ПРОКЛЯТЬЕ ГОЛОДАЮЩЕГО КЛАССА

Пьеса Сэма Шепарда

Перевод с английского Сергея Гордеева

Действующие лица:

Малькольм

Слэйтер

Элла

Вестон

Эллис

Эмерсон

Эмма

Весли

Тэйлор

ПРОКЛЯТЬЕ ГОЛОДАЮЩЕГО КЛАССА

АКТ ПЕРВЫЙ

Сцена 1

НА СЦЕНЕ: В глубине сцены в центре стоит очень простой на вид стол для завтрака, накрытый красной клеенкой. У каждой стороны стола стоят четыре неодинаковых металлических стула. На сцене справа и слева подвешены в воздухе две помятые и слегка выцветшие занавески в красную клетку. В левом углу авансцены поставлены рядом друг с другом работающий холодильник и маленькая газовая плита. В правом углу авансцены лежит куча деревянных обломков, порванная дверная сетка, и т.д. – это то, что осталось от разломанной двери. Плавно включается свет, и мы видим ВЕСЛИ, одетого в толстовку, джинсы и ковбойские сапоги, разбирающего обломки и методично бросающего их в старую ручную телегу. Это продолжается некоторое время. Затем ЭЛЛА, мать Весли, медленно входит с авансцены слева. Она – маленькая женщина в халате и в пушистых розовых тапочках, на голове у нее бигуди. Она только что проснулась и, заводя руками будильник, сонно смотрит на Весли. ВЕСЛИ продолжает расчищать обломки, не обращая на нее внимания.

ЭЛЛА (Немного спустя.) Ты не должен этим заниматься.

ВЕСЛИ: А я занимаюсь.

ЭЛЛА: Да, но ты не должен. Это он должен делать. Это он ее сломал.

ВЕСЛИ: Его здесь нет.

ЭЛЛА: Он еще не вернулся?

ВЕСЛИ: Нет.

ЭЛЛА: Тогда оставь до тех пор, пока не вернется.

ВЕСЛИ: До тех пор нам пока еще здесь жить надо.

ЭЛЛА: Он вернется. Вот пусть тогда и убирает все это. (ВЕСЛИ продолжает расчищать обломки и класть их в телегу. ЭЛЛА заканчивает заводить будильник и ставит его на плиту. Смотрит на часы: ) Я наверное в пять утра сегодня легла.

ВЕСЛИ: Ты звонила в полицию?

ЭЛЛА: Вчера ночью?

ВЕСЛИ: Да.

ЭЛЛА: Конечно звонила. Еще бы! Моей жизни угрожала опасность. Мне угрожали. Почему бы мне не позвонить в полицию?

ВЕСЛИ: Он тебе не угрожал.

ЭЛЛА: Ты что, смеешься? Разве он не сломал дверь?

ВЕСЛИ: Он просто пытался войти.

ЭЛЛА: Так в дом не входят. Есть куча других способов войти в дом. Он мог влезть через окно.

ВЕСЛИ: Он был пьян.

ЭЛЛА: Это не моя проблема.

ВЕСЛИ: Ты закрыла дверь на замок.

ЭЛЛА: Конечно закрыла. Я ему сказала, что закрою дверь на замок. Я ему сказала, что в следующий раз, если такое будет, я закрою дверь на замок, и он может спать в гостинице.

ВЕСЛИ: Так он сейчас там?

ЭЛЛА: Откуда я знаю?

ВЕСЛИ: Он наверное на Пакарде поехал.

ЭЛЛА: Если Пакарда нет, то, значит, на нем и поехал.

ВЕСЛИ: Зачем ты позвонила полицейским?

ЭЛЛА: Я тебе сказала. Мне было страшно.

ВЕСЛИ: Ты думала он собирался тебя убить?

ЭЛЛА: Я думала... я думала… я не знаю, что я думала… я думала, “Я не знаю кто это. Кто это? Это мог быть кто угодно.” Это мог быть абсолютно чужой человек.

ВЕСЛИ: Я слышал, как вы кричали друг на друга.

ЭЛЛА: Да. Может и слышал.

ВЕСЛИ: Значит, ты, должно быть, знала, кто это.

ЭЛЛА: Я не была уверена. Именно это меня и напугало. Я чувствовала его запах через дверь, но не была уверена.

ВЕСЛИ: А чем он пахнет?

ЭЛЛА: Выпивкой, чем еще.

ВЕСЛИ: Он так много выпил?

ЭЛЛА: Его кожа этим воняла.

ВЕСЛИ: А…

ЭЛЛА: Как какое–то старое, вонючее животное, про которое все забыли. (Неожиданно весело.) Хочешь позавтракать?

ВЕСЛИ: Нет, спасибо.

ЭЛЛА: (Идет к холодильнику.) Ну, а я позавтракаю. А почему ты не хочешь?

ВЕСЛИ: (Продолжает расчищать обломки.) Это унизительно, когда копы приходят в твой собственный дом. Такое ощущение, как будто мы кто–то другие.

ЭЛЛА: (Смотрит в холодильник.) Яиц нет, но есть хлеб и бекон.

ВЕСЛИ: Чувствуешь себя одиноко. Как будто у нас какие–то неприятности.

ЭЛЛА: У нас нет никаких неприятностей. Это у него неприятности, а не у нас.

ВЕСЛИ: Тебе вовсе не обязательно было звонить в полицию.

ЭЛЛА: (С грохотом захлопывает дверь холодильника и держит бекон с хлебом.) Я тебе сказала, что он пытался меня убить! Что ты хочешь чтобы я сделала? Отдала себя на какое–то жертвоприношение? (Они смотрят друг на друга некоторое время. ЭЛЛА прерывает это тем, что кладет хлеб с беконом на плиту. ВЕСЛИ опять начинает расчищать обломки. Он продолжает говорить, в то время как ЭЛЛА смотрит в нижнее отделение плиты и достает оттуда сковороду. Она зажигает одну из горелок и начинает жарить бекон.)

ВЕСЛИ: (Продолжает бросать деревянные обломки в телегу.) Я лежал на спине в постели. Я чувствовал запах цветков авокадо. Я слышал койотов. Я слышал, как с визгом проносились по улице грузовики с коровами. Я чувствовал, как я лежу в своей постели в своей комнате в этом доме, в этом городе, в этом штате, в этой стране. Я чувствовал эту страну так близко, как будто она была внутри моих костей. Я чувствовал присутствие всех людей на улице, ночью, в темноте. Я чувствовал даже спящих людей. Даже всех спящих животных. Собак. Павлинов. Быков. Даже тракторы, которые сидят мокрые в ожидании того, как взойдет солнце. Я смотрел прямо в потолок на все свои модели самолетов, висящие на тонких железных проволоках. Как они плывут в воздухе. Слегка покачиваясь, как будто в ответ на чье-то дыхание. Паутина, покачивающаяся с ними в такт. Пыль на их крыльях. Полуотклеившиеся наклейки на крыльях. Мой П-39. Мой Мессершмидт. Мой Джап Зироу. Я лежал на кровати и чувствовал, как будто они летят высоко надо мной, а я плыву по поверхности океана и только что подслушал, что они летят в разведку.

Высматривают меня. Плывут в воздухе. Фотографируют врага. Меня, врага. Я ощущал пространство вокруг себя как большой, черный мир. И слушал его, как животное. Слушал, боясь. Я боялся звука. Был напряжен. Как будто в любую секунду что-то могло вторгнуться в меня. Кто-то чужой. Что-то неописуемое. Потом я услышал, как Пакард поднимается в гору. Я за километр узнал, что это Пакард, по звуку клапанов. Потом я представил себе отца за рулем. Как он неосознанно двигается на сиденье. Как он переключается на вторую, чтобы подняться в гору. Я чувствовал, как приближаются фары. Как свет прорезает сад. Я видел, как деревья вспыхивают под светом фар, а потом исчезают в темноту. Мое сердце неистово билось. Просто оттого, что возвращается отец. Потом я услышал, как он дергает за ручной тормоз. Выключается свет. Вынимается ключ. Потом длинная тишина. Что он делает? Просто сидит. Ждет перед тем, как выйти. Почему он ждет, а не выходит? Он вдребезги пьян и не может двигаться. Он будет там спать всю ночь. С ним это уже было. Просыпался с росой на кузове. С замерзшей болью в голове. С орехами на зубах. Потом я слышу, как открывается дверь Пакарда. Лязг металла. Лай собак вдалеке. Шаги. Звук бумажного пакета, который он засовывает под мышку. В пакете бутылка текилы. Шаги приближаются. Шаги идут к двери. Шаги останавливаются. Сердце бьется. Звук двери, которая не открывается. Нога бьет в дверь. Мужской голос. Голос отца. Отец зовет маму. Нет ответа. Нога бьет в дверь. Нога бьет сильнее. Дерево трещит. Мужской голос. В ночи. Нога прошибает дверь. Одна нога прошибает дверь, прямо насквозь. Разбивается бутылка. Звук битого стекла. Кулак прошибает дверь. Мужчина ругается. Мужчина сходит с ума. Ноги и руки молотят. Бьется головой. Мужчина кричит. Бьется плечом. Бьется всем телом. Женщина кричит. Мама кричит. Мама зовет полицию. Мужчина швыряется деревянными обломками. Мужчина блюет. Мама звонит в полицию. Отец с грохотом уходит. Возвращается к машине. Хлопает дверью машины. Скрежет зажигания. Визг колес. Скрежет первой скорости. Колеса с визгом уносятся с горы вниз. Пакард исчезает. Звук исчезает. Ничего не слышно. Ничего не видно. Самолеты все еще висят. Сердце все еще бьется. Ничего не слышно. Мама все еще плачет. Тихо плачет. Потом ничего не слышно. Потом тихо плачет. Потом ходит по комнатам. Потом не двигается. Потом тихо плачет. Потом перестает. Потом слышно шоссе вдалеке. (ВЕСЛИ берется за ручки телеги. Он издает звук, напоминающий звук машины, и увозит телегу в правую кулису, оставляя Эллу одну за плитой, на которой готовится бекон. Она говорит, одна.)

ЭЛЛА: Так вот; я знаю, что первое, что придет тебе в голову, это то, что ты что–то себе повредила. Это естественно. Ты подумаешь, что что-то ужасное случилось у тебя внутри, и поэтому у тебя идет кровь. Это всего-лишь естественная реакция. Но я хочу, чтобы ты знала правду. Я хочу, чтобы ты знала все факты перед тем, как пойдешь и наслушаешься всякой ерунды на бензоколонке. Итак, первое – никогда нельзя плавать, когда это происходит. Так можно умереть от потери крови. Вода вытягивает ее из тебя. У тебя может быть кровоизлияние. Это всем известный факт. (Сестра Весли, ЭММА, входит справа. Она моложе, и одета в бело-зеленую форму кружка молодых фермеров, “4-H”. Она несет с собой несколько нарисованных от руки плакатов, на которых изображено, как правильно разрезать курицу для жарения. Она кладет плакаты на стол в глубине сцены и раскладывает их во время того, как ЭЛЛА говорит с ней так, как будто она просто продолжает уже начатый разговор.)

ЭММА: А что, если меня пригласили? У Томпсонов новый бассейн с подогревом. Ма, ты должна это видеть! У них даже есть синяя подсветка ночью. Это так красиво! Как в дорогом отеле. Мерцает в ночи.

ЭЛЛА: (Занимается беконом.) Я сказала, что плавать нельзя, и я имела это ввиду! Это тебе не шутка. Вся твоя жизнь меняется. Ты ведь не хочешь жить в неведении? В неведении и убожестве.

ЭММА: Нет, ма.

ЭЛЛА: Знаешь, есть люди, которые не против. Люди, которые против этого не возражают.

ЭММА: Против чего?

ЭЛЛА: Неведения и убожества. Им это нравится.

ЭММА: Мне – нет.

ЭЛЛА: Хорошо. Итак. Следующее – это гигиенические салфетки. Их нельзя покупать из какого-то там автомата в туалете на бензоколонке. Я знаю, что на них написано “стерильно”. На самом деле, они отвратительно грязные. Они в этих местах лежат месяцами. На этих жутких, грязных бензоколонках. Ты не знаешь, кто бросает монеты в эти автоматы. Эти монеты – рассадники микробов. Эти невинные на вид серебряные четвертаки с профилем президента, смотрящего прямо перед собой. Выпятившего свою красивую челюсть. Изрыгающего микробы прямо на все эти салфетки. Это грязно и отвратительно.

ЭММА: (Продолжает раскладывать плакаты.) А почему их называют салфетками?

ЭЛЛА: (Останавливается на секунду.) Что?

ЭММА: Почему их называют салфетками? Салфетками вытирают лицо.

ЭЛЛА: (Возвращается к бекону.) Ну, не знаю. Это не я придумала.

Кто–то назвал их салфетками давным давно, так и осталось.

ЭММА: “Гигиенические салфетки”.

ЭЛЛА: Да.

ЭММА: Странно звучит. Как будто в больнице.

ЭЛЛА: Вот именно такими они и должны быть, но, к сожалению, это не так. Они не чистые как в больнице, это уж точно. И ты должна знать, что все, что ты туда засовываешь, должно быть чисто, как в больнице.

ЭММА: Засовываешь куда? (ЭЛЛА поворачивается к Эмме, которая стоит в глубине сцены; затем меняет тему.)

ЭЛЛА: А это что такое?

ЭММА: Это для моего доклада.

ЭЛЛА: Какого доклада?

ЭММА: Как правильно порезать курицу для жарения.

ЭЛЛА: (Поворачивается опять к бекону.) А…

ЭММА: Для нашего кружка. Ну, это. Я делаю доклад на ярмарке. Я тебе уже говорила. Я надеюсь, ты не использовала мою последнюю курицу. (ЭММА идет к холодильнику и ищет внутри него курицу).

ЭЛЛА: Я забыла, что у тебя это будет. Я думала, что до этого еще несколько месяцев.

ЭММА: Я тебе говорила, что это будет в этом месяце. Ярмарка всегда в этом месяце.

ЭЛЛА: Я забыла.

ЭММА: Где моя курица?

ЭЛЛА: (С невинным видом.) Какая курица?

ЭММА: У меня здесь была курица. Я сама ее убила и приготовила и все сделала!

ЭЛЛА: Ее там нет. Все, что у нас есть – это хлеб и бекон.

ЭММА: Ма, я только вчера ее туда положила! Я надеюсь, ты не использовала ее?

ЭЛЛА: Почему бы я ее использовала?

ЭММА: Для супа или еще чего-нибудь.

ЭЛЛА: Почему бы я бросила в суп курицу, которая предназначена для жарения? Не говори глупостей.

ЭММА: (Захлопывает холодильник.) Ее здесь нет!

ЭЛЛА: Нечего здесь кричать! Если ты собираешься кричать, иди на улицу и кричи там! (ЭММА разгневанная уходит в правую кулису. ЭЛЛА снимает бекон с плиты. Небольшая пауза, затем слышно, как ЭММА кричит за кулисами. ЭЛЛА кладет несколько кусков хлеба на сковороду и начинает его жарить.)

ГОЛОС ЭММЫ: (За сценой.) Это была моя курица, и ты ее, бля, сварила! ТЫ СВАРИЛА МОЮ КУРИЦУ! Я ВОСПИТЫВАЛА ЭТУ КУРИЦУ С ИНКУБАТОРА ДО МОГИЛЫ, И ТЫ СВАРИЛА

ЕЕ КАК ЛЮБУЮ ДРУГУЮ ЗАМОРОЖЕНУЮ ТУШУ! ТЫ ИСПОЛЬЗОВАЛА ЕЕ, СОВЕРШЕННО НЕ ПОДУМАВ О ТОМ, СКОЛЬКО ТРУДА НА НЕЕ УШЛО! Я ДОЛЖНА БЫЛА В ТЕЧЕНИЕ ГОДА КОРМИТЬ ЕЕ КАЖДОЕ УТРО ИЗМЕЛЬЧЕННОЙ КУКУРУЗОЙ! Я ДОЛЖНА БЫЛА МЕНЯТЬ ЕЙ ВОДУ! Я ДОЛЖНА БЫЛА УБИТЬ ЕЕ ТОПОРОМ! Я ДОЛЖНА БЫЛА ВЫПОТРОШИТЬ ЕЕ! Я ДОЛЖНА БЫЛА ВЫДЕРНУТЬ КАЖДОЕ ПЕРО НА ЕЕ ТЕЛЕ! Я ДОЛЖНА БЫЛА СДЕЛАТЬ ВСЮ ЭТУ РАБОТУ ТОЛЬКО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ТЫ ВЗЯЛА И СВАРИЛА ЕЕ! (ВЕСЛИ входит слева и проходит в центр сцены.)

ВЕСЛИ: Чего это она раскричалась?

ЭЛЛА: Кто-то украл ее курицу.

ВЕСЛИ: Украл?

ЭЛЛА: Сварил.

ВЕСЛИ: Ты ее сварила.

ЭЛЛА: Я не знала, что это ее курица.

ВЕСЛИ: На курице было что–то написано?

ЭЛЛА: Нет, конечно.

ВЕСЛИ: Тогда нечего ей кричать. (КРИЧИТ ТАК, ЧТОБЫ БЫЛО СЛЫШНО ЗА СЦЕНОЙ) ЗАТКНИСЬ ТЫ ТАМ! НАДО БЫЛО НА НЕЙ ЧТО-ТО НАПИСАТЬ, ЕСЛИ ТЫ НЕ ХОТЕЛА, ЧТОБЫ ЕЕ СВАРИЛИ!

ЭММА: (За сценой.) ДА ПОШЕЛ ТЫ В ЖОПУ!

ВЕСЛИ: Какой язык! (Замечает плакаты на столе.) А что это такое?

ЭЛЛА: Ее плакаты. Она делает доклад.

ВЕСЛИ: (Поднимает один из плакатов.) Доклад? О чем?

ЭЛЛА: Как правильно порезать курицу. Как будто сам не видишь. (ЭЛЛА кладет бекон с хлебом на тарелку и проходит к столу. Она садится за стол с левой стороны.)

ВЕСЛИ: Все знают, как порезать курицу. Любой дурак может порезать курицу.

ЭЛЛА: Ну, вообще-то, есть определенные кости, которые нужно правильным образом расколоть. Очевидно, какой-то особый метод.

ВЕСЛИ: (Поворачивается лицом к залу, держа плакат перед собой.) И что в этом такого особенного?

ЭЛЛА: (Ест за столом.) Анатомия, вот что особенное. Анатомия курицы. Если знаешь анатомию, то дело наполовину сделано.

ВЕСЛИ: (Лицом к залу, кладет плакаты на пол.) Это всего лишь кости. Кости и мышцы.

ГОЛОС ЭММЫ: (За сценой.) НИКТО НИ О КОМ НЕ ДУМАЕТ! ЕСЛИ БЫ Я НАШЛА КУРИЦУ В МОРОЗИЛЬНИКЕ, Я БЫ СНАЧАЛА КОГО-НИБУДЬ СПРОСИЛА ПЕРЕД ТЕМ, КАК ЕЕ СВАРИТЬ!

ЭЛЛА: (Кричит во время того, как продолжает есть.) НЕ СПРОСИЛА БЫ, ЕСЛИ БЫ УМИРАЛА С ГОЛОДУ! (ВЕСЛИ расстегивает ширинку, достает свой член, и начинает писать на плакат, который лежит на полу. ЭЛЛА продолжает есть за столом, не замечая этого.)

ЭММА: (За сценой.) НИКТО В ЭТОМ ДОМЕ НЕ ГОЛОДАЕТ! ТЫ СЕБЕ НАБИВАЕШЬ БРЮХО ПРЯМО СЕЙЧАС!

ЭЛЛА: Ну и что!

ГОЛОС ЭММЫ: (За сценой.) НУ И ТО, ЧТО НИКТО НЕ ГОЛОДАЕТ! МЫ НЕ ПРИНАДЛЕЖИМ К ГОЛОДАЮЩЕМУ КЛАССУ!

ЭЛЛА: Не болтай о том, о чем ничего не знаешь! Нет такой вещи, как “голодающий класс”!

ГОЛОС ЕММЫ: (За сценой.) А ВОТ И ЕСТЬ! ЕСТЬ ГОЛОДАЮЩИЙ КЛАСС ЛЮДЕЙ, И МЫ К НЕМУ НЕ ПРИНАДЛЕЖИМ!

ЭЛЛА: НАМ ХОЧЕТСЯ ЕСТЬ, И ДЛЯ МЕНЯ ЭТО ДОСТАТОЧНО ГОЛОДНО!

ЭММА: ТЫ ВЕДЕШЬ СЕБЯ КАК МАЛЕНЬКАЯ ИСПОРЧЕННАЯ ДРЯНЬ!

ЭЛЛА: (К Весли.) Ты слышал, как она меня обозвала? (Она замечает что он делает и кричит Эмме.) ЭММА?

ЭММА: ЧТО!

ЭЛЛА: ТВОЙ БРАТ ОБОССАЛ ВСЕ ТВОИ ПЛАКАТЫ! (Опять начинает есть. ЭММА быстро входит из правой кулисы и видит, как ВЕСЛИ запихивает член в штаны и застегивает ширинку. Они смотрят друг на друга, в то время как ЭЛЛА продолжает есть за столом.)

ЭММА: Что это за семья такая?

ЭЛЛА: (Не поднимает взгляда.) Я пыталась его остановить, но он меня не слушал.

ЭММА: (К Весли.) Ты знаешь, как долго я корпела над этими плакатами? Я должна была все изучить. Я ходила в библиотеку. Я выписывала книги. Я сидела часы напролет.

ВЕСЛИ: Нечего тратить время на такое идиотское занятие. На кур.

ЭММА: Я ухожу из этого дома. (Она уходит в правую кулису.) Я никогда не вернусь.

ЭЛЛА: (Зовет ее, но при этом остается сидеть за столом.) ТЫ СЛИШКОМ МОЛОДА ДЛЯ ЭТОГО! (К Весли.) Она слишком молода, чтобы уходить. Это смешно. Я, конечно, ее понимаю, но она слишком молода, чтобы уходить. У нее только начались первые месячные.

ВЕСЛИ: (Подходит к холодильнику.) Красота.

ЭЛЛА: Слушай, ты себе не представляешь, что это такое. Это очень тяжело. И тебе вовсе не обязательно делать ей еще хуже.

ВЕСЛИ: (Открывает холодильник и смотрит вовнутрь.) А я и не делаю. Я открываю для нее новые возможности. Теперь ей придется заняться чем-то другим. Это может поменять направление всей ее жизни. Она вспомнит тот день, когда ее брат обоссал ее куриные плакаты и поймет, что это был поворотный момент в ее жизни.

ЭЛЛА: Это почему ты так решил?

ВЕСЛИ: Ну, ведь она уже решила уйти из дома? Это уже хорошее начало.

ЭЛЛА: (Неожиданно встает.) Она слишком молода, чтобы уходить! И убери нос из холодильника! (Она подходит к холодильнику и с шумом захлопывает его дверь. ВЕСЛИ подходит к столу и садится за стол с правой стороны.) Ты все время в холодильнике!

ВЕСЛИ: Мне есть хочется.

ЭЛЛА: Как ты все время можешь быть голодным? Мы не бедные. Мы не богатые, но мы не бедные.

ВЕСЛИ: А что мы тогда?

ЭЛЛА: (Возвращается к столу и садится напротив Весли.) Мы где-то посередине. (Пауза, после которой ЭЛЛА опять начинает есть; ВЕСЛИ наблюдает за ней.) Но мы разбогатеем.

ВЕСЛИ: Что ты имеешь в виду?

ЭЛЛА: У нас очень скоро появятся деньги.

ВЕСЛИ: О чем ты?

ЭЛЛА: Ни о чем. Но ты только погоди. Ты себе даже не представляешь.

ВЕСЛИ: Я думал, что отца уволили.

ЭЛЛА: Да, уволили. Это никак не связано с твоим отцом.

ВЕСЛИ: Ну, ведь и ты не работаешь?

ЭЛЛА: Ты только погоди. Я тебе все расскажу в свое время. И тогда мы уедем из этого места, раз и навсегда.

ВЕСЛИ: А куда мы поедем?

ЭЛЛА: Может, в Европу. Разве тебе не хотелось бы поехать в Европу?

ВЕСЛИ: Нет.

ЭЛЛА: Почему нет?

ВЕСЛИ: Что в Европе?

ЭЛЛА: В Европе есть все. Высокое искусство. Картины. Замки. Здания. Изысканная еда. В Европе есть история. Они знают, откуда они родом.

ВЕСЛИ: Здесь есть все то же самое.

ЭЛЛА: Почему ты не интеллигент, как твой дедушка? Я всегда думала, что ты очень похож на него, но, выходит, это совсем не так. У тебя с ним нет ничего общего.

ВЕСЛИ: Да, нет.

ЭЛЛА: А почему так? Тебе сделали обрезание, так же как и ему. На самом деле, они у вас почти одинаковые.

ВЕСЛИ: Откуда ты знаешь?

ЭЛЛА: Я посмотрела. Я видела их оба и заметила сходство.

ВЕСЛИ: Он мертв.

ЭЛЛА: Я посмотрела, когда он был еще жив. Не будь дураком.

ВЕСЛИ: Ты что, тайком у него в комнате подсматривала?

ЭЛЛА: Мы жили в маленьком доме.

ЭММА: ГДЕ МОИ БРИДЖИ?

ЭЛЛА: (к Весли) О чем она кричит?

ВЕСЛИ: О своих бриджах.

ЭЛЛА: (Кричит ЭММЕ.) Зачем тебе бриджи?

ГОЛОС ЭММЫ: (За сценой.) Я ПОЕДУ НА ЛОШАДИ!

ЭЛЛА: НЕ ГОВОРИ ГЛУПОСТИ! ТЫ ЗНАЕШЬ, КАК ДАЛЕКО ТЫ УЕДЕШЬ НА ЭТОЙ ЛОШАДИ? СОВСЕМ НЕДАЛЕКО!

ЭММА: (За сценой.) ДЛЯ МЕНЯ БУДЕТ ДОСТАТОЧНО!

ЭЛЛА: ТЫ НЕ ПОЕДЕШЬ НА ЛОШАДИ! (К Весли.) Пойди запри лошадь в конюшне.

ВЕСЛИ: Отпусти ее.

ЭЛЛА: На этой лошади? Ты с ума сошел? Ее тут же на шоссе задавят.

ВЕСЛИ: Она на ней на шоссе не поедет. Лошади на шоссе не место.

ЭЛЛА: Эта лошадь на собственную тень бросается. (Эмме.) ЭММА, ТЫ НА ЛОШАДИ НЕ ПОЕДЕШЬ! (От Эммы ничего не слышно.) ЕММА! (К Весли.) Пойди посмотри, не пошла ли она туда. Я не хочу, чтобы она ехала на лошади. Это опасно.

ВЕСЛИ: Она хороший наездник.

ЭЛЛА: Все равно!

ВЕСЛИ: Тогда ты иди. (Пауза. Она смотрит на него.)

ЭЛЛА: Ну, может, с ней все будет в порядке.

ВЕСЛИ: Конечно. Она все время ездит верхом.

ЭЛЛА: Ну и характер у нее!

ВЕСЛИ: Она просто испорчена.

ЭЛЛА: Нет, не испорчена. Я никогда не давала ей ничего лишнего. Ничего. Только самое необходимое. И все.

ВЕСЛИ: Отец ей все время потакает.

ЭЛЛА: Его никогда здесь нет. Как он может ей потакать?

ВЕСЛИ: Он ей потакает, когда он здесь есть.

ЭЛЛА: Эта лошадь убить может. Сходил бы ты посмотрел.

ВЕСЛИ: Она с ней справится.

ЭЛЛА: Я видела, как эта лошадь ведет себя, когда ей ставят новые подковы – как полная дура! Каждый раз приходится ее заваливать. Вкалывать успокоительное и заваливать.

ВЕСЛИ: Слушай, откуда у нас появятся деньги?

ЭЛЛА: Какие деньги?

ВЕСЛИ: Ну, эти деньги, от которых мы разбогатеем. Деньги, про которые ты говорила.

ЭЛЛА: Я продаю дом. (Длинная пауза, во время которой ВЕСЛИ смотрит на нее в упор. Она отворачивается.) Я продаю дом, землю, сад, трактор, коров. Все. Все продаю. Все это хозяйство.

ВЕСЛИ: Оно не твое.

ЭЛЛА: Оно такое же мое, как и его!

ВЕСЛИ: И ты ему об этом не скажешь?

ЭЛЛА: Нет! Не скажу, и тебе не должна была говорить. Так что держи язык за зубами.

ВЕСЛИ: Как ты можешь продавать дом? Это даже незаконно.

ЭЛЛА: Дом записан на оба имени.

ВЕСЛИ: Тогда он тоже должен подписать бумаги. Пятьдесят на пятьдесат.

ЭЛЛА: Я уже все проверила с юристом, и это законно.

ВЕСЛИ: А как насчет долгов? Дом еще не выплачен, а ты уже его заложила! ЭЛЛА: Не начинай допрашивать меня! Я уже обо всем договорилась.

ВЕСЛИ: С кем?!

ЭЛЛА: У МЕНЯ ЕСТЬ ДРУГ – ЮРИСТ!

ВЕСЛИ: Друг – юрист?

ЭЛЛА: Да. Он очень успешен. Он все за меня делает.

ВЕСЛИ: Ты наняла юриста?

ЭЛЛА: Я тебе сказала, он мой друг. Он делает мне одолжение.

ВЕСЛИ: Ты ему не платишь?

ЭЛЛА: Он берет проценты. Небольшие проценты.

ВЕСЛИ: И ты собираешься смыться с деньгами, никому ничего не сказав?

ЭЛЛА: Я сказала тебе, и этого достаточно. Если хочешь, я могу взять тебя с собой.

ВЕСЛИ: Мой дом здесь.

ЭЛЛА: Ничего себе дом. В нем даже входной двери нет. Дождь будет литься прямо вовнутрь.

ВЕСЛИ: С этого дома тебе не хватит даже на дорогу в Сан Диего. Он весь кишит

термитами.

ЭЛЛА: Зато земля очень высоко ценится. Теперь все хотят участок.

ВЕСЛИ: Участок?

ЭЛЛА: Это замечательный участок для застройки. Ты знаешь почем теперь земля продается? Ты понятия не имеешь.

ВЕСЛИ: Не имею.

ЭЛЛА: Дорого. За кучу денег. Обычные люди каждый день тратят тысячи и тысячи именно на это. Куда ни погляди, везде банки одалживают деньги. Маленькие семейные займы. Люди строятся. Каждый хочет кусок земли. Это единственное надежное капиталовложение. Она не обесценится, как, например, автомобиль или стиральная машина. Стоимость земли удвоится через десять лет. Даже раньше. Земля растет каждый день.

ВЕСЛИ: Ты с ума сошла.

ЭЛЛА: Это почему? Потому, что я не наивная дура? А кто заботится об этом доме?

ВЕСЛИ: Я!

ЭММА: Ха! Ты шутишь? Что ты делаешь? Кормишь горстку овец. Поливаешь сад иногда. Ирригацией занимаешься. Что еще?

ВЕСЛИ: Я все делаю.

ЭЛЛА: Я не говорю про каждодневный уход. Я говорю про капитальный ремонт. Такой, чтобы было видно, что здесь люди живут. Ты это делаешь?

ВЕСЛИ: Здесь живут люди!

ЭЛЛА: Кто! Только не твой отец!

ВЕСЛИ: Он делает работу по дому. Он поливает.

ЭЛЛА: Когда он может стоять на ногах. А как часто это бывает? Он приходит сюда, вырубается на полу и лежит три дня, а потом исчезает на неделю. Ты называешь это работой? Я не могу сама здесь за все отвечать.

ВЕСЛИ: Никто от тебя этого и не требует.

ЭЛЛА: Вот пусть тогда никто меня ни о чем и не спрашивает! Я продаю дом, и все тут! (Длинная пауза, они сидят. ВЕСЛИ вскакивает.) Ты куда?

ВЕСЛИ: Пойду покормлю овец! (Уходит в левую кулису. ЭЛЛА кричит ему вдогонку.)

ЭЛЛА: Сходи посмотри, что там с Эммой, а, Весли? Мне не нравится, что она там одна. Эта лошадь сумасшедшая.

ГОЛОС ВЕСЛИ (за кулисами): ОН УБЬЕТ ТЕБЯ, КОГДА ОБ ЭТОМ УЗНАЕТ!

ЭЛЛА (встает, кричит за кулисы): ОН НЕ УЗНАЕТ! (Пауза, пока она ждет ответа. Ответа нет. Она кричит опять.) ЕСЛИ ОН КОГО–ТО И УБЬЕТ, ТО ТОЛЬКО СЕБЯ!

(Еще одна пауза, в течение которой она стоит и ждет ответа от Весли. Ответа нет. Она поворачивается к столу и смотрит на тарелку. Берет тарелку, несет ее к плите, и ставит ее на плиту. Смотрит на плиту. Поворачивается к холодильнику и смотрит на него. Подходит к холодильнику и открывает его дверь. Смотрит вовнутрь.) Ничего. (Закрывает дверь холодильника, смотрит на холодильник. Разговаривает сама с собой.) Он меня не убьет. У меня есть полное право продать. Полное право. У него нет никаких аргументов. И вообще он слишком пьян, чтобы кого–нибудь убить. Он еле может стоять на ногах, не говоря уже о том, чтобы кого–нибудь убить. (Она смотрит на холодильник, потом опять открывает его и смотрит вовнутрь.) Ничего. Почему всегда ничего? Почему не может быть хоть что–нибудь, хоть иногда. Хоть раз. Хоть один единственный раз могло бы быть что–нибудь, что–то совсем неожиданное. Вот так, вдруг. (Закрывает холодильник. Открывает опять.) Ничего. Абсолютно ничего. Это чудо какое–то. Пустота. (ЭММА входит из правой кулисы в запачканной грязью белой форме для верховой езды, в одной руке держит повод. Она наблюдает, как ЭЛЛА смотрит в холодильник.)

ЭММА: Эта дура меня чуть не убила. (ЭЛЛА закрывает холодильник и поворачивается к ЭММЕ.)

ЭЛЛА: Что с тобой случилось?

ЭММА: Она протащила меня через весь загон.

ЭЛЛА: Я тебе говорила не соваться к этому придурку. Эта лошадь сумасшедшая.

ЭММА: Как я теперь отсюда уеду?

ЭЛЛА: Ты никуда не уедешь. Ты слишком молода. У тебя нет ни малейшего понятия о внешнем мире. Теперь пойди и переоденься.

ЭММА: Однако я не слишком молода, чтобы иметь детей.

ЭЛЛА: Что ты имеешь ввиду?

ЭММА: Ведь поэтому кровь идет? Поэтому кровь идет.

ЭЛЛА: Не болтай ерунду, и пойди переоденься в другую форму.

ЭММА: Она у меня одна.

ЭЛЛА: Тогда переоденься во что–нибудь еще.

ЭММА: Я не могу здесь оставаться навсегда.

ЭЛЛА: Никто здесь не остается навсегда. Мы все уезжаем.

ЭММА: Уезжаем?

ЭЛЛА: Да. Мы уезжаем в Европу.

ЭММА: Кто уезжает?

ЭЛЛА: Мы все.

ЭММА: И папа тоже?

ЭЛЛА: Нет. Наверное нет. Наверное все, кроме него.

ЭММА: Почему? Ведь ему бы Европа понравилась?

ЭЛЛА: Он бы не знал, как там себя вести.

ЭММА: Ты хочешь сказать, что ты, я и Весли уезжаем в Европу? Это звучит ужасно.

ЭЛЛА: Почему? Что в этом такого ужасного? Это может будет как каникулы.

ЭММА: Будет то же самое, что и здесь.

ЭЛЛА: Нет, не будет! Мы будем в Европе. Совсем новое место. Совсем новый мир.

ЭММА: Но мы будем теми же людьми.

ЭЛЛА: Что с тобой? Зачем ты говоришь такие вещи?

ЭММА: Ну, так ведь будем.

ЭЛЛА: Я стараюсь изо всех сил поправить ситуацию. Поменять что–то. Сделать нашу жизнь хоть немного красочнее и интереснее (to bring a little adventure into our lives – привнести хоть какое–то приключение в нашу жизнь), а ты взала и свела все это к обыденности.

ЭММА: В любом случае, у нас нет денег на то, чтобы поехать в Европу.

ЭЛЛА: Иди переоденься!

ЭММА: Не пойду. (Она идет через сцену и садится с правой стороны стола.)

ЭЛЛА: Если бы твой отец был здесь, ты бы пошла и переоделась.

ЭММА: Его нет.

ЭЛЛА: Почему ты не слушаешься?

ЭММА: Потому что это смертельно. Это приводит к смерти.

ЭЛЛА: Ну, начинается…

ЭММА: Именно так.

ЭЛЛА: Ты слишком молода, чтобы так говорить. У тебя нет опыта.

ЭММА: Я была в грязи, через которую меня тащили.

ЭЛЛА: Ты сама в этом виновата. Я тебе говорила не идти туда.

ЭММА: Все вдруг поменялось. Я больше не была самой собой. Я была просто куском мяса, привязанным к большому животному. Которое тащило меня за собой.

ЭЛЛА: Может быть, теперь ты поймешь, что такое “опасность.”

ЭММА: У меня было распланировано все путешествие. Я собиралась ехать на юг от Калифорнии.

ЭЛЛА: В Мексику? На лошади?

ЭММА: Я собиралась работать на рыболовецких шхунах. Которые уходят далеко в океан. Помогать бизнесменам втаскивать в лодку огромные рыбы–меч и барракуды. Я собиралась перебираться по побережью от одной работы к другой, останавливаясь по пути во всех этих маленьких городках и разговаривая по–испански. Я собиралась стать авто–механиком и ремонтировать поломавшиеся автомобили. Коробки передач. Я могла бы научиться чинить все, что угодно. А потом я бы стала поваром в какой–нибудь забегаловке

и писала бы романы в оставшееся от работы время. На кухне. Кухонные романы. А потом меня бы напечатали и я бы исчезла где–нибудь в самом сердце Мексики. Прямо как тот мужик.

ЭЛЛА: Какой мужик?

ЭММА: Тот мужик, который написал «Сокровище Сьерры Мадре».

ЭЛЛА: А когда ты это видела? Это было до твоего времени.

ЭММА: У него вместо имени были инициалы. А потом он исчез. Никто не знал, куда посылать ему авторские отчисления. Он сбежал.

ЭЛЛА: Эмма, перестань. У тебя не то воспитание для такой работы. Это все не для тебя. Ты можешь прекрасно вышивать; почему ты хочешь быть авто–механиком?

ЭММА: Мне нравятся машины. Мне нравится путешествовать. Мне нравится мысль о том, что люди ломаются, а я – единственная, кто может помочь им опять выехать на дорогу. Как по волшебству. Взяла, открыла капот и наколдовала.

ЭЛЛА: И чего это ты размечталась?

ЭММА: Я не мечтаю. Я тогда мечтала. До тех пор, пока не взялась за поводья. А потом, как только лошадь помчалась, я перестала. Я перестала мечтать и увидела, что меня тащат через грязь.

ЭЛЛА: Пойди переоденься. Ты вся испачкалась.

ЭММА: Перестань повторять это опять и опять, как будто это тебя освобождает от ответственности.

ЭЛЛА: Я теперь уже перестала понимать, о чем ты говоришь.

ЭММА: Это хорошо.

ЭЛЛА: Чего же здесь хорошего?

ЭММА: В противном случае это значило бы, что ты меня понимаешь. (Пауза. ЭЛЛА поворачивается и опять открывает холодильник, смотрит в него.) Ты голодна?

ЭЛЛА: Нет.

ЭММА: Просто привычка?

ЭЛЛА: Что?

ЭММА: Открывать и закрывать? Ты же знаешь, что там ничего нет. Никогда. (ЭЛЛА закрывает холодильник и поворачивается к ЭММЕ.)

ЭЛЛА: Господи, Эмма, что мне с тобой делать?

ЭММА: Отпусти меня.

ЭЛЛА: (После паузы.) Ты слишком молода. Мир тебя съест.

(ЭЛЛА уходит в левую кулису. ЭММА остается сидеть у стола. Она осматривается, потом медленно поднимается и подходит к холодильнику. Она останавливается у него, затем медленно открывает дверь и смотрит вовнутрь. Она говорит в холодильник.)

ЭММА: Алло? Тут есть что–нибудь? Ты знаешь, мы не бедные, так что нечего тебе тут прятаться. Я не знаю, куда деньги деваются, но мы не бедные! Мы не принадлежим к голодающему классу! (ТЭЙЛОР, юрист, входит с авансцены справа и наблюдает, как ЭММА говорит в холодильник. Он среднего возраста, одет в строгий костюм, с дипломатом в руках. Он просто стоит и наблюдает за ней. ЭММА, в холодильник:) Может, тут есть кукурузные булочки? Алло! Какие–нибудь продукты? Брюква? Корнеплоды? Ничего? Ну, ничего. Тебе нечего стыдиться. У меня было похуже. Мне приходилось носить завтрак в школу в целлофановой обертке из–под хлеба. Это хуже всего. Хуже, чем вообще без еды остаться. Так что не переживай! Не успеешь глазом моргнуть, как у тебя появится компания! Появятся маленькие яйца, аккуратно сложенные в дверце, желтый маргарин, разложенный на твоих… (Пауза.) А ты не видел мою курицу, а? Ебаный козел! (Она с грохотом захлопывает дверь холодильника и разворачивается. Она видит Тэйлора. Они смотрят в упор друг на друга. ТЭЙЛОР улыбается.)

ТЭЙЛОР: Твоя мама дома?

ЭММА: Не знаю.

ТЭЙЛОР: Я увидел ее машину на улице и подумал, что может она дома.

ЭММА: Это не ее машина.

ТЭЙЛОР: Нет? А я думал, что ее.

ЭММА: Это машина моего отца.

ТЭЙЛОР: Но ведь она ее водит, не так ли?

ЭММА: А купил ее он.

ТЭЙЛОР: А. Понятно.

ЭММА: Это Кайзер–Фрейзер.

ТЭЙЛОР: А.

ЭММА: Ему нравятся необычные машины. У него также есть Пакард.

ТЭЙЛОР: Понятно.

ЭММА: Он говорит, что это единственные машины, сделанные полностью из стали.

ТЭЙЛОР: Ясно.

ЭММА: Он ее разбил, но на глаз не видно.

ТЭЙЛОР: Пакард?

ЭММА: Нет, другую.

ТЭЙЛОР: Понятно.

ЭММА: А Вы, вообще, кто?

ТЭЙЛОР: Меня зовут Тэйлор. Я – юрист твоей мамы.

ЭММА: Не знала, что у мамы есть юрист.

ТЭЙЛОР: Есть. Это я.

ЭММА: У нее что, какие–то неприятности?

ТЭЙЛОР: Нет. Совсем нет.

ЭММА: Тогда что Вы здесь делаете?

ТЭЙЛОР: Ну, у меня есть дела с твоей мамой.

ЭММА: Какой–то Вы стремный.

ТЭЙЛОР: Неужели?

ЭММА: Ужели. У меня от Вас мороз по коже. В Вас есть что–то жутковатое. Скользкое.

ТЭЙЛОР: Ну, на самом деле я пришел поговорить с твоей мамой.

ЭММА: Я знаю, но в данный момент Вы говорите со мной.

ТЭЙЛОР: (Пауза, в течение которой он неловко оглядывается.) Кто–то сломал вашу дверь?

ЭММА: Мой отец.

ТЭЙЛОР: Случайно?

ЭММА: Нет, он это сделал нарочно. Он рассердился.

ТЭЙЛОР: Понятно. У него, наверное, ужасный характер.

ЭММА: Да. Чуть что – пробки вышибает.

ТЭЙЛОР: Понятно.

ЭММА: А Вам, вообще, что нужно?

ТЭЙЛОР: Я тебе уже сказал –

ЭММА: Да, но зачем Вам моя мама?

ТЭЙЛОР: У нас есть кое–какие дела.

ЭММА: Она не деловой человек. Совсем не деловой.

ТЭЙЛОР: Это почему?

ЭММА: Она полный лох. Она поверит всему, что угодно.

ТЭЙЛОР: А мне она показалась достаточно рассудительной.

ЭММА: Это зависит от того, для чего Вы ее используете. (Пауза, во время которой ТЭЙЛОР смотрит на нее.)

ТЭЙЛОР: Тебе вовсе не обязательно меня оскорблять.

ЭММА: Мне нечего терять.

ТЭЙЛОР: Но ты, все–таки, ее дочь, не так ли?

ЭММА: А каким бизнесом Вы занимаетесь?

ТЭЙЛОР: Не возражаешь, если я присяду?

ЭММА: Я не возражаю. Но мой отец мог бы возразить.

ТЭЙЛОР: Его в данный момент нет дома, не так ли?

ЭММА: Он может вернуться в любую секунду. И если он найдет Вас здесь, он мог бы очень даже возразить.

ТЭЙЛОР: (Подходит к стулу у стола.) Ну, я просто подожду твою маму.

ЭММА: У него ужасный характер. Он один раз почти убил мужика, с которым он ее поймал. Чуть не перерезал ему горло.

ТЭЙЛОР: (Сидит на стуле с правой стороны стола.) Ты меня неправильно поняла. Я здесь по

делу.

ЭММА: Так вот, вышибает пробки. Это у нас в семье. Его отец точно такой же был. И отец его отца. Весли тоже совсем как папа. Как жидкий динамит.

ТЭЙЛОР: Весли?

ЭММА: Мой брат.

ТЭЙЛОР: (Ставит дипломат на стол.) Жидкий динамит?

ЭММА: Да. Как это называется?

ТЭЙЛОР: Не знаю.

ЭММА: Это что–то химическое. То же самое, что заставляет его пить. Что–то в крови. Наследственное. Очень взрывчатое.

ТЭЙЛОР: Звучит очень опасно.

ЭММА: Да.

ТЭЙЛОР: А тебе не страшно жить в такой среде?

ЭММА: Нет. Боятся только те, у кого это в крови, а не те, у кого этого в крови нет. У меня этого нет.

ТЭЙЛОР: Ясно.

ЭММА: Нитроглицерин. Вот как это называется. Нитроглицерин.

ТЭЙЛОР: Что ты имеешь в виду?

ЭММА: В крови. Нитроглицерин.

ТЭЙЛОР: У твоего отца нитроглицерин в крови?

ЭММА: Абсолютно точно.

ТЭЙЛОР: Ты не могла бы сделать мне одолжение и позвать свою маму?

ЭММА: (Кричит, но смотрит в упор на Тэйлора.) МАМ!

ТЭЙЛОР: (После паузы.) Спасибо.

ЭММА: Зачем Вам мама?

ТЭЙЛОР: (Начинает раздражаться.) Я уже говорил тебе.

ЭММА: А у нее кровь идет?

ТЭЙЛОР: Что?

ЭММА: Ну, это. Из нее кровь выходит? Между ног?

ТЭЙЛОР: Если ты не возражаешь, думаю, что мне не хотелось бы продолжать этот разговор.

ЭММА: Ладно. Хорошо. Я сама не очень люблю болтать. Все равно, что время даром терять. Согласны? (Эмма подходит к столу и садится напротив Тэйлора с левой стороны стола. Она смотрит на него в упор. Они сидят молча некоторое время. Тэйлор нервно ерзает, стучит пальцами по дипломату. ЭММА просто наблюдает за ним.)

ТЭЙЛОР: Замечательный дом.

ЭММА: Замечательный? (Пауза, она просто смотрит на него.)

ТЭЙЛОР: Я имею ввиду месторасположение. Эта земля полна возможностей. (Пауза.) Конечно,

жаль видеть, как сельское хозяйство медленно отодвигается на второй план перед необходимостью в недорогом жилье, но это всего лишь продукт времени, в котором мы живем, не так ли? Просто сейчас на планете больше людей. Вот и все. Простая математика. Большему количеству людей нужно больше жилья. Для большего количества жилья требуется больше земли. Простое уравнение. Нам нужно каким–то образом всех обеспечить. Новых людей. Нам повезло, что мы живем в стране, где это можно сделать. В некоторых странах, таких как Индия, например, это просто невозможно. Люди живут под банановыми листьями. Они поклоняются коровам в то время, как они умирают с голоду. (ВЕСЛИ входит справа, несет в руках маленький раскладной заборчик. Он расставляет его в центре сцены в форме маленького прямоугольного загона. Он поворачивается и смотрит на Тэйлора, затем поворачивается к Эмме.)

ВЕСЛИ: (Эмме.) Кто это?

ЭММА: Он юрист. Эксперт по жилью. Знает много про Индию. (ТЭЙЛОР встает, широко улыбаясь, и протягивает ему руку. ВЕСЛИ не жмет еe, а просто смотрит на него.)

ТЭЙЛОР: Тэйлор. Ты, должно быть, сын.

ВЕСЛИ: Да, сын. Это я. Сын. (ВЕСЛИ уходит вправо. ТЭЙЛОР опять садится. Он нервно улыбается Эмме, которая просто смотрит на него.)

ТЭЙЛОР: Странное ощущение.

ЭММА: Что?

ТЭЙЛОР: Я чувствую себя как на вражеской территории.

ЭММА: Но ведь мы все белые, не так ли?

ТЭЙЛОР: Я так себя не чувствовал со времен войны.

ЭММА: Какой войны? (ТЭЙЛОР только смотрит на нее в ответ. ВЕСЛИ опять входит справа, несет маленького живого ягненка. Он кладет ягненка в отгороженное место. Он смотрит, как ягненок двигается внутри загона.) (К Весли): Что с ним?

ВЕСЛИ: (Смотрит на ягненка.) Личинки.

ЭММА: А ты не можешь держать его на улице? Он здесь микробы распространять будет.

ВЕСЛИ: (Смотрит на ягненка.) Это у тебя от мамы.

ЭММА: Что от мамы?

ВЕСЛИ: Микробы. Мысль о микробах. О невидимых микробах, таинственно плавающих в воздухе. И что все может быть потенциальным распространителем.

ТЭЙЛОР: (К Весли.) Ну, может, действительно, если у животного есть личинки, его лучше не держать на кухне. Возле еды.

ВЕСЛИ: У нас нет еды.

ТЭЙЛОР: Ах. Ну, тогда, когда у вас ЕСТЬ еда, ведь вы готовите ее здесь?

ЭММА: Это еще ничего. Мой брат ссыт здесь на пол.

ТЭЙЛОР: Ты всегда так разговариваешь с незнакомыми людьми?

ЭММА: Смотрите, вот его моча прямо здесь на полу. Прямо на моих плакатах. Видите?

ВЕСЛИ: (Поворачивается к ТЭЙЛОРУ.) А, вообще, что Вы здесь делаете?

ТЭЙЛОР: Я не считаю, что должен постоянно оправдывать свое пребывание здесь. Я здесь для того, чтобы встретиться с вашей мамой. Вот и все.

ВЕСЛИ: Это Вы хотите продать наш дом?

ТЭЙЛОР: Да, мы ведем переговоры.

ЭММА: (Встает.) Что? Продать какой дом? Этот дом?

ТЭЙЛОР: (Эмме.) Разве она тебе не сказала?

ВЕСЛИ: Она мне сказала.

ЭММА: А где мы собираемся жить!

ВЕСЛИ: (Эмме.) Ты все равно уходишь из дома. Тебе–то что?

ЭММА: (Кричит так, чтобы было слышно за кулисами.) МАМ!!!

ТЭЙЛОР: (К Весли.) Я не хотел ее шокировать.

ВЕСЛИ: (Тэйлору.) А разве Вы не собираетесь поговорить с моим отцом?

ТЭЙЛОР: В этом сейчас нет необходимости.

ВЕСЛИ: Вы знаете, что он никогда не продаст.

ТЭЙЛОР: Но, может быть, ему придется. Если верить твоей маме, то у него очень много долгов.

ВЕСЛИ: Перед кем? Кому он должен?

ТЭЙЛОР: Всем. Он по уши в долгах. Вон те машины, например.

ЭММА: Он никому не должен ни копейки! За все заплачено.

ТЭЙЛОР: Эти машины принадлежат банку.

ЭММА: За все заплачено!

ВЕСЛИ: Эмма, заткнись! Иди переоденься.

ЭММА: Сам заткнись! Этот отвратительный тип пытается продать нас с потрохами! Он полный козел!

ВЕСЛИ: Я знаю, что он козел! Ты можешь замолчать?

ЭММА: (Тэйлору.) Мой отец никому ничего не должен!

ТЭЙЛОР: (К Весли.) Я очень сожалею. Я думал, что твоя мама ей сказала. (ЭЛЛА входит слева в платье и белых перчатках, держит в руках дамскую сумочку. ТЭЙЛОР встает, когда видит ее.)

ЭЛЛА: Что за крик здесь? Ах, Мистер Тэйлор. Я не ожидала Вас еще целых полчаса.

ТЭЙЛОР: Да, я знаю. Я увидел машину перед домом и решил зайти пораньше.

ЭЛЛА: Я рада, что Вы это сделали. Вы со всеми уже познакомились?

ТЭЙЛОР: Да, познакомился. Очаровательная семья.

ЭЛЛА: (Замечает ягненка.) Весли, что здесь делает это животное?

ВЕСЛИ: У него личинки.

ЭЛЛА: Так убери его из кухни.

ВЕСЛИ: Но это самое теплое место в доме.

ЭЛЛА: Убери его!

ЭММА: Мама, ты продаешь дом?

ЭЛЛА: Кто ей сказал?

ТЭЙЛОР: Боюсь, что у меня это выскочило.

ЭЛЛА: Эмма, я не собираюсь сейчас это обсуждать. Иди переоденься.

ЭММА: (Холодно.) Если ты продашь этот дом, я никогда больше тебя не увижу. (ЭММА уходит влево. ТЭЙЛОР стыдливо улыбается.)

ТЭЙЛОР: Я очень извиняюсь. Я думал, что она знает.

ЭЛЛА: Это неважно. Она все–равно уходит. А теперь, Вес, я пойду с Мистером Тэйлором на маленький обед, чтобы обсудить наши дела. Когда я вернусь, я хочу, чтобы этого ягненка в кухне больше не было.

ВЕСЛИ: Маленький обед?

ЭЛЛА: Да. Мистер Тэйлор приглашает меня на маленький обед.

ТЭЙЛОР: Так точно.

ВЕСЛИ: Маленький обед. (Пауза. ТЭЙЛОР протягивает Весли руку.)

ТЭЙЛОР: Было очень приятно познакомиться. (ВЕСЛИ игнорирует его жест и жестко смотрит на него.)

ЭЛЛА: (Тэйлору.) Он угрюмый по своей природе. Это у него от отца.

ТЭЙЛОР: Понятно. (К Весли.) Тоже нитроглицерин, надо полагать? (Усмехается. ЭЛЛА и ТЭЙЛОР начинают уходить вправо. ЭЛЛА поворачивается к Весли.)

ЭЛЛА: Вес, ты присмотри за Эммой. У нее сейчас проклятье. Ты знаешь, как это тяжело для девочки, особенно в первый раз. (ТЭЙЛОР и ЭЛЛА уходят. ВЕСЛИ стоит неподвижно некоторое время. Он поворачивается и смотрит на ягненка.)

ВЕСЛИ: (Смотрит на ягненка.) “Ешьте Американского Ягненка. Двадцать миллионов койотов не могут ошибаться.” (Он идет к холодильнику и открывает его. Смотрит вовнутрь.) Не повезло. Санта Клаус с подарками еще не пришел. (Он с шумом захлопывает дверь холодильника и поворачивается к ягненку. Он смотрит на ягненка. Ягненку: ) Тебе повезло, что я действительно не умираю с голода. Тебе повезло, что здесь цивилизованный дом. Тебе повезло, что здесь не Корея, где дождь льется сквозь картонные стены, и что ты не привязан к бревну в грязи, промокший до мозга костей, и что ты не тощий и что сам не умираешь с голоду, только никому до этого нет дела, потому что кто–то голоден больше, чем ты. Кому–то хочется есть. И этот голод заставляет его

выйти на улицу с ножом и перерeзать тебе горло, и съесть тебя сырым. Его голод съедает тебя, в то время как ты сам голодаешь. Как тебе это? (Из правой кулисы слышен грохот опрокинутых мусорных баков. Слышен голос Вестона, отца Весли, из правой кулисы.)

ГОЛОС ВЕСТОНА: (из правой кулисы) КТО ПОСТАВИЛ ЭТИ ГРЕБАНЫЕ МУСОРНЫЕ БАКИ ПЕРЕД ЭТОЙ ГРЕБАНОЙ ДВЕРЬЮ? (ВЕСЛИ на секунду вслушивается, затем быстро убегает в левую кулису. Из правой кулисы опять раздается грохот. Слышна общая ругань ВЕСТОНА, затем он входит справа с большой сумкой, полной грязного белья, и большим пакетом, наполненным продуктами. Он – крупный мужчина среднего возраста, одет в темное пальто, в котором он, по–видимому, спал, на нем также синяя бейсболка, широкие штаны, и кроссовки. Он небрит и немного пьян. Он проходит несколько шагов и резко останавливается, когда видит ягненка. Он некоторое время смотрит на ягненка в упор, потом подходит к столу и ставит на него пакет с продуктами и сумку с бельем. Он возвращается в центр сцены и смотрит на ягненка в загончике. Ягненку: ) Какого черта ты здесь? (Осматривается по сторонам, потом говорит сам себе.) Это внутри или снаружи? Здесь ведь внутри, да? Это внутри дома. Хоть даже и без двери, но все–равно внутри. (Ягненку.) Правильно? (Себе.) Правильно. (Ягненку.) Тогда какого черта ты здесь, если здесь внутри? (Усмехается сам себе.) Это не смешно. (Он подходит к холодильнику и открывает его.) Идеально! НОЛЬ! АБСОЛЮТНЫЙ НОЛЬ! ПУСТОТА! ГОЛЯК! (Он кричит так, что слышно на весь дом.) МЫ ВЕРНЫ САМИМ СЕБЕ! МЫ ВЗЯЛИ И ОПЯТЬ ОСТАВИЛИ ВСЕ НА СТАРИКА! ВСЮ РАБОТУ! ВСЮ ЗАБОТУ О ДОМЕ! СУПЕР! (Он с шумом захлопывает дверь холодильника и опять подходит к столу.) Я даже не знаю, зачем нам в доме холодильник. Все, на что он годится – только дверью хлопать. (Он поднимает пакет с продуктами и подходит к холодильнику, разговаривая сам с собой.) Только и делает, что хлопает день и ночь. ХЛОП! ХЛОП! ХЛОП! На что здесь все надеются, на чудо? ЗДЕСЬ ЧТО, ВСЕ НА ЧУДО НАДЕЮТСЯ? (Он открывает холодильник в то время, как ВЕСЛИ входит из правой кулисы и останавливается. ВЕСТОН стоит к нему спиной. ВЕСТОН начинает выкладывать артишоки из пакета и складывать их в холодильнике.) НЕТ БОЛЬШЕ ЧУДЕС! СЕГОДНЯ ЧУДЕС НЕ БУДЕТ! ОНИ ВСЕ ЗАКОНЧИЛИСЬ! ОСТАЛСЯ ОДИН ТОЛЬКО Я! МИСТЕР ЧЕРНОРАБОЧИЙ, СОБСТВЕННОЙ ПЕРСОНОЙ, ПРИШЕЛ ДОМОЙ, ЧТОБЫ ПОПОЛНИТЬ ПУСТУЮ КЛАДОВКУ!

ВЕСЛИ: Чего ты кричишь? Здесь никого нет. (ВЕСТОН разворачивается лицом к Весли. ВЕСЛИ стоит неподвижно.)

ВЕСТОН: Какого черта ты так подкрадываешься? Так тебя убить могут.

ВЕСЛИ: Что в пакете?

ВЕСТОН: Продукты! Что еще. Кто–то же должен кормить людей в этом доме. (ВЕСТОН поворачивается опять к холодильнику и продолжает класть в него артишоки.)

ВЕСЛИ: Что за продукты?

ВЕСТОН: Артишоки! Разве не видно?

ВЕСЛИ: (Подходит ближе.) Артишоки?

ВЕСТОН: Да. Отличные артишоки из пустыни. Я их взял за полцены в Горячих Источниках.

ВЕСЛИ: Ты аж туда ездил за артишоками?

ВЕСТОН: Конечно нет! Что я, дурак, что–ли? Я ездил туда посмотреть на свою землю.

ВЕСЛИ: Какую землю?

ВЕСТОН: Мою землю в пустыне! И нечего тебе тут болтать! Все было хорошо, пока ты не пришел. Я разговаривал сам с собой, и все было хорошо. (ВЕСТОН высыпает содержимое пакета в холодильник и захлопывает дверь холодильника. Он сминает пакет и подходит опять к столу. Он расстегивает сумку с грязным бельем и начинает вытаскивать белье, складывая его в куче на столе. ВЕСЛИ подходит к холодильнику и открывает его, смотрит на артишоки. Он вытаскивает один из них, внимательно на него смотрит, затем кладет обратно. Во время всего этого они продолжают разговаривать.)

ВЕСЛИ: Я не знал, что у тебя есть земля в пустыне.

ВЕСТОН: Конечно есть. У меня там пол-гектара.

ВЕСЛИ: Ты мне не говорил.

ВЕСТОН: А с какой стати я должен тебе говорить? Я сказал твоей матери.

ВЕСЛИ: Она мне не говорила.

ВЕСТОН: Слушай, заткнись, а? Ты меня нервируешь.

ВЕСЛИ: А что это за земля?

ВЕСТОН: Не то, что я ожидал, это уж точно.

ВЕСЛИ: А что тогда?

ВЕСТОН: Просто не то, что я ожидал. Какой-то мужик ходил по домам и предлагал землю. Вот я и купил.

ВЕСЛИ: Какой мужик?

ВЕСТОН: Какой-то мужик. Выглядел респектабельно. Язык у него был хорошо подвешен. Сказал, что это вклад в будущее. Что столько будет всяких построек – площадки для гольфа, торговые центры, банки, сауны. Все такое. Вот я ее и купил. Взял и купил.

ВЕСЛИ: Сколько ты заплатил?

ВЕСТОН: Ну, я не платил все сразу. Я дал задаток. Я не дурак.

ВЕСЛИ: Сколько?

ВЕСТОН: С какой стати я должен тебе говорить? Я занял на это, так что это не твое собачье дело сколько это стоило! И вообще, тебе-то что?

ВЕСЛИ: Так что, в итоге получилась подстава?

ВЕСТОН: Настоящий кусок дерьма. Просто веревки на столбах, между которыми ящерицы бегают.

ВЕСЛИ: И ничего вокруг?

ВЕСТОН: Ничего, черт подери. Просто пустыня. Даже воду в это чертово место не подвести. Даже трейлер не поставить.

ВЕСЛИ: А где сейчас этот мужик?

ВЕСТОН: Какой мужик?

ВЕСЛИ: Мужик, который тебе эту землю продал.

ВЕСТОН: Откуда я знаю! И вообще, где твоя мать?

ВЕСЛИ: (Закрывает холодильник.) Она вышла.

ВЕСТОН: Я знаю, что вышла. Машины нет. Куда она пошла?

ВЕСЛИ: Не знаю.

ВЕСТОН: (Сворачивает сумку под мышкой.) Тогда, когда вернется, скажи ей, чтобы она постирала мое белье. Скажи ей, чтобы не отбеливала ничего, кроме носков, и чтобы не было крахмала на воротниках. Запомнил?

ВЕСЛИ: Кажется, да. Без отбеливателя и без крахмала.

ВЕСТОН: Да. Правильно. Смотри не забудь. (Он начинает уходить в правую кулису.)

ВЕСЛИ: Куда ты идешь?

ВЕСТОН: Не твое дело, куда я иду! Я сам о себе позабочусь. (Он останавливается и смотрит на ягненка.) А что с ягненком?

ВЕСЛИ: Личинки.

ВЕСТОН: Бедняга. Попробуй помазать его этой синей ерундой. Это исправит дело. Ты знаешь, о чем я? Про синюю жидкость в бутылке.

ВЕСЛИ: Да.

ВЕСТОН: Помажь его этим. (Останавливается на секунду, осматривается.) Ты знаешь, я даже думал продать этот дом.

ВЕСЛИ: Да?

ВЕСТОН: Да. Только не говори матери.

ВЕСЛИ: Не скажу.

ВЕСТОН: Банк мне, скорее всего, не разрешит, но я думал продать его и купить земли в Мексике.

ВЕСЛИ: Почему там?

ВЕСТОН: Мне там нравится. Они по-английски не разговаривают. (Опять смотрит на ягненка.) Не забудь про синюю жидкость. Мы сейчас не можем себе позволить терять ягнят. У нас всего-то было две пары близнецов в этом году, ведь так?

ВЕСЛИ: Три.

ВЕСТОН: Ну, три. Это немного. (ВЕСТОН уходит в правую кулису. ВЕСЛИ смотрит на ягненка. Свет плавно гасится.)

Сцена 2

На сцене те же декорации. В темноте слышны громкие звуки молотка и пилы. Свет медленно включается, и мы видим, как ВЕСЛИ делает новую дверь в середине сцены. Разбросаны молотки, гвозди, пила, и доски, на полу опилки. Загончика и ягненка больше нет. На плите в большой кастрюле варятся артишоки. Грязное белье Вестона до сих пор лежит в куче на столе. ЭММА сидит с левой стороны стола и рисует фломастерами на больших картонных листах новые плакаты для своего доклада. На ней бриджи, ковбойские сапоги для верховой езды, и ковбойская рубашка. Теперь свет полностью включен. Они оба молча занимаются своим делом, каждый из них полностью сосредоточен на своем. ВЕСЛИ отмеряет доски рулеткой и распиливает их на одном из стульев. Затем прибивает их друг к другу гвоздями. После некоторого времени они начинают говорить, продолжая держать внимание каждый на своем деле.

ЭММА: Ты думаешь у нее что-то с этим мужиком?

ВЕСЛИ: С каким мужиком, с юристом? Откуда я знаю?

ЭММА: Я думаю, что да. Она за ним гоняется из-за его денег.

ВЕСЛИ: Это ему нужны наши деньги. Зачем ей гоняться за его деньгами?

ЭММА: Какие наши деньги?

ВЕСЛИ: Наши потенциальные деньги.

ЭММА: Это место не может так дорого стоить.

ВЕСЛИ: В таком виде, как сейчас, нет, но они его поделят. Сделают из него участки.

ЭММА: Ей нужно больше, чем это.

ВЕСЛИ: Больше, чем что?

ЭММА: Деньги. Ей нужно уважение.

ВЕСЛИ: С этим мужиком? Юристом?

ЭММА: Да. Она в нем видит легкий выход из положения. Она не хочет оставаться в этой дыре до конца своей жизни.

ВЕСЛИ: Об этом ей нужно было подумать много лет назад.

ЭММА: Она не могла. С папой нельзя было. Он не разрешал ей думать. Она просто плыла по течению.

ВЕСЛИ: Она вообще не умеет думать. И он тоже.

ЭММА: Не суди так строго.

ВЕСЛИ: Как они могут думать, если они все время еле сводят концы с концами. У них нет времени думать.

ЭММА: Почему ты мне не сказал, что папа приходил вчера вечером?

ВЕСЛИ: Не знаю.

ЭММА: Мог бы мне и сказать.

ВЕСЛИ: Он просто принес грязное белье и ушел.

ЭММА: Он также принес нам поесть.

ВЕСЛИ: Артишоки.

ЭММА: Это лучше, чем ничего. (Пауза, они занимаются своим делом.) Они наверное сейчас уже на полпути в Мексику.

ВЕСЛИ: Кто?

ЭММА: Мама и юрист. Она к нему прижалась и хихикает, и переключает радио. А он собой доволен. Он покупает ей хот-доги и хвалится своим бизнесом.

ВЕСЛИ: Она вернется.

ЭММА: Она ему говорит про нас и про то, что папа сумасшедший и все время пытается ее убить. Она счастлива быть в дороге. Видеть, как новые места проносятся мимо. Они пересекают границу и играют в игорных домах. Они едут на юг и плавают на пляжах. Они собирают костер и жарят рыбу всю ночь. Утром они опять едут. Но у них ломается машина где-то неподалеку от маленького городка, который называется Лос Черритос. Им приходится идти 5 километров до города. Они доходят до маленькой затасканной автозаправочной станции с одной колонкой и трехногой собакой. Во всем городе только один механик, и это я. Но они меня не узнают. Они спрашивают, могу ли я починить их “карро,” а я говорю только по-испански. По-английски мне к тому времени уже трудно. Но я их понимаю и подбрасываю их обратно к машине в своем “интернационале” с четырехколесным приводом, который я собрала сама. Я выпрыгиваю и смотрю под капот. Я вижу, что сломан всего лишь ротор распределителя, но я им говорю, что нужен полностью новый генератор, новая пружина, новые свечи и заклепки, и что нужно подправить

карбюратор. Это ремонт на всю ночь, и они должны заплатить мне за работу. Я ставлю для них раскладушку в гараже и, после того, как они заснули, вытаскиваю весь двигатель и заменяю его на отремонтированный двигатель от Вольксвагена. Утром я беру с них двойную плату за работу, провожаю их, и перепродаю их двигатель за маленькое состояние.

ВЕСЛИ: Если тебе нечем заняться, проверь артишоки!

ЭММА: Я занята.

ВЕСЛИ: Чем?

ЭММА: Я переделываю плакаты. Кое-кто их все обоссал.

ВЕСЛИ: Зачем ты тратишь время на эту ерунду? Ты должна заниматься более важными вещами.

ЭММА: Такими, как присматривать за артишоками?

ВЕСЛИ: Да!

ЭММА: Сам проверь артишоки. Я занята.

ВЕСЛИ: У тебя месячные.

ЭММА: Не переходи на личности. Это нехорошо. Мог бы отнестись к этому с большим пониманием.

ВЕСЛИ: Просто налей в них воды, а? Перед тем, как они сгорят. (ЭММА бросает фломастер и подходит к кастрюле с артишоками. Она смотрит в кастрюлю, затем идет обратно к своему стулу и продолжает работать над своими плакатами.) Они в порядке?

ЭММА: В полном порядке. Совсем как маленький кипящий рай в кастрюле. А что ты, вообще, делаешь?

ВЕСЛИ: Новую дверь. Что, не видишь?

ЭММА: Все, что я вижу - это куча распиленных досок.

ВЕСЛИ: По-крайней мере, это практично.

ЭММА: Нам и без входной двери хорошо. К тому же, может это испугает потенциальных покупателей. Так дом выглядит, как курятня. (Вспоминает про свою курицу.) Ах, моя курица! Я маму была убить готова.

ВЕСЛИ: Ты еще не понимаешь, что происходит?

ЭММА: С чем?

ВЕСЛИ: С домом. Если ты думаешь, что какой-нибудь там рядовой американец собирается купить наш дом, ты ошибаешься. Его купит Тэйлор.

ЭММА: Он юрист.

ВЕСЛИ: Он работает на агенство. По разработке земли.

ЭММА: Ну и что?

ВЕСЛИ: То, что это значит больше, чем потерять дом. Это значит потерять страну.

ЭММА: Тебя послушать – как будто нашествие какое–то начинается.

ВЕСЛИ: Так оно и есть. Это нашествие зомби. А Тэйлор – главный зомби. Он прокладывает дорогу всем остальным зомби. Он – только знак того, что другие зомби скоро придут. Они скоро будут вваливаться в нашу дверь.

ЭММА: Если ты ее сделаешь.

ВЕСЛИ: В нашем саду будут идти бульдозеры напролом. Огромные стальные шары будут разбивать наши стены. Прорабы будут стоять с закатанными рукавами и с чертежами под мышкой. Стальные перекладины будут разделять гектары земли. Кучи сухого цемента. Сборные стены. Зомби–архитектура, которая принадлежит невидимым зомби. Целый город зомби! Прямо здесь. Прямо здесь, где мы сейчас живем. Страна зомби.

ЭММА: Мы можем ее оккупировать. У папы есть ружье.

ВЕСЛИ: Это ружье не американское.

ЭММА: Но оно все-равно работает. Я видела, как он один раз им убил павлина.

ВЕСЛИ: Павлина?

ЭММА: Разнес его вдребезги. Этот павлин сидел прямо здесь на платане и кричал всю ночь.

ВЕСЛИ: Был, наверное, сезон спаривания.

ЭММА: (После длинной паузы.) Ты думаешь они вернутся?

ВЕСЛИ: Кто?

ЭММА: Наши родители.

ВЕСЛИ: Ты имеешь ввиду вообще?

ЭММА: Да. Может, они никогда не вернутся, и все это место станет нашим. С ним можно много еще чего сделать.

ВЕСЛИ: Я не собираюсь здесь навсегда оставаться.

ЭММА: А куда ты собрался?

ВЕСЛИ: Не знаю. Может, на Аляску.

ЭММА: На Аляску?

ВЕСЛИ: Да. Почему нет?

ЭММА: Что на Аляске?

ВЕСЛИ: Непаханная целина.

ЭММА: Я думала, что этого больше не существует.

ВЕСЛИ: Там еще есть.

ЭММА: Ты с ума сошел? Там вечная мерзлота и полно насильников.

ВЕСЛИ: Там полно возможностей. Которые еще не обнаружены.

ЭММА: Что можно обнаружить среди кучи льда? (ВЕСТОН неожиданно вваливается из правой кулисы. Он гораздо более пьян, чем в прошлый раз. ЭММА стоит у стола, не зная, уйти ей или остаться. ВЕСТОН смотрит на нее.)

ВЕСТОН: (Эмме.) Расслабься. Расслабься! Это всего лишь твой отец.

Садись! И слезь со стола. Это тебе не танцплощадка. (ЭММА опять садится. ВЕСЛИ неуклюже стоит. ВЕСТОН смотрит на дерево на полу. К Весли: ) Это еще что, к чертовой матери? Ты что здесь, сарай строишь?

ВЕСЛИ: Новую дверь.

ВЕСТОН: Что!!! У тебя что, кость в горле застряла! Разговаривай через зубы! На нормальном родном языке!

ВЕСЛИ: Я на нем и разговариваю.

ВЕСТОН: Хорошо. Итак, я тебя спрашиваю, что здесь происходит. Что это такое?

ВЕСЛИ: Это новая дверь.

ВЕСТОН: Какая новая дверь? Чем тебе старая не подходит?

ВЕСЛИ: Ее больше нет. (ВЕСТОН оборачивается, слегда шатаясь, и смотрит в правую кулису.)

ВЕСТОН: А куда она подевалась?

ВЕСЛИ: Ты ее сломал.

ВЕСТОН: А... (Он смотрит на стол.) Мое белье постирано?

ЭММА: Она еще не вернулась.

ВЕСТОН: Кто?

ЭММА: Мама.

ВЕСТОН: Она еще не вернулась? Прошла целая ночь. Разве не прошла целая ночь?

ЭММА: Да, прошла.

ВЕСТОН: Разве солнце не поднялось и не оп–пустилось над этой жалкой планетой?

ЭММА: Да, поднялось и опустилось.

ВЕСТОН: (Поворачивается к Весли.) Так где она была? Хозяйка дома.

ВЕСЛИ: Не знаю.

ВЕСТОН: Нечего меня разыгрывать! Со мной это не проходит. Эта херня типа «я не знаю». (Он начинает идти за Весли. ВЕСЛИ быстро отходит. ВЕСТОН останавливается. Он стоит на месте и шатается.)

ВЕСЛИ: Я не знаю. Правда.

ВЕСТОН: Нечего ее выгораживать! Не защищай ее. Понял?! Нечего! Хватит с нее!

ВЕСЛИ: Я не знаю куда она ушла.

ЭММА: Она ушла с юристом. (ВЕСТОН медленно поворачивается к Эмме.)

ВЕСТОН: С чем?

ЭММА: С юристом.

ВЕСТОН: Что значит с юристом? С юриспрудентом? С человеком, который занимается юриспруденцией?

(Неожиданно кричит.) ЧТО ЗНАЧИТ ЮРИСТ?

ЭММА: Мужчина, которого зовут Тэйлор. Он юрист. (Длинная пауза, во время которой ВЕСТОН пьяно на нее смотрит, пытаясь понять это. Затем он поворачивается к Весли.)

ВЕСТОН: (К Весли.) Тэйлор? Ты знал об этом?

ВЕСЛИ: Я думал она к этому времени вернется. Она сказала, что пошла на обед по делам.

ВЕСТОН: Ты знал!

ЭММА: Может, с ними что–нибудь случилось.

ВЕСТОН: (Эмме.) В моей машине! В моем Кайзер–Фрейзере! Я, блядь, ему хребет сломаю!

ВЕСЛИ: Может, с ними действительно что–нибудь случилось. Я позвоню в больницы.

ВЕСТОН: НИКОМУ НЕ ЗВОНИТЬ! (Тише.) Никому не звонить. (Пауза.) Это была коллекционная машина. Стоит огромных денег.

ЭММА: (После длинной паузы.) Пап, может ты присядешь?

ВЕСТОН: Я стою. Чем здесь пахнет? Что это за жуткий запах!

ВЕСЛИ: Артишоки.

ВЕСТОН: Они так пахнут?

ВЕСЛИ: Они кипят.

ВЕСТОН: Пусть они перестанут кипеть! Они могут выкипеть. (ВЕСЛИ идет к плите и выключает ее.) Где эта гребаная овца, которую ты здесь держал? Это ты для нее дерево пилишь? Делаешь сарай для овцы?

ВЕСЛИ: Дверь. В дом.

ВЕСТОН: (Пошатываясь.) Мне надо сесть. (Он, спотыкаясь, идет к столу и садится за него справа. ЭММА стоит. Эмме: ) Садись! Садись опять! И выключи эти артишоки!

ВЕСЛИ: Я выключил.

ВЕСТОН: (Отодвигает белье в сторону.) Она ничего не сделала. Все осталось таким же, как оно и было, когда я его принес. Ничего не сделано! Та же грязь. Та же самая грязь.

ЭММА: Дай я сделаю.

ВЕСТОН: Нет, ты не будешь этим заниматься! Это она должна делать! Это ее работа. А что она, вообще, делает по дому? Ты знаешь? Что она делает целый день? Что женщина делает?

ЭММА: Я не знаю.

ВЕСТОН: Почему ты не в школе?

ЭММА: Дай я постираю. Я совсем не против.

ВЕСТОН: ТЫ НЕ БУДЕШЬ ЭТИМ ЗАНИМАТЬСЯ! (Длинная пауза.) Что ты думаешь про это место?

ЭММА: Про этот дом?

ВЕСТОН: Про все хозяйство. Все, что здесь есть! Сад! Воздух! Ночное небо!

ЭММА: Ну, так себе.

ВЕСТОН: (К Весли.) А ты что думаешь?

ВЕСЛИ: Я бы не продавал.

ВЕСТОН: Ты бы не продавал. Ты бы не смог продать! Это не твое!

ВЕСЛИ: Я знаю. Но если было бы мое, не продавал бы.

ВЕСТОН: Это почему? На что оно годится? Какая от него польза?

ВЕСЛИ: Оно здесь. И мы на нем. И нас не будет на нем, если оно будет продано.

ВЕСТОН: Очень логичное мышление. Очень логичное. (Поворачивается к Эмме.) Твой брат никогда не блистал умом, правда? Это ты у нас умная. Это у тебя все пятерки, да?

ЭММА: Да.

ВЕСТОН: Все пятерки, и ты болтаешься в этой дыре. Чем ты собираешься заняться в жизни?

ЭММА: Не знаю.

ВЕСТОН: Ты не знаешь. Ну, так поторопись и придумай что–нибудь, потому что я нашел покупателя. (Молчание.) Я нашел человека, который заплатит мне наличными. Деньги на бочку! (Он бьет ладонью по столу. Следует долгое молчание, затем ЭММА поднимается и уходит влево.) Что с ней?

ВЕСЛИ: Не знаю. У нее начались первые месячные.

ВЕСТОН: Ее что? Она слишком молода для этого. Это не должно происходить в этом возрасте. Это преждевременно.

ВЕСЛИ: Но это уже есть.

ВЕСТОН: Что здесь происходит без меня? Вы что здесь, все сидите и обсуждаете ваши месячные? Ты не должен знать, когда у твоей сестры месячные! Это конфиденциально между женщинами. Это значит, они держат это в секрете.

ВЕСЛИ: Я знаю, что такое «конфиденциально».

ВЕСТОН: Хорошо. Это хорошо.

ВЕСЛИ: Слушай, иди поспи, что–ли, чтобы я смог дверь доделать.

ВЕСТОН: Зачем? Я тебе сказал, что я дом продал. Зачем делать новую дверь? Нет смысла вкладывать в него деньги.

ВЕСЛИ: Я пока еще живу здесь. Я буду жить здесь прямо до того момента, пока не уйду.

ВЕСТОН: Очень смело. Очень храбрый взгляд на вещи. На самом деле, я этому завидую.

ВЕСЛИ: Правда?

ВЕСТОН: Правда! Конечно! Чему еще завидовать, если не взгляду на жизнь? Посмотри на мой! Посмотри на мой взгляд. Ты же ему не завидуешь?

ВЕСЛИ: Нет.

ВЕСТОН: Это потому, что он полон яда. Инфекции. Ведь ты узнаешь яд? Ты узнаешь его, когда его видишь?

ВЕСЛИ: Да.

ВЕСТОН: Да, узнаешь. Я вижу, что узнаешь. Мой яд тебя пугает.

ВЕСЛИ: Не пугает.

ВЕСТОН: Нет?

ВЕСЛИ: Нет.

ВЕСТОН: Хорошо. Ты взрослеешь. Я сам не видел яда моего отца, пока не стал намного старше тебя. Гораздо старше. И знаешь, как я знал, что вижу его?

ВЕСЛИ: Как?

ВЕСТОН: Я увидел, что я сам заражен им. Вот как. Я видел, что я ношу его в себе. Его яд в моем теле. Думаешь, это справедливо?

ВЕСЛИ: Не знаю.

ВЕСТОН: Ну, что ты думаешь? Думаешь, мне это нужно было?

ВЕСЛИ: Нет.

ВЕСТОН: Значит, это несправедливо?

ВЕСЛИ: Просто так получилось.

ВЕСТОН: Я этого не просил, но все–равно получил.

ВЕСЛИ: А что это, вообще, такое?

ВЕСТОН: Что значит, что это? Ты сам видишь что!

ВЕСЛИ: Я его узнаю, но не знаю, что это.

ВЕСТОН: Еще узнаешь.

ВЕСЛИ: Как?

ВЕСТОН: Как отравляют койотов?

ВЕСЛИ: Стрихнин.

ВЕСТОН: Как! Не чем!

ВЕСЛИ: Его кладут в желудок мертвого ягненка.

ВЕСТОН: Вот именно. Теперь понимаешь?

ВЕСЛИ: (После паузы.) Нет.

ВЕСТОН: Ну и дубина ты! Ты настоящий дубина. (Пауза.) Помню, как я наблюдал за тем, как мой отец ходит. Я смотрел, как он ходит по комнатам. Смотрел, как он водит трактора, смотрел, как он смотрит бейсбол, смотрел, как он держится в стороне от всего. В стороне от матери. В стороне от моих братьев. Я смотрел на него издалека. Никто его не видел, кроме меня. Он жил

отдельно. Прямо посреди всего, он жил отдельно. Никто этого не видел. (Длинная пауза.)

ВЕСЛИ: Хочешь артишок?

ВЕСТОН: Нет.

ВЕСЛИ: Кто покупатель?

ВЕСТОН: Один мужик. Владелец клуба «Алиби» в городе. Говорит, что заплатит наличными.

ВЕСЛИ: Сколько?

ВЕСТОН: Достаточно, чтобы доехать до Мексики. Там они меня не достанут.

ВЕСЛИ: Кто?

ВЕСТОН: Не твое собачье дело! Почему ты все время впиваешься мне под кожу, когда я здесь? Почему?

ВЕСЛИ: Мы не сходимся во взглядах.

ВЕСТОН: Умно! И наблюдательно. А вообще, что с тобой? Что ты здесь делаешь?

ВЕСЛИ: Я часть твоего потомства.

ВЕСТОН: Слушай, ты здорового человека сведешь с ума! Ты как шпион–разведчик. Почему ты все время за мной смотришь? (ВЕСТОН смотрит на него. Они смотрят друг на друга.) Можешь смотреть, сколько хочешь. Все–равно ничего не узнаешь.

ВЕСЛИ: Мама тоже пытается продать дом. (ВЕСТОН жестко смотрит на него.) Это поэтому здесь был юрист. Она продает дом через него. (ВЕСТОН встает и чуть не падает.)

ВЕСТОН: Я ЕЕ УБЬЮ! Я ИХ ОБОИХ УБЬЮ! Где мое ружье? У меня здесь было ружье! Захваченное ружье!

ВЕСЛИ: Успокойся.

ВЕСТОН: Сам успокойся! Это все зашло слишком далеко! Живешь здесь как в клубке змей! Шпионов! Заговоры за моей спиной! Я единственный, кто работает! Я единственный, кто приносит домой еду! ЭТО МОЙ ДОМ! Я КУПИЛ ЭТОТ ДОМ! И Я ПРОДАМ ЭТОТ ДОМ! И Я ЗАБЕРУ ВСЕ ДЕНЬГИ, ПОТОМУ ЧТО ОНИ ПРИНАДЛЕЖАТ МНЕ! ВЫ ВСЕ ИХ ДОЛЖНЫ МНЕ! КАЖДЫЙ ИЗ ВАС! ОНА НЕ СМОЖЕТ УКРАСТЬ У МЕНЯ ЭТОТ ДОМ! ОН МОЙ! (Он наталкивается на стол и падает на него. Он пытается не упасть на пол. ВЕСЛИ приближается к нему.) ОТОЙДИ! Я НЕ УМИРАЮ, ТАК ЧТО ОТОЙДИ! (Он с трудом пытается подтянуть себя на поверхность стола, сшибает со стола плакаты Эммы и грязное белье.) Мне не нужна кровать. Мне ничего от тебя не нужно! Я останусь здесь. И ЧТОБЫ НИКТО МЕНЯ НЕ ТРОГАЛ! НИКТО! Я останусь прямо здесь.

(Он наконец подтягивает себя на стол и ложится на его поверхность. Он медленно теряет сознание. ВЕСЛИ наблюдает за ним с безопасного расстояния.)

ВЕСЛИ: (Продолжает стоять и наблюдать за Вестоном.) ЭММА! (Нет ответа.) О, черт. Только копыта не отбрасывай. Пап? (Он осторожно начинает двигаться по направлению к Вестону. ВЕСТОН неожиданно приходит в себя. Продолжает лежать на столе.)

ВЕСТОН: НЕ ПОДХОДИ СЛИШКОМ БЛИЗКО! (ВЕСЛИ отпрыгивает.)

ВЕСЛИ: Разве тебе не лучше было бы на кровати?

ВЕСТОН: Мне и здесь хорошо. Все онемело. Ничего не чувствую. Хорошо ничего не чувствовать.

ВЕСЛИ: Ты знаешь, нам не обязательно продавать. Мы могли бы привести это место в порядок.

ВЕСТОН: Слишком поздно. Я должен денег.

ВЕСЛИ: Я мог бы найти работу.

ВЕСТОН: Тебе и так придется.

ВЕСЛИ: Значит, найду. Мы могли бы сами справиться с этим хозяйством.

ВЕСТОН: Не будь идиотом. Здесь недостаточно деревьев, чтобы прокормиться.

ВЕСЛИ: Мы могли бы вступить в Калифорнийскую Ассоциацию хозяйств по выращиванию авокадо. Мы могли бы прокормиться таким образом.

ВЕСТОН: Убирайся отсюда! Уйди от меня!

ВЕСЛИ: Тэйлор не может купить этот дом без твоей подписи.

ВЕСТОН: Я убью его! И если нужно будет, себя вместе с ним. Я его задавлю. Я в него врежусь прямо на своем Пакарде. Как он выглядит? (От Весли нет ответа.) КАК ОН ВЫГЛЯДИТ?

ВЕСЛИ: Обыкновенно. Как мошенник.

ВЕСТОН: (Продолжает лежать на столе.) Я найду его. Потом я найду этого ублюдка, который продал мне эту липовую землю в пустыне. Я их всех найду. Каждого из них. И твою мать тоже. Я ее найду и застрелю их в постели. В их гостиничной постели. Я разнесу им мозги по всей их качающейся постели. Я вытащу его в середину фойе гостиницы и перережу ему горло. Я был на войне. Я знаю, как убивать. Я был там. Я знаю, как это делается. Я это уже делал. Это не страшно. Просто нужно немного перестроиться. Убедить себя, что так надо. Вот и все. Это легко. Нужно резать, как скот. Легко.

ВЕСЛИ: Тебе не обязательно его убивать. То, что он делает, незаконно.

ВЕСТОН: ОН С МОЕЙ ЖЕНОЙ! ЭТО НЕЗАКОННО!

ВЕСЛИ: Она вернется.

ВЕСТОН: Он не знает, с чем он связался. Он думает, что я такой же, как он. Трусливый. Хныкающий. Крадущийся на цыпочках.

Он не рассчитывает на то, что у меня в крови. Он не понимает взрывоопасности. Мы не принадлежим к одному классу. Он этого не понимает. Он на это не рассчитывает. Он рассчитывает на то, что я буду разумен. Что со мной можно будет договориться. Поговорить. Пойти на бизнес–ланч и обо всем договориться. Он не рассчитывает на убийство. Убийство даже не приходит ему в голову.

ВЕСЛИ: Пап, успокойся. Постарайся заснуть.

ВЕСТОН: Я сплю! Я сплю прямо здесь. Я падаю. Я, между прочим, был летчиком.

ВЕСЛИ: Я знаю.

ВЕСТОН: Я летал на гигантских машинах в воздухе. Гиганты! Бомбардировщики. Такое зрелище. Над Италией. Над Тихим океаном. Над островами. Гиганты. Океаны. Синие океаны. (ВЕСТОН опять медленно отключается. ВЕСЛИ смотрит на него, лежащего на столе. ВЕСЛИ слегка приближается к нему.)

ВЕСЛИ: Пап? (Двигается ближе к нему.) Ты спишь? (Он поворачивается к в сторону зала, смотрит на доски и на инструменты. Смотрит на холодильник. Выключается свет.)

Конец первого акта.

АКТ ВТОРОЙ

Сцена 1

ЭЛЛА входит из правой кулисы с пакетом, наполненным продуктами. Она останавливается, когда видит Весли. ВЕСЛИ поворачивается к ней. ЭЛЛА смотрит на Вестона, который лежит на столе.

ЭЛЛА: Долго он уже здесь?

ВЕСЛИ: Только что пришел. Где ты была?

ЭЛЛА: (Подходит к холодильнику.) По своим делам.

ВЕСЛИ: Где твой любовник?

ЭЛЛА: (Открывает холодильник.) Не оскорбляй меня. Кто положил сюда все эти артишоки? Что здесь происходит?

ВЕСЛИ: Папа. Он привез их с собой из пустыни.

ЭЛЛА: Какой пустыни?

ВЕСЛИ: Из Горячих Источников.

ЭЛЛА: А. Значит он ездил посмотреть на свой жалкий кусок земли. (ЭЛЛА ставит пакет с продуктами на плиту, затем начинает выбрасывать артишоки из холодильника на пол.)

ВЕСЛИ: Что ты делаешь?

ЭЛЛА: Я их выбрасываю. Это насмешка, что он принес сюда эти артишоки, когда нам есть нечего.

ВЕСЛИ: Их можно есть.

ЭЛЛА: Ты называешь это едой? Это какое–то экзотическое растение. Где вообще артишоки растут? Не в Америке, это уж точно.

ВЕСЛИ: Но мы умираем с голоду.

ЭЛЛА: Да заткнись ты про это! Это смешно.

ВЕСЛИ: Откуда ты знаешь про землю в пустыне?

ЭЛЛА: Просто знаю, вот и все.

ВЕСЛИ: Он тебе об этом сказал? А мне не сказал ни слова.

ЭЛЛА: Я просто знаю, что его подставили на пятьсот баксов. Вот и вся история. Еще одна умная сделка.

ВЕСЛИ: Тэйлор.

ЭЛЛА: (Поворачивается к Весли.) Что?

ВЕСЛИ: Тэйлор ему ее продал, ведь так?

ЭЛЛА: Не говори глупостей. (Поворачивается к холодильнику.) И называй его Мистер Тэйлор. Имей хоть немного уважения.

ВЕСЛИ: Тогда откуда ты знаешь?

ЭЛЛА: Ну вообще Мистер Тэйлор не единственный в мире человек, который занимается недвижимостью.

ВЕСЛИ: Он уже несколько месяцев здесь кругами ходит.

ЭЛЛА: Какими кругами? Он кругами не ходит. Он идет прямо ко входной двери, каждый раз. Он настоящий джентльмен.

ВЕСЛИ: Он подонок.

ЭЛЛА: Ты просто завидуешь ему, вот и все.

ВЕСЛИ: Нечего кормить меня этой брехней! Ведь это был он, да? Я помню, как он здесь ходил вокруг нашего дома со своим портфелем.

ЭЛЛА: Он агент по недвижимости. Это его работа. Это то, чем занимаются агенты по недвижимости. Они занимаются будущим. В наше время очень важно, чтобы были люди, которые могут точно оценить стоимость земли. Которые видят ее потенциал.

ВЕСЛИ: Нет никакого будущего.

ЭЛЛА: Ой, перестань. Ты напоминаешь мне своего отца. (Она начинает выкладывать продукты из своего пакета в холодильник.)

ВЕСЛИ: Так чем он, все–таки, занимается? Ты мне говорила, что он юрист. Теперь он агент по недвижимости.

ЭЛЛА: Я не влажу в его личные дела.

ВЕСЛИ: Не влазишь, а?

ЭЛЛА: Почему ты стал вдруг таким циником?

ВЕСЛИ: Это не вдруг.

ЭЛЛА: Мне кажется ты, наоборот, был бы счастлив уехать отсюда. Попутешествовать. Увидеть другие части мира.

ВЕСЛИ: Я никуда не уезжаю!

ЭЛЛА: О, еще как уезжаешь. Мы все уезжаем. Я завершила сделку. Все, что теперь от меня нужно – это последняя маленькая подпись, и дело сделано. Все сделано. Битые машины, ржавый трактор, гнилые авокадо, сумасшедшая лошадь, тупые овцы, куры, все это хозяйство. Вся эта коллекция. Кончено.

ВЕСЛИ: И тогда, значит, ты свободна?

ЭЛЛА: Абсолютно верно.

ВЕСЛИ: Ты уедешь с ним?

ЭЛЛА: Хоть раз бы ты перестал думать о ерунде всякой. Я принадлежу сама себе.

ВЕСЛИ: А где ты достала продукты?

ЭЛЛА: Пошла и купила.

ВЕСЛИ: (После паузы.) Ты знаешь, ты опоздала. Со всеми своими ухищрениями, ты осталась за бортом.

ЭЛЛА: (Закрывает холодильник, поворачивается к Весли.) Что ты имеешь ввиду?

ВЕСЛИ: Отец его уже продал.

ЭЛЛА: Ты наверное с ума спятил! Он шнурка от ботинок продать не смог бы. Посмотри на него! Посмотри, как он лежит на столе! Это похоже на человека, который мог бы продать что–то ценное, вроде недвижимости? Это, по–твоему, выглядит как компетенция? Ты посмотри на него! Он ничтожество. Лежит в куче со своим грязным бельем.

ВЕСЛИ: Я бы на твоем месте его не будил.

ЭЛЛА: Он теперь меня не достанет! У меня есть защита! Если он хоть притронется ко мне, его порежут на куски! С ним все покончено!

ВЕСЛИ: Он тебя опередил, даже сам того не зная.

ЭЛЛА: Не говори глупостей! И убери, наконец, этот мусор! Я устала смотреть на сломанные двери каждый раз, когда я вхожу в этот дом.

ВЕСЛИ: Это новая дверь.

ЭЛЛА: УБЕРИ ЕЕ ОТСЮДА!

ВЕСЛИ: (тихо) Я тебе сказал, лучше его не будить.

ЭЛЛА: Я больше не хожу на цыпочках. Я устала чувствовать себя чужой в своем собственном доме. Я больше его не боюсь.

ВЕСЛИ: А я бы на твоем месте побоялся. Он собирается убить Тэйлора.

ЭЛЛА: Он всегда собирается кого–то убить! Каждый день он собирается кого–то убить!

ВЕСЛИ: В этот раз он по–настоящему собирается. Ему нечего терять.

ЭЛЛА: Это уж точно.

ВЕСЛИ: Он убьет тебя тоже. (ЭЛЛА молчит некоторое время. Они смотрят друг на друга.)

ЭЛЛА: Ты знаешь, что это? Это проклятье. Я это чувствую. Его нельзя видеть, но оно есть. Оно всегда здесь. Оно приходит каждый день, как ночь. Каждый день я его чувствую. Каждый день я знаю, что оно придет. И оно всегда приходит. Повторяется. Оно приходит даже когда ты делаешь все, чтобы не дать ему придти. Даже когда ты пытаешься все поменять. И его корни уходят глубоко. Они уходят глубоко–глубоко в маленькие клеточки и гены. В атомы. В крошечные маленькие плавающие частицы, которые все уже все решили без нас. Которые сговорились еще в утробе. Еще даже до этого. В воздухе. Оно нас окружает. Это даже больше, чем правительство.

И оно также простирается в будущее. Мы его распространяем. Мы его передаем. Мы его наследуем и передаем, а потом оно передается опять. И все это продолжается, хотим мы этого или нет. (ЭЛЛИС, владелец клуба «Алиби», входит справа и улыбается им. На нем сатиновая желтая рубашка с открытым воротником, на шее у него висит цепь с золотым крестом. Он – крупный мужчина с татуировками на руках, в обтягивающих джинсах, в блестящих ботинках, со множеством колец на пальцах. Он осматривается и видит Вестона, лежащего на столе.)

ЭЛЛИС: Перебрал маленько, а? Я все ему говорю, пей потихоньку, но это все равно, что пердеть на ветер. (Смеется собственной шутке.) Вы, должно быть, жена и дети. Меня зовут Эллис, я заведую клубом «Алиби» в городе. Вы, наверное, его знаете, а? (Никакой реакции от Эллы и Весли.) Ну, ваш старик знает, это уж точно. Каждую ночь там. Постоянный клиент. Мне всегда было интересно, где он ночует. А что это у вас за запах такой?

ВЕСЛИ: Артишоки.

ЭЛЛИС: Артишоки, а? Пахнут как застоявшаяся моча. (Взрывается смехом, никакой реакции от окружающих.) А мне овощи как–то не очень. Я – мясоед. “Кровь и мясо” – вот мой девиз. Делает кости крепкими, как у слона.

ЭЛЛА: Я знаю, что, может быть, наивно ожидать, что Вы постучитесь в дверь, которой нет, но Вы всегда входите в чужие дома так, как будто они принадлежат Вам?

ЭЛЛИС: А он мне и принадлежит. (Пауза.) Так точно. Все векселя подписаны. Вот, наличные у меня на руках. (Он вытаскивает две большие пачки денег из–под ремня и машет ими в воздухе.) Тысяча пятьсот зелеными.

ВЕСЛИ: Тысяча пятьсот долларов! (Смотрит на Эллу.)

ЭЛЛИС: Это то, что он должен. И это та цена, на которую мы сговорились. Слушай, парень, мне даже не обязательно было появляться здесь с этими деньгами. Твой старик такой простак, что он переписал все на мое имя без единой копейки на столе. Я мог бы его легко подставить. Но просто так оказалось, что я человек своего слова.

ЭЛЛА: (К Весли.) Убери его отсюда!

ЭЛЛИС: (К Весли, холодно.) Приятель, я бы на твоем месте не пробовал. (ЭЛЛИС и ВЕСЛИ смотрят друг на друга в упор. ЭЛЛИС улыбается.) Я, дружище, переломал слишком много костей в свое время. Я не жестокий человек, но я силен, как бык, и иногда даже сам не осознаю собственной силы. Это ужасно, когда такое происходит. Знаешь? Когда не успеешь глазом моргнуть, а человека уже поломал. Когда кто–то уже лежит без движения.

ЭЛЛА: Это смешно! У алкоголика не покупают недвижимость!

Он не отвечает за свои действия!

ЭЛЛИС: Но ведь она ему принадлежит, не так ли?

ЭЛЛА: ОНА ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ!

ЭЛЛИС: Он мне сказал по–другому.

ЭЛЛА: Она принадлежит мне, и я ее уже продала, так что убирайтесь отсюда к черту!

ЭЛЛИС: Ну, вот документы. (Он вытаскивает акт о продаже.) Вот, пожалуйста. Со всеми подписями и печатями. Что Вы на это скажете?

ЭЛЛА: Это незаконно!

ВЕСЛИ: Кому он должен денег?

ЭЛЛИС: Нууу, знаешь, я, вообще-то, не люблю совать свой нос куда не надо. Но я знаю, что он должен довольно жестким ребятам.

ВЕСЛИ: Тысячу пятьсот долларов?

ЭЛЛИС: Что–то вроде того.

ЭЛЛА: Разбуди его! Мы сейчас все выясним.

ВЕСЛИ: (Элле.) Ты с ума сошла? Если он тебя здесь увидит, он здесь такое устроит!

ЭЛЛА: (Идет к Вестону и трясет его.) Тогда я его разбужу!

ВЕСЛИ: О, Господи. (Вестон все еще без сознания. Элла продолжает сильно его трясти.)

ЭЛЛА: Вестон! Вестон, поднимайся! Вестон!

ЭЛЛИС: Я много тяжелых случаев повидал на своем веку, но этот просто чемпион. Это уж точно. Пьет как канадец. Намертво.

ВЕСЛИ: Вы говорите, жесткие ребята? А за что он им должен?

ЭЛЛИС: Слушай, парень, он одалживает постоянно. Он беспрерывный должник. Выплаты за машину. Бега. Земля в пустыне. Он все время что–то пытается провернуть. Просто в этот раз он зашел слишком далеко.

ВЕСЛИ: А что они собираются с ним сделать?

ЭЛЛИС: Теперь ничего. Я спас его шкуру. Тебе вообще следовало бы целовать мне задницу.

ЭЛЛА: ВЕСТОН! ПОДНИМАЙСЯ! (Она устает трясти его. ВЕСТОН продолжает лежать без сознания.)

ВЕСЛИ: Они бы убили его за тысячу пятьсот баксов?

ЭЛЛИС: Никто ничего не говорил про убийство. Разве я сказал что–нибудь про убийство?

ВЕСЛИ: Нет.

ЭЛЛИС: Тогда нечего делать преждевременные выводы. Так можно себе заработать большие неприятности.

ВЕСЛИ: Может Вам стоит отнести им эти деньги.

ЭЛЛИС: Слушай, я и так уже достаточно сделал, остальное должен сделать он сам. Я ему не

телохранитель.

ВЕСЛИ: А что если он с ними исчезнет?

ЭЛЛИС: Они его найдут. С этими ребятами такие штучки не проходят.

ВЕСЛИ: Дайте их мне.

ЭЛЛИС: Что?

ВЕСЛИ: Деньги. Я их доставлю по назначению.

ЭЛЛА: (Отрывается от Вестона.) Весли, не прикасайся к этим деньгам! Они грязные! Не трогай их! (ЭЛЛИС и ВЕСЛИ смотрят друг на друга.)

ВЕСЛИ: У Вас же есть документы. Я его старший сын.

ЭЛЛА: Ты его единственный сын!

ВЕСЛИ: Дайте их мне. Об остальном я сам позабочусь.

ЭЛЛИС: (Дает деньги Весли.) Ладно, приятель. Только не теряй голову. Здесь немало мелочи для молодого парня. (ВЕСЛИ берет деньги.)

ЭЛЛА: Весли, это незаконно. Это тебя делает соучастником!

ВЕСЛИ: (Эллису.) Где я могу их найти?

ЭЛЛИС: Это уже твое дело, парнишка. Я просто покупатель. (ЭЛЛИС ходит вокруг и рассматривает дом. ЭЛЛА подходит к Весли, ВЕСЛИ пересчитывает деньги.)

ЭЛЛА: Весли, дай мне эти деньги! Они не принадлежат тебе! Дай их мне!

ВЕСЛИ: (Смотрит на нее холодно.) Ма, здесь не хватит на поездку в Европу.

ЭЛЛИС: Я думаю, из этого местечка вышел бы неплохой ресторанчик. Как вы думаете? Совсем неплохой ресторанчик получился бы.

ВЕСЛИ: (Продолжает пересчитывать деньги.) Почему бы и нет.

ЭЛЛИС: Люди съехали с дороги, выпили, закусили, выпили еще раз, полюбовались видом на долину. Душа отдохнула. Можно даже японский сад перед входом сделать. Чтоб золотые рыбки плавали. Можно даже площадку для гольфа вон там, в той стороне, соорудить. У этого места огромный потенциал.

ЭЛЛА: Весли! (ТЭЙЛОР с дипломатом появляется на сцене справа. ЭЛЛА поворачивается и видит его. ВЕСЛИ продолжает пересчитывать деньги.)

ТЭЙЛОР: О, извините. Я не знал, что у вас гости. (Элле.) Я составил последний вариант всех документов. (ТЭЙЛОР подходит к столу, видит Вестона, лежащего на нем, останавливается, ищет куда поставить свой дипломат.)

ЭЛЛА: (Тэйлору.) Опоздали.

ТЭЙЛОР: Извините, я не понял. С чем опоздали?

ЭЛЛА: Со всем. Вестон его уже продал.

ТЭЙЛОР: Это смешно. У меня последний вариант документов здесь в дипломате.

Все, что нужно – это Ваша подпись.

ЭЛЛИС: А это что за тип?

ЭЛЛА: (Тэйлору.) Он продал дом за тысячу пятьсот долларов.

ТЭЙЛОР: (Смеется.) Это невозможно.

ЭЛЛА: Вот они! У Весли в руках! Весли их забрал!

ТЭЙЛОР: Он не может продавать недвижимость. Он некомпетентен. Мы это уже обсудили.

ЭЛЛИС: (Подходит к Тэйлору.) Эй ты, приятель. Я не знаю, в чем здесь дело, но предлагаю тебе, блядь, валить отсюда на хер, так как это моя сделка. Понял? Это мой кусок.

ТЭЙЛОР: (Элле.) Кто это?

ЭЛЛА: Покупатель.

ВЕСЛИ: Да, Тэйлор, слишком долго думали. Выхватили у Вас землю прямо из–под носа…

ТЭЙЛОР: Ну, тогда это всего лишь вопрос суда. Он там ни минуты не продержится. По закону, он вообще подопечный государства. Он не может продавать землю.

ЭЛЛИС: (Машет бумагами в воздухе.) Слушай, я проверил эти бумаги в городском суде, и все по закону.

ТЭЙЛОР: Бумаги здесь ни при чем. Я говорю о психологической ответственности. Мужчина – алкоголик.

ВЕСЛИ: Это относится к купле так же, как и продаже?

ТЭЙЛОР: (Элле.) О чем он?

ЭЛЛА: Ни о чем. Весли, ну–ка верни деньги!

ВЕСЛИ: Это относится к покупке высушенной земли посреди пустыни, без воды, в 100 милях от ближайшей бензоколонки?

ТЭЙЛОР: (К Весли.) Мне кажется, ты пытаешься увести разговор в сторону от теперешней ситуации. Дело в том, что твой отец ни психологически ни эмоционально неспособен нести ответственность за свои действия, и поэтому любые переговоры, которые он ведет, не имеют никакой юридической силы. Это может быть легко доказано в суде. У нас есть доказательства из первых рук того, что он подвержен приступам насилия. У него были отобраны права, но он все–равно продолжает водить машину. Ему не дают страховку. Он не может удержаться ни на одной работе. Его нет дома 90% процентов времени. У него были судимости. Это дело ясно как дважды два, его даже рассматривать не будут.

ЭЛЛИС: (Тэйлору.) А кто ты, вообще, такой? Юрист какой–нибудь? С чего это ты взял, что можешь так разговаривать в моем доме!

ЭЛЛА: ЭТО НЕ ВАШ ДОМ - ВОТ ЧТО ОН ГОВОРИТ! ВЫ ЧТО, СЛУШАТЬ НЕ УМЕЕТЕ? У ВАС ЧТО, НЕТ МОЗГОВ В ГОЛОВЕ?

ЭЛЛИС: Слушай, подруга, я торгую выпивкой. Понимаешь, о чем я? В моем баре я всякого насмотрелся, но никогда еще не видел ничего страннее этого типа. И никогда еще не видел ничего, с чем я не мог бы справиться.

ВЕСЛИ: Тэйлор, я бы Вам посоветовал валить, пока еще не поздно.

ТЭЙЛОР: Я отказываюсь продолжать выслушивать эти угрозы! Я, можно сказать, пошел на риск ради этого проекта, и в ответ не получаю ничего, кроме сопротивления.

ЭЛЛА: Я не сопротивляюсь.

ТЭЙЛОР: (К Весли.) Ты, может быть, этого не осознаешь, но за мной стоят корпорации! Административные органы! Банки. Влиятельные люди. Люди с амбициями, которые понимают важность вклада в будущее. Важность того, чтобы строить эту страну, а не разрушать ее. Вы все себя ведете так, как будто весь мир вращается вокруг вашего жалкого существования. Как будто все, затаив дыхание, ждут вашего следующего шага. Так вот, это не так! Никто не ждет! Все движется вперед! Все движется вперед, хотите вы этого или нет! Колеса вращаются. И вы ничего не можете сделать, чтобы их остановить. Единственное, что вам осталось делать – это сотрудничать. Играть в общую игру. Быть с нами. Инвестировать в будущее этой великой страны. Потому что если вы решите этого не делать, вы останетесь в стороне. Каждый из вас. Останетесь на мели. И ничто вас не спасет. Ничто и никто. (Справа на сцене появляется полицейский в форме работника дорожной инспекции.)

СЕРЖАНТ МАЛЬКОЛЬМ: ммм... я извиняюсь. Миссис Тейт?

ЭЛЛА: Это я.

МАЛЬКОЛЬМ: Простите. Я бы постучался, но у Вас нет двери.

ЭЛЛА: Ничего. (ТЭЙЛОР начинает нервно двигаться в левую сторону сцены. ВЕСЛИ наблюдает за ним.)

МАЛЬКОЛЬМ: Я – Сержант Малькольм, дорожная инспекция.

ЭЛЛА: Ну, так что Вам надо?

МАЛЬКОЛЬМ: У Вас есть дочь, Эмма Тейт?

ЭЛЛА: Да. Что случилось?

МАЛЬКОЛЬМ: Она задержана.

ЭЛЛА: За что?

МАЛЬКОЛЬМ: По всей видимости, она въехала с ружьем на лошади в бар в центре города и расстреляла его так, что одни дырки остались.

ЭЛЛА: Что?

ЭЛЛИС: Какой бар?

МАЛЬКОЛЬМ: Заведение под названием «Клуб Алиби». Меня там в то время не было, ее задержали другие.

ЭЛЛИС: Это мой клуб!

МАЛЬКОЛЬМ: (Эллису.) Вы владелец?

ЭЛЛИС: ЭТО МОЙ КЛУБ!

МАЛЬКОЛЬМ: Вы мистер Эллис?

ЭЛЛИС: Повреждений много?

МАЛЬКОЛЬМ: Ну, надо будет еще сделать описание, но достаточно много. Она стреляла, куда ни попадя. Это еще чудо, что никого внутри не было.

ЭЛЛИС: (К Весли.) Отдавай деньги обратно! (ЭЛЛИС выхватывает деньги из рук Весли. ТЭЙЛОР исчезает в левую кулису.)

ВЕСЛИ: (Полицейскому.) Эй! Он уходит! Этот мужик – авантюрист!

МАЛЬКОЛЬМ: Какой мужик?

ВЕСЛИ: (Двигается к левой кулисе.) Вон тот мужик! Мужик, который только что убежал отсюда! Он вор! Мошенник. Неважно, как это называется. Он продал моему отцу липовую землю!

МАЛЬКОЛЬМ: Это не в моей юрисдикции.

ЭЛЛИС: (Элле.) Я знаю, что это он ее туда послал. Я, знаешь, не вчера родился! Он действительно сумасшедший, если он думает что может так на меня надавить. Да кто он такой, вообще! Я его засужу за это! Я с него шкуру сдеру! А я его еще выгораживал! Свою собственную шею подставлял ради него! Так вот, скажи ему, когда он проснется из этой своей прострации, что он влип гораздо глубже, чем он думает! Он еще ничего не видел! Ты ему скажи. (Начинает уходить.) И помни, что это место принадлежит мне. Оно мое! Так что чтобы не было больше никаких странных штучек. У меня тоже есть друзья там, где надо. Я с ними общаюсь напрямую. Не так ли, Сержант?

МАЛЬКОЛЬМ: Не знаю насчет этого. Я здесь по другому делу.

ЭЛЛИС: (Элле.) Так ты скажи ему! Я его научу, как со мной связываться! (ЭЛЛИС уходит вправо.)

ЭЛЛА: (Полицейскому.) Он унес наши деньги!

МАЛЬКОЛЬМ: Слушайте, мадам, Ваша дочь в участке. Я ни о чем другом больше ничего не знаю. Я сюда пришел по поводу Вашей дочери. (ВЕСЛИ убегает в правую кулису. ЭЛЛА кричит ему вслед.)

ЭЛЛА: ВЕСЛИ! КУДА ТЫ ИДЕШЬ?

ГОЛОС ВЕСЛИ: (За сценой.) Я ЗАБЕРУ У НЕГО ЭТИ ДЕНЬГИ!

ЭЛЛА: ЭТО НЕ ТВОИ ДЕНЬГИ! ВЕРНИСЬ!

ЭЛЛА (продолж.): ВЕСЛИ! (Она останавливается и смотрит на Малькольма.) Все куда–то убегают. Даже мистер Тэйлор. Вы слышали как он со мной разговаривал? Он со мной разговаривал совсем по–другому. Совсем не так, как раньше. Он вел себя очень неприятно.

МАЛЬКОЛЬМ: Миссис Тейт, что Вы собираетесь делать с Вашей дочерью?

ЭЛЛА: Я не знаю? А что мы должны делать?

МАЛЬКОЛЬМ: Ну, она должна остаться в участке на ночь, и, если Вы не хотите, чтобы она возвращалась домой, ее направят в суд по делам несовершеннолетних.

ЭЛЛА: Но мы все уезжаем отсюда. Мы уезжаем в Европу. Она не может вернуться домой. Здесь никого не будет.

МАЛЬКОЛЬМ: Тогда Вам нужно будет подписать заявление.

ЭЛЛА: Какое заявление?

МАЛЬКОЛЬМ: Которое дает разрешение на привлечение к уголовной ответственности.

ЭЛЛА: Хорошо.

МАЛЬКОЛЬМ: Вы должны поехать со мной, если у Вас нет машины.

ЭЛЛА: У меня есть машина. (Пауза.) Все убежали.

МАЛЬКОЛЬМ: Вы не боитесь остаться одной?

ЭЛЛА: Я и так одна.

МАЛЬКОЛЬМ: Да, я знаю. Вы в состоянии поехать сами, или Вы предпочли бы поехать со мной в машине?

ЭЛЛА: Ничего, я поеду сама.

МАЛЬКОЛЬМ: Тогда я буду Вас ждать в участке. (МАЛЬКОЛЬМ уходит. ЭЛЛА стоит на месте.)

ЭЛЛА: (Себе.) Все убежали. (ВЕСТОН неожиданно вскакивает на столе. ЭЛЛА вскакивает. Они смотрят друг на друга, потом ЭЛЛА убегает. ВЕСТОН остается сидеть на столе. Он осматривается вокруг сцены. Он становится на ноги и пытается удержать равновесие. Он подходит к холодильнику, отбрасывая артишоки, которые мешаются под ногами. Он открывает холодильник и смотрит в него. Свет медленно гаснет, пока ВЕСТОН стоит и смотрит в холодильник.)

Сцена 2

На сцене: те же декорации. Со сцены убраны доски, инструменты и артишоки. В середине сцены опять тот же маленький заборчик, внутри которого находится ягненок. Чайник со свежим кофе греется на плите. Все белье постирано, и ВЕСТОН сидит слева за столом, сворачивает и аккуратно складывает его. На нем больше нет пальто, бейсболки и кроссовок; на нем теперь свежая чистая рубашка, новые штаны, и начищенные ботинки; он чисто выбрит. Он выглядит трезво и, по сравнению с предыдущим, в хорошем настроении. В темноте слышно блеяние ягненка; свет медленно включается, обнаруживая Вестона за столом.

ВЕСТОН: (Ягненку, сворачивая белье.) Знаешь, есть вещи похуже, чем личинки. Гораздо хуже. Личинки, при правильном уходе, могут исчезнуть. Если есть кто–то, у кого есть время этим заниматься. Кто может распознать все признаки. Кто принесет тебя с холодного, мокрого луга и устроит тебя здесь так уютно, как тебе сейчас здесь. Тебе все другие ягнята могут позавидовать. Здесь тепло. Нет сквозняков – теперь, после того, как я поставил новую дверь. Нет грызунов. Нет койотов. Нет орлов. Нет – (Наводит взгляд на ягненка.) Хочешь я тебе расскажу кое–что про орлов? Это абсолютная правда. Было по-настоящему. Однажды я работал в поле – делал кастрацию – кому–то ведь надо это делать. Это не моя любимая работа, но кто–то должен ее делать. Я расположился прямо возле пристройки вон там. Сделал себе маленький сарайчик из листов жести, взял свой самый острый нож, чан с кипящей водой, и горячий утюг для прижигания. Это, конечно, кровавая работа. Ну, так вот; мне надо было обработать может пару дюжин ягнят. Я их отгородил от овец, примерно так же, как ты сейчас отгорожен. Похожий заборчик такой. Было такое свежее, светлое утро. Воздух был совсем прозрачный, и было видно далеко–далеко через все пастбище. Иней таял на стеблях у земли. Может пара ворон и овец чего то вякали про своих детей, и кроме этого – полная тишина. Так вот, я работал себе и работал, пока не почувствовал, как какая–то тень вдруг пролетела надо мной. Я ее почувствовал даже перед тем, как увидел ее след на земле. Ощущение было похоже на то, как облака проплывают через солнце. Что–то огромное,

и черное, и холодное такое. Я поднимаю глаза наверх, думая увидеть какого–нибудь сарыча или ястреба, но вместо этого мне на глаза попадается огромный орел. Ну, я вообще летчик, и аэронавтикой меня не удивишь; но этот олух выделывал такие штуки, прямо как самоубийца. То летел низко–низко, как будто заходил на посадку, поджав крылья, то передумывал и взлетал стремительно вверх, уходя от меня в высоту. Ну, я некоторое время смотрел, как он уменьшается в воздухе, потом вернулся к своей работе. Сделал может еще пару ягнят, и опять то же самое. Только в этот раз он еще ниже. Я почти чувствовал его перья на моей спине. Я слышал звук его полета ясно-ясно. Огромная птица. Хлопал крыльями как хлыстами. Потом он опять поднимается. В этот раз я наблюдал за ним дольше, пытаясь понять, чего он хочет. А потом все стало ясно. Ему нужны были эти яички. Эти свежие маленькие остатки мужского. Так что в этот раз я решил удовлетворить его, и бросил несколько из них на крышу сарая. Потом занялся своим делом, притворяясь, что я занят и не обращаю на него внимания. Но в этот раз я его ждал. Я напряженно слушал, летит он или нет, зная что он прилетит сзади. Я высматривал на земле любой признак тени. Ничего не случилось во время того, как я кастрировал еще троих ягнят, когда вдруг он прилетает. Как раскат грома. Бах! Он падает на крышу сарая, выдирая своими когтями пол–крыши, и бьет крыльями по воздуху, крича как беременная лошадь. Я тут–же вскочил на ноги и сам начал орать во всю глотку. Не знаю, почему это из меня вырвалось, но я стоял с ледяным ощущением в спине и просто орал, как дурак. Как какой–то сумасшедший болельщик. Я такого еще не чувствовал с тех пор, когда я в первый раз поднялся на бомбардировщике. Спустя некоторое время, я опять сел и продолжил работу. И каждый раз, когда я кастрировал ягненка, я бросал его яйца на крышу сарая. И каждый раз он несся, как бронепоезд, на эту крышу. И каждый раз у меня возникало это чувство. (ВЕСЛИ появляется на сцене справа, его лицо и руки все в крови.)

ВЕСЛИ: И что потом?

ВЕСТОН: Ты что, меня слушал?

ВЕСЛИ: А ты что, не видишь, что я здесь?

ВЕСТОН: Не знаю. Ты здесь?

ВЕСЛИ: Я здесь.

ВЕСТОН: Ну и что с того?

ВЕСЛИ: Что дальше происходит?

ВЕСТОН: Я разговаривал с ягненком!

ВЕСЛИ: Расскажи мне.

ВЕСТОН: Ты это уже слышал. А что, вообще, случилось с твоим лицом?

ВЕСЛИ: Так, врезался в кирпичную стену.

ВЕСТОН: Иди умойся.

ВЕСЛИ: Что дальше происходит?

ВЕСТОН: Я не собираюсь тебе опять рассказывать! Ты что, совсем что–ли?

ВЕСЛИ: Тогда не пойду умываться.

ВЕСТОН: Что, вообще, с тобой происходит? Ты что, напился?

ВЕСЛИ: Я пытался вернуть твои деньги.

ВЕСТОН: Какие деньги?

ВЕСЛИ: От Эллиса.

ВЕСТОН: А, этот козел. Не трать время попусту. Он козел и мошенник.

ВЕСЛИ: Он убежал с твоими деньгами. И дом теперь его.

ВЕСТОН: Дом мой! Я решил остаться.

ВЕСЛИ: Что?

ВЕСТОН: Я остаюсь. Я закончил новую дверь. Ты заметил?

ВЕСЛИ: Нет.

ВЕСТОН: Так надо было заметить. Ты вошел в дом прямо через нее. Что с тобой? Я все это место приведу в порядок. Я решил.

ВЕСЛИ: Ты собираешься привести его в порядок?

ВЕСТОН: Да. Именно это я и сказал. Чего в этом такого необычного? Это могло бы быть замечательное место, если кто–то проявил бы к нему хоть какой–то интерес. Слушай, налей себе кофе и пойди умойся немного. Ты выглядишь как будто тебе по морде трактор проехал. Давай. Свари свежего кофе. (ВЕСЛИ медленно подходит к плите и смотрит на кофе.) Я проснулся и обошел все наше хозяйство. С утра пораньше. Я думаю, я этого не делал уже два года. Я обошел все вокруг, и со мной стала происходить интересная штука.

ВЕСЛИ: (Готовит кофе.) Какая?

ВЕСТОН: Я вдруг задумался, кто это ходит в саду в пол–седьмого утра. Я не чувствовал, что это был я. Это был какой–то тип в темном пальто, кроссовках и бейсболке, со щетиной, торчащей у него на лице. Этот тип был непохож на владельца такого хорошего участка земли, как этот. Тогда я стал думать, кто же действительно владелец. То есть, если я не ощущал себя владельцем, то кто владелец? Я начал думать, не выскочит ли настоящий владелец откуда–нибудь и не прострелит ли мне мозги за то, что я хожу по его земле. Я начал чувствовать, что я должен куда–то убежать и

спрятаться. Как будто я не должен находиться в здесь. Не то, чтобы это был какой–то там фешенебельный район, просто здесь слишком тихо. Здесь очень тихо. Особенно в это время утром. Потом меня вдруг поразило, что, на самом деле, владелец – это я. Что, каким–то образом, это я, и что я, на самом деле, тот самый человек, который ходит по своей собственной земле. И у меня от этого возникло прекрасное ощущение.

ВЕСЛИ: (Уставился на кофе.) Возникло?

ВЕСТОН: Да. И я вернулся сюда, и первое, что я сделал – это снял всю свою старую одежду и стал ходить здесь нагишом. Просто, черт подери, ходил по всему дому в чем мать родила. Хотел почувствовать, что это действительно я в своем собственном доме. И как будто целый человек отслоился. Совсем чужой человек. Потом я пошел и налил себе горячую ванну. Такую горячую, что еле можно было терпеть. Я опустился в нее и сидел в горячей воде, пока она не проникла мне глубоко под кожу. Сидел так долго, что даже окна и зеркала все затуманились. Потом я выпустил воду, и опять наполнил ванну, но в этот раз ледяной водой. Просто сидел и чувствовал, как она медленно поднималась по мне, пока я не оказался в ней по шею. Потом я встал, побрился, и нашел себе чистую одежду. Потом пришел сюда и сделал себе большой завтрак из омлета с ветчиной.

ВЕСЛИ: Омлет с ветчиной?

ВЕСТОН: Да. Кто–то оставил целую кучу продуктов в холодильнике. Я охренел от удивления. Прямо как Рождество какое–то. Прямо как будто кто–то знал, что я заново рожусь сегодня утром, или что–то в этом роде. Не мог поверить своим глазам. (ВЕСЛИ идет к холодильнику и смотрит вовнутрь.) Потом я начал делать кофе и увидел, что делаю все те вещи, которые делал раньше. Как будто я возвратился к своей жизни после долгого отсутствия.

ВЕСЛИ: (Уставился в холодильник.) Мама принесла эти продукты.

ВЕСТОН: Потом я начал стирать белье. Постирал все. Я ходил по дому и подбирал каждую кучу грязной одежды, которая только попадалась мне под руку. Эммы, Эллы, даже твои какие–то вещи. Твои носки. Нашел одежду всех. И каждый раз, когда я нагибался, чтобы поднять чью–то одежду, я чувствовал этого человека, как будто он был со мной рядом в комнате. Как будто одежда все еще была соединена с человеком, который ее носил. И я чувствовал, что я знаю каждого из вас. Каждого. Как будто я знаю вас через кровь и мясо. Как будто наши тела связаны друг с другом, и что от этого не убежать. Но мне и не хотелось убегать. У меня было такое ощущение, что это хорошо. Было хорошо чувствовать себя связанным вот так, кровью. И что семья – это не просто

что–то социальное. Это что–то животное. У природы была какая–то своя причина на то, чтобы мы все были вместе под одной крышей. Не то, чтобы это была какая–то обязанность, но просто так надо было. И я стал радоваться этому. Я почувствовал, что есть надежда.

ВЕСЛИ: (Смотрит в холодильник.) Я умираю от голода.

ВЕСТОН: (Подходит к Весли.) Слушай, пойди прими ванну и смой это дерьмо со своего лица, а я сделаю тебе омлет с ветчиной. Что это вообще за ерунда у тебя на лице?

ВЕСЛИ: Кровь.

ВЕСТОН: Он въехал тебе по морде пару раз, а? Ну, пойди умойся и возвращайся сюда. Давай!

ВЕСЛИ: (Поворачивается к Вестону.) Знаешь, он не хотел отдавать мне деньги.

ВЕСТОН: Ну и что. Этот парень – тупой. Курице и той Бог дал больше мозгов, чем ему. Теперь пойди и умойся перед тем, как я сам тебе накостыляю! (ВЕСЛИ уходит в левую кулису. ВЕСТОН вынимает ветчину и яйца из холодильника и начинает готовить завтрак на плите. Во время того, как он готовит, он кричит так, чтобы Весли слышал за сценой. Кричит: ) Так вот, я думал о том, о чем ты говорил раньше, насчет авокадо! Ну, знаешь, насчет того, чтобы вступить в Ассоциацию по Выращиванию Авокадо, и все такое! И я подумал, что может это, после всего, и не такая уж дурная идея! И нам надо будет нанимать каких–то там мексиканцев! Мы могли бы сами их собирать и продавать компании напрямую! Как тебе эта идея! Сократим наши расходы! Этот трактор до сих пор ведь работает, да? То есть, мотор вроде не остановился, и у нас абсолютно нормальное давление в поливных трубах! Я проверял сегодня утром! Вода льется исправно изо всех дыр! На самом деле, совсем немного работы – и можно полностью наладить это наше производство! И я перепродам эту дурацкую землю! Это нам немного поможет для начала. Где–то кто–то обязательно захочет купить хороший кусок земли в пустыне! У нее прекрасное месторасположение, даже если ее и не будут застраивать! Всего лишь три часа езды от Палм Спрингс – и ты знаешь, что это значит! Ты знаешь, какие люди туда ездят. Крупные игроки. У кого–то из них наверняка есть лишние деньги! (ЭЛЛА входит справа. Она выглядит измученной и усталой. Она стоит и смотрит на Вестона, который продолжает готовить омлет. Потом она смотрит на ягненка. ВЕСТОН знает, что она здесь, но не смотрит на нее.)

ЭЛЛА: (После паузы.) Что здесь делает этот ягненок?

ВЕСТОН: Я его вылечил. Был момент, когда я не был уверен, что он протянет. Личинки у него были аж в тонкой кишке.

ЭЛЛА: (Подходит к столу.) Оставь детали при себе. (Она стягивает свои белые перчатки и в изнеможении садится на стул справа. Смотрит на кучи чистого белья.)

ВЕСТОН: (Продолжает готовить.) А, вообще, где ты была?

ЭЛЛА: В полиции, за решеткой.

ВЕСТОН: А, так значит тебя, наконец, поймали? (Усмехается.) Закон работает.

ЭЛЛА: Очень остроумно.

ВЕСТОН: Хочешь позавтракать? А я как раз кое–что готовил для Веса.

ЭЛЛА: Ты готовишь еду?

ВЕСТОН: Да. А что, непохоже?

ЭЛЛА: Я думала, что ты не умеешь даже разбить яйцо. Кто постирал все это белье?

ВЕСТОН: Твой покорный слуга.

ЭЛЛА: У тебя что, нервный срыв?

ВЕСТОН: А что, разве мужчина не может постирать свое собственное белье?

ЭЛЛА: Насколько я знаю, может.

ВЕСТОН: Я даже твоего немного постирал.

ЭЛЛА: Ну, спасибо.

ВЕСТОН: Слушай, я мог бы этого и не делать. Я просто засунул свое в машину и подумал, почему бы не бросить одежду всех остальных.

ЭЛЛА: Очень великодушно с твоей стороны.

ВЕСТОН: Так где ты была? Гуляла со своим лощеным юристом?

ЭЛЛА: Как я тебе уже сказала, я была за решеткой.

ВЕСТОН: Да ладно. Что, посещала кого–то? Они тебя бросили в обезьянник с алкашами? За это, что-ли?

ЭЛЛА: Я посещала твою дочь.

ВЕСТОН: Что, правда? А за что они ее загребли?

ЭЛЛА: Незаконное владение оружием. Злостный вандализм. Вторжение со взломом. Нападение. Нарушение правил верховой езды. Все, что хочешь.

ВЕСТОН: Да, она всегда была огненной девчонкой.

ЭЛЛА: Это у нее по наследству, не думаешь?

ВЕСТОН: Правильно. Прямой потомок. Шотландско–Ирландских варваров.

ЭЛЛА: Ну, я рада, что ты нашел, как превратить позор в источник гордости.

ВЕСТОН: Что в этом позорного? Нужно быть смелым, чтобы заслужить обвинения во всем этом. Не каждый человек в ее возрасте может набрать такой список.

ЭЛЛА: Это уж точно.

ВЕСТОН: А ты бы могла?

ЭЛЛА: Не говори глупостей! Я не само–разрушительница. У меня этого в семье нет.

ВЕСТОН: Правильно. Я никогда об этом так не думал. Ты единственная из всех нас, у которой этого нет. Это только у нас.

ЭЛЛА: Ах, так, значит, теперь я оказываюсь посторонней.

ВЕСТОН: Так это правда. Ты происходишь из совсем другого класса людей. Мягких. Артистичных. Они все были артистами, ведь так?

ЭЛЛА: Мой дед был фармацевтом.

ВЕСТОН: Ну, тогда учеными. Принадлежали к какой–то профессии. Профессионалы. Никто не поднимал ни на кого голоса.

ЭЛЛА: Это плохо?

ВЕСТОН: Нет. Просто это по–другому. Вот и все. Просто по–другому.

ЭЛЛА: Так мы теперь филосовствуем над яйцами? Это теперь происходит? Мы что, за ночь протрезвели? Проснулись к совсем новому утру? Что это за дерьмо такое! Я всю ночь пыталась опять разобраться с Эммой и теперь возвращаюсь к мистеру «правильного поведения», к мистеру Хайду? Так вот, можешь отвалить с этим дерьмом, потому что я ему не верю!

ВЕСТОН: Хочешь немного кофе?

ЭЛЛА: НЕТ, НЕ ХОЧУ Я НИКАКОГО КОФЕ, ЧЕРТ ПОДЕРИ! И УБЕРИ ЭТУ ГРЕБАНУЮ ОВЦУ ИЗ МОЕЙ КУХНИ!!!

ВЕСТОН: (Остается спокойным.) Ну, словечки ты подобрала еще ничего, но над интонацией можно еще поработать!

ЭЛЛА: С моей интонацией все в порядке!

ВЕСТОН: Что–то мне кажется, что она не очень правдивая. Где–то глубоко в голосе. В сердце происходящего.

ЭЛЛА: Слушай, ты что–то невообразимое. Как ты можешь обвинять меня в том, что я не удовлетворяю твои стандарты аутентичности! Ты сам полный неудачник!

ВЕСТОН: Стандарты тут ни при чем. Это больше с судьбой связано.

ЭЛЛА: Слушай, перестань, а? Я чертовски устала.

ВЕСТОН: Попробуй стол. Он хороший, твердый такой. Он для тебя чудеса сделает.

ЭЛЛА: (Неожиданно тихо.) Стол?

ВЕСТОН: Да. Просто ложись на стол. Ты будешь потрясена. Лучше любой кровати. (ЭЛЛА на секунду задерживает взгляд на столе, затем начинает сгребать все чистое белье на пол. Она залезает на стол и ложится на него. ВЕСТОН продолжает готовить, спиной к ней. Она наблюдает за ним, лежа на столе.) А когда ты проснешься, тебя уже будет ждать большой завтрак из омлета с

ветчиной. Ты почувствуешь себя прекрасно. После того, как ты почувствуешь этот стол, ты будешь удивляться, как ты могла провести все эти годы на кровати. Этот стол спасет тебя. (ВЕСЛИ входит на сцену слева, полностью голый, с мокрой головой. Он выглядит ошеломленным. ВЕСТОН не обращает на него внимания и продолжает готовить завтрак и разговаривать, в то время как ВЕСЛИ уходит вглубь сцены и смотрит на Эллу. Она смотрит на него, но не реагирует. Он поворачивается лицом в зал и смотрит на Вестона. Он смотрит на ягненка и подходит к нему. Нагибается и берет ягненка, затем уносит его в правую кулису. ВЕСТОН продолжает готовить и разговаривать. ЭЛЛА остается на столе.) Знаешь, это проблема, когда живешь слишком комфортно. Забываешь откуда ты родом. Уходишь от реальности. Ты думаешь, что идешь вперед, а на самом деле просто теряешь время. Отстаешь все больше и больше. Впадаешь в транс, из которого не возвращаешься. Тебя это гипнотизирует. Твое тело под гипнозом. Как в кому впадаешь. И поэтому изредка нужен хороший стол, чтобы вернуться. Хороший, твердый стол для того, чтобы вернуть тебя к жизни.

ЭЛЛА: (Все еще на столе, сонно.) Тебе нужно было быть проповедником.

ВЕСТОН: Ты думаешь?

ЭЛЛА: Замечательный голос у тебя. Глубокий. Резонирует.

ВЕСТОН: (Выкладывает омлет на тарелку.) Я не публичный человек.

ЭЛЛА: Я так смертельно устала.

ВЕСТОН: Ты просто поспи.

ЭЛЛА: Вестон, ты должен был видеть эту тюрьму.

ВЕСТОН: Я ее видел.

ЭЛЛА: Ах да, действительно видел. Как ты мог спать в таком месте?

ВЕСТОН: Если ты достаточно онемел, то ты ничего не чувствуешь. (Кричит так, чтобы Весли услышал за сценой.) ВЕС! ТВОЙ ЗАВТРАК ГОТОВ!

ЭЛЛА: Он только что вышел.

ВЕСТОН: Что?

ЭЛЛА: Он только что вышел полностью голый с этой овцой под мышкой. (ВЕСТОН смотрит в загончик, видит, что ягненка больше нет. Он все еще держит тарелку.)

ВЕСТОН: Куда он пошел?

ЭЛЛА: На улицу.

ВЕСТОН: (Переходит на правую сторону сцены, несет тарелку.) ВЕС! ЧЕРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ, ТВОЙ ЗАВТРАК ГОТОВ! (ВЕСТОН уходит в правую кулису с тарелкой в руках. ЭЛЛА борется со сном, до сих пор на столе.)

ЭЛЛА: (Сама себе.) Меня больше ничего не удивляет. (Она медленно засыпает на столе. Некоторое время ничего не происходит. Затем ВЕСТОН возвращается

из правой кулисы, все еще с тарелкой в руках. ЭЛЛА продолжает спать на столе.)

ВЕСТОН: (Подходит к плите.) Его там нет. Представляешь? Только завтрак готов, он уходит. (Поворачивается к Элле.) А зачем он унес ягненка? Его надо держать в тепле. (Видит, что Элла крепко спит.) Ну вот. (Поворачивается и ставит тарелку на плиту; смотрит на еду.) Что ж, значит съем сам. Двойной завтрак. Почему нет? (Он начинает есть с тарелки, разговаривая сам с собой.) Как можно ожидать, что он поправится, если не держать его в тепле? (Он опять поворачивается вглубь сцены и смотрит на спящую Эллу, затем поворачивается опять к тарелке с едой.) У меня всегда разговаривать сам с собой получается лучше всего. Это всегда самое лучшее. Ни с чем не сравнить. По–крайней мере, хоть есть с кем поговорить. (ВЕСЛИ входит справа, одетый в бейсболку Вестона и в его пальто и кроссовки. Он стоит на месте. ВЕСТОН смотрит на него. ЭЛЛА спит.) Что с тобой, черт побери? Я только что звал тебя. Ты что, меня не слышал?

ВЕСЛИ: (Смотрит на Вестона.) Нет.

ВЕСТОН: Твой завтрак был полностью готов. А теперь он остыл. Я уже съел половину. Теперь только половина осталась.

ВЕСЛИ: (Без какого–либо выражения.) Можешь доесть.

ВЕСТОН: А что ты, вообще, делаешь в этой одежде?

ВЕСЛИ: Я ее нашел.

ВЕСТОН: Я ее выбросил! Что с тобой? Ты пошел помылся, а потом напялил на себя одежду старого бродяги, которая была облевана, обоссана, и Бог знает что еще!

ВЕСЛИ: Она мне подходит.

ВЕСТОН: Я тебя не понимаю, это уж точно. Что ты сделал с этим ягненком?

ВЕСЛИ: Я его зарезал.

ВЕСТОН: (Отворачивается от него, в отвращении.) Господи... (Пауза, затем поворачивается к Весли.) ЗАЧЕМ ТЫ ЭТУ ГЛУПУЮ ОВЦУ ЗАРЕЗАЛ?

ВЕСЛИ: Нам нужна еда.

ВЕСТОН: В ХОЛОДИЛЬНИКЕ ПОЛНО ЕДЫ! (ВЕСЛИ быстро подходит к холодильнику, открывает его, начинает доставать всевозможные продукты, и жадно ест их. ВЕСТОН смотрит на него, немного напуган его состоянием.) ЗАЧЕМ ТЫ ПОШЕЛ И ЗАРЕЗАЛ ЕГО? ОН НАЧИНАЛ ПОПРАВЛЯТЬСЯ! (Смотрит, как Весли жадно ест.) Парень, что с тобой? Я тебе приготовил большой завтрак. Почему ты его не стал есть? Что с тобой? (ВЕСТОН осторожно отодвигается от Весли в правую часть сцены. ВЕСЛИ продолжает есть, отбрасывая наполовину съеденные продукты в сторону и жадно вытаскивая остальные. Он слегка стонет во время того, как ест. К Весли: )

Слушай, я знаю, что запустил некоторую работу по дому, и что тебе приходилось заниматься ею вместо меня. Но я ведь принес вам артишоков? Разве не принес? Мне не обязательно было этого делать. Мне пришлось для этого отъехать в сторону. Я увидел вывеску и дал крюк на две мили в сторону только для того, чтобы привезти вам артишоков. (Пауза, во время которой он смотрит на Весли.) Вы не могли все быть настолько голодными! Нам не так уж плохо живется, черт подери! Я на своем веку повидал людей, которые голодают, и нам не так уж плохо живется! (Пауза, никакой реакции от Весли, который продолжает жадно есть.) Ты просто испорчен, вот и все! Здесь рай для молодого человека! Есть дети твоего возраста, которые бы все отдали, чтобы вырасти в такой среде, как эта! У тебя все есть! Все! Здесь возможностей хоть пруд пруди! (Поворачивается к Элле.) ЭЛЛА! ЭЛЛА, ПРОСНИСЬ! (Никакой реакции от Эллы; он поворачивается обратно к Весли, который продолжает есть.) Если это должно заставить меня чувствовать себя виноватым, то это не работает! Это не работает, потому что я не должен сейчас расплачиваться за мое прошлое. ПОНЯЛ МЕНЯ? ТЕПЕРЬ ЭТО ВСЕ КОНЧЕНО, ПОТОМУ ЧТО Я ЗАНОВО РОДИЛСЯ! Я ТЕПЕРЬ СОВСЕМ ДРУГОЙ ЧЕЛОВЕК! Совсем другой человек. (ВЕСЛИ вдруг перестает есть и поворачивается к Вестону.)

ВЕСЛИ: (Холодно.) Они тебя убьют.

ВЕСТОН: (После паузы.) Кто меня убьет! О чем ты говоришь! Никто не собирается меня убивать!

ВЕСЛИ: Я не смог вернуть деньги.

ВЕСТОН: Какие деньги?

ВЕСЛИ: Эллис.

ВЕСТОН: Ну и что?

ВЕСЛИ: Ты их им должен.

ВЕСТОН: Должен кому? Я ничего не помню. И все это в прошлом.

ВЕСЛИ: Нет, не в прошлом. Это до сих пор здесь. Может, ты и поменялся, но ты все равно им должен.

ВЕСТОН: Я не помню это.

ВЕСЛИ: Зато они помнят.

ВЕСТОН: Ну, так значит я им отдам. Это не так смертельно.

ВЕСЛИ: Как? Теперь дом и все хозяйство принадлежат Эллису.

ВЕСТОН: Как это ему дом принадлежит? Это мой дом!

ВЕСЛИ: Ты его переписал на него.

ВЕСТОН: Я ничего не подписывал!

ВЕСЛИ: Ты был пьян.

ВЕСТОН: ЗАТКНИСЬ!

ВЕСЛИ: Как ты собираешься им выплачивать?

ВЕСТОН: (Пауза.) Я могу продать землю.

ВЕСЛИ: Это липовая земля. Этот мужик смылся в Мексику.

ВЕСТОН: Какой мужик?

ВЕСЛИ: Тэйлор. Юрист. Мамин друг юрист.

ВЕСТОН: (Пауза. Смотрит на спящую Эллу, затем опять к Весли.) Тот же самый мужик?

ВЕСЛИ: Тот же самый мужик. Всех нас поимел.

ВЕСТОН: Так не должно быть. Я был совсем на новом пути. У меня теперь все было под контролем.

ВЕСЛИ: Они так все устроили, что у тебя не может быть все под контролем.

ВЕСТОН: Я был готов к совсем новому броску. Так не должно быть!

ВЕСЛИ: Они подкрались к нам незаметно, как прогрессирующая болезнь. Мы даже не почувствовали.

ВЕСТОН: Я только что поставил новую дверь и все такое. Я постирал все белье. Я убрал все артишоки. Я начал все заново.

ВЕСЛИ: Тебе лучше бежать.

ВЕСТОН: Бежать? Что ты имеешь ввиду, бежать? Я не собираюсь бежать!

ВЕСЛИ: Бери Пакард, и уезжай отсюда.

ВЕСТОН: Я не могу от всего убежать.

ВЕСЛИ: Почему нет?

ВЕСТОН: ПОТОМУ ЧТО ЗДЕСЬ Я ОСЕЛ! ЗДЕСЬ ЗАКОНЧИЛАСЬ МОЯ ДОРОГА! ВОТ ЗДЕСЬ! Я ПЕРЕЕХАЛ НА ЭТО МЕСТО. МНЕ БОЛЬШЕ НЕКУДА ИДТИ! ЗДЕСЬ Я И ОСТАНУСЬ! ДАЛЬШЕ – ТОЛЬКО ТИХИЙ ЧЕРТОВ ОКЕАН!

ВЕСЛИ: Бери Пакард. (ВЕСТОН некоторое время просто стоит. Он осматривается, пытаясь найти выход. После паузы: )

ВЕСТОН: Теперь я помню. Я был в долгах. Я был в долгах по уши. Видишь, я всегда рассчитывал на будущее. Я на него ставил. Я ставил на то, что все будет лучше. Я думал, что поэтому все хотят, чтобы ты все покупал. Покупал холодильники. Покупал машины, дома, участки, акции. Они бы не раздавали все так щедро, если бы не думали, что у тебя все будет лучше. В какой–то момент, должно было стать лучше. Так вот я и поддался на все это. Почему не занять, если знаешь, что все будет лучше? Почему не попробовать немного здесь и немного там. Они все–равно все хотят, чтобы ты занимал. Банки, автомагазины, инвесторы. Все направлено на невидимые деньги. Больше нигде не услышишь звон монет. Только пластик шуршит туда–сюда.

Все у людей в голове. Так что я подумал, раз такое дело, почему бы этим не воспользоваться? Почему не занять несколько тысяч, если это всего лишь цифры? Если это всего лишь идея, и ничего на самом деле за ней нет, почему не воспользоваться? Так что я так и сделал, вот и все. Поиграл в их же игру.

ВЕСЛИ: Тебе лучше уйти. (Пауза, ВЕСТОН смотрит на спящую Эллу.)

ВЕСТОН: Тот же самый мужик, говоришь? Она, должно быть, тоже об этом знала. Она наверняка подумала, что я ее оставил. (ВЕСТОН поворачивается и смотрит на Весли. Молчание.)

ВЕСЛИ: Ты так и сделал.

ВЕСТОН: Я всего лишь уходил ненадолго. Изредка. Мне было здесь невыносимо. Я не мог терпеть мысли о том, что все останется, как прежде. Что каждое утро будет одинаковое. И я искал ответа где–то на стороне. Я пытался все это соединить - прыжки. Я не мог понять все эти прыжки: от момента рождения, до того, как я вырос, до того, как я сбрасывал бомбы, до рождения детей, до баров, до этого момента сейчас. И вдруг все это поменялось. Перевернулось на моих глазах. Я все искал ответ где–то на стороне. А он все это время был прямо здесь, в этом доме.

ВЕСЛИ: Они придут тебя здесь искать. Они теперь знают, где ты живешь.

ВЕСТОН: И куда мне идти?

ВЕСЛИ: Как насчет Мексики?

ВЕСТОН: Мексики? Ну, да. Туда теперь все бегут, правда? Она вся переполнена беглецами. Я могу туда уехать и потеряться. Исчезнуть. Я бы мог там начать совсем новую жизнь.

ВЕСЛИ: Мог бы.

ВЕСТОН: Я бы нашел этого мужика и вернул бы свои деньги. Этот мужик, который торгует недвижимостью. Как его зовут?

ВЕСЛИ: Тэйлор.

ВЕСТОН: Да, Тэйлор. Он ведь там тоже? Я бы нашел его.

ВЕСЛИ: Может быть.

ВЕСТОН: (Опять смотрит на Эллу.) Не могу поверить, что она все знала и все–равно пошла с ним. Она, наверное, думала, что я умер или что–то типа того. Она, наверное, думала, что я никогда не вернусь. (ВЕСТОН начинает двигаться в сторону Эллы, затем останавливается. Он смотрит на Весли, затем поворачивается и уходит вправо. ВЕСЛИ остается стоять на месте. ВЕСЛИ нагибается и поднимает объедки с пола и медленно начинает их есть. Он смотрит на пустой загончик, в котором был ягненок. ЭММА входит слева, одета так же, как в первом акте, во второй сцене. Она проходит в центр сцены, смотрит в ту сторону,

куда ушел Вестон. ВЕСЛИ медленно жует пищу и выглядит так, как будто он в трансе. ЭЛЛА продолжает спать на столе. У Эммы в руках хлыст. Она постукивает себя хлыстом по ноге, продолжая смотреть в правую кулису.)

ЭММА: В Мексику, значит? Он там и дня не продержится. Им слишком легко будет найти его. Глупо уезжать в Мексику. Это первое место, где они будут его искать. (К Весли.) Что ты ешь?

ВЕСЛИ: Пищу.

ЭММА: С пола? Ты станешь таким же, как и он. Больным!

ВЕСЛИ: (В прострации.) Я голоден.

ЭММА: Ты больной! Что ты делаешь в его одежде? Ты что, теперь будешь главой семьи, что–ли? Большой босс? Хозяин в доме?

ВЕСЛИ: Я попробовал его средство, но мне не помогло.

ЭММА: У него есть средство?

ВЕСЛИ: (Наполовину сам себе). Я попробовал принять горячую ванну, такую горячую, что еле можно терпеть. Потом ледяную. Потом ходил голый. Но это не помогло. Ничего не случилось. Я все ждал, что что–то случится. Я пошел на улицу. Я стал замерзать, и искал, во что бы одеться. Я начал рыться в мусоре и нашел его одежду.

ЭММА: Рыться в мусоре?

ВЕСЛИ: У меня по рукам текла кровь ягненка. На секунду, я подумал, что это моя. Что это у меня кровь идет.

ЭММА: Ты омерзительный. Ты еще омерзительнее его. А это довольно омерзительно. (Смотрит на Эллу, которая все еще спит.) А что она делает?

ВЕСЛИ: Я стал надевать всю его одежду. Его бейсболку, его кроссовки, его пальто. И каждый раз, когда я надевал какую–то его вещь, мне казалось, что еще одна часть его врастала в меня. Я чувствовал, как он заполоняет собой меня.

ЭММА: (Подходит к столу, стучит хлыстом по ноге.) Она что, спит, что–ли? (Бьет Эллу хлыстом по заднице.) ВСТАВАЙ! (ЭЛЛА продолжает спать.)

ВЕСЛИ: Я чувствовал, как я отступаю. Я чувствовал, как он входит, а я выхожу. Как смена караула.

ЭММА: Ну, не грузись. Ты сделал все, что мог.

ВЕСЛИ: Я ничего не сделал.

ЭММА: Я это и имею ввиду.

ВЕСЛИ: Я всего лишь здесь вырос.

ЭММА: (Подходит к Весли.) У тебя есть деньги? (ВЕСЛИ начинает рыться в карманах пальто.) Чего ты там ищешь? Это его пальто.

ВЕСЛИ: Я думал, что ты должна была быть в тюрьме?

ЭММА: (Опять подходит к столу.) Я была там.

ВЕСЛИ: Что случилось?

ЭММА: (Берет в руки сумочку Эллы и начинает в ней рыться.) Я воспользовалась своей находчивостью. Я воспользовалась своим внутренним криминальным интеллектом. (ЭММА выбрасывает содержимое сумки Эллы на пол по мере того, как она роется в ней.)

ВЕСЛИ: Что ты сделала?

ЭММА: Я сбежала.

ВЕСЛИ: Я знаю, но как?

ЭММА: Я дала сержанту понять, что готова на секс. Вот как. Легко. (Она вытаскивает из сумки большую пачку денег и связку ключей от машины, выбрасывает сумку. Она показывает деньги в руках.) А теперь я займусь криминалом. Сейчас это единственный способ заработать деньги.

ВЕСЛИ: (Смотрит на пачку купюр в руке Эммы.) Откуда у нее это?

ЭММА: Как ты думаешь?

ВЕСЛИ: Ты поедешь на ее машине?

ЭММА: Это самый лучший способ работать на себя. Криминал. Никаких полномочий. Никаких дипломов. Никаких расходов. Никакого ухода. Только чистая прибыль. Прямиком.

ВЕСЛИ: Как так получилось, что я двигаюсь назад?

ЭММА: (Пододвигается к Весли.) Потому что ты не смотришь вперед. Вот почему. Ты не видишь то, что очевидно. Ты должен научиться распознавать признаки, Вес. Иначе можно умереть. Нельзя верить людям, когда они смотрят тебе в глаза. Потому что не видно, что за ними. Не видно, перед чем они стоят. Что они за собой прячут. Все прячут, Вес. Все. Никто не выглядит таким, какой он есть.

ВЕСЛИ: А ты?

ЭММА: (Уходит.) Я ушла. Я ушла! Безвозвратно. (ЭЛЛА вдруг просыпается на столе. Она вскакивает в сидячее положение.)

ЭЛЛА: (Как будто просыпается после кошмара.) ЭММА!!!

ЭММА: Адьос! (ЭММА смотрит на нее, затем убегает в левую кулису. ЭЛЛА сидит на столе, в ужасе смотрит на Весли. Она его не узнает.)

ЭЛЛА: (К Весли.) Вестон! Это была Емма?

ВЕСЛИ: Мам, это я.

ЭЛЛА: (Кричит за сцену, все еще на столе.) ЭММА!!! (Спрыгивает со стола и ищет куртку.) Мы должны поймать ее! Она не может так убежать! Эта лошадь ее убьет! Где моя куртка? (К Весли.) ГДЕ МОЯ КУРТКА?
ВЕСЛИ: На тебе куртки не было.

ЭЛЛА: (К Весли.) Иди задержи ее, Вестон! Это твоя дочь!

ВЕСЛИ: Отпусти ее.

ЭЛЛА: Я не могу отпустить ее! Я ответственна за нее! (За сценой слышен огромный взрыв. Ослепительная вспышка, затем тишина. ВЕСЛИ и ЭЛЛА стоят на месте, с остановившимся взглядом. ЭМЕРСОН входит справа, хихикая. Он – маленький мужчина в костюме.)

ЭМЕРСОН: Го–ооосподи! Вы когда–нибудь такое слышали? Надо же как грохнуло! Вот это да. (Хихикает. ВЕСЛИ и ЭЛЛА смотрят на него.) Старина Слэйтер наверное до краев ее напичкал. За всю свою карьеру никогда еще не слышал такой мощнецкий удар. (СЛЭЙТЕР, его партнер, входит справа, держа тушку ягненка, с которого была содрана кожа. Он выше Эмерсона, также в костюме. Они оба хихикают так, как будто им только что удалась детская проказа.)

СЛЭЙТЕР: Эмерсон, ты посмотри на это! (Хихикает.) Ты это видел? (К Весли.) Это вы что, с козла кожу содрали?

ВЕСЛИ: (С пустым выражением лица.) Ягненок.

СЛЭЙТЕР: Ах, это ягненок! (Они смеются.) По мне, выглядит как чья–то плацента! (Они оба истерично смеются.)

ВЕСЛИ: Что это был за грохот? (Они перестают смеятся и смотрят на Весли. Новая волна смеха, потом они опять перестают смеяться.)

ЭМЕРСОН: Грохот? Какой грохот?

ВЕСЛИ: Этот взрыв.

ЭМЕРСОН: Ах это! Это было небольшое напоминание. Что–то вроде пост–гипнотического предложения. (Они смеются.)

ЭЛЛА: Кто эти люди, Вестон?

ЭМЕРСОН: (К Весли.) Вестон? Ты Вестон?

ВЕСЛИ: Мой отец.

ЭМЕРСОН: Выглядит молодовато, тебе не кажется?

СЛЭЙТЕР: (Бросает тушку ягненка в загончик.) Ну, если она говорит, что он Вестон, значит он, должно быть, Вестон.

ЭЛЛА: Что эти люди здесь делают? (Отодвигается от них.)

ЭМЕРСОН: (К Весли.) Так ты Вестон? А мы тебя по–другому себе представляли.

ВЕСЛИ: Это что там взорвалось?

ЭМЕРСОН: Что–то, за что не было заплачено. Что–то просроченное.

СЛЭЙТЕР: Давно просроченное.

ВЕСЛИ: Машина. Вы взорвали машину.

ЭМЕРСОН: Угадал! (Их разрывает смех. ВЕСЛИ уходит вглубь сцены и смотрит в сторону, как будто он пытается увидеть, что на улице.)

ЭЛЛА: Вестон, убери этих мужчин отсюда! Они на моей кухне.

СЛЭЙТЕР: Да, парень, здесь полный бардак! Я бы не смог здесь жить ни за какие деньги.

ЭМЕРСОН: Да, вот что случается с теми, кто не платит по счетам. Сначала одну какую–то вещь запустишь, потом, не успеешь оглянуться, запущено все остальное. И так все катится вниз, пока не оказываешься в куче дерьма типа этого.

ВЕСЛИ: (Смотрит на улицу, в глубине сцены.) Там пожар.

СЛЭЙТЕР: Он скоро погаснет. Это всего лишь смесь гелигнита с азотом. Долго не горит. Может повредит пару мест на газоне, но ничего необратимого.

ВЕСЛИ: (Без всяких эмоций, все еще смотрит на улицу.) От машины ничего не осталось.

СЛЭЙТЕР: Так оно и есть. Очень тщательно отлажено. Ирландцы его разработали. Замечательная штука. Классно происходит.

ЭМЕРСОН: (К Весли.) Ну, Вестон, нам пора. Но ты понял мысль. (Они начинают уходить; ЭМЕРСОН останавливается.) А, ну и если ты увидишь отца, может неплохо было бы, если бы ты передал информацию. Первый раз всегда веселей, но потом, после этого, становится достаточно скучно.

СЛЭЙТЕР: (К Весли.) Не забудь налить молока этому ягненку. Ему, по–видимому, сейчас не очень. (Они оба смеются, потом уходят. ЭЛЛА теперь смотрит в зал, уставилась на освежеванного ягненка в загончике. ВЕСЛИ в глубине сцены, стоит к ней спиной. Он смотрит на улицу. Пауза.)

ЭЛЛА: (Смотрит на мертвого ягненка.) Я, должно быть, проспала целый день. Как долго я спала? (Они остаются в своих позах, отвернувшись друг от друга.)

ВЕСЛИ: Не так уж долго.

ЭЛЛА: И Эмма уехала. Она действительно уехала на этой лошади. Я не думала, что она это сделает. Мне приснилось, что она уезжает. Это меня и разбудило.

ВЕСЛИ: Она была прямо здесь, на кухне.

ЭЛЛА: Я, должно быть, все проспала. (Пауза, она смотрит на освежеванного ягненка.) А! Знаешь что, Вес?

ВЕСЛИ: Что?

ЭЛЛА: Меня только что пронзила одна мысль. Просто от того, что я смотрела на этого ягненка.

ВЕСЛИ: Какая?

ЭЛЛА: Этот рассаз, который двой отец рассказывал про орла. Помнишь его?

ВЕСЛИ: Да.

ЭЛЛА: А я не очень. Но я помню одну вещь из него. Она–то меня только что и пронзила.

ВЕСЛИ: А.

ЭЛЛА: (После паузы.) Я помню, что он все время возвращается на крышу сарая и улетает.

ВЕСЛИ: Да.

ЭЛЛА: А что еще?

ВЕСЛИ: Не знаю.

ЭЛЛА: Ты помнишь. Что дальше?

ВЕСЛИ: Приходит кот.

ЭЛЛА: Правильно. Приходит большой кот. Прямо в поле. И он вспрыгивает на крышу, и обнюхивает все эти внутренности, или что это было.

ВЕСЛИ: (Все еще стоит спиной к ней.) И орел падает, и поднимает кота в своих когтях, и уносит его, кричащего, в небо.

ЭЛЛА: (Смотрит на ягненка.) Правильно. И они дерутся. Они дерутся, как сумасшедшие, посреди неба. Кот выдирает ему грудь, и орел пытается его сбросить, только кот не отпускает его, потому что знает, что если он упадет, он умрет.

ВЕСЛИ: И орла раздирают в воздухе. Орел пытается освободиться от кота, а кот не пускает.

ЭЛЛА: И они стремительно падают на землю. Оба стремительно падают. Как единое целое. (Они остаются стоять так же; ВЕСЛИ стоит в глубине сцены спиной к Элле и смотрит на улицу, ЭЛЛА стоит на авансцене, смотрит на ягненка. Свет медленно выключается. Занавес.)

Конец Пьесы

РЕКВИЗИТ

Куски разломанной двери

Ручная телега

Будильник

Бекон, хлеб

Сковорода, вилка

Нарисованные от руки плакаты, на которых показано, как

правильно разрезать курицу

Тарелка

Повод

Дипломат (чемодан)

Сборный загончик для ягненка

Маленький живой ягненок

Дамская сумочка, белые перчатки

Большая сумка с грязным бельем

Большой пакет с продуктами, артишоки

Синяя бейсболка

Кухоный шкаф, фломастеры

Большая кастрюля

Рулетка, пила, молоток, гвозди

Пакет с продуктами, разные продукты

2 пачки наличных (купюр)

Чайник для кофе

Ветчина, яйца.

Хлыст

Дамская сумочка, деньги,

Освежеванная тушка ягненка

ЗВУКОВЫЕ ЭФФЕКТЫ

Грохот опрокинутых мусорных баков

Блеющий ягненок

Огромный взрыв