ведь ужасно дорогой, а нам, знаете ли, приходится экономить. Во время войны все должны идти на жертвы.

МИСС ДЕННИС. Для вас я сделаю скидку, миссис Лаундес. Отдам на шесть шиллингов дешевле, за пятьдесят семь вместо шестидесяти трех. Я считаю, что хороший крем для лица – не роскошь. Женщине необходимо беречь кожу.

ВИКТОРИЯ. Хорошо, захватите крем, когда придете ко мне.

МИСС ДЕННИС. Уверяю вас, вы об этом не пожалеете. До свидания, миссис Лаундес (поворачивается к миссис Шаттлуорт). До свидания, миссис Шаттлуорт (уходит).

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Она совершенно права. Я всегда говорю молоденьким девушкам: “Следите за своей кожей, и тогда будет кому присматривать за вашими счетами”.

ВИКТОРИЯ. Она рассказала мне, что Блейки собираются разводиться.

МИССИС ШАТТЛУОРТ (без особого интереса). – Правда? А почему?

ВИКТОРИЯ. Он воевал четыре года, и теперь ему хочется мира.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. К сожалению, за это время многие мужчины забыли, что такое семейная жизнь. В некотором смысле надо радоваться, что бедный Билл не вернулся с фронта.

ВИКТОРИЯ. Мама, да как у вас язык поворачивается говорить такое.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. В общем, я довольна, что Фредди получил место в военном министерстве. Разница между женщинами и мужчинами в том, что последние не испытывают потребности в семейных узах. Терпением, твердостью и… поощрением можно их приручить. Учат же собак ходить на задних лапах. Но собака предпочитает бегать на всех четырех, вот и мужчина стремится остаться свободным. Супружество – это привычка.

ВИКТОРИЯ. И очень хорошая.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Разумеется. Но, к сожалению, в этом мире от хорошей привычки избавиться гораздо легче, чем от плохой.

ВИКТОРИЯ. Фредди, во всяком случае, очень рад, что женился на мне.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. На твоем месте я бы вышла замуж за Лейсестера Пейтона.

ВИКТОРИЯ. Но почему?

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Разве ты не заметила, что он носит короткие гетры? Из таких мужчин получаются самые лучшие мужья.

ВИКТОРИЯ. А может, у него просто мерзнут ноги? Тогда он ложится в постель в носках, а вот это, по-моему, ужасно.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Чепуха. Короткие гетры означают. Что он – очень организованный человек. Любит, чтобы все было на своем месте. Короче, человек привычки. Я убеждена, через шесть месяцев после свадьбы Лейсестер Пейтон забыл бы о том, что когда-то был холостяком.

ВИКТОРИЯ. Я – вдова солдата. В моем положении выходить замуж за штатского непатриотично.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Вы, девушки, рассуждаете так, будто война будет длиться целую вечность. Героизм – это прекрасно, но умение поддержать беседу ценится ничуть не меньше.

Входит горничная.

ТЕЙЛОР. Приехал мистер Пейтон. Я сказала, что не знаю, сможете ли вы его принять.

ВИКТОРИЯ. Легок на помине. Ладно, пригласите его сюда.

ТЕЙЛОР. Хорошо, мадам (уходит).

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Я не знала, что ты видишься с ним, Виктория.

ВИКТОРИЯ (игриво). В последнее время он очень внимателен ко мне.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Значит, я права. Чувствовала, что ты ему нравишься.

ВИКТОРИЯ. Мама, вы же знаете, кроме Фредди я ни о ком не думаю. Но надо иметь кого-то для мелких поручений. И он может достать все, что угодно.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Масло?

ВИКТОРИЯ. Все, мама, масло, сахар, виски.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Прикуси губки, милая, и оближи их (Виктория следует ее совету). Ты упустила свой шанс.

ВИКТОРИЯ. Но он не делал мне предложения.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Не говори глупости, Виктория. Ты просто не настаивала на этом.

ВИКТОРИЯ. Вы же знаете, я обожаю Фредди. А кроме того, тогда еще не ввели карточную систему.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Между прочим, а где Фредди?

ВИКТОРИЯ. Мама, я так сердита на него. Он обещал пригласить меня на ленч, но так и не появился. Даже не позвонил.

Тейлор приводит мистера Лейсестера Пейтона и, представив его, уходит. Пейтон – невысокий толстяк, довольный жизнью и собой. Он прекрасно одет, и с первого взгляда, что он очень богат и не знает, куда девать деньги. Он весел, галантен, доброжелателен.

ТЕЙЛОР. Мистер Пейтон.

ВИКТОРИЯ. Мне очень жаль, что вам пришлось подниматься по лестнице. Мы вынуждены экономить уголь. Я могу разжечь камин только в спальне.

ПЕЙТОН (пожимая ей руку). Почему же вы не сказали мне, что у вас трудности с углем? (Пожимает руку миссис Шаттлуорт). Доброе утро.

ВИКТОРИЯ. А разве вы смогли бы нам помочь?

ПЕЙТОН. Хорошенькая женщина просто обязана иметь все необходимое.

ВИКТОРИЯ. Я сказала Фредди и думаю, что он примет меры. Если человек работает в военном министерстве, должен же он иметь какие-то льготы.

ПЕЙТОН. Позвольте мне вам помочь. Думаю, что с этим я справлюсь.

ВИКТОРИЯ. Вы – просто чудо.

ПЕЙТОН. Теперь, когда наши герои возвращаются с фронта, никто не смотрит на остававшихся в тылу, если только они не могут быть чем-нибудь полезны.

ВИКТОРИЯ. Вы оставались в тылу не по своей воле.

ПЕЙТОН. Я записался добровольцем. Но государство сказало мне: “Ты – кораблестроитель, вот и строй нам корабли”. И я строил корабли.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Я думаю, вы выполняли свой долг.

ПЕЙТОН. А потом они ввели налог на сверхприбыль. Я лично сказал премьер-министру: “Вы требуете от нас слишком многого”.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Кто-то шепнул мне, что ваши заслуги не остались незамеченными, и в конце года мы увидим ваше имя в списке награжденных.

ПЕЙТОН. Для меня это не так уж и важно. Главное – сознавать, что ты помог родине в трудную минуту.

ВИКТОРИЯ. Вы совершенно правы. Я испытываю те же чувства.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Виктория работала, как заведенная. Я до сих пор не могу понять, как она вынесла такие нагрузки.

ВИКТОРИЯ. Я участвовала в двадцати трех благотворительных базарах.

ПЕЙТОН. Напрасно вы так перенапрягались.

ВИСТОРИЯ. В начале войны я работала в столовой, но ушла оттуда, потому что никто не мог пригласить меня на ленч. Потом хотела устроиться в госпиталь, но мне отказали. У меня, видите ли, не было специальной подготовки.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Я уверена, из тебя вышла бы первоклассная сестра милосердия.

ВИКТОРИЯ. Я не претендовала на место медсестры. Такого рода деятельность можно оставить женщинам, зарабатывающим этим на жизнь. А для того, чтобы улыбнуться раненым, страдающим юношам, поправить им подушку, одеяло или принести цветы, требуется не специальная подготовка, а простое сочувствие.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Ты перестала устраивать чай, дорогая?

ВИКТОРИЯ. Да, после перемирия.

ПЕЙТОН. Вы устраивали чай для раненых солдат?

ВИКТОРИЯ. Да, каждый вторник приглашала человек двенадцать. Сначала принимала их в гостиной, но они так стеснялись, бедняжки, поэтому я решила, что им будет лучше на кухне. И тут же перестала испытывать проблемы с прислугой.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Дорогая, пожалуй, я пойду к маленькому Фредди. Надеюсь, у него не грипп.

ВИКТОРИЯ. Да, мама, он очень хочет вас видеть.

Миссис Шаттлуорт направляется к двери. Лейсестер Пейтон почтительно встает и, как только она уходит, подсаживается на диван к Виктории.

ПЕЙТОН. А что с вашим мальчиком?

ВИКТОРИЯ. Бедняжка, у него красное горло.

ПЕЙТОН. Я очень сожалею.

ВИКТОРИЯ. Я почти уверена, что это обычная простуда, но вы же знаете, какие они, матери. Не могут не беспокоиться.

ПЕЙТОН. Вы – прекрасная мать…

ВИКТОРИЯ. Я обожаю моих детей.

ПЕЙТОН (заканчивая предложение). …И идеальная жена.

ВИКТОРИЯ. Вы так думаете?

ПЕЙТОН. А что думает ваш муж?

ВИКТОРИЯ. Он всего лишь муж. Его мнение не в счет.

ПЕЙТОН. Я ему завидую.

ВИКТОРИЯ (бросив на него короткий взгляд). Вы считаете, что я достойна внимания мужчин?

ПЕЙТОН. Если позволите, я скажу все. Что думаю о вас.

ВИКТОРИЯ. Нет, вы склонны к преувеличениям. Лично я знаю за собой лишь два положительных качества: я не тщеславна и не эгоистична.

Входит Фредерик, высокий мужчина в офицерской форме. На груди орденские планки. Он кивает Лейсестеру Пейтону и обменивается с ним рукопожатием.

ВИКТОРИЯ. Фредди, где ты был все это время?

ФРЕДЕРИК. В клубе.

ВИКТОРИЯ. Но ты обещал взять меня на ленч.

ФРЕДЕРИК. Правда? Совсем об этом забыл. Извини.

ВИКТОРИЯ. Забыл? Полагаю, нашел более веселое занятие.

ФРЕДЕРИК. Но я же предупреждал, что приеду, если мне удастся освободиться.

ВИКТОРИЯ. Так ты был занят?

ФРЕДЕРИК. Да.

ВИКТОРИЯ. А вот Билл всегда находил для мня время.

ФРЕДЕРИК. Вполне возможно.

ПЕЙТОН. С вашего разрешения, я откланяюсь. Теперь, после перемирия, военным стало проще. А штатские по-прежнему должны работать.

ФРЕДЕРИК. Вы купили новый автомобиль, не так ли?

ПЕЙТОН. Да, мне приходится бывать в разных местах.

ФРЕДЕРИК. Мне тоже, но я всего лишь солдат и передвигаюсь на своих двоих.

ПЕЙТОН (пожимая руку Виктории). До свидания.

ВИКТОРИЯ. До свидания. Как мило с вашей стороны навестить меня (Лейсестер Пейтон уходит). Я бы хотела знать, почему ты так груб с моими гостями?

ФРЕДЕРИК. А меня интересует, почему ты принимаешь гостей в спальне?

ВИКТОРИЯ. Надеюсь, милый, ты не ревнуешь? Подойди поближе, я тебя поцелую.

ФРЕДЕРИК (раздраженно). Я не ревную.

ВИКТОРИЯ. Ты мой глупенький. Разве ты не знаешь. Что во всем доме камин горит только здесь?

ФРЕДЕРИК. Почему ты не распорядилась затопить камин в гостиной?

ВИКТОРИЯ. Мой бедный барашек, ты забыл, что шла война и потребление угля ограничено. Я объясню тебе, почему мы не пользуемся камином в гостиной. Из чувства патриотизма.

ФЕДЕРИК. К черту патриотизм. Это не дом, а холодильник.

ВИКТОРИЯ. Дорогой, ну будь благоразумен. Я не думала, что после двух лет в окопах ты будешь ругаться со мной из-за холодной гостиной. Я понимаю, ты не придал этому значения, но не стоит посылать патриотизм к черту даже в шутку.

ФРЕДЕРИК. Будь я проклят, но мне непонятно, почему горящий камин в спальне, где теплом пользуешься только ты, более патриотичен, чем в гостиной, где можем погреться мы все.

ВИКТОРИЯ (широко раскрыв глаза). Дорогой, уж не хочешь ли ты сказать, что я могу обойтись без огня в моей спальне? Как ты можешь быть таким эгоистом? Я не хотела бы вспоминать о том что мне пришлось вынести за эти четыре года, но, право же, я заслужила хоть каплю сострадания.

ФРЕДЕРИК. А как чувствует себя наш мальчик?

ВИКТОРИЯ. И я не запрещаю тебе пользоваться моей спальней. Ты можешь сидеть здесь, сколько угодно. Кроме того, у мужчин есть клубы. Ты можешь погреться и там.

ФРЕДЕРИК. Я извиняюсь. Ты совершенно права. Ты всегда права.

ВИКТОРИЯ. Я думала, ты хочешь, чтобы я была счастлива.

ФРЕДЕРИК. Это так, дорогая.

ВИКТОРИЯ. Перед Свадьбой ты говорил, что посвятишь этому жизнь.

ФРЕДЕРИК (улыбаясь). Я готов повторить эти слова и сейчас.

ВИКТОРИЯ. Признайся, ты вел себя по-свински.

ФРЕДЕРИК. Как грубое животное, дорогая.

ВИКТОРИЯ (смягчаясь). Поцелуй меня (Фредерик наклоняется и целует ее). А теперь скажи мне, почему ты забыл взять меня на ленч?

ФРЕДЕРИК. Я не забыл. Мне помешали. Я… я сам ничего не ел. Сейчас позвоню и попрошу кухарку что-нибудь принести.

ВИКТОРИЯ. Мой бедный барашек, кухарка сегодня утром взяла расчет.

ФРЕДЕРИК. Опять?

ВИКТОРИЯ. Что значит, опять? Она ушла от нас первый раз.

ФРЕДЕРИК. Но ведь она проработала всего неделю.

ВИКТОРИЯ. Я не пойму, чего ты сердишься. У меня для этого гораздо больше оснований.

ФРЕДЕРИК (раздраженно). Я не понимаю, почему слуги не удерживаются в нашем доме.

ВИКТОРИЯ. В других домах творится то же самое.

ФРЕДЕРИК. Я в этом очень сомневаюсь.

ВИКТОРИЯ. Пожалуйста, Фредерик, не говори со мной в таком тоне. Я к этому не привыкла.

ФРЕДЕРИК. Я буду говорить, как сочту нужным.

ВИКТОРИЯ. Ты так возмущаешься лишь из-за того, что вовремя не поел? Я-то думала, что на фронте ты привык обходиться без пищи.

ФРЕДЕРИК. Ради Бога, не устраивай сцен.

ВИКТОРИЯ. Сцену устраиваешь ты, а не я.

ФРЕДЕРИК. Виктория, держи себя в руках.

ВИКТОРИЯ. Я не понимаю, откуда такая недоброжелательность. Я так волновалась, когда ты был во Франции, а теперь вместо благодарности слышу лишь грубости.

ФРЕДЕРИК. Ты могла бы и забыть о тех волнениях, учитывая, что я уже год работаю в военном министерстве.

ВИКТОРИЯ. Неужели я должна напоминать тебе о том, как потрясла меня смерть Билла?

ФРЕДЕРИК. Нет, но мне кажется, что ты уже пришла в себя.

ВИКТОРИЯ. Доктор сказал, что мне нужно постоянное внимание. И если в тебе не осталось любви, ты бы мог пожалеть меня. Это все. Что мне требуется. Видит Бог, я не прошу невозможного. Делаю все, чтобы угодить тебе. Я – само терпение. Даже мой худший враг должен признать, что я – не эгоистка (Фредерик хочет что-то сказать). Я не просила тебя жениться на мне. Ты притворялся, что любишь меня. Я не вышла бы за тебя замуж, если бы не Билл. Ты был его лучшим другом. Я полюбила тебя, потому что ты так проникновенно говорил о нем (Фредерик снова хочет что-то сказать, но робкая попытка тонет в потоке слов). Это моя ошибка. Я слишком любила тебя. Ты не смог выдержать такой любви. Какая же я дура. Я поддалась твоим чарам и жестоко за это наказана. Билл никогда не позволил бы себе такого. Билл не смог бы взять мое любящее сердце и выбросить его, как старую шляпу. Билл любил меня. Он любил бы меня вечно. Моя просьба становилась для него законом. Он был героем, дорогим мне человеком. Как я могла даже подумать о том, чтобы выйти за тебя. Теперь мне не видать счастья. Я отдала бы все на свете, лишь бы Билл снова был со мной.

ФРЕДЕРИК. Рад это слышать, потому что он будет здесь приблизительно через три минуты.

ВИКТОРИЯ (вздрогнув). Что? Что ты такое говоришь?

ФРЕДЕРИК. Он позвонил мне в клуб пару часов тому назад.

ВИКТОРИЯ. Фредди, что с тобой? Ты сошел с ума?

ФРЕДЕРИК. Нет, я даже не пьян.

ВИКТОРИЯ. Я ничего не понимаю. Кто позвонил тебе?

ФРЕДЕРИК. Билл.

ВИКТОРИЯ. Билл? Какой Билл?

ФРЕДЕРИК. Билл Кардью.

ВИКТОРИЯ. Но, дорогой, он же мертв.

ФРЕДЕРИК. По разговору я этого не заметил.

ВИКТОРИЯ. Но, Фредди… Фредди… Ты, конечно, шутишь. Как ты можешь быть таким бессердечным?

ФРЕДЕРИК. Ладно, ты сама все увидишь (смотрит на часы). Полагаю, через две с половиной минуты.

ВИКТОРИЯ (заискивающе). Фредди, ну почему ты такой злопамятный? Допустим, я погорячилась. Я этого не хотела. Ты же знаешь, я обожаю тебя. К черту экономию, давай затопим камин в твоем кабинете. Я извиняюсь. Ну, мы помирились?

ФРЕДЕРИК. Разумеется. Но через две минуты Билл все равно будет здесь.

ВИКТОРИЯ. Я сейчас закричу. Это неправда. Фредди, если ты меня любишь, скажи, что это неправда.

ФРЕДЕРИК. Мои слова ничего не изменят.

ВИКТОРИЯ. Но, Фредди, дорогой, это же невозможно. Бедного Билла убили в сражении на Ипре. Ты видел, как он упал. Военное министерство уведомило меня о его смерти. Ты знаешь, как я горевала. Носила траур. Мы даже заказали мемориальную службу.

ФРЕДЕРИК. Я все знаю. Конечно, никто не ожидал, что такое может случиться.

ВИКТОРИЯ. Я сойду с ума. С чего ты взял, что звонил именно Билл?

ФРЕДЕРИК. Он так сказал.

ВИКТОРИЯ. Это ничего не доказывает. Многие называют себя Кайзером.

ФРЕДЕРИК. Да, но они звонят из сумасшедшего дома. А Билл звонил с вокзала в Харвиче.

ВИКТОРИЯ. А может, его однофамилец?

ФРЕДЕРИК. Перестань, Виктория, я узнал его голос.

ВИКТОРИЯ. И что он сказал?

ФРЕДЕРИК. Сказал, что находится в Харвиче и будет в Лондон в три часа тринадцать минут. И не затруднит ли меня сообщить тебе об этом.

ВИКТОРИЯ. И все?

ФРЕДЕРИК. В общем, да.

ВИКТОРИЯ. Ради Бога. Повтори мне все, что он сказал.

ФРЕДЕРИК. Я как раз собирался к тебе. Когда меня позвали к телефону. Междугородний звонок. Из Харвича.

ВИКТОРИЯ. Я знаю. Портовый город.

ФРЕДЕРИК. Кто-то спросил: “Это ты Фредди?” Голос показался мне знакомым, но я не мог понять, кто это. “Да”, - ответил я. “Это Билл, - послышалось в трубке. – Билл Кардью”.

ВИКТОРИЯ. Ты можешь говорить чуть быстрее?

ФРЕДЕРИК. “Привет, я думал, что ты мертв”, - сказал я. “И я так думал, - ответил он. “Как поживаешь?” - спросил я. “Отлично”, - ответил он.

ВИКТОРИЯ. Совершенно идиотский разговор.

ФРЕДЕРИК. Черт побери, я должен был что-то говорить.

ВИКТОРИЯ. Ты должен был рассказать ему обо всем.

ФРЕДЕРИК. У нас было только три минуты.

ВИКТОРИЯ. Ладно, продолжай.

ФРЕДЕРИК. Он сказал: “Я еду в Лондон. Поезд прибывает в три тринадцать. Ты не мог бы пойти к Виктории и сообщил ей об этом?” Я заверил его, что обязательно сообщу. “Тогда до встречи”, - попрощался он. “До встречи”, - повторил я и положил трубку.

ВИКТОРИЯ. Но это было еще до ленча. Почему ты сразу не пришел?

ФРЕДЕРИК. По правде говоря, я был потрясен и решил, что первым делом нужно выпить виски.

ВИКТОРИЯ. А что ты делал потом?

ФРЕДЕРИК. Думал. Сидел два часа и думал.

ВИКТОРИЯ. И что ты придумал?

ФРЕДЕРИК. Ничего.

ВИКТОРИЯ. Похоже, ты напрасно отказался от ленча.

ФРЕДЕРИК. Я оказался в чертовски неловком положении.

ВИКТОРИЯ. Ты? А что тогда говорить обо мне?

ФРЕДЕРИК. В конце концов, Билл – мой лучший друг. Ему может показаться странным то обстоятельство, что я женился на его жене.

ВИКТОРИЯ. Странным?

ФРЕДЕРИК. С другой стороны, он может найти сие вполне естественным.

ВИКТОРИЯ. Почему ты сразу не сказал ему обо всем?

ФРЕДЕРИК. Не так-то легко говорить об этом. Я хотел найти подходящий момент.

ВИКТОРИЯ (в ярости). А теперь у нас не осталось времени, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию. Я даже не успею переодеться.

ФРЕДЕРИК. А зачем тебе переодеваться?

ВИКТОРИЯ. В конце концов, я – вдова Билла. И к его приезду должна надеть траурное платье. Что он сказал, когда ты сообщил ему об этом?

ФРЕДЕРИК. Сообщил о чем?

ВИКТОРИЯ. Неужели ты так глуп? О том, что мы поженились.

ФРЕДЕРИК. Я ему ничего такого не говорил.

ВИКТОРИЯ. То есть он по-прежнему думает, что я – его жена.

ФРЕДЕРИК. Естественно.

ВИКТОРИЯ. Но почему ты сразу не ввел его в курс дела?

ФРЕДЕРИК. Я подумал, что такой деликатный вопрос не стоит обсуждать по телефону.

ВИКТОРИЯ. Но кто-то должен сказать ему об этом.

ФРЕДЕРИК. Мне кажется, ты сделаешь это лучше других.

ВИКТОРИЯ. Я??? Почему я должна выполнять твою грязную работу?

ФРЕДЕРИК. Я бы предпочел, чтобы он услышал об этом от тебя.

ВИКТОРИЯ. Я не могу нанести моему дорогому Биллу такой жестокий удар.

ФРЕДЕРИК. Между прочим, здорово, что он остался жив, не так ли?

ВИКТОРИЯ. Бесподобно.

ФРЕДЕРИК. Лично я рад, а ты?

ВИКТОРИЯ. И я безмерно рада.

ФРЕДЕРИК. Тогда, Виктория, ты должна рассказать ему обо всем.

ВИКТОРИЯ (задумчиво). Я все-таки не уверена, что должна браться за это.

ФРЕДЕРИК (привлекая по помощь все свое обаяние). Дорогая, кто лучше тебя справится с этим щекотливым делом. У тебя такая легкая рука.

ВИКТОРИЯ. Полагаю, ты не прав. Давай поступим следующим образом. Ты посмотришь ему в глаза и скажешь: “Послушай, старина, дело в том…”

ФРЕДЕРИК (прерывая ее). Нет, Виктория, я этого не сделаю.

ВИКТОРИЯ (возмущенно). Черт бы тебя побрал!

ФРЕДЕРИК. Клянусь Богом, он уже здесь.

ВИКТОРИЯ. А я даже не успела попудрить нос (лихорадочно пудрится).

Голос за сценой, кто-то поднимается по лестнице: “Привет! Привет! Привет!” Дверь распахивается и в спальню врывается Уильям, хорошо сложенный, высокий мужчина в довольно потрепанном костюме.

УИЛЬЯМ. А вот и я.

ВИКТОРИЯ. Билл!

ФРЕДЕРИК. Так я был прав.

ВИКТОРИЯ. Я не верю своим глазам.

УИЛЬЯМ. Поцелуй меня, милая (заключает ее в объятья и крепко целует. Потом поворачивается к Фредерику и жмет ему руку). Ну, Фредди, как жизнь?

ФРЕДЕРИК. Отлично.

УИЛЬЯМ. Тебя удивило мое появление.

ФРЕДЕРИК. Немного.

ВИКТОРИЯ. Очень удивило.

УИЛЬЯМ. Я чертовски рад, что ты здесь, Фредди. В поезде пять раз выругал себя за то, что не попросил тебя побыть у Виктории до моего приезда. Я боялся, что ты окажешься чересчур тактичным и уйдешь.

ФРЕДЕРИК. Я?

УИЛЬЯМ. Тебе в голову могла прийти мысль, что мы с Викторией хотим побыть наедине, но я бы опечалился, не повидавшись с тобой в первый же день. Между прочим, никто из вас не сказал, что рад моему возвращению.

ВИКТОРИЯ. Конечно, Билл, мы очень рады.

ФРЕДЕРИК. Разумеется.

УИЛЬЯМ. Надеюсь, Виктория, я поступил правильно, попросив Фредди сообщить тебе о моем приезде.

ВИКТОРИЯ. Да, дорогой.

УИЛЬЯМ. Как приятно слышать, что ты каждую минуту называешь меня дорогой.

ФЕДЕРИК. Это любимое слово Виктории.

УИЛЬЯМ. Сначала я хотел удивить тебя. Было бы забавно, если бы я заявился сюда глубокой ночью.

Фредерик и Виктория вздрагивают и быстро переглядываются.

ВИКТОРИЯ. Хорошо, что ты этого не сделал.

УИЛЬЯМ. Какая была бы сцена! Спящая красавица в своей непорочной постельке. Входит мужчина в старом, потрепанном костюме. Истошные крики перепуганной красотки. Это я, твой муж. Занавес.

ВИКТОРИЯ (меняя тему разговора). У тебя действительно ужасный костюм. Где ты его взял?

УИЛЬЯМ. Стащил. Пожалуй, мне пора переодеться (направляется к двери).

ВИКТОРИЯ (торопливо). Ты куда?

УИЛЬЯМ. В свою спальню. Клянусь душой, я уже забыл, что она у меня есть. Ты не будешь возражать, если я надену бежевый костюм?

ВИКТОРИЯ. Дорогой, я убрала твою одежду.

УИЛЬЯМ. Убрала?

ВИКТОРИЯ. Уложила в чемоданы и пересыпала нафталином. Теперь костюмы надо проветрить.

УИЛЬЯМ. Черт!

Входит миссис Шаттлуорт. Уильям стоит так, что она его не видит.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Я думаю, с нашим ягненочком все в порядке.

УИЛЬЯМ. Я как раз собирался спросить о ребенке.

Миссис Шаттлуорт буквально подпрыгивает и поворачивается лицом к Уильяму.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Кто это?

УИЛЬЯМ. А вы как думаете?

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Судя по голосу, Билл Кардью. Кто вы?

УИЛЬЯМ (направляясь к ней). Ну, я немного похудел и, разумеется, вас смущает этот ужасный костюм.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Не подходите ко мне, а не то я закричу.

УИЛЬЯМ. Никуда вы от меня не денетесь. Я хочу вас поцеловать.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Остановите его! Не подпускайте ко мне! Виктория, кто этот человек?

ФРЕДЕРИК. Миссис Шаттлуорт, это Билл Кардью.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Но его же убили.

ФРЕДЕРИК. Похоже, он об этом не знает.

УИЛЬЯМ. Может, мне ее ущипнуть?

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Это ужасный сон. Конечно, он мертв. Этот мужчина – самозванец.

УИЛЬЯМ. Вы хотите, чтобы я показал родимое пятно на левом плече?

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Повторяю, Билл Кардью мертв.

УИЛЬЯМ. Докажите это.

МИССИС ШАТТЛУОРТ (с негодованием). Доказать? Военное министерство официально известило нас об этом. Виктория носила траур.

УИЛЬЯМ. Полагаю, черное ей было к лицу?

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Вы не ошиблись. Я настояла, чтобы она сшила платье у Матильды. И мы заказали мемориальную службу.

ФРЕДЕРИК. С певчими и органом.

УИЛЬЯМ. Неужели? Виктория, как это мило с твоей стороны.

ФРЕДЕРИК. А теперь, дружище, мы вправе узнать, как ты оказался здесь.

УИЛЬЯМ. Ну, дело в том, что меня тяжело ранили.

ФРЕДЕРИК. Да, на Ипре. Кто-то видел, как ты упал с простреленной головой, и решил, что тебя убили.

УИЛЬЯМ. Он ошибся. Меня ранили, а потом взяли в плен.

ВИКТОРИЯ. А почему ты не писал?

УИЛЬЯМ. Сначала мне было не до этого. Не знаю, сколько времени я провалялся в госпитале, но, когда начал приходить в себя, оказалось, что я ничего не помню. У меня начисто отшибло память.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Странно. Все это очень странно.

УИЛЬЯМ. К тому же, из-за ранения я стал чересчур раздражительным. Когда меня везли в лагерь, поспорил с немецким офицером и врезал ему по физиономии. Он чуть не пристрелил меня. В общем, меня судили и приговорили к пожизненному заключению. Без права переписки.

ВИКТОРИЯ. Но память к тебе вернулась?

УИЛЬЯМ. Да, постепенно. И я, естественно, предположил, что вы считаете меня мертвым. Но никак не мог связаться с вами.

ФРЕДЕРИК. Ты мог бы послать телеграмму из Роттердама.

УИЛЬЯМ. Телеграф перегружен. Мне сказали, что я прибуду раньше телеграммы.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Такое вполне возможно.

УИЛЬЯМ. Короче, я не умер и собираюсь прожить еще лет сорок, если не пятьдесят.

Входит Тейлор.

ТЕЙЛОР. Мадам, куда мне положить вещи этого джентльмена? Он сказал, чтобы я отнесла их наверх.

УИЛЬЯМ. Там всего лишь несколько безделушек. Отнесите их в мою гардеробную.

ВИКТОРИЯ. Подождите, Тейлор. Мы сейчас решим этот вопрос.

ТЕЙЛОР. Хорошо, мадам (уходит).

УИЛЬЯМ. А что случилось с моей гардеробной?

ВИКТОРИЯ. Мой дорогой, не забывай, что мы не ожидали твоего приезда. Ничего не готово.

УИЛЬЯМ. Не стоит беспокоиться из-за меня. После того, что я пережил, мне нужно не так уж много (смотрит на кровать). О, боже, пружинный матрац. Сегодня я буду спать со всеми удобствами.

МИССИС ШАТТЛУОРТ (Твердо). Надо что-то делать.

УИЛЬЯМ. Что вы имеете в виду?

Виктория (торопливо). У нас нет кухарки, Уильям.

УИЛЬЯМ. Какие пустяки, мы с Фредди приготовим еду. Мое фирменное блюдо – жареное мясо.

ФРЕДЕРИК. А я могу сварить яйца.

УИЛЬЯМ. Прекрасно. Значит, с голоду мы не умрем. А теперь я хотел бы взглянуть на ребенка.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Он сегодня нездоров. Думаю, ему не следует вставать с постели.

УИЛЬЯМ. Тогда я загляну к нему. Мы ведь еще не знакомы. Как его зовут?

ВИКТОРИЯ (нервно). Разве ты не помнишь, что перед отъездом на фронт просил назвать его Фредериком?

УИЛЬЯМ. Да, но ты отказалась наотрез и сказала, что назовешь его Ланселотом.

ВИКТОРИЯ. После сообщения о твоей смерти я сочла, что должна выполнять твои пожелания. Разумеется, Фредди был крестным отцом.

УИЛЬЯМ. Надеюсь, он развлекал тебя в мое отсутствие?

ВИКТОРИЯ. Я… я с ним часто виделась.

УИЛЬЯМ. Я знал, что с ним ты в полной безопасности. Фредди – славный парень.

ФРЕДЕРИК. Не заставляй меня краснеть.

ВИКТОРИЯ. Он был так добр ко мне в час тяжелой утраты.

УИЛЬЯМ. Дорогой друг, я не сомневался, что на тебя можно положиться.

ФРЕДЕРИК (на его лбу выступили капельки пота). Я… я сделал все, что мог.

УИЛЬЯМ. Ну, не скромничай.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Повторяю, надо что-то делать.

УИЛЬЯМ. Виктория, что с твоей матерью?

ФРЕДЕРИК (пытаясь направить разговор в другое русло). Я считаю, сегодня неплохо бы и выпить.

УИЛЬЯМ. Я бы сказал, напиться.

ФРЕДЕРИК. Интересно, виски уже привезли? Я заказал ящик позавчера.

УИЛЬЯМ. Ты заведуешь спиртным, Фредерик? Виктория, с твоей стороны это недосмотр.

ВИКТОРИЯ. Я ничего не понимаю в винах.

УИЛЬЯМ. Да, тут Фредди большой специалист. Помнится, последний раз мы нализались с ним до чертиков.

ФРЕДЕРИК. Не выдумывай, Билл.

УИЛЬЯМ. Чего уж там выдумывать. А как поживает та крошка? Помнится, ты был с ней очень близок.

Во взгляде Виктории, брошенном на Фредерика, сверкают молнии.

ФРЕДЕРИК (с достоинством). Не представляю себе, о ком ты говоришь.

УИЛЬЯМ. Старина, не прибедняйся. Виктория – замужняя женщина и знает, как развлекаются мужчины. Признаюсь, Виктория, если бы не ты, я бы отбил у Фредди ту девицу. Очень она была мила.

ВИКТОРИЯ (ледяным тоном). Он неоднократно заверял меня, что никогда не смотрел ни на одну женщину.

УИЛЬЯМ. Они все так говорят. Если я начну рассказывать о похождениях Фредди, миссис Шаттлуорт придется заткнуть уши.

ФРЕДЕРИК. Мой бедный Билл. Придя в себя, ты начал вспоминать то, чего не было.

УИЛЬЯМ. Разумеется, я говорю о прошлом, но мне почему-то кажется, что при ближайшем рассмотрении мы найдем много интересного и в настоящем.

ФРЕДЕРИК. Клянусь Богом, я все понял. Бедняга думает, что он шутит.

УИЛЬЯМ (пропуская его слова мимо ушей). Я тебя не виню. Как говорится, куй железо, пока горячо. Я просто восхищался тобой, когда ты крутил любовь сразу с тремя женщинами, сумев убедить каждую, что именно она – твоя избранница.

МИССИС ШАТТЛУОРТ (решительно). Если все будут молчать, я скажу сама.

УИЛЬЯМ (шепотом обращается к Виктории, показывая на миссис Шаттлуорт). На нее так подействовали воздушные тревоги?

В этот момент слышится плач младенца.

ВИКТОРИЯ (взволнованно). Билли.

УИЛЬЯМ. Эй, кто там кричит? (Подходит к двери и открывает ее. Крики усиливаются. Обращается к няне). Принесите его сюда.

Няня в скромном сером платье вносит младенца.

ВИКТОРИЯ (в отчаянии). Фредди, да сделай хоть что-нибудь!

ФРЕДЕРИК. Я могу встать на голову.

УИЛЬЯМ (весело). Здравствуй, здравствуй, здравствуй!

ФРЕДЕРИК. Так с младенцем не разговаривают.

УИЛЬЯМ. Не такой он и маленький (обращается к няне). Он уже говорит?

НЯНЯ. Нет, сэр. Пока нет.

УИЛЬЯМ. Что же он так отстал в развитии? Не ожидал я такого от своего сына.

НЯНЯ (бросает на него удивленный взгляд). Такой младенец еще не может говорить, сэр. Между прочим, очень хороший мальчик. А вес у него больше, чем у многих шестимесячных.

УИЛЬЯМ. Что? А сколько же ему месяцев?

НЯНЯ. В прошлый вторник исполнилось четыре.

УИЛЬЯМ. Я вижу, Виктория, ты не теряла времени в мое отсутствие.

ВИКТОРИЯ. Ради Бога, Фредди, скажи что-нибудь. Не стой, как истукан.

МИССИС ШАТТЛУОРТ (няне). Вы можете идти.

Няня, поджав губы, уходит.

ФРЕДЕРИК. Видишь ли, Билл, в твое отсутствие произошло много событий.

УИЛЬЯМ. Это точно.

ФРЕДЕРИК. Короче говоря…

УИЛЬЯМ. Что значит, короче?

ФРЕДЕРИК. Прошу не перебивать меня. Короче говоря, этот младенец не твой сын.

УИЛЬЯМ. Я уже подумал об этом. Кто же его отец?

ФРЕДЕРИК. В общем-то, я.

УИЛЬЯМ. Ты? Неужели ты женился?

ФРЕДЕРИК. Да. Во время войны так поступали многие.

УИЛЬЯМ. А почему ты не сообщил об этом мне?

ФРЕДЕРИК. Как я мог это сделать, если мы не сомневались в том, что тебя убили три года тому назад?

УИЛЬЯМ (пожимая ему руку). Старина, я безмерно рад. Знал, знал, что и на тебя набросят сеть. Прими мои, пусть и запоздалые, поздравления.

ФРЕДЕРИК. Благодарю. Я… э… я живу в этом доме.

УИЛЬЯМ. Правда? Как здорово. И твоя жена тоже?

ФРЕДЕРИК. Я не знаю, как это объяснить, но…

УИЛЬЯМ. Только не говори, что она одноглазая.

ФРЕДЕРИК. Неужели ты не догадываешься, почему я живу здесь?

УИЛЬЯМ. Нет (оглядывает комнату и его взгляд останавливается на миссис Шаттлуорт). Неужели ты намекаешь на то, что женился на матери Виктории?

ФРЕДЕРИК. Нет, не совсем.

УИЛЬЯМ. Что значит, “не совсем”?

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Разве я могу быть матерью такого младенца?

УИЛЬЯМ. В наше время все возможно.

ФРЕДЕРИК. Билл, ты неправильно истолковал мои слова.

УИЛЬЯМ. То есть между тобой и моей тещей ничего не было?

ФРЕДЕРИК. Разумеется, нет.

УИЛЬЯМ. Жаль. Я бы хотел быть твоим зятем. Да и миссис Шаттлуорт не прогадала бы.

ВИКТОРИЯ. Послушай, Билл, ты не имеешь права так говорить о моей матери.

УИЛЬЯМ. Если Фредди скомпрометировал ее, то должен на ней жениться.

ВИКТОРИЯ. Он ее не компрометировал.

УИЛЬЯМ. Я не хочу показаться слишком любопытным, Фредди, но на ком же ты женился, если не на матери Виктории?

ФРЕДЕРИК. На самой Виктории, черт побери!

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Гостиная в доме Виктории. Вероятно, приглашенной хозяйкой дизайнер по интерьерам был поклонником футуризма. Камин не топится, все окна открыты. Фредерик сидит в шинели и читает газету. Его ноги закутаны в плед. Входит миссис Шаттлуорт.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Я ухожу.

ФРЕДЕРИК. И что?

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Я забираю с собой моих маленьких внучат.

ФРЕДЕРИК. Неужели?

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Похоже, ты встал сегодня с левой ноги.

ФРЕДЕРИК. Это точно.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Виктория скоро спустится.

ФРЕДЕРИК. Правда?

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Я предполагала, что ты поинтересуешься, как она себя чувствует после вчерашнего.

ФРЕДЕРИК. Как?

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Ей уже лучше, бедняжке, но она потрясена до глубины души. Я уложила ее в постель с грелкой.

ФРЕДЕРИК. Неужели?

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Разумеется, вчера она не могла обсуждать сложившуюся ситуацию.

ФРЕДЕРИК. Правда?

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Ты, вероятно, и сам это понял. Ей требовался полный покой.

ФРЕДЕРИК. И что?

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Но сегодня утром она, несомненно, найдет в себе силы переговорить с вами обоими.

ФРЕДЕРИК. Неужели?

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Если тебе нечего больше сказать, я, пожалуй, пойду.

ФРЕДЕРИК. Правда?

Миссис Шаттлуорт, пожав плечами, поворачивается, направляется к двери. В этот момент входит Тейлор.

ТЕЙЛОР. Приехал мистер Лейсестер Пейтон, мадам. Миссис Лаундес просит вас побыть с ним несколько минут. Она как раз заканчивает туалет.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. С удовольствием. Пригласите его сюда.

Тейлор уходит.

ФРЕДЕРИК. Я пошел.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Интересно, что ему нужно.

Фредерик выходит из гостиной, и через минуту Тейлор возвращается с Лейсестером Пейтоном.

ТЕЙЛОР. Мистер Лейсестер Пейтон (выходит).

ПЕЙТОН. Ваша дочь позвонила мне рано утром. Я подумал, что должен немедленно приехать.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. И правильно сделали. Я уверена, кроме вас, ей никто не поможет.

ПЕЙТОН. Да, случай исключительный.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Конечно, Билл не подумал, какой эффект произведет его неожиданное появление.

ПЕЙТОН. Бедняжка, она, должно быть, очень расстроилась.

В этот момент входит Виктория. В домашнем платье-халате и шлепанцах. Волосы не уложены и, тем не менее, ей удается оставаться ослепительно красивой.

ВИКТОРИЯ. Я не хотела заставлять вас ждать и сразу спустилась вниз. Пожалуйста, не смотрите на меня.

ПЕЙТОН. Я не могу оторвать от вас глаз.

ВИКТОРИЯ. Какая чепуха. Я знаю, что выгляжу, как огородное чучело, но, к счастью, я не тщеславна.

ПЕЙТОН (беря ее за руку). Какая катастрофа. Вы, естественно, потрясены до глубины души.

ВИКТОРИЯ (с очаровательной улыбкой). Я знала, что могу рассчитывать на ваше сочувствие.

ПЕЙТОН. И что вы собираетесь делать?

ВИКТОРИЯ. Я позвонила вам, потому что не знаю, как вести себя в подобной ситуации. Вы приучили меня обращаться к вам со всеми моими проблемами.

ПЕЙТОН. А к кому еще вы можете обратиться? Давайте вместе подумаем и обсудим создавшееся положение.

ВИКТОРИЯ. Оно просто ужасное.

ПЕЙТОН. Ваше самообладание меня поражает. Я ожидал найти вас в полуобморочном состоянии.

ВИКТОРИЯ (улыбаясь Пейтону). Я надеялась на помощь.

ПЕЙТОН. На вашу долю выпали тяжелые испытания.

ВИКТОРИЯ. У меня разрывается сердце. Видите ли, они оба обожают меня.

ПЕЙТОН. А вы?

ВИКТОРИЯ. Я?.. У меня одно желание – выполнить свой долг.

ПЕЙТОН. Как это похоже на вас. Я и не ожидал услышать других слов.

МИССИС ШАТТЛУОРТ. Если я тебе не нужна, дорогая, я, пожалуй, пойду.

ВИКТОРИЯ. Хорошо, мама.

МИССИС ШАТТЛУОРТ (протягивая руку Пейтону). Будьте к ней добры.

ПЕЙТОН. Я постараюсь.

Миссис Шаттлуорт выходит из гостиной.

ВИКТОРИЯ (с нежностью). Как мило с вашей стороны сразу приехать ко мне. Я опасалась, что вы будете заняты.

ПЕЙТОН. Неужели вы не знаете, что ваша просьба для меня закон?

ВИКТОРИЯ. Но у вас могли быть более важные дела.

ПЕЙТОН. Ах, какие у меня дела. Я лишь хотел осмотреть загородный дом, который купил на днях.

ВИКТОРИЯ. Вы не говорили мне об этом.

ПЕЙТОН. Да о чем тут говорить. Парк всего триста акров, а в самом доме двадцать восемь спален. Мне много не надо, я же холостяк.

ВИКТОРИЯ. И где находится этот дом.

ПЕЙТОН. Неподалеку от Ньюмаркета.

ВИКТОРИЯ. Очень хорошее место. Почему бы вам не баллотироваться в парламент от того графства?

ПЕЙТОН. Видите ли, в последние четыре года я был слишком занят, чтобы думать об управлении государством.

ВИКТОРИЯ. Да, вы сражались за победу, но теперь-то война закончилась. Нашей стране нужны сильные личности.

ПЕЙТОН. Возможно, в скором времени мне представится возможность показать, чего я стою. Но не в Палате представителей.

ВИКТОРИЯ (восторженно). В Палате лордов?

ПЕЙТОН (лукаво). Я не могу выдавать тайны премьер-министра.

ВИКТОРИЯ. Вам очень пойдет пурпурная мантия с горностаевым мехом.

ПЕЙТОН (галантно). Как я могу столько говорить о своих делах, когда нам давно пора вернуться к вашим.

ВИКТОРИЯ. А мне так нравится вас слушать. Каждое ваше слово наполнено внутренним смыслом. Конечно, Билл и Фредди – милые люди, но сколь ограничен их лексикон. Во время войны все говорили о пушках и самолетах, но сейчас…

ПЕЙТОН. Я вас очень хорошо понимаю, дорогая леди.

ВИКТОРИЯ. Почему Вы меня так называете?

ПЕЙТОН. Дело в том, что я в полном замешательстве. Кто вы теперь – миссис Кардью или миссис Лаундес?

ВИКТОРИЯ. А почему не просто Виктория?

ПЕЙТОН. Вы позволите?

ВИКТОРИЯ (подавая ему руку). Я буду только рада.

ПЕЙТОН (удивленно). А где ваши обручальные кольца?

ВИКТОРИЯ. Пока я думала, что Билл убит, я надевала его кольцо в память о бедном герое.

ПЕЙТОН. Но почему вы сняли оба?

ВИКТОРИЯ. Я совершенно запуталась. Вроде бы у меня два мужа, а меня кажется, что я вообще не замужем.

ПЕЙТОН. Я бы очень хотел, чтобы ваши слова соответствовали действительности.

ВИКТОРИЯ. Как мне вас понимать?

ПЕЙТОН. Неужели вы не догадываетесь?

ВИКТОРИЯ (потупив взор). Я, должно быть, очень глупа.

ПЕЙТОН. Разве вы не видите, что я от вас без ума? Я проклинаю судьбу за то, что не встретил вас, когда вы были свободны.

ВИКТОРИЯ. И вы попросили бы меня выйти за вас?

ПЕЙТОН. Я бы ползал у ваших ног, пока не получил бы согласия.

ВИКТОРИЯ. А сейчас, будь я свободна, вы предложили бы мне руку и сердце?

ПЕЙТОН. Я только и мечтаю об этом.

ВИКТОРИЯ. Но я не свободна.

ПЕЙТОН. А если бы… если бы такое служилось, вы бы стали моей женой?

ВИКТОРИЯ. Почему вы носите короткие гетры?

ПЕЙТОН. Мне кажется, это красиво.

ВИКТОРИЯ. Не потому, что у вас мерзнут ноги?

ПЕЙТОН. Нет, у меня отличная циркуляция крови.

ВИКТОРИЯ. Я не верю, что вы смирились бы с отрицательным ответом.

ПЕЙТОН. Я вас обожаю.

ВИКТОРИЯ (застенчиво улыбаясь). А не могли бы вы пригласить меня на ленч?

ПЕЙТОН. Когда вы осчастливите меня?

ВИКТОРИЯ. Я пойду переоденусь. Приезжайте через полчаса, и я буду готова.

ПЕЙТОН. Отлично.

ВИКТОРИЯ. Я не прощаюсь.

Они выходят. Слышится голос Уильяма.

УИЛЬЯМ. Виктория! (он входит в пустую гостиную, оглядывается). Есть тут кто? Фредди!

ФРЕДЕРИК. Иду (входит с пледом и газетой).

УИЛЬЯМ. Послушай, я не могу найти ботинки.

ФРЕДЕРИК. Ботинки? А зачем они тебе?

УИЛЬЯМ. Чтобы надеть. Зачем же еще?

ФРЕДЕРИК. Они где-то здесь валялись. И я убрал их, на всякий случай.

УИЛЬЯМ. Куда?

ФРЕДЕРИК. Пытаюсь вспомнить.

УИЛЬЯМ. Так ты не знаешь, где они?

ФРЕДЕРИК. Разумеется, знаю, но никак не вспомню.

УИЛЬЯМ. Давай, давай, шевели извилинами.

ФРЕДЕРИК. Не торопи меня (задумчиво смотрит на вазу) Может, я положил их в одну из цветочных ваз?

УИЛЬЯМ. Отличное место для хранения ботинок.

ФРЕДЕРИК. Или в угольный ящик?

УИЛЬЯМ. Тогда я заставлю тебя их вычистить.

ФРЕДЕРИК (заглядывает в угольный ящик). Конечно, их здесь нет.

УИЛЬЯМ. Послушай, Фредди вот это меня не интересует. Ты лучше скажи, где они есть.

ФРЕДЕРИК. Если бы знал, то не стал бы искать.

УИЛЬЯМ. Если не найдешь их через три секунды, я переломаю тебе все кости.

ФРЕДЕРИК. Зря ты горячишься. Драка только затянет поиски.

УИЛЬЯМ (раздраженно). И какого дьявола ты открыл все окна?

ФРЕДЕРИК. Пытался согреть комнату. Кроме того, свежий воздух полезен для здоровья.

УИЛЬЯМ. А по мне лучше задохнуться, но в тепле (закрывает окна).

ФРЕДЕРИК. Теплее от этого не станет. Я уже пробовал.

УИЛЬЯМ. А почему не затопить камин?

ФРЕДЕРИК. Это непатриотично. Виктория не может без огня в спальне, а второй камин горит в детской.

УИЛЬЯМ. Почему?

ФРЕДЕРИК. Чтобы дети не простудились после ванны.

УИЛЬЯМ (изумленно). Их купают каждый день?

ФРЕДЕРИК. Конечно.

УИЛЬЯМ. Как мне их жаль.

ФРЕДЕРИК (подозрительно оглядывает его). Где ты взял этот костюм?

УИЛЬЯМ. Мне его прислала Виктория.

ФРЕДЕРИК. Она дала тебе мой единственный новый костюм. По-моему, это уже слишком.

УИЛЬЯМ. Но тебе самому не понравились мои вчерашние лохмотья. И ты понимаешь, что я не могу ходит в одном лишь фиговом листочке, когда в доме так холодно.

ФРЕДЕРИК. Если бы у тебя была совесть, ты бы попросил у меня другой костюм. Хотя бы тот, что на мне.

УИЛЬЯМ. Вот уж нет. Он лоснится на локтях.

ФРЕДЕРИК. По какому праву ты носишь новую одежду, а я – старую?

УИЛЬЯМ. Если уж ты так щепетилен, скажи, где ты взял эту булавку для галстука?

ФРЕДЕРИК. Виктория подарила мне ее на день рождения.

УИЛЬЯМ. Между прочим, это моя булавка. Сначала Виктория подарила ее мне. А откуда у тебя эти запонки?

ФРЕДЕРИК. Виктория подарила их мне на Рождество.

УИЛЬЯМ. Правда? Но до того она подарила их мне. И тоже на Рождество. Так что снимай и давай сюда.

ФРЕДЕРИК. Черта с два. Согласно твоему завещанию, ты все оставил Виктории, а она имеет право распоряжаться своей собственностью, как ей заблагорассудится.

УИЛЬЯМ. Я не собираюсь с тобой спорить, но дарить вещи покойника, по-моему, признак плохого тона.

ФРЕДЕРИК. Между прочим, у тебя был золотой портсигар?

УИЛЬЯМ. Конечно. Свадебный подарок Виктории. Ты тоже его получил?

ФРЕДЕРИК. Экономная женщина, наша Виктория.

УИЛЬЯМ. Если мы не затопим камин, я превращусь в сосульку.

ФРЕДЕРИК. Надеюсь, у тебя есть спички?

УИЛЬЯМ. Конечно.

Он чиркает спичкой и зажигает огонь в камине.

ФРЕДЕРИК. Теперь я могу снять шинель. Виктория будет в ярости.

УИЛЬЯМ. Отвечать придется тебе.

ФРЕДЕРИК. Я тут не причем. Хозяин дома – ты.

УИЛЬЯМ. Как бы не так, я – почетный гость.

ФРЕДЕРИК. Э, нет, с твоим появлением я отошел в тень.

УИЛЬЯМ. Мой дорогой друг, а где я спал этой ночью? В спальне для гостей. То есть я – гость, и не более.

ФРЕДЕРИК. А где, по-твоему, спал я? Здесь.

УИЛЬЯМ. Но почему? Когда я пошел спать, ты был совершенно трезв.

ФРЕДЕРИК. Виктория сказала, что после твоего возвращения мы не можем спать в соседних комнатах.

УИЛЬЯМ. Надеюсь, на диване тебе было удобно?

ФРЕДЕРИК. Ты сядь на него, и сам все поймешь.

УИЛЬЯМ. Кстати, а куда подевалась прежняя мебель?

ФЕДЕРИК. Когда тебя убили, Виктория очень расстроилась и поменяла всю обстановку.

УИЛЬЯМ. Возможно, я не совсем проснулся, но не улавливаю связи между этими событиями.

ФРЕДЕРИК. Видишь ли, старая мебель вызывала тягостные воспоминания. Она хотела отвлечься.

УИЛЬЯМ. Как я понимаю, за новую платил ты?

ФРЕДЕРИК (с достоинством). Я пытался облегчить ее горе. На моем месте ты поступил бы точно так же.

УИЛЬЯМ. Разумеется, я тебя не виню.

ФРЕДЕРИК. Если Виктория в слезах, мужчина не может не утешить ее.

УИЛЬЯМ. Да, Виктория остается красивой и когда плачет, и когда смеется.

ФРЕДЕРИК. Я знал, что ты меня поймешь.

УИЛЬЯМ. И не ошибся.

ФРЕДЕРИК. Когда мне уехать?

УИЛЬЯМ. Мой дорогой друг, откуда у тебя такие мысли? Неужели ты думаешь, что я стану у тебя на пути? Я полагаю, что мой визит продлится лишь несколько дней.

ФРЕДЕРИК. Очень жаль. Виктория расстроится. Впрочем, это не мое дело. Вы все решите между собой.

УИЛЬЯМ. Старина, ты меня не понял. Я не могу встать между мужем и женой.

ФРЕДЕРИК. О чем ты говоришь, черт побери?

Входит Виктория в нарядном платье и с коробкой шоколадных конфет в руках.

ВИКТОРИЯ. Доброе утро (подходит к Уильяму и подставляет щечку для поцелуя).

УИЛЬЯМ. Доброе утро.

ВИКТОРИЯ. Доброе утро (подходит к Фредерику и подставляет щечку для поцелуя).

ФРЕДЕРИК. Доброе утро.

ВИКТОРИЯ (кивает в сторону Уильяма). Я подошла к нему первому, потому что он так долго отсутствовал.

ФРЕДЕРИК. Разумеется. И он – твой первый муж.

ВИКТОРИЯ. Не хочу, чтобы вы ревновали друг к другу. Я обожаю вас обоих и не хочу никого выделять.

ФРЕДЕРИК. Не понимаю, почему он может занимать спальню для гостей, а я должен мучиться на диване в гостиной.

УИЛЬЯМ. Раз уж все встали, давайте подумаем о хорошем бифштексе.

ФРЕДЕРИК. Если у тебя нет карточек, останешься голодным.

ВИКТОРИЯ (замечает горящий камин). Кто затопил камин?

ФРЕДЕРИК. Он.

УИЛЬЯМ. Но с твоего разрешения.

Виктория пододвигает стул, садится у огня, открывает коробку, кладет конфету в рот.

ВИКТОРИЯ. Конечно, вам наплевать, что мои дети заболеют пневмонией, если у нас закончится уголь.

УИЛЬЯМ. Меня мучают угрызения совести, но ты могла бы сесть так, чтобы тепло шло в комнату.

ВИКТОРИЯ. Раз уж огонь горит, я имею право погреться.

ФРЕДЕРИК. Виктория, ты ешь шоколадные конфеты?

ВИКТОРИЯ. Да. Бобби Куртис прислал мне коробочку. Очень вкусные конфеты.

ФРЕДЕРИК. Неужели?

ВИКТОРИЯ. В наши дни так трудно достать хороший шоколад.

ФРЕДЕРИК. Это мне известно. Я уже забыл, каков он на вкус.

ВИКТОРИЯ (раскусывает новую конфету). А эта с начинкой. Как жаль. Кто-нибудь из вас хочет доесть мою конфету?

УИЛЬЯМ (иронически). Стоит ли переводить на нас хороший продукт?

ВИКТОРИЯ (доедает конфету). Ты, конечно, прав. В военное время нельзя быть слишком привередливой.

УИЛЬЯМ. Именно поэтому ты вышла замуж за Фредди?

ВИКТОРИЯ. Я сделала это ради тебя, дорогой. Он был твоим лучшим другом.

ФРЕДЕРИК. Когда пришло известие о твоей смерти, Виктория так горевала.

УИЛЬЯМ. Как хорошо, что ты мог ее утешить.

ВИКТОРИЯ. Фредди заказал мемориальную службу. И приходил ко мне дважды в день.

УИЛЬЯМ. И ты. Подумав, решила. Что он сможет сэкономить подошвы ботинок, если будет жить у тебя?

ВИКТОРИЯ. Разумеется, мы ждали целый год.

УИЛЬЯМ. Когда кожа так дорога?!

ВИКТОТРИЯ. Ты же понимаешь, что без мужчины я совершенно беспомощна. Я уверен, ты не хотел, чтобы я так и осталась вдовой.

ФРЕДЕРИК. Я полагал, что должен позаботиться о Виктории.

УИЛЬЯМ. Значит, вы оба пошли на жертву ради меня?

ФРЕДЕРИК. Что ты хочешь этим сказать?

УИЛЬЯМ. Исходя из ваших слов, ты женился из чувства долга, а Виктория вышла замуж, исполняя мое желание. Получается, что вас ничего не связывает, кроме, скажем, взаимного уважения.

ВИКТОРИЯ. Билл, дорогой, разве я не говорила тебе, что обожаю Фредерика. Именно ваша дружба помогла ему завоевать мое сердце.

ФРЕДЕРИК. Виктория так любила тебя. Я чувствовал бы себя варваром, если б оставил ее одну.

УИЛЬЯМ. Так вы еще и влюбились друг в друга?

ВИКТОРИЯ. Дорогой, твоя смерть сблизила нас.

ФРЕДЕРИК. Мне кажется, это так трогательно.

УИЛЬЯМ. Да, у меня комок подкатил к горлу.

ФРЕДЕРИК. И Виктория никогда не забывала тебя, старина. Не так ли, Виктория?

ВИКТОРИЯ. Никогда.

ФРЕДЕРИК. Я всегда помнил, что пришел вторым в ее сердце. И теперь. После твоего возвращения, должен его покинуть.

УИЛЬЯМ. Я в этом не уверен. И самая верная жена иной раз стремится к переменам.

ФРЕДЕРИК. Нет, нет. Я знаю преданное сердце Виктории. Она могла любить только тебя. Виктория, тебе известны мои чувства. В этом мире ты для меня единственная женщина. Но я выполню свой долг. Билл вернулся, и я, как джентльмен, должен уйти. Это мучительная жертва, но я готов принести ее ради твоего счастья. Я отказываюсь от своих прав на тебя. Как это ни печально, я ухожу и оставляю тебя Биллу. Прощай, Виктория. Вытри шоколад с губ и поцелуй меня, прежде чем мы расстанемся навеки.

ВИКТОРИЯ. Фредди, какое у тебя чуткое сердце.

ФРЕДЕРИК. Прощай, Виктория. Будь счастлива!

ВИКТОРИЯ. Я никогда не забуду тебя, Фредди. Прощай. Уходи скорее, а не то я разрыдаюсь.

Уильям встает у двери. Фредерик подходит к нему, протягивая руку.

ФРЕДЕРИК. Прощай, Билл. Будь добр к ней. Я могу отдать Викторию только тебе.

УИЛЬЯМ. Как бы не так.

ФРЕДЕРИК. Я навсегда ухожу из твоей жизни.

УИЛЬЯМ. Только не в этих ботинках.

ФРЕДЕРИК. Черт побери, причем здесь ботинки? Они не твои.

УИЛЬЯМ. Шутка, дружище.

ФРЕДЕРИК. Мне сейчас не до шуток. Отойди от двери.

УИЛЬЯМ. Ты выйдешь отсюда только через мой труп.

ФРЕДЕРИК. К чему такие крайности? Тогда мне придется остаться здесь.

ВИКТОРИЯ. Билл, зачем затягивать столь тягостную сцену?

УИЛЬЯМ. Мой милая Виктория, я не могу принять такую жертву. Нет. Военное министерство решило, что я мертв. Вы заплатили за мемориальную службу. Ты сменила обстановку в гостиной. Довольна жизнью. Я не такой эгоист. Чтобы одним махом все порушить.

ВИКТОРИЯ. Билл, ты просто чудо.

УИЛЬЯМ. Виктория, я – джентльмен и солдат. И обязан сознаться, что ты видишь перед собой, несмотря на приличный костюм, всего лишь телесный призрак. Я уже ни на что не гожусь. И останусь таким навсегда.

ФРЕДЕРИК. После твоего возвращения Виктория не найдет со мной счастью.

УИЛЬЯМ. Ни слова больше. Она твоя.

ФРЕДЕРИК. Мой дорогой Билл, как плохо ты меня знаешь. Я ленив, эгоистичен, вспыльчив, злопамятен и предрасположен к раку, туберкулезу и диабету.

УИЛЬЯМ. Мой бедный Фредди, ты должен заботиться о своем здоровье, а Виктория сделает все, чтобы исправить твой характер.

ФРЕДЕРИК. Если ты действительно любишь Викторию, то не станешь обрекать ее на жалкое существование с таким, как я.

УИЛЬЯМ. Фредди, старина, я не могу больше скрывать от тебя, что излишества юности и тяготы войны подорвали мои силы, и я долго не протяну. Кроме того, кто лучше Виктории знает, какой я мстительный и властный, сумасброд и врун.

ВИКТОРИЯ. Как я вас понимаю. Вы так честны, так благородны.

Входит Тейлор.

ТЕЙЛОР. Мадам, вас хочет видеть какая-то женщина из агентства по найму (протягивает Виктории полоску бумаги).

ВИКТОРИЯ. Немедленно пригласите ее сюда.

ТЕЙЛОР. Хорошо, мадам (уходит).

ВИКТОРИЯ. Кухарка, кухарка, кухарка!

ФРЕДЕРИК. Отлично.

Тейлор приводит миссис Погсон и закрывает дверь. Миссис Погсон – высокая, полная, властного вида женщина. Одета, как жена гробовщика.

МИССИС ПОГСОН. Доброе утро.

ВИКТОРИЯ. Доброе утро.

Миссис Погсон оглядывается, выбирает достаточно крепкий стул, садится.

МИССИС ПОГСОН. Мне сказали. Что вам нужна кухарка. Не знаю, понравится ли мне этот район, но решила на всякий случай заглянуть к вам.

ВИКТОРИЯ (обворожительно). Я не сомневаюсь, что вам здесь понравится.

МИССИС ПОГСОН. Я не выношу воздушных налетов, и поэтому мне пришлось уехать из Лондона. К тому же, не люблю темных улиц.

ВИКТОРИЯ. Полностью с вами согласна.

МИССИС ПОГСОН. Но теперь война закончилась, и я начала искать подходящее место. Почему от вас ушла кухарка?

ВИКТОРИЯ. Она выходит замуж.

МИССИС ПОГСОН. Так говорят все хозяйки. Может, это и правда.

ВИКТОРИЯ. Она сказала, что за последние три месяца не знала лучшего места.

МИССИС ПОГСОН. Прежде чем обсуждать условия, я хочу узнать, есть ли у вас гараж?

ВИКТОРИЯ. Да, но он пустует. Мы продали автомобиль.

МИССИС ПОГСОН. Что ж, это удобно. Я, знаете ли, езжу на “форде”.

ВИКТОРИЯ. Разумеется, вы сможете держать автомобиль в нашем гараже.

МИССИС ПОГСОН. У вас есть слуги-мужчины?

ВИКТОРИЯ. К сожалению, нет.

МИССИС ПОГСОН. Я к ним привыкла.

ВИКТОРИЯ. Да, но время войны…

МИССИС ПОГСОН. Можете не продолжать. Я знаю, это сложно. И у вас, естественно, нет посудомойки.

ВИКТОРИЯ. Посудомойку сейчас не найти ни за какие деньги.

МИССИС ПОГСОН. Да, этого я никогда не прощу нашему правительству. Забрать всех посудомоек и устроить их на военные заводы! Впрочем, это не ваша вина. Многим кухаркам приходится обходиться без них. Во время войны надо идти на жертвы. Если посудомоек нет, тут уж ничего не поделаешь.

ВИКТОРИЯ. Как патриотично с вашей стороны.

МИССИС ПОГСОН. Разумеется, вы решите сами, кто будет растапливать плиту. Я лишь прошу, чтобы к моему приходу огонь уже горел.

ВИКТОРИЯ. Ох! Конечно, же, я вас понимаю, но просто представить себе не могу, как это сделать.

МИССИС ПОГСОН. Там, где я работала раньше, плиту растапливал хозяин дома.

ВИКТОРИЯ. Я как-то об этом не подумала.

УИЛЬЯМ. На твоем месте я бы не соглашался.

МИССИС ПОГСОН. Очень милый джентльмен. Каждое утро приносил мне в постель чашечку чая и ломтик хлеба с маслом.

ВИКТОРИЯ. Думаю, мы позаботимся о том, чтобы вам было удобно.

МИССИС ПОГСОН. Какие блюда я должна готовить?

ВИКТОРИЯ. У нас очень скромные запросы. Тем более, что вы, несомненно, первоклассная повариха.

МИССИС ПОГСОН. Я не люблю экзотики, особенно во время войны. В такое время надо есть то, что дают.

ВИКТОРИЯ. Мы и не рассчитываем на особое разнообразие. Я уверена, вы сделаете все, что в ваших силах. К тому же, мы часто выезжаем на ленч. Обед у нас в восемь вечера.

МИССИС ПОГСОН. Вы можете обедать, когда вам захочется, но учтите, что я не готовлю во второй половине дня.

ВИКТОРИЯ. Для нас это несколько неудобно.

МИССИС ПОГСОН. Если Вы считаете, что я вам не подхожу, давайте не будем тратить время. Я должна посетить еще дюжину хозяек.

ВИКТОРИЯ. Нет, нет. Мы постараемся изменить распорядок дня.

МИССИС ПОГСОН. Итак, я подаю обед в час. Мясо и молочный пудинг. А вечером вы можете доесть холодное мясо и сладости, приготовленные утром.

ВИКТОРИЯ. Понятно. Сколько я должна вам платить?

МИССИС ПОГСОН. Вы мне ничего не должны. Но я согласна получать два фунта в неделю.

ВИКТОРИЯ. Раньше я платила гораздо меньше.

МИССИС ПОГСОН. Если мои условия вам не подходят, я пошла.

ВИКТОРИЯ. Давайте не будем ссориться. Я уверена, вы стоите этих денег.

МИССИС ПОГСОН. Тогда мне все ясно.

ВИКТОРИЯ. Когда вы сможете приступить к работе?

МИССИС ПОГСОН. Я должна посетить остальных хозяек и узнать, что мне предложат. Если не найду ничего лучше, снова загляну к вам на обратном пути.

ВИКТОРИЯ. Надеюсь, что вы вернетесь. Мы создадим вам все условия.

МИССИС ПОГСОН. Я всегда считала, что условия – это главное. И мне нравится ваше лицо. Я склоняюсь к тому, чтобы предпочесть ваш дом остальным.

ВИКТОРИЯ. Рада это слышать.

МИССИС ПОГСОН. Прежде чем уйти, я задам еще один вопрос. Сколько человек в вашей семье?

ВИКТОРИЯ. У меня двое детей, но сейчас их здесь нет.

МИССИС ПОГСОН. Дети мне не помешают. Я к ним привыкла.

ВИКТОРИЯ. И еще, кроме меня, эти два джентльмена.

МИССИС ПОГСОН. Полагаю, вы замужем за одним из них.

ВИКТОРИЯ. Вы, кажется, не совсем меня поняли. Они оба мои мужья.

МИССИС ПОГСОН. Оба? По закону?

ВИКТОРИЯ. Разумеется.

МИССИС ПОГСОН. Это уже чересчур (с нарастающим негодованием). Я бы не возражала, будь один из джентльменов другом семьи. Я работала в лучших домах, и подобная ситуация меня не удивляет. Даже наоборот, радует, потому что в такой семье хозяйка всегда спокойна, доброжелательна и не придирается по мелочам. А если к тому же он живет в доме, не приходится ждать по часу, пока она спустится к обеду. Но два мужа – совсем другое дело. Это несправедливо. Если такие дамы, как вы, будете иметь по два мужа, что же останется честным работающим женщинам? Нет, это несправедливо. Всю жизнь я верила консерваторам и голосовала за них, но теперь, даю слово, отдам голос рабочей партии.

Она вылетает из гостиной, хлопнув на прощание дверью.

УИЛЬЯМ. Бам!

ВИКТОРИЯ (в ярости). Это невыносимо. Конечно, в некоторых случаях муж просто необходим, но только один. Я не могу и не хочу иметь двух.

ФРЕДЕРИК. У меня идея. Давайте бросим жребий.

ВИКТОРИЯ. Как это, Фредди?

ФРЕДЕРИК. Мы возьмем два листка бумаги, нарисуем на одном крест и сложим их. Потом положим в шляпу, мы с Биллом вытащим по листку, и тот, у кого окажется крест, получит тебя.

ВИКТОРИЯ. Как интересно. И романтично. Бери бумагу, Фредди!

ФРЕДЕРИК. Сию минуту.

УИЛЬЯМ. Мне это не нравится. Сегодня у меня не самый удачный день.

Фредерик подходит к столу, берет лист бумаги, разрывает на две части. Повернувшись спиной к Биллу, рисует крест.

ФРЕДЕРИК. Кто вытаскивает чистый лист, отказывается от Виктории и исчезает, как дым.

УИЛЬЯМ. Мне это не нравится. Повторяю, вы заставляете меня в этом участвовать.

ВИКТОРИЯ. Послушай, Билл, ты только вернулся, а уже споришь.

ФРЕДЕРИК. В последующие сорок лет тебя хватит времени и для этого.

УИЛЬЯМ. Ты слишком самоуверен, Фредди. А если крест достанется тебе?

ФРЕДЕРИК. Я чувствую, что мне повезет. Куда мы их положим?

ВИКТОРИЯ. Как насчет корзинки для мусора?

ФРЕДЕРИК. Я ее принесу (берет корзинку. Стоящую у стола и передает Виктории). Вот она (поворачивается к Уильяму). Я кладу в корзинку два сложенных листка. Кто вытаскивает чистый лист, немедленно уходит отсюда.

УИЛЬЯМ (Виктории, нервно). Потряси ее хорошенько.

ВИКТОРИЯ. Хорошо. Как я волнуюсь!

ФРЕДЕРИК. Ты, Билл, тянешь первым.

УИЛЬЯМ (дрожа, как лист на ветру). Нет, я не могу. Не могу.

ФРЕДЕРИК. Это твое право. Ты – первый муж Виктории.

ВИКТОРИЯ. Он прав, Билл. Испытай свое счастье.

УИЛЬЯМ. Какой кошмар. Я мокрый, как мышь.

ВИКТОРИЯ. Как бьется сердце. Кто же из вас получит меня?

УИЛЬЯМ (колеблясь). Гораздо легче пойти в атаку.

ФРЕДЕРИК. Смелее, старина. Смелее.

УИЛЬЯМ. Нет, не могу. Не забывайте, после трех лет плена моя нервная система совершенно расшатана.

ВИКТОРИЯ. Я вижу, как сильно ты меня любишь.

ФРЕДЕРИК. Закрывай глаза и суй руку в корзинку.

УИЛЬЯМ. Чему быть, тому не миновать. Надеюсь, мне повезет.

Уильям вытаскивает один из листков и смотрит на него, не решаясь развернуть. Фредерик берет второй, разворачивает, вскрикивает и хватается за сердце.

ФРЕДЕРИК (с душевной болью). Чистый! Чистый! Чистый!

ВИКТОРИЯ. Мой бедный Фредди!

ФРЕДЕРИК (с дрожью в голосе). Не жалей меня, Виктория. Я должен собрать волю в кулак. Я потерял тебя и теперь мне придется уйти навсегда.

ВИКТОРИЯ. Фредди, как это печально. Неужели ты не сможешь хоть изредка навещать меня?

ФРЕДЕРИК. Нет, я этого не перенесу. Я никогда не забуду тебя, Виктория. Ты останешься для меня единственной женщиной, которую я полюбил.

ВИКТОРИЯ. И ты больше никого не полюбишь?

ФРЕДЕРИК. Как я смогу кого-то полюбить? Разве можно что-то увидеть после захода солнца?

УИЛЬЯМ. Можно зажечь свет.

ФРЕДЕРИК. Ах, ты еще можешь шутить. А у меня разбито сердце. Я – конченый человек.

УИЛЬЯМ. Я просто подсказал возможный выход.

ВИКТОРИЯ. Ты ведешь себя некрасиво, Билл. Фредди говорил, как настоящий поэт.

ФРЕДЕРИК. Позволь мне поцеловать тебя, Виктория!

ВИКТОРИЯ. Дорогой!

Фредерик заключает ее в объятия и целует в губы.

ФРЕДЕРИК. Прощайте! Я ухожу во тьму.

УИЛЬЯМ. Разве ты решил задержаться?

ФРЕДЕРИК. Нет.

УИЛЬЯМ. Но ведь сейчас день.

ФРЕДЕРИК (с достоинством). Я лишь хотел подчеркнуть, как мне тяжело.

УИЛЬЯМ. Прежде чем ты уйдешь, я бы хотел взглянуть на твой листок.

ФРЕДЕРИК (направляясь к двери). Ох, не сыпь мне соль на рану.

УИЛЬЯМ (становясь у него на пути). Извини, но я хочу на него взглянуть.

ФРЕДЕРИК (пытаясь обойти его слева). Зачем тебе это нужно?

УИЛЬЯМ (загораживая дорогу). Из любопытства.

ФРЕДЕРИК (пытаясь проскользнуть мимо него с другой стороны). Право, Билл, неужели ты столь бессердечен, чтобы потворствовать своему любопытству, когда мое сердце вот-вот разорвется от горя?

УИЛЬЯМ. Я хочу повесить обе половинки листа на стену в память об этом незабываемом событии.

ФРЕДЕРИК. Тебе подойдет любой чистый листок. Я выбросил свой в камин.

УИЛЬЯМ. Э, нет. Ты положил его в карман.

ФРЕДЕРИК. С меня довольно. Разве ты не видишь, что я в отчаянии?

УИЛЬЯМ. А что тогда говорить обо мне? Отдай листок, а не то я отниму его силой.

ФРЕДЕРИК. Пошел ты к черту!

УИЛЬЯМ. Отдавай листок!

Уильям надвигается на Фредерика. Тот отступает на шаг.

ВИКТОРИЯ. В чем дело? Вы сошли с ума?

УИЛЬЯМ. Рано или поздно тебе придется его отдать.

ФРЕДЕРИК. Ни за что.

ВИКТОРИЯ. Почему ты не хочешь отдать ему листок?

ФРЕДЕРИК. Не хочу, и все.

ВИКТОРИЯ. Но почему?

ФРЕДЕРИК. Он оскорбил мои чувства.

УИЛЬЯМ. Я оскорблен гораздо больше, чем твои чувства.

Неожиданно Фредерик бросается к двери, но Уильям успевает его схватить.

УИЛЬЯМ. Вот так-то. Отдавай листок.

ФРЕДЕРИК. Никогда в жизни.

УИЛЬЯМ (выворачивает ему руку). Отдай листок, а не то я сломаю тебе руку.

ФРЕДЕРИК (корчась от боли). Ох, дьявол! Перестань, мне больно!

УИЛЬЯМ. Знаю.

ФРЕДЕРИК. Виктория, стукни его кочергой.

УИЛЬЯМ. Не лезь в мужские дела, Виктория!

ФРЕДЕРИК. Проклятый бош. Ладно, вот он.

Уильям отпускает Фредерика, и тот достает из кармана листок. Уильям протягивает руку, но Фредерик засовывает листок в рот.

УИЛЬЯМ (хватая Фредерика за горло). Вынь его изо рта (Фредерик выплевывает листок на пол). Ты – мерзкая тварь.

ВИКТОРИЯ. В чем дело?

УИЛЬЯМ. Смотри сама (протягивает ей листок).

ВИКТОРИЯ (разворачивает листок). И что? Я вижу крест.

УИЛЬЯМ (негодующе). Он поставил по кресту на каждой половине!

ВИКТОРИЯ. Я тебя не понимаю.

УИЛЬЯМ. Неужели? Он позаботился о том, чтобы я не вытянул чистый листок.

Виктория изумленно смотрит на Уильяма. Короткая пауза.

ФРЕДЕРИК. Я пошел на это ради тебя, Виктория. Я знал, что твое сердце отдано Биллу, и не хотел. Чтобы слепой жребий лишил тебя счастья.

ВИКТОРИЯ. Как это похоже на тебя, Фредди. Ты готов пожертвовать всем ради других.

УИЛЬЯМ (с сарказмом). Я сейчас заплачу от умиления.

Входит Тейлор.

ТЕЙЛОР. Можно мне поговорить с вами, мадам?

ВИКТОРИЯ. Не сейчас. Я занята.

ТЕЙЛОР. Боюсь, дело срочное.

ВИКТОРИЯ. Хорошо (направляется к двери). Ничего не решайте без меня.

Тейлор открывает дверь и выходит вслед за Викторией.

ФРЕДЕРИК. Как ты догадался?

УИЛЬЯМ. По твоему дьявольскому спокойствию.

ФРЕДЕРИК. Это было спокойствие отчаяния.

Уильям садится на диван. Его рука попадает между подушками и нащупывает что-то твердое. С написанным на лице изумлением он достает ботинок, потом другой.

УИЛЬЯМ. Мои ботинки!

ФРЕДЕРИК. Я же говорил, что они где-то здесь.

УИЛЬЯМ. Ты их просто спрятал.

ФРЕДЕРИК. Это ложь. Зачем мне прятать твою грязную обувь?

УИЛЬЯМ. Ты боялся, что я сбегу.

ФРЕДЕРИК. Зря ты так кипятишься. Я лишь приписал тебе свои мысли. Возможно, я и ошибся, но из честных побуждений.

УИЛЬЯМ. Можно подумать, будто ты хочешь отказаться от Виктории.

Фредерик задумчиво смотрит на него и решает высказаться начистоту.

ФРЕДЕРИК. Билл, дружище, я не из тех, кто ругает своих жен.

УИЛЬЯМ. И я не потерплю, чтобы о моей жене говорили дурно.

ФРЕДЕРИК. Но, с другой стороны, с кем можно поговорить о своей жене, как не с ее первым мужем.

УИЛЬЯМ. Разумеется, только с ним, в крайнем случае, с ее вторым мужем.

ФРЕДЕРИК. Скажи мне, что ты думаешь о Виктории?

УИЛЬЯМ. Она – самая милая женщина на свете.

ФРЕДЕРИК. Я никому не пожелаю лучшей жены.

УИЛЬЯМ. Она красива.

ФРЕДЕРИК. Очаровательна.

УИЛЬЯМ. Ослепительна.

ФРЕДЕРИК. Правда, иногда я задумываюсь, почему меня по любому поводу обвиняют в эгоизме, а ее желания воспринимаются, как должное.

УИЛЬЯМ. Признаться, у меня тоже возникали сомнения в том, что любая ее прихоть – закон.

ФРЕДЕРИК. И мне кажется странным, что всякий раз, когда мы расходились во мнениях, она оказывалась права, а я – нет.

УИЛЬЯМ. А я, бывало, не мог понять, почему мои дела ничего не значили, тогда как ее имели первостепенное значение.

ФРЕДЕРИК. И я часто задавал себе подобный вопрос. Наверное, дело в том, что я недостоин ее, Билл. Как ты совершенно справедливо заметил, трудно найти лучшую жену…

УИЛЬЯМ (перебивая его). Это твои слова.

ФРЕДЕРИК. Возможно, но теперь я сыт по горло. Если бы тебя убили, я бы нес свой крест, как джентльмен, но, раз уж ты жив, то обязан снять с моих плеч эту тяжелую ношу.

УИЛЬЯМ. Как бы не так.

ФРЕДЕРИК. У нее должен быть только один муж.

УИЛЬЯМ. Пусть она выберет сама.

ФРЕДЕРИК. Тогда у меня не останется ни единого шанса на спасение.

УИЛЬЯМ. Не понимаю, что ты хочешь этим сказать. С моей стороны это крайне великодушное предложение.

ФРЕДЕРИК. К черту твое великодушие. Как известно, я готов пожертвовать всем ради других и очень красив. Виктория, естественно, предпочтет меня.

УИЛЬЯМ. Видит Бог, я не тщеславен, но мне всегда говорили, что я – эталон мужской красоты. К тому же я не только красноречив, но и сообщаю собеседнику массу интересных фактов.

ФРЕДЕРИК. Лучше уж бросить жребий

УИЛЬЯМ. Я не пойду на такой риск. Ты снова попытаешься меня надуть.

ФРЕДЕРИК. А я думал. Что имею дело с джентльменом.

УИЛЬЯМ. Она идет.

Входит Виктория. Она вся кипит.

ВИКТОРИЯ. Все слуги уходят.

ФРЕДЕРИК. Не может быть!

ВИКТОРИЯ. Я делала для них все. Платила двойное жалование. Кормила на убой. Отдавала масло и сахар.

ФРЕДЕРИК. Только потому, что они вредны для твоей фигуры, дорогая.

ВИКТОРИЯ. Слуги этого не знали. Я поила чаем всю британскую армию. А теперь они уходят.

УИЛЬЯМ. Тяжелое дело.

ВИКТОРИЯ. Я убеждала их, умоляла, можно сказать, встала на колени. Но они не вняли моим словам. И уходят сегодня.

УИЛЬЯМ. Фредди и я поможем тебе по дому, пока ты не найдешь других.

ВИКТОРИЯ. Неужели ты не знаешь, что найти горничную труднее, чем стать пэром? В Бюро регистрации в Паддингтоне каждое утро выстраивается очередь старых холостяков, желающих вступить в брак со своими кухарками. Иначе их не удержишь.

УИЛЬЯМ. Виктория, мы нашли выход. Ты должна выбрать одного из нас.

ВИКТОРИЯ. Но как? Я обожаю вас обоих. Кроме того, что тут выбирать?

УИЛЬЯМ. Пожалуй, ты не права. Фредди готов ради тебя на любые жертвы и, кроме того, очень красив.

ФРЕДЕРИК. Мне кажется, ты ошибаешься, Билл. Врожденная скромность мешает тебе сказать, что, по мнению многих, ты - эталон мужской красоты. К тому же ты не только красноречив, но и сообщаешь собеседнику массу интересных фактов.

ВИКТОРИЯ. Я не хочу обидеть никого из вас.

ФРЕДЕРИК. Прежде чем ты примешь решение, я должен сделать признание. Я не хочу, чтобы наша будущая совместная жизнь начиналась со лжи. Виктория, в моем отделе есть стенографистка. У нее голубые глаза и золотистые завитки на шее. Об остальном ты можешь догадаться сама.

ВИКТОРИЯ. Какой ужас. Я-то думала, что ты верен мне до гроба.

ФРЕДЕРИК. Я недостоин тебя. Мне это совершенно ясно. Ты никогда не простишь меня.

УИЛЬЯМ. Паршивая свинья.

ВИКТОРИЯ. Это, несомненно, упрощает дело. Я не желаю быть третьей в ряду в твоем гареме.

УИЛЬЯМ. Во всяком случае, в Канаде тебе это не грозит. В Манибота мало женщин.

ВИКТОРИЯ. О чем ты говоришь?

УИЛЬЯМ. Я пришел к выводу, что в Англии для меня нет будущего. Империи нужны рабочие руки, и я готов предложить свои услуги. Виктория, я буду счастлив, если ты поедешь со мной.

ВИКТОРИЯ. В Канаду?

УИЛЬЯМ. Я куплю ферму и буду пахать землю. А ты – готовить мне еду и стирать одежду.

Виктория открывает рот, но не в силах вымолвить ни слова.

УИЛЬЯМ. И еще доить коров.

ВИКТОРИЯ. Я боюсь коров.

УИЛЬЯМ. Вижу, тебе понравилась моя идея. Нас ждет прекрасная здоровая жизнь на свежем воздухе. Утром ты встаешь, любуешься восходящим солнцем, потом затапливаешь печь, готовишь завтрак, моешь полы и стираешь белье в журчащей речушке.

ВИКТОРИЯ. А что я буду делать в свободное время?

УИЛЬЯМ. Мы будем расширять кругозор, читая энциклопедии. А теперь посмотри на нас, Виктория, и скажи, кого ты выбираешь?

ВИКТОРИЯ. По правде говоря, вы оба меня не устраиваете.

ФРЕДЕРИК. Но у тебя только два мужа.

ВИКТОРИЯ. Выходя замуж, я пожертвовала всем. Я делала все, чтобы ублажить вас. Кто из мужчин может похвастаться такой женой? Но пришла пора подумать и о себе.

УИЛЬЯМ. Полностью с тобой согласен.

ВИКТОРИЯ. Война закончилась, и я внесла свою лепту в победу, дважды выходя замуж за военных. В третий раз я выберу “роллс-ройс”.

ФЕДЕРИК. А я думал, что ты обожаешь только нас. Неужели ты нашла себе третьего мужа?

Входит Тейлор.

ТЕЙЛОР. Мистер Лейсестер Пейтон ждет в автомобиле, мадам.

ВИКТОРИЯ. В “роллс-ройсе”?

ТЕЙЛОР. Да, мадам.

ВИКТОРИЯ (с победной улыбкой). Скажите, что я сейчас приду.

ТЕЙЛОР. Хорошо, мадам.

ВИКТОРИЯ. Счастливо оставаться (показывает им длинный нос и выбегает из гостиной).

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Кухня. В одном углу газовая плита, в другом – буфет с тарелками и блюдами. В задней стене дверь и окно с железной решеткой. За стеной – лестница. В окно можно видеть людей, которые поднимаются и спускаются по ней. Посреди кухни стол. Тут и там стоят стулья. На полу линолеум. В кухне просторно, чисто и светло.

Уильям сидит на стуле, положив ногу на ногу, и читает книгу в обложке. Входит Фредерик с ведром угля.

ФРЕДЕРИК (ставя ведро на пол). Ужасно тяжелый уголь. Ты мог бы отнести ведро наверх.

УИЛЬЯМ (весело). Могу, но не хочу.

ФЕДЕРИК. Я бы не просил тебя, если бы не болела раненая рука.

УИЛЬЯМ (подозрительно). И в какую руку тебя ранили?

ФРЕДЕРИК. В обе.

УИЛЬЯМ. Тогда носи уголь на голове. Говорят, это легче всего и улучшает фигуру.

ФРЕДЕРИК. Ты бессердечный дьявол.

УИЛЬЯМ. Я бы помог тебе, старина, но доктор запретил мне поднимать тяжести. Кроме того, это не входит в мои обязанности. Я готовлю еду, а ты делаешь все остальное.

ФРЕДЕРИК. Ты готовишь еду? А мне представляется, что ты читаешь книгу. Не понимаю, почему я должен потеть за двоих?

УИЛЬЯМ. Видишь ли, тебе не хватает организованности. Работа по дому не займет много времени, если делать все по порядку. Главное – это система.

ФРЕДЕРИК. И зачем я взял на себя домашнее хозяйство? Чувствовал же, что ты выбираешь работу полегче.

УИЛЬЯМ. Естественно, я берусь за то, что могу сделать. Это один из моих принципов. Приготовление пищи – искусство. А вести домашнее хозяйство может каждый дурак.

ФРЕДЕРИК. Еще одно слово, и я дам тебе в ухо. Ты пот попробуй почистить пару ботинок, и поймешь, как это трудно.

УИЛЬЯМ. Да ты, небось, не знаешь, как чистят обувь. Ты плевал на ботинки?

ФРЕДЕРИК. Нет, только на столовое серебро.

УИЛЬЯМ. В общем, перестань спорить и накрой на стол, пока я дочитаю книгу.

ФРЕДЕРИК (мрачно). Это ленч или обед?

УИЛЬЯМ. Еще не знаю, но есть будем здесь. Так проще.

ФРЕДЕРИК. А что сказала Виктория?

УИЛЬЯМ. Я не успел с ней поговорить.

ФРЕДЕРИК. Сегодня у нее отвратительное настроение.

УИЛЬЯМ. Почему?

ФРЕДЕРИК. Потому что утром никто не нагрел воду для ванны.

УИЛЬЯМ. Разве?

ФРЕДЕРИК. Как будто ты этого не знаешь?

УИЛЬЯМ. Холодная вода полезней для здоровья. Закаливает организм.

ФРЕДЕРИК. Расскажи это своей бабушке. Просто ты слишком ленив, чтобы встать вовремя и нагреть воду.

УИЛЬЯМ. Лучше бы ты занимался своими делами и не лез в мои.

ФРЕДЕРИК. Пока я не вижу, чтобы ты что-то делал.

УИЛЬЯМ. Сначала я хочу узнать, стала гувернантка женой герцога или нет. Советую тебе прочитать эту книгу.

ФРЕДЕРИК. У меня нет времени. Если я берусь за работу, то делаю ее на совесть.

УИЛЬЯМ. Не слышу, что ты там бормочешь.

ФРЕДЕРИК. Что у нас на ленч? (Подходит к плите и снимает крышку с кастрюли). Что это?

УИЛЬЯМ. Картошка. Можешь взять вилку и проверить, сварилась ли она.

Фредерик берт вилку и с трудом достает картофелину.

ФРЕДЕРИК. Черт побери, они не чищены.

УИЛЬЯМ. Естественно.

ФРЕДЕРИК. Я не люблю картошку в мундире (бросает картофелину обратно).

УИЛЬЯМ. Зато в ней сохраняются витамины.

ФРЕДЕРИК (принюхивается). Похоже, бифштекс уже готов.

УИЛЬЯМ. Готов? Он жарится только четверть часа.

ФРЕДЕРИК. Но в гриль-баре его готовят за десять минут.

УИЛЬЯМ. Мне на это наплевать. Даже дети знают, что фунт мяса нужно жарить четверть часа.

ФРЕДЕРИК. Ну и что?

УИЛЬЯМ. Я купил три фунта, то есть они будут готовы через сорок пять минут.

ФРЕДЕРИК. А мне кажется, пора приступать к еде.

УИЛЬЯМ. Середина еще совсем сырая.

ФРЕДЕРИК. Но, если бы у тебя было три куска по фунту, ты бы жарил их по четверти часа каждый?

УИЛЬЯМ. Точно. Именно про это я и толкую. Раз кусок в три фунта, он должен жариться сорок пять минут.

ФРЕДЕРИК. Но, черт побери, это же одна и та же четверть часа.

УИЛЬЯМ. Ты меня утомляешь. С тем же успехом ты можешь сказать, три человека прошли за час двенадцать миль, если каждый прошел по четыре мили.

ФРЕДЕРИК. Именно об этом я и говорю.

УИЛЬЯМ. Но ведь это абсурд.

ФРЕДЕРИК. Да нет. Я утверждал обратное. Ты меня совсем запутал. Давай начнем сначала.

УИЛЬЯМ. Похоже, я никогда не прочитаю книгу.

ФРЕДЕРИК. Вопрос очень серьезный. Я возьму карандаш и бумагу и мы все запишем.

ВИЛЬЯМ. Ради Бога, лучше почисти ножи и перестань совать нос в чужие дела.

ФРЕДЕРИК. А кто будет есть этот бифштекс?

УИЛЬЯМ. Если ты не замолчишь, тебе не достанется ни кусочка.

ФРЕДЕРИК. Боюсь, я и так не смогу его есть. Послушай, если ты разрежешь кусок на три части, у тебя все равно останется три фунта мяса.

УИЛЬЯМ. Разумеется, нет. У меня будут три куска по фунту, а это совсем другое дело.

ФРЕДЕРИК. Но мясо одно и то же!

УИЛЬЯМ (возбужденно). Совсем наоборот. Мясо будет совершенно другое.

ФРЕДЕРИК. Ты хочешь сказать, что кусок мяса в сто фунтов надо жарить двадцать пять часов.

УИЛЬЯМ. Именно. А тысячу фунтов я бы жарил десять дней.

ФРЕДЕРИК. Сколько же на это уйдет газа?

УИЛЬЯМ. Ничего не поделаешь. Против логики не попрешь.

Входит Виктория.

ВИКТОРИЯ. Это никуда не годится. Я звоню уже четверть часа. В доме двое мужчин, и никто даже не пошевельнулся.

УИЛЬЯМ. Мы увлеклись спором.

ФРЕДЕРИК. Сейчас я тебе все объясню, Виктория.

УИЛЬЯМ. Оставь Викторию в покое. Повар – я, и никому не позволю вмешиваться в мою работу.

ФРЕДЕРИК. Ты должна что-то сделать, Виктория. Он сожжет мясо.

ВИКТОРИЯ. Мне все равно. Я мясо не ем.

УИЛЬЯМ. На ленч у нас больше ничего нет.

ВИКТОРИЯ. Я не останусь на ленч.

УИЛЬЯМ. Почему?

ВИКТОРИЯ. Потому что… потому что мистер Лейсестер Пейтон сделал мне предложение, и я согласилась стать его женой.

ФРЕДЕРИК. Виктория, у тебя уже есть два мужа.

ВИКТОРИЯ. Полагаю, вы поможете мне обрести свободу.

Слышится звонок в дверь.

ФРЕДЕРИК. Кто это?

ВИКТОРИЯ. Мой адвокат.

ФРЕДЕРИК. Твой кто?

ВИКТОРИЯ. Я просила его прийти в час дня. Пожалуйста, Фредди, открой дверь.

ФРЕДЕРИК. А что ему нужно?

ВИКТОРИЯ. Он займется моим разводом.

ФРЕДЕРИК. Однако, ты не теряешь времени даром (выходит).

УИЛЬЯМ. К чему такие крайности, Виктория?

ВИКТОРИЯ. Я должна что-то сделать. Ты же понимаешь, женщина не может обходиться без прислуги. Сегодня мне пришлось одеваться самой.

УИЛЬЯМ. И как тебе это удалось?

ВИКТОРИЯ. С большим трудом.

УИЛЬЯМ. Но ты все равно прекрасно выглядишь.

ВИКТОРИЯ. Мне не нужны твои комплименты, Билл.

УИЛЬЯМ. А почему?

ВИКТОРИЯ. Теперь, когда я помолвлена с Лейсестером Пейтоном, мне кажется это неприлично.

УИЛЬЯМ. Значит, ты твердо решила развестись со мной?

ВИКТОРИЯ. Да.

УИЛЬЯМ. Тогда я буду ухаживать за тобой, как за чужой женой.

ВИКТОРИЯ (улыбаясь). Твои ухаживания мне ни к чему.

УИЛЬЯМ. Но я просто обязан сказать, что не встречал более очаровательного создания.

ВИКТОРИЯ. Я сейчас заткну уши.

УИЛЬЯМ (берет ее за руки). Я возьму тебя за руки, чтобы ты этого не сделала.

ВИКТОРИЯ. Я закричу.

УИЛЬЯМ. Тебе это не удастся, потому что я закрою тебе рот (целует ее).

ВИКТОРИЯ. Билл, как жаль, что ты был моим мужем. Из тебя вышел бы отличный любовник… Осторожно, они идут. Я не хочу, чтобы адвокат застал меня в объятьях собственного мужа.

УИЛЬЯМ. Это произведет ужасное впечатление.

Фредерик приводит на кухню мистера Рэма, адвоката. Это все, что можно о нем сказать.

ВИКТОРИЯ. Добрый день, мистер Рэм. Это мои мужья.

МИСТЕР РЭМ. Рад С вами познакомиться, джентльмены. Чтобы упростить дело, хотел бы узнать, кто первый муж, а кто – второй.

ВИКТОРИЯ. Вот майор Кардью, мой первый муж, а это – майор Лаундес.

МИСТЕР РЭМ. Все ясно. И оба майоры. Забавное совпадение.

УИЛЬЯМ. Полагаю, миссис Лаундес объяснила вам, что к чему, мистер Рэм.

МИСТЕР РЭМ. Да, вчера у нас состоялась долгая и обстоятельная беседа.

ФРЕДЕРИК. Надеюсь, вы понимаете, что для миссис Кардью ситуация очень щекотливая.

МИСТЕР РЭМ (удивленно). Миссис Кардью? Какая еще миссис Кардью?

ФРЕДЕРИК. Вот миссис Кардью.

МИСТЕР РЭМ. Да, конечно. Но все-таки, кто эта дама – миссис Лаундес или миссис Кардью. Впрочем, это не столь важно, поскольку ее не устраивают обе эти фамилии.

ВИКТОРИЯ. Я только что сообщила им об этом.

УИЛЬЯМ. Мы никак не оправимся от шока.

ФРЕДЕРИК. Да, нам так тяжело.

МИСТЕР РЭМ. Она решила развестись с вами обоими. Я объяснил миссис Кардью-Лаундес, что это не обязательно, так как фактически она замужем только за одним из вас.

ВИКТОРИЯ. Тогда кто же я для второго?

МИСТЕР РЭМ. Видите ли, миссис Кардью-Лаундес, я бы не хотел упоминать это слово в присутствии дамы, но вы – его наложница.

УИЛЬЯМ. Ах, на меня так и поверяло Востоком.

ВИКТОРИЯ (негодующе). Что вы хотите этим сказать?

УИЛЬЯМ. Фатима. Твое лицо, что полная луна, а глаза ярче, чем у молодой газели. Подойди ко мне и потанцуй под пение лютни.

ВИКТОРИЯ. Хватит, Билл. Я разведусь и с тем, и с другим. Чтобы доказать всем, что они оба – мои мужья.

ФРЕДЕРИК. Мне кажется, это разумно.

МИСТЕР РЭМ. Как я понимаю, джентльмены не возражают?

УИЛЬЯМ. Лично я готов пожертвовать своей любовью ради счастья Виктории.

МИСТЕР РЭМ. Благородный поступок.

ВИКТОРИЯ. Он всегда был джентльменом.

МИСТЕР РЭМ (Фредерику). А вы, майор Кардью?

ФРЕДЕРИК. Лаундес.

МИСТЕР РЭМ. Ах, прошу меня извинить. Так вы согласны дать этой даме желанную свободу?

ФРЕДЕРИК. Да.

МИСТЕР РЭМ. Идем дальше. Чтобы сэкономить время, я предлагаю развестись по суду. Так как вы оба готовы дать развод миссис Кардью-Лаундес, вам не надо прибегать к услугам других адвокатов. Сейчас я объясню вам все тонкости.

ВИКТОРИЯ. Вы можете положиться на мистера Рэма. Он устроил не одну сотню разводов.

МИСТЕР РЭМ. Да, забот у меня хватает. Разъяренный муж, обманутая жена, чего только не увидишь в моем деле. Мое кредо: сделать все быстро и без лишнего шума. Эта система доказала свои неоспоримые преимущества. Я мог бы назвать вам имена дам, которые сменили трех или четырех мужей, не запятнав скандалом своего честного имени.

УИЛЬЯМ. Вы, должно быть, очень занятый человек.

МИСТЕР РЭМ. Уверяю вас, майор, у меня нет ни минуты свободного времени.

УИЛЬЯМ. Но ведь есть счастливые семьи.

МИСТЕР РЭМ. Мне кажется, вы заблуждаетесь, майор Кардью.

ВИКТОРИЯ. Вы – пессимист, мистер Рэм. Мои мужья были счастливы со мной.

МИСТЕР РЭМ. Однако, мы отвлеклись. Я хочу напомнить джентльменам, что требуется для развода по законам нашей страны. Если развестись хочет муж, он должен доказать, что жена изменила ему. В то же время английские законы признают за мужчиной право на многобрачие, и жена, чтобы получить развод, должна, кроме измены, доказать, что муж подвергает ее жестокому обращению или не выполняет своих обязанностей, покинув е. Так что давайте сначала установим причину развода. Что вы предпочитаете, жестокое обращение или невыполнение своего долга?

ВИКТОРИЯ. Лично я предпочла бы второе.

УИЛЬЯМ. Разумеется. Я даже в мыслях не могу причинить боль Виктории.

ФРЕДЕРИК. Всем известно, что я не обижу даже муху.

МИСТЕР РЭМ. Тогда остановимся на невыполнении супружеского долга. Процедура достаточно проста. Миссис Лаундес-Кардью напишет вам по письму, с просьбой вернуться к ней и обязательно с фразой “чтобы восстановить семью”, а вы откажетесь это сделать. Я предлагаю написать ответы прямо сейчас.

УИЛЬЯМ (удивленно). До того, как мы получили письма?

МИСТЕР РЭМ. Да. Письмо, которое она напишет для последующего оглашения в суде, столь трогательное, что в одной семье собравшийся развестись муж, прочитав его, немедленно вернулся к жене. Она страшно рассердилась, и теперь я прошу писать ответ заранее.

УИЛЬЯМ. Трудно писать ответ на еще не полученное письмо.

МИСТЕР РЭМ. Предвидя возможные осложнения, я заготовил и ответы. У вас есть ручка?

УИЛЬЯМ. Да.

МИСТЕР РЭМ (достает один исписанный и два чистых листа бумаги). Вы напишите ответы под мою диктовку. Вот вам лист бумаги.

УИЛЬЯМ (берет лист). Обратный адрес – отель “Маджестик”?

МИСТЕР РЭМ. Позднее вы поймете, в чем дело. Ваш листок, майор (передает второй чистый лист Фредерику).

ФРЕДЕРИК. Мы напишем один и тот же ответ?

МИСТЕР РЭМ. Разумеется, нет. У меня есть два варианта ответа, и мы ими воспользуемся. Один более печальный, второй – грубый. Вы сами решайте, кто на каком остановится.

ВИКТОРИЯ. Они оба выражаются в моем присутствии, но особенно усердствует Билл.

МИСТЕР РЭМ. Вот и разобрались. Вы готовы, майор Лаундес?

ФРЕДЕРИК (склоняясь над чистым листом). Да.

МИСТЕР РЭМ (диктует). Моя дорогая Виктория. Я тщательно обдумал твое письмо. Если бы у меня оставалась хоть капля надежды на то, что мы, забыв прошлое, сможем начать все сначала, я бы первым стал на путь примирения.

УИЛЬЯМ. Как трогательно.

МИСТЕР РЭМ (продолжает). Но, к сожалению, я пришел к выводу, что возвращение к тебе лишь положит начало новому кругу страданий. Поэтому я твердо решил ответить отказом на твою просьбу, и не вернусь ни при каких обстоятельствах. Искренне твой… Теперь подпишитесь. Только разборчиво.

ВИКТОРИЯ. Какое теплое письмо. Я бы хотела оставить его у себя.

МИСТЕР РЭМ. Теперь вы, майор Кардью.

УИЛЬЯМ. Диктуйте.

МИСТЕР РЭМ. Моя дорогая Виктория. Я получил письмо, в котором ты просишь меня вернуться. Хочу напомнить тебе, что наша совместная жизнь была сущим адом, и я давно понял, что совершил ошибку, женившись на тебе. Ты надоела мне бесконечными сценами и замучила ревностью. Я не желаю больше тебя видеть и не вернусь даже под страхом смерти.

УИЛЬЯМ. Не слишком ли грубо?

МИСТЕР РЭМ. Чтобы смягчить впечатление, закончите письмо вежливой фразой: “Надеюсь остаться твоим преданным другом”. И распишитесь.

УИЛЬЯМ. Готово.

МИСТЕР РЭМ. Теперь мы можем обратиться в суд по поводу пренебрежения супружескими обязанностями, и через шесть месяцев возбудить дело о разводе.

ВИКТОРИЯ. Через шесть месяцев! Когда же я стану свободна?

МИСТЕР РЭМ. Примерно через год.

ВИКТОРИЯ. Нет, так не пойдет. Слишком долго.

МИСТЕР РЭМ (пожимая плечами). Тогда придется прибегнуть к жестокому обращению.

ВИКТОРИЯ. Ну, что ж, я согласна.

ФРЕДЕРИК. Не нравится мне эта идея, Виктория.

ВИКТОРИЯ. Дорогой, попробуй хоть сейчас не выставлять напоказ свой эгоизм.

УИЛЬЯМ. Я не смогу ударить женщину.

МИСТЕР РЭМ. Жестокое обращение имеет свои преимущества. Во всяком случае, доказательства выглядят очень убедительно.

ВИКТОРИЯ. Моя мама подтвердит, что угодно.

МИСТЕР РЭМ. Показания слуг все-таки лучше. Судьи почему-то с подозрением относятся к словам тещи. Конечно, тут необходима предельная осторожность. Однажды муж, следуя моим указаниям, чуть сильнее, чем следовало, ударил в челюсть жену и вышиб ей вставные зубы. К сожалению, при этом присутствовал джентльмен, за которого собиралась выйти замуж моя клиентка. Вид выбитых вставных зубов так потряс его. Что он первым же поездом уехал на континент, и больше о нем никто не слышал.

УИЛЬЯМ. Я рад, что у Виктории нет вставных зубов.

МИСТЕР РЭМ. В другом случае я предложил джентльмену взять плетку и несколько раз ударить жену. Не знаю почему, но он вошел во вкус и устроил ей настоящую порку.

ВИКТОРИЯ. Как ужасно.

МИСТЕР РЭМ. Самое ужасное состояло в том, что потом она бросилась мужу на шею, говоря, что обожает его, и не пожелала разводиться. Кстати, она собиралась замуж за полковника, и тот, узнав об изменении ее планов, рассвирепел и во всем обвинил меня. Мне пришлось послать за полицией, чтобы выставить его из моего дома.

ВИКТОРИЯ. У вас опасная работа, мистер Рэм.

МИСТЕР РЭМ. Я просто объясняю, что может произойти. И на основе горького опыта я разработал систему, которая не дает сбоев. Я предлагаю три варианта жестокого обращения. Первый – за обеденным столом. Джентльмены. Слушайте меня внимательно. Итак, вы сидите за столом. Пробуете суп, бросаете ложку в тарелку и говорите: “О, Боже, суп несъедобен. Неужели нельзя найти приличную кухарку?” Вы, мадам, должны ответить: “Я делаю все, что в моих силах”. На что джентльмен с громким криком: “Ешь это сама, идиотка”, - бросает тарелку в жену. При удаче дама может увернуться от супа и пачкается только скатерть.

ВИКТОРИЯ. Это меня устраивает.

МИСТЕР РЭМ. Второй вариант заключается в следующем. Вынув из револьвера все патроны, джентльмен звонит горничной и, как только она открывает дверь, целится в даму и говорит: “Ты лжешь, я тебя убью”. Вы, мадам, испускаете истошный вопль и кричите: “Спасите меня. Спасите!”

ВИКТОРИЯ. Мне это нравится. Так драматично.

МИСТЕР РЭМ. И эффективно. Когда горничная рассказывает об этом в зале суда, у присутствующих по коже пробегает холодок.

ВИКТОРИЯ (репетирует). Спасите меня, спасите!

МИСТЕР РЭМ. В третьем случае необходимы два свидетеля. Джентльмен хватает даму за горло, одновременно говоря: “Клянусь Богом, я тебя задушу!” Очень важно, чтобы на шее остался синяк, и доктор, за которым посылают незамедлительно, мог бы подтвердить его насильственное происхождение.

ВИКТОРИЯ. Я бы не хотела, чтобы меня хватали за горло.

МИСТЕР РЭМ. Поверьте мне, это не страшнее удаления зуба. Если один из джентльменов подойдет к даме, я покажу, как это делается. Майор Кардью, вы не возражаете?

УИЛЬЯМ. Разумеется, нет.

ВИКТОРИЯ. Билл, только осторожно.

УИЛЬЯМ. Я должен схватить ее одной рукой или двумя?

МИСТЕР РЭМ. Только одной.

Уильям хватает Викторию за шею.

МИСТЕР РЭМ. Отлично. Если он давит слишком слабо, стукните его по коленке.

УИЛЬЯМ. Осторожнее, Виктория, а не то я дам сдачи.

МИСТЕР РЭМ. Вот это дело. Какой же синяк без эмоций. Теперь говорите.

ВИКТОРИЯ. Я задыхаюсь.

МИСТЕР РЭМ. Говорите, говорите.

УИЛЬЯМ. Клянусь Богом, я тебя задушу.

МИСТЕР Рэм. Превосходно. Настоящий артист. Считайте. Что вас уже развели.

ВИКТОРИЯ. Как он это сказал! У меня кровь застыла в жилах.

ФРЕДЕРИК. Теперь моя очередь.

МИСТЕР РЭМ. Раз идея вам ясна, вы можете потренироваться на майоре Кардью.

ФРЕДЕРИК. Благодарю.

МИСТЕР РЭМ. Теперь мы переходим к довольно тривиальному, но необходимому по английским законам условию. Я говорю про нарушение супружеской верности.

УИЛЬЯМ. Ну, с этим мы справимся сами. Хороший ужин плюс мое обаяние, и я представлю вам требуемые доказательства.

МИСТЕР РЭМ. Я просто шокирован вашим предложением. Неужели вы думаете, что я могу потворствовать аморальному поведению.

УИЛЬЯМ. Но другого выхода нет. Как говорится, цель оправдывает средства.

МИСТЕР РЭМ. Совсем наоборот. И должен предупредить, если вы не выбросите из головы эти непристойные мысли, вам придется искать другого адвоката.

ВИКТОРИЯ. Как ты мог подумать об этом, Билл?

УИЛЬЯМ. Но, Виктория, я хотел лишь ускорить дело. Извините меня, мистер Рэм. Я готов во всем положиться на ваш опыт.

МИСТЕР РЭМ. Тогда слушайте. Я сниму номер в отеле “Маджестик”. Как вы помните, ваши письма написаны на фирменном бланке этого отеля. Судья обязательно это отметит. В определенный день вы придете ко мне в контору, где и встретитесь с дамой.

УИЛЬЯМ. Значит, вы предоставляете и женщину?

МИСТЕР РЭМ. Разумеется.

ФРЕДЕРИК. И кто она?

МИСТЕР РЭМ. У нее безупречная репутация. Она помогает мне уже много лет.

УИЛЬЯМ. То есть, зарабатывает этим на жизнь?

МИСТЕР РЭМ. Да.

ФРЕДЕРИК. Однако!

МИСТЕР РЭМ. Видите ли, она считает, и я с ней полностью согласен, что в наш век, век узкой специализации, кто-то должен взять на себя обязанности третьего лица в акте нарушения супружеской верности, необходимом для получения развода. Ее услугами пользуются все известные юридические фирмы Лондона. Кстати, о деньгах. Она берет всего лишь двадцать гиней.

УИЛЬЯМ. Я бы обошелся гораздо меньшей суммой.

МИСТЕР РЭМ. Не забывайте, она специалист своего дела.

УИЛЬЯМ. Да, да, у большинства из нас такое случается только раз в жизни.

МИСТЕР РЭМ. Итак, вместе с дамой вы поедете в отель “Маджестик”, где зарегистрируетесь, как майор и миссис Кардью. Вас проведут в номер и вы закажите ужин. С шампанским.

УИЛЬЯМ. Марку я бы хотел выбрать сам.

МИСТЕР РЭМ (великодушно). У меня нет возражений.

УИЛЬЯМ. Благодарю.

МИСТЕР РЭМ. Потом вы будете играть в карты. Мисс Монтморенси – прекрасный игрок. Ночь пройдет незаметно. А утром вы закажите завтрак.

ФРЕДЕРИК. Боюсь, у меня не будет аппетита.

МИСТЕР РЭМ. Можете ограничиться бренди с содовой. Заплатив по счету, вы привезете мисс Монтморенси ко мне в контору.

ФРЕДЕРИК. Я бы хотел предварительно с ней встретиться.

МИСТЕР РЭМ. Нет ничего проще. Я взял на себя смелость привезти мисс Монтморенси сюда, так как в большинстве случаев жена хочет знать, с кем ее муж проведет ночь в отеле, даже если она твердо решила разводиться. Мисс Монтморенси ждет в такси, и, если позволите, я приглашу ее сюда.

ФРЕДЕРИК. Не беспокойтесь, я ее приведу.

ВИКТОРИЯ. Вы считаете, ее можно приглашать в дом?

МИСТЕР РЭМ. Она – настоящая леди, ее семья – одна из самых известных в графстве Шропшир.

ВИКТОРИЯ. Приведи ее, Фредерик. Я чувствую, должна встретиться с ней. Мужчины слабы, их так легко сбить с пути истинного.

Фредерик уходит.

УИЛЬЯМ. И вы уверены, что полученных улик будет достаточно для развода?

МИСТЕР РЭМ. На все сто процентов.

УИЛЬЯМ. Я всего лишь солдат и, возможно, многого не понимаю, но почему нам приходится преодолеть столько преград, чтобы получить развод?

МИСТЕР РЭМ. Когда-то я тоже задавал себе этот вопрос. Действительно, ели двое взрослых людей хотят развестись, это их личное дело. Я бы считал разумным, если бы они могли обратиться в соответствующее учреждение, заявить о своем решении и через шесть месяцев стать свободными. И никто бы не лгал, не тряс перед публикой грязное белье, а семейные узы стали бы гораздо прочнее. Но после долгих размышлений я, наконец, нашел ответ.

УИЛЬЯМ. Какой же?

МИСТЕР РЭМ. Если бы закон всегда был мудр и справедлив, повиновение ему вошло бы в привычку. Но всеобщее повиновение закону не выгодно обществу. Поэтому наши уважаемые предки придумали некоторые двусмысленные и абсурдные законы, чтобы люди нарушали их, а заодно и остальные.

УИЛЬЯМ. Но почему обществу невыгодно всеобщее повиновение законам?

МИСТЕР РЭМ. Дорогой мой, а как бы тогда адвокаты смогли зарабатывать на жизнь?

УИЛЬЯМ. Да, знаете ли, я как-то упустил это из виду.

МИСТЕР РЭМ. Надеюсь, я вас убедил.

УИЛЬЯМ. Абсолютно.

Входит Фредерик. Бледный, как полотно. У него походка человека, перенесшего страшное потрясение.

УИЛЬЯМ. Что случилось?

ФРЕДЕРИК. Бренди.

Наливает полстакана и выпивает залпом. Голос за дверью.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Мне сюда?

МИСТЕР РЭМ. Да, да, мисс Монтморенси.

Она входит. Мисс Монтморенси – старая дева неопределенного возраста. Она могла бы быть гувернанткой в каком-нибудь провинциальном поместье. Ее благопристойность не вызывает сомнений.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Но это кухня.

Уильям окидывает ее долгим взглядом, встает и идет к бутылке бренди. Его рука так дрожит, что горлышко стучит о стакан.

ВИКТОРИЯ. Боюсь, это единственное теплое место во всем доме.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Как говорят французы, налицо признаки семейного несчастья.

МИСТЕР РЭМ. Мисс Монтморенси – миссис Лаундес… майор Кардью… майор Лаундес.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Рада с вами познакомиться. (поворачивается к Виктории). Как я понимаю, вы – оскорбленная жена.

ВИКТОРИЯ. Э… да.

МИССИС МОНТМОРЕНСИ. Так грустно, так грустно. Война разрушила столько семей. Мои ночи расписаны далеко вперед. Так грустно, так грустно.

ВИКТОРИЯ. Присядьте, пожалуйста.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Благодарю. Вы не будете возражать, если я достану записную книжку? Люблю точность и не полагаюсь на память.

ВИКТОРИЯ. Разумеется, нет.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. И кто из этих джентльменов согрешивший муж?

ВИКТОРИЯ. Они оба.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. А после развода вы собираетесь выйти замуж за одного из них?

ВИКТОРИЯ. Нет.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Удивительное дело. Увидев двух джентльменов, я, естественно, сделала вывод, что дин из них – муж настоящий, а второй – будущий. Как говорится, вечный треугольник.

УИЛЬЯМ. В нашем случае у треугольника четыре стороны.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Да, крайне необычная ситуация.

МИСТЕР РЭМ. Чего только не увидишь в нашем деле, мисс Монтморенси.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Кто знает об этом лучше меня, мистер Рэм?

ВИКТОРИЯ. Не подумайте, что я сверхлегкомысленна. В том, что у меня два мужа, моей вины нет.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Как интересно. И с кем из них вы разводитесь?

ВИКТОРИЯ. С обоими.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Понимаю. Грустно, так грустно.

УИЛЬЯМ. Мы пытаемся сохранить присутствие духа.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Да, да. Я всегда…

ФРЕДЕРИК (прерывая ее). Когда?

ВИКТОРИЯ. Успокойся, Фредди.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Должна предупредить, я не могу скомпрометировать обоих джентльменов.

МИСТЕР РЭМ. Но, мисс Монтморенси, с вашим опытом это не составит никакого труда.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Нет, нет. Я должна помнить о самоуважении. Один джентльмен – это работа, два – уже разврат.

МИСТЕР РЭМ. Но миссис Лаундес хочет ускорить развод.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Думаю, моя подруга, миссис Онслоу Джевис, сможет нам помочь, если я попрошу ее.

ВИКТОРИЯ. Вы уверены, что ей можно доверять?

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Она – почтенная дама, вдова священника. У нее два сына в армии.

МИСТЕР РЭМ. Если мы не уговорим мисс Монтморенси, нам придется обратиться к миссис Онслоу Джевис.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Я тверда, как скала, мистер Рэм.

ФРЕДЕРИК. Лично я – за миссис Онслоу Джевис.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Значит, мне достаетесь вы, майор… Я не запомнила вашу фамилию.

УИЛЬЯМ. Кардью.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Надеюсь, вы играете в карты?

УИЛЬЯМ. Иногда.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Я так люблю карты. Пикет, экарте, криббидж, баккара, безик. Как приятно встретить джентльмена, знающего толк в карточной игре.

УИЛЬЯМ. Иначе ночь тянулась бы слишком долго.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Только не для меня. Общение с новыми людьми доставляет мне огромное удовольствие. Но мои джентльмены начинают немного нервничать, если я разговариваю с ними шесть или семь часов кряду.

УИЛЬЯМ. Я не могу в это поверить.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Один даже заявил, что хочет лечь в постель, но я, разумеется, ему не позволила.

ВИКТОРИЯ. Прошу заранее извинить меня, но вы же знаете, что представляют из себя мужчины, и я хочу спросить, неужели никто из них не позволял себе вольностей?

МИСС МОНТМОРЕНСИ. О, нет. Благовоспитанная дама знает, как поставить мужчину на место. И мистер Рэм берется за самые лучшие разводы. Единственная неприятность случилось у меня с джентльменом, направленной ко мне провинциальной адвокатской конторой. Мне он не понравился с первого взгляда, а когда заявил, что за ужином будет пить только пиво, я насторожилась. И не напрасно. Покончив с третьей бутылкой, он безо всякого предупреждения сказал: “Сейчас я вас поцелую”. Я притворилась, будто приняла его слова за шутку, и ответила: “Мы пришли сюда по делу, а не для удовольствия”. И что, вы думаете, услышала от него? “Это один из редких случаев, когда можно совместить и первое, и второе”. Я не потеряла присутствия духа и попыталась урезонить его, заметив, что я – женщина и совершенно беззащитна. Так он только хмыкнул: “Тем лучше”. Конечно, его нельзя назвать джентльменом. Я не знала. Что предпринять, и тут меня осенило. Я бросилась к двери и позвала частного детектива, наблюдавшего за нашим номером. Он меня спас.

МИСТЕР РЭМ. Слишком рискованно, мисс Монтморенси. Судья мог отказать в разводе.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Как говорят эти ужасные немцы, мистер Рэм, необходимость не знает законов. И, кроме того, я действительно испугалась.

УИЛЬЯМ. Уверяю вас, мисс Монтморенси, я не позволю себе никаких вольностей.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. И уж конечно, не вздумайте раздеваться.

УИЛЬЯМ. Наоборот, я собираюсь надеть еще один костюм.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Мистер Рэм, пожалуйста, не забудьте, что я пью только “Поммери”. При разводе Твикенэма они прислали бутылку “По Роже”, а от “По Роже” у меня бывает расстройство желудка. К счастью, у дорогого маркиза нашлись закрепляющие таблетки, а не то я бы не знала, что и делать.

МИСТЕР РЭМ. Не беспокойтесь, мисс Монтморенси, этого больше не повторится.

МИСС МОНТМОРЕНСИ (Уильяму). Я уверена, мы проведем чудную ночь. Я вижу, у нас так много общего.

УИЛЬЯМ. Благодарю Вас.

МИСС МОНТМОРЕНСИ (Фредерику). Вам наверняка понравится миссис Онслоу Джевис. Настоящая леди. У нее безупречные манеры. Видите ли, она часто принимала гостей, когда ее муж был викарием Клактона.

ФРЕДЕРИК. Я сочту за честь познакомиться с ней.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Только следите за своей речью. Все-таки она жена священника.

ЫРЕДЕРИК. Можете на меня положиться.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Мистер Рэм, а почему бы вам не снять один номер? Мы могли бы сыграть в бридж. Миссис Онслоу Джевис прекрасно разбирается в тонкостях игры.

МИСТЕР РЭМ. Я всегда иду вам навстречу, мисс Монтморенси, но, думаю, на этот раз у нас ничего не получится. Судьи нынче слишком подозрительны.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Да, да, их ни в чем не убедишь.

МИСТЕР РЭМ. Недавно один их них заявил, если мужчина и женщина наедине провели в комнате три четверти часа, то это ровным счетом ничего не значит.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. Да, придется обойтись без бриджа и коротать ночь вдвоем. Предупредите меня заранее о роковой дате.

МИСТЕР РЭМ. Разумеется, мисс Монтморенси. А теперь, миссис Лаундес, раз мы обо всем договорились, я и мисс Монтморенси откланяемся.

ВИКТОРИЯ. Да, мне все ясно.

МИСС МОНТМОРЕНСИ. До свидания (Уильяму). С вами я не прощаюсь.

УИЛЬЯМ. С нетерпением жду нашей новой встречи.

МИСТЕР РЭМ. До свидания, миссис Лаундес (направляется к двери черного хода). Мы выйдем здесь.

Мисс Монтморенси кланяется и следует за ним.

УИЛЬЯМ. Однако, Виктория, ты втравила нас в хорошенькую историю.

ВИКТОРИЯ. Дорогой, впервые в жизни я обратилась к тебе с просьбой, и не понимаю, почему ты жалуешься.

УИЛЬЯМ. Хорошо, дорогая, я вынесу все, как христианский мученик.

ВИКТОРИЯ. А теперь давайте попрощаемся.

ФРЕДЕРИК. Уже?

ВИКТОРИЯ. Приличия требуют, чтобы я покинула этот дом. Кроме того, я не могу обходиться без прислуги.

УИЛЬЯМ. Ты даже не останешься на ленч?

ВИКТОРИЯ. Нет, благодарю. У мамы меня накормят гораздо лучше.

ФРЕДЕРИК. Так ты едешь к ней?

ВИКТОРИЯ. А куда может податься женщина в такой ситуации?

УИЛЬЯМ. Фредди, мне кажется, бифштекс готов.

ФРЕДЕРИК. Чтобы не сомневаться, я бы пожарил его еще часа полтора.

ВИКТОРИЯ. Я, конечно, понимаю, сколь тяжело для вас прощание, но оттяжкой времени ничего не изменишь.

УИЛЬЯМ. Ты, как всегда, права.

ВИКТОРИЯ. До свидания, Билл. Я прощаю тебе все и надеюсь, что мы останемся друзьями.

УИЛЬЯМ. До свидания, Виктория. Я уверен. Тебе еще не раз придется обращаться к мистеру Рэму.

ВИКТОРИЯ. Когда все уляжется, ты должен прийти к нас на обед. У Лейсестера лучшие вина и сигары, какие только можно купить за деньги (подставляет Уильяму щеку для поцелуя).

УИЛЬЯМ (целует ее). До свидания.

ВИКТОРИЯ. Твоя очередь, Фредди. Раз уж между нами все кончено, верни мне эту булавку.

ФРЕДЕРИК (вынимает булавку из галстука). Пожалуйста.

ВИКТОРИЯ. И портсигар.

ФРЕДЕРИК (достает из кармана портсигар). Вот он.

ВИКТОРИЯ. Говорят, после войны золото сильно подорожало. Портсигар я подарю Лейсестеру на свадьбу.

УИЛЬЯМ. Ты всегда так делаешь.

ВИКТОРИЯ. Мужчинам нравятся такие подарки. До свидания, Фредди. Я буду вспоминать тебя (подставляет Фредерику вторую щеку).

ФРЕДЕРИК (целует ее) До свидания, Виктория.

УИЛЬЯМ. Ты поедешь на такси?

ВИКТОРИЯ. Нет, пройдусь пешком (выходит через черный ход).

ФРЕДЕРИК. Изумительная женщина.

УИЛЬЯМ. Я не раскаиваюсь в том, что женился на ней. А теперь давай поедим.

ФРЕДЕРИК. Честно говоря, твое предложение не вызывает у меня особого энтузиазма.

УИЛЬЯМ. Старина, неужели это трогательное прощание лишило тебя аппетита?

ФРЕДЕРИК. С аппетитом у меня все в порядке. В отличие от бифштекса.

УИЛЬЯМ. О бифштексе можешь не беспокоиться. Сейчас принесу его (подходит к плите и пытается вынуть мясо из сковородки). Ну-ка вылезай оттуда. Он не вылезает.

ФРЕДЕРИК. Это твои трудности.

УИЛЬЯМ (приносит сковородку на стол). Поедим из сковородки. Разрезать его?

ФРЕДЕРИК (садится к столу). Конечно.

Уильям берет нож и начинает резать бифштекс. Тот не режется. Уильям давит сильнее. Бифштекс упорно сопротивляется. Уильям давит изо всех сил. Безрезультатно. Уильям краснеет от натуги. На его лбу выступают капельки пота. Фредерик с интересом наблюдает за своим другом. Наконец, Уильям в раздражении бросает нож.

УИЛЬЯМ (в ярости). Что ты молчишь, как истукан?

ФРЕДЕРИК. Может, принести топор?

УИЛЬЯМ (схватив нож, набрасывается на бифштекс). Моя теория верна. Если фунт мяса жарят четверть часа, то три фунта – сорок пять минут.

В окно виден мальчик, поднимающийся по лестнице с большой, закрытой бумагой корзиной. Он стучит в дверь.

ФРЕДЕРИК (подходит к двери и открывает ее). Что тебе, сынок?

КЛАРЕНС. Здесь живет миссис Фредерик Лаундес?

ФРЕДЕРИК. В общем-то, да.

КЛАРЕНС (входит). Из отеля “Риц”.

ФРЕДЕРИК. А что это? Поставь корзину на стол.

УИЛЬЯМ (смотрит на визитную карточку, пришпиленную к корзине). “С наилучшими пожеланиями от Лейсестера Пейтона”.

ФРЕДЕРИК (заглянув в корзину). Это ленч.

КЛАРЕНС. Если дамы нет дома, я отнесу корзину назад.

УИЛЬЯМ (торопливо). Она сейчас спустится (подходит к двери, ведущей в комнаты). Виктория, дорогая, мистер Лейсестер Пейтон прислал деликатесы из отеля “Риц”.

ФРЕДЕРИК. Вот тебе полкроны, дружок.

КЛАРЕНС. Благодарю, сэр (берет монету и уходит).

ФРЕДЕРИК. Если ты не возражаешь, вместо твоего бифштекса я съем ленч Виктории.

УИЛЬЯМ. Только беспринципный человек может пойти на такое. Пожалуй, я составлю тебе компанию.

Они торопливо срывают бумагу.

ФРЕДЕРИК. Что у нас тут? Курица?

УИЛЬЯМ. Точно. Дай-ка мне бутылку (берет бутылку и начинает открывать).

ФРЕДЕРИК. Салат. Отлично. Икра! Нет, семга. Этот Лейсестер Пейтон знает толк в еде.

УИЛЬЯМ. Сколько можно болтать? Выкладывай все на стол.

ФРЕДЕРИК. Сию минуту (выкладывает содержимое корзины на стол).

УИЛЬЯМ. У меня создается впечатление, что войну выиграли не мы, а эти ловкачи, вроде Лейсестера Пейтона.

ФРЕДЕРИК. Клубничный мусс. По-моему, он решил, что Виктория ест за троих.

УИЛЬЯМ. Мой друг, любовь слепа.

ФРЕДЕРИК. И слава Богу. Как у тебя дела?

УИЛЬЯМ. Одну минуту. Сейчас вытащу пробку.

ФРЕДЕРИК. Ну что ж, пора и закусить.

УИЛЬЯМ (открывает бутылку). Бах! Давай сюда фужер.

ФРЕДЕРИК. Вот он. Я голоден, как волк.

УИЛЬЯМ (разливает шампанское). Сначала я хотел бы произнести тост (поднимает фужер). За третьего мужа Виктории.

ФРЕДЕРИК. Да поможет ему Бог.

УИЛЬЯМ. И за нашу свободу.

Пока они пьют шампанское, занавес опускается

Перевел с английского Виктор Вебер

Переводчик Вебер Виктор Анатольевич

127642, г. Москва Заповедная ул. дом 24 кв. 56. Тел 473 40 91. E-mail: v_weber@go.ru

Тел. (495) 473 40 91, моб. тел. 905 739 16 04