Алексейцев Владимир

СКАЗОЧКА

 

Хохма в двух действиях
по мотивам русских народных сказок

Действующие лица:

Горлица, то ли птица, то ль девица
Иван, вдовий сын
Дед Устин
Бабка Фекла
Девица-краса Марьюшка
Лесной хозяин старик-Леший
Яга Ягишна
Племянник ейный Змей Горыныч
Царь Еремей
Царевна Матрена
1-й министр
2-й министр
Гусли-самогуды, кот-игрун да гусь-плясун —
игрушки обалденные заморские волшебные

Пролог

На сцене — герои будущей сказки.

ГОРЛИЦА.        Эй, дружок, развесь-ка уши!
                                Шире, друг, открой глаза!
                                Ты пришел смотреть и слушать,
                                А мы сказку рассказать.

ЦАРЬ.                  Сидит птичка на суку
                                И
кричит «кукареку!»
                                Это значит: мол, давай
                                Сказочку рассказывай.

МАТРЕНА.        Про Ивана да про Марью,
                                Леший в сказку просится,
                                И про то, как государю
                                П
равить, ой, не хочется.

ЯГА.                     Сидит птичка на суку
                                И
кричит «кукареку!»
                                Это значит: мол, давай
                                Сказочку рассказывай.

ДЕД.                     Бабка на свово же деда
                                Скалкой так и скалится.
                                У нее такое кредо,
                                А кому пожалиться?

МИНИСТРЫ. Сидит птичка на суку
                                И
кричит «кукареку!»
                                Это значит: мол, давай
                                Сказочку рассказывай.

МАРЬЮШКА. Как Горыныч, змей трехглавый,
                                С теткою Ягишной
                                З
атевали пир кровавый,
                                Их теперь не слышно.

ЛЕШИЙ.            Сидит птичка на суку
                                И
кричит «кукареку!»
                                Это значит: мол, давай
                                Сказочку рассказывай.

ВМЕСТЕ.            Эй, дружок, развесь-ка уши!
                                Шире, друг, открой глаза!
                                Ты пришел смотреть и слушать,
                                А мы сказку рассказать.

Действие первое

Картина 1

Спят дед Устин да бабка Фекла — каждый в своем углу: бабка — па печи, а дед — на лавке под порогом. И снится Ус-тину сон дивный: не то краса-девица, не то птица-горлица в гости к нему пожаловала, с лавки ласково подняла и в танце старика закружила.

ДЕД. Что за гостья-волшебница меня, старика древнего, словно добра молодца, плясать заставила?
ГОРЛИЦА. А всяк, кем захочет, тем меня и видит. Для кого я девица красная, для кого — птица-горлица. А могу совой оборотиться или мышью полевой. Матушка моя — Ночь синяя, батюшка — Месяц ясный, а братья — четыре ветра вольных.
ДЕД (запыхавшись в танце). Уф! Уморила совсем старика!
ГОРЛИЦА. Не печалься, старый. Потанцуешь со мной, косточки разомнешь — на десять лет помолодеешь. Не век же на лавке лежать горевать, долю горькую проклинать.
ДЕД. Али что знаешь обо мне, что разговор о доле моей постылой ведешь?
ГОРЛИЦА. С тем и пожаловала. Братья мои — ветры вольные — везде бывают, все видят, все знают. Давно уже прослышала я, как живете вы со старухой вдвоем, не живете — маетесь.
ДЕД. Верно, девица, ой, верно, горлица! Бабка-то моя молодая была — милая да ласковая, а чем старее, тем сатанее. День-ночь на печи лежит, косточки греет, а как что не по ее, скорей за скалку и ну меня охаживать. Дать бы сдачи — ни сил, ни боли моей нету: люблю ее треклятую! Пойти пожалиться — ан некому: ни одной кровиночки родимой в целом свете не сыскать. Вот так и живем, век коротаем.
ГОРЛИЦА. А все оттого получилось, что век вы прожили, а детей не нажили.
ДЕД. Опять твоя правда, родимая. Был бы у нас сын, дом бы поправил, хлеб посеял, молодую хозяйку в дом привел — бабке б помощь, мне — в утеху. А была бы дочка — щец наварила, нас со старухой накормила-пожалела, все милей на свете жить.

Остановила танец Горлица, рукой-крылом взмахнула, откуда ни возьмись — яичко на ладони. Протянула его деду.

ГОРЛИЦА. Возьми-ка, дедушка, яичко вот это — за муки твои да мытарства награда. Но терпеть вы с бабулъкой и лелеять его тридцать дней и ночей должны, а там что будет, поглядите. Но знай, старик — не утерпите, глаза сомкнете, яйцо не убережете, счастье ваше горем обернется.

И как не бывало Горлицы, упорхнула. Яичко на стуле лежать осталось, дед на лавке слать, а бабка — та и не проснулась до раннего утра. Утром же проснулись, глядь — яйцо.

БАБКА. Чудеса в решете! С вечера на столе, акромя тараканов, ничего и не было. Уж не мой ли благоверный снесся? Эй, лопоухий! (Запустила тапком в нереагирующего деда). Хватит дрыхнуть, все чудеса проспишь!
ДЕД (просыпаясь и кряхтя). И что ты, старая, лаптями с утра пораньше распулялась, таракан тебя забодай?
БАБКА. Ладно, не скрипи. Али не видишь, хрюндюк старый, стол с вечера был пуст, а сейчас яйцо лежит, серебром блестит?
ДЕД. Ну, чудеса! (Перекрестился, оглядевшись). Слышь, Фекла, сон привиделся мне, будто не то девица, не то птица-горлица в хате у нас была да со мной танцы танцевала.
БАБКА (плюнула в сторону}. Тьфу ты ну ты. Кавалер нашелся!
ДЕД. Да замолчь ты, малахольная! Слышь, что скажу. Танцы эта птица-девка танцевала, про житье-бытье наше рассуждала, а потом и говорит: вот тебе яичко, говорит, дедушка, не простое, а волшебное. И нужно вам с бабкой, с тобой то бишь, чума скалозубая, таракан тебя забодай…
БАБКА (нетерпеливо). Ну, разгунделся, сундук вяленый, бес тебе в ребро, по делу говорил бы, что ль!
ДЕД. Подь ты, не перебивай. Так вот. Сбережете, говорит, яичко это тридцать дней и ночей, и вам счастье улыбнется. А коль не схороните — счастье горем обернется.
БАБКА (недоверчиво). Не брешишь?
ДЕД. Собака брешет.
БАБКА. Ну, смотри, окаянный, коль соврал, моя скалка — твой хребет.
ДЕД. Увянь, старая. Сиди — не бормочи и вообще не дыши. Потому как зубы ты уже лет пятьдесят не чистила. Не ровен час, на яйцо дыхнешь, а оно и стухнет.
БАБКА. Ну, пирамидон старый, лопнуло мое терпение. Где моя любимая скалка? Вот она, родная…

Хвать скалку бабка и ну шарика охаживать, только ребра трещат да половицы поскрипывают: дед вокруг стола от бабки, а та — за ним. Стол ходуном ходит, яичко на нем лежит-покачивается.

ДЕД. Бабка, не смей!
БАБКА. Я предупреждала!
ДЕД. Не смей, бабка!
БАБКА. Сам напросился!
ДЕД. Ой!
БАБКА. Ой!

Это яичко качалось, качалось да на пол и скатилось, с мелодичным звоном раскололось надвое и случилось волшебство: откуда ни возьмись появилась девица-красавица.

ДЕВИЦА. Что же наделали вы, матушка? Что наделали, батюшка? Могла быть я дочкой вашей, Марьюшкой, сохрани вы яичко тридцать дней и ночей. А теперь явиться я к Яге Ягишне в услужение должна, и служить мне ей, покуда Иван-вдовий сын не отыщет меня да из неволи не вызволит. Прощайте же, батюшка! Прощайте, матушка! Слышу, ветер Полуночник за мной летит, чтобы к Ягишне отнести. Не поминайте ли…

Не успела девица договорить и исчезла вдруг, как появилась — то ли была, то ли не было. Забыли старики о своей ссоре, упали на лавку и завыли в голос.

БАБКА. Ой, что наделала я, рухлядь старая!
ДЕД. Что я наделал, пень неотесанный!
БАБКА. Ой, горе мне, горе!
ДЕД (сам вдруг замолчал и на бабку цыкнул). Вот что, бабка. Хватит выть да страдать, слезами горю не поможешь. Меси-ка тесто, пироги пеки. Собираться я буду в путь-дорогу, Ивана-сына вдовьего пойду искать.
БАБКА. И где же ты найдешь его, дурачинушка? Мало ли вдов на свете? А Иванов и того больше.
ДЕД. Ты меня хоть горшком назови, а дело свое я знаю. Пойду птицу-горлицу сыщу, ее братья — ветры вольные — везде бывают, все видят, все знают. Авось еще разок помогут. Ну, Фекла, прощевай.

Пирогов в котомку накидал. Лапти старые подвязал, за порог да и в путь пустился.

Картина 2

Палаты царские. Царь Еремей, дочка его Матрена и два министра, день начиная, к спевке готовятся.

ЦАРЬ. Ну что, орлы и орлица моя ненаглядная? Споемся?
1-й МИНИСТР. Авось споемся, государь.
МАТРЕНА (ковыряясь в носу). Споемся, чего там?

Царь дирижирует, прочие изображают хор.

МАТРЕНА. Тяжко мне, царевой дочке.
                          Как я ни стараюсь,
                          Но живу, как рыба в бочке,
                          Как селедка, маюсь.

                          Говорят все, что глупа я,
                          Ну и дураки же!
                          А в носу я колупаю.
                          Чтобы лучше слышать.

                          Может, я в душе красива.
                          Кто заглянет в душу?
                          Где тот принц, в ком хватит силы
                          Разум свой не слушать?

1-й МИНИСТР. Ох, уж эти принцы-мынцы,
                                  Все-то выбирают.
                                  Через них министры царски
                                  Муки принимают.

2-й МИНИСТР. По всему по белу свету
                                   Чуда обыскались,
                                   А его все нет как нету,
                                   Видно, зря старались.

1-й МИНИСТР. Где возьму какое чудо?
                                  Чудо подавай им!
                                  Чудо-юдо, сядь на блюдо,
                                  Мы ведь так страдаем!

ЦАРЬ. Вот мое вам царско слово:
               Как у нас в приданом
               Чудесов не будет снова,
               Утоплюсь под краном.

МАТРЁНА. (меняя ритм и приплясывая). Ой, папанька, не топись!
                                                                                       Это будет что за жисть?
                                                                                       Вез царя, без государя
                                                                                       О
й, попробуй обойдись.

МИНИСТРЫ.     Государь наш, не топись!
                                  Это будет что за жисть?
                                  Мы чудес отыщем тыщу.
                                  Всякий принц тогда держись!

ЦАРЬ (прекращая дирижировать). Ну что, спелись, обормоты?
2-й МИНИСТР. Кажись, спелись, государь.
МАТРЕНА. Спелись, чего там.
ЦАРЬ. Тогда вот что. Матрена, брысь в светлицу! А мы с министрами совет держать будем.
МАТРЕНА (кисло). Ну вот, опять! Как петь, так — Матрена! А как чего держать, так брысь! Ну и ладно! (Уходя, 1-му министру на ухо). Слышь, министр, вы его покрепче держите-то, а то не ровен час, упустите.
1-й МИНИСТР (не понимая). Кого?
МАТРЕНА. Кого-кого? Да совет же, балда. Упустите, батюшка вам головы-то и поотрубает. А ведь хоть и дураки, жалко же вас. Ладно, пошла я.
ЦАРЬ (дождавшись ухода дочки). Позорище! Всякий заморский царь может похвастаться какой-нибудь диковинкой. У кого — кот ученый, у кого — сапоги-скорохваты, то есть эти, тьфу, как их?
2-й МИНИСТР (ненавязчиво).
 Скороходы, государь.
ЦАРЬ. Вот-вот… У кого скатерть волшебная. Только нам всяким там интуристам показать нечего. Позорище!
1-й МИНИСТР (неуверенно). Государь!..
ЦАРЬ. Нет, определенные достижениями мы, конечно, имеем. К таковым, безусловно, можно отнести установленную нами в экспериментальном порядке демократию.

1-й министр тихо хихикнул.

Кто-то имеет что-нибудь против нашей демократии? (Окинул суровым взглядом притихших министров). Ну, то-то! И мужики, как бы они не сопротивлялись, будут принимать участие в управлении государством!
1-й МИНИСТР (робко). Государь!..
ЦАРЬ. Но! Судари мои, у нас дочь на выданье. Ну, видели ее все, чего там говорить? И кто, скажите на милость, какой такой принц-придурок возьмет в жены, как бы это сказать помягче, уродинку нашу — без приличного приданого. А что нынче ценится в приданом? Правильно, штучки-дрючки этакие всякие волшебные.
1-й МИНИСТР (несмело). Государь, слыхал я …
ЦАРЬ. Так вот, кабинет в данном составе надежды нашей по большому счету не оправдал. А посему провожу рекогносцировку. Прошка!
2-й МИНИСТР. Я, государь!
ЦАРЬ. Ты был у нас министром иностранных дел?
2-й МИНИСТР. Да, государь!
ЦАРЬ. За моря ездил, денежки казенные тратил, штучки всякие искал?
2-й МИНИСТР. Искал, государь!
ЦАРЬ. А нашел что? Фигу с маслом? Посему увольняю тебя, Прошка.
2-й МИНИСТР. Но, государь! Аппелировать хочу!
ЦАРЬ. Аппелируй.
2-й МИНИСТР. Аппелирую, государь.
ЦАРЬ. Ладно. Я государь демократичный, посему увольнять тебя не буду. Будешь Первым министром.
1-й МИНИСТР. А как же я, государь?
ЦАРЬ. А ты цыц! Взяточник! По-хорошему, провести бы референдум, что с тобой сделать — голову отрубить или на кол посадить. Да денег народных жалко. Посему вон из нашего царства!

2-й, т.е. теперь уже 1-й министр привычным пинком под зад проводил опального коллегу.

(приобнял его, доверительно). Эх, ПрошкаI Слыхал, небось, про кота-игруна, гусли-самогуды да гуся-плясуна. Как достать бы эти игрушки, без труда свою Матрену с рук бы сплавил. Понимаешь?
МИНИСТР. Понимаю, государь.
ЦАРЬ. Ну, топай тогда, Прохор, топай. А то возьму еще и выпорю со скуки. Эх! (Потянулся сладко). Что-то поработать захотелось. Лечь поспать — может, пройдет. (И направился твои царские покои). Поправил бы кто за меня!

Картина 3

Лесная поляна, а среди нее — колодец. Опустив в него свой хвост, словно удочкой, маневрирует им старик-Леший.

ЛЕШИЙ. Ловись, килька — большая и маленькая. Ловись — свежая и соленая, вяленая и копченая.

Вдруг откуда ни возьмись на поляне возник юноша. Вокруг озирается, всего пугается, ничего понять не может.

А, Ванюха! Здорово были!
ИВАН (удивленно). Здорово, коли не шутишь! Только кто ты будешь такой и отколь меня знаешь?
ЛЕШИЙ. Я-то? Хи! Хи-хи-хи! Леший я, брат Ванька, аль не видишь? А откуда знаю тебя? Вспомни, как попал сюда, и все поймешьЛовись, килька — большая и маленькая…
ИВАН. Как сюда попал, тоже загадка не малая. Жил я, помню, припеваючи, пока матушка во вдовах ходила, а как отчим появился, житья не стало. Сегодня же мой батюшка новоявленный, купчина толстопузый, совсем уж осерчал на меня: вором обругал да к лешему отправил.
ЛЕШИЙ. Ну вот, Ванька, видишь. Тебя отчим к Лешему отправил, а Леший — это я. Стало быть, служить тебе у меня, вдовий сын, как котелку медному. (Видя, как Иван пригорюнился). Ну, не горюй, Ванюха! Лешему служить — это ведь не то, что на Ягишну горбатиться. Хозяйство у меня вести будешь, а хозяйство мое справное, живу я сытно, так что годик-другой пообтешешься, и сам никуда больше не захочешь. Погоди, Ваня! Кажется, клюет. (Выудил на хвосте банку с консервированной килькой, чем остался весьма доволен).Ну вот, видишь. Хоть и скромненький, но ужин. А с миру по нитке, Вань…
ИВАН. А ежели все-таки захочу?
ЛЕШИЙ (не понимая). Чего захочешь?
ИВАН. Куда-нибудь захочу.
ЛЕШИЙ. А-а-а! Ну, Вань, это уже твои проблемы.
ИВАН. А как сбегу, не боишься?
ЛЕШИЙ (немного нервно). Ты не шути так, Вань.. А то ведь я и обидеться могу. Куда ж ты сбежишь, чудак ты? Куда ни глянь, лес на семь верст кругом. Заплутаешь, Ванюша, да и сгинешь совсем. Так что на-ка тебе лучше… (Порылся в кармане и выудил связку ключей)… ключи от хозяйства мово, блюди да глупостей не делай, а мне на работу пора.
ИВАН. А что за работа-то, слышь?
ЛЕШИЙ. Тс-сс! Работа трепа не любит. Придет пора, узнаешь все сам, а то, глядишь, и подмастерьем станешь. Ну, покедова, Иван!

И скрылся в чаще, поминай, как звали, Ивана в растерянности одного оставил. Лес же вдруг ожил, зашелестят, завыл, заговорил.

ГОЛОС (вкрадчиво и как бы издалека). Ваня! Вань!
ИВАН (оглядевшись вокруг). Что за чудеса! То ли зовет кто, то ль мерещится мне.
ГОЛОС. Ванюша! Поди ко мне, милый!
ИВАН. И впрямь зовет кто-то.
ГОЛОС. Поди сюда, ласковый!
ИВАН. Да куда идти-то? Где же ты, ау?
ГОЛОС. Сюда, Ваня, сюда. Поворотись против солнца, видишь большое дерево с громадным дуплом? Туда и ступай.
ИВАН. (пошел, как было велено). Неужто дерево говорит со мной?
ГОЛОС. Сам ты дерево, силы моей нечистой не хватает на тебя. Загляни-ка, Ваня, в дупло лучше да камешек трехпудовый вынь, а тогда и спрашивай.

Вскарабкался Иван на дерево, заглянул в дупло, плюнул на руки да извлек из дупла булыжник веса не малого, оземь кинул, сам слез, отдышался. А следом и Яга Ягишна из дупла выползла, уселась под деревом, горемычная.

ИВАН. Уф!
ЯГА. Ну, блин, и шельма этот Леший! Какому насилию меня, старую, подвергнул и, главное, за что?
ИВАН. За что, бабушка?
ЯГА. За что! А ты знаешь хоть, кто он, этот злыдень?
ИВАН. Ну, почему злыдень-то? По-моему очень даже милый старикашка. Хозяйственный. Вона ключей скоко мне доверил. Хозяйствуй, говорит, а сам на работу поспешил. На каку, токма не сказал.
ЯГА. Известно, что за работа у Лешего — лесных жителей грабить да добро под пенья-коренья в сейфы складывать.
ИВАН (недоверчиво). Да ну, грабить?
ЯГА. Рэкетир он, Ванька, вот и все дела.
ИВАН. Ух ты, черт! Ну, а ты тут, старая, при чем, что он так снасильничал над тобой?
ЯГА. Да я-то. Вань, вроде как и ни при чем. А есть племяш у меня, Змеем Горынычем зовут. У того диковинок всяких видимо-невидимо, а среди них есть гусли-самогуды, гусак-плясун да кот-игрун. Вот Леший на меня и наехал: раскрути племяша, говорит, на те игрушки, а не то в дупле сгниешь, и никто по тебе не заплачет.
ИВАН. Постой, постой. Так а ты сама-то кто будешь, бабушка?
ЯГА (скромно). Да я-то кто? Яга Ягишна я. Но ты, Вань, не пугайся. Хотя обычно я вами, Иванами, обедаю, но тебя не трону. Покуда в долгу я у тебя. Вот рассчитаюсь, тогда, Ванюш, не обессудь.
ИВАН. Да ладно, бабуль, будет пугать-то. Мы не из пугливых. Ты лучше рассказала бы, зачем это Лешему те игрушки понадобились — гусли да кот с гусаком.
ЯГА. Это, брат, просто. Сорока на хвосте ему весть принесла, будто царь Еремей в тридевятом царстве умом тронулся и обещает кресло министерское любому бездарю отдать, лишь бы тот достал ему те самые игрушки. Ну, Леший, гнида старая, и взбрендил: надоело, мол, частным рэкетом заниматься, хочу государственным попробовать. В министры, мол, хочу, и все тут.
ИВАН. Да-а, ну и дела.
ЯГА (призадумавшись). Чем же, однако, Ванька, отплатить тебе? Ведь выручил, мерзавец!(И вдруг осенило). Слушай, Вань, а ты министром не хошь? А то смотри, игрушки у Горыныча я выпрошу, ты их царю снесешь, он тебя министром сделает. Начальством станешь, Вань. Как, а?
ИВАН. А че? Мне где бы ни работать, лишь бы не работать. Можно и министром.
ЯГА (оживилась). Ну и ладушки-оладушки. И себя в долгу чувствовать не буду. Я личность по натуре свободная, поэтическая, не могу долго в долгу. Вот бы только метелочку мою сыскать, куда этот дуралей ее запрятал? Только бы он нас и видел.

Пока по кустам на пару рыскали, метелочку искали, дело к вечеру, а тут и Леший нарисовался. С тяжеленным мешком за плечами топает, аж лот градом течет. Как Ягишну с Иваном увидел, мешок, бедолага, уронил и аж присел от неожиданности.

ЛЕШИЙ. Ванька, блин! Ну, на фига ты, а? Я же к тебе с душой, а ты? Не, ты не Иван-вдовий сын, ты Иван-дурак, наверно.
ИВАН (обиженно). Да ладно уж обзываться. Сам-то кто? Полудурок что ли?
ЯГА. Ну, будет собачиться. Леший, метелку мою куда подевал, признавайся.
ЛЕШИЙ. На фига она мне? Искать надо лучше. (Достал тут же из-под кустика метелку). Толку с нее! Летать — керосину нет. Вот только разве что Ваньку-придурка по бокам отметелить и сгодится.
ИВАН. Э, э! Ты что, Лешак? Не вздумай!

И деранул от него за дерево, а Леший за Иваном — с метелкой, и вокруг дерева так в догонялки и играли, покуда Яга, кряхтя и надрываясь, не взвалила мешок, Лешием брошенный, на себя и не — кряк! — по хребту Лешего. Тот под тяжестью и рухнул.

ЛЕШИЙ. Ой, воры! Ой, супостаты!
ЯГА. А неча метелку мою обскорблять. (выдернула у Лешего ее, взгромоздилась сверху).Садись, Ваня, сзади. (Передразнила). Керосину нет… Слова знать надо, чудак! Эники-бэники, соленый огурец!

Взревел мотор, показала бабка язык на прощание Лешему и скрылась на метле вместе с Иваном. Присел на пенек Леший в тоске, завыл лешачии страдания.

ЛЕШИЙ. Как во темном во лесу
                     Серый волк трепал лису.
                     Он за хвост поймал лису,
                     Оторвал лисе косу.

Ох, уж этот темный лес!
Заяц там медведя ест,
Только он его не съест,
Потому что в сказке лес.

Как во древнем во лесу
Жил да был один барсук.
Взгромоздился он на сук,
Но свалился вниз барсук.

Ох, уж этот древний лес!
Поселился в лесу бес.
К белке он в дупло залез
И
остался зуба без.

Только в сказочном лесу
В
стретишь рыжую козу.
Гуси здесь волков пасут,
Яйца в золоте несут.

Ох, уж этот дивный лес!
Леший бродит в горе весь.
То ль поплакать где присесть?
Обманули меня здесь.

Как во древнем во лесу
Леший пьет, ой, не росу.
Как во темном во лесу
Леший ест не колбасу.

Ох, уж этот древний лес!
Всяк, кто нищий, здесь и Крез.
Ох, уж этот темный лес!
Не водилось здесь повес.

Ну, Ягишна, от этой всего ожидать можно. Но Ванька! Ванька-то! Он же всю мою веру в человечество загубил, подлец! А ключи? Ах, негодяй! Ну, негодяй! Это же надо так проколоться, а? Как жить-то теперь без веры?

Залез, причитая, в то же дупло, где Яга недавно куковала, и спустя секунды захрапел. На поляне появился, озираясь по сторонам, дед Устин.

ДЕД. Занесло же меня, горемычного! Счет дням потерял, в лесу заплутал. Ни одной тебе живой души, и дичи — тьма. Но ведь не молодой уже, не та сноровка. А пироги бабкины кончаются. Тяжко. Ну, что же? Сяду на пенек, съем пирожок да двинусь дальше. Путь мой, видать, далек: пока Ваньку не найду, домой мне нет дороги. (Расположился под деревом, бросил котомку, откусил от пирога). Эх, как там моя бабка поживает? А как наша Марьюшка у Ягишны в услуженье? Выручать бедняжку надобно. Ну, да дело к ночи. Передохну чуток и двинусь дальше.

Между тем, на лес спустилась ночь. Прикорнул старик, под деревом сидючи, и тут птица-Горлица перед ним возникла, рукавом взмахнула, музыка над лесом полилась, и закружила вновь деда нашего Горлица в танце.

ГОРЛИЦА. Вот и свиделись мы снова, старый. Рад ли ты?
ДЕД. Здравствуй, девица! Здравствуй, Горлица! Я уж дням и ночам счет потерял, тебя ищущи.
ГОРЛИЦА. Прослышала я, старый, от братьев моих, что семьдесят дней и ночей ходишь ты по лесу, горемычный, меня кличешь.
ДЕД (с укором). Что же ты, милая, слыхала, а не отзывалась?
ГОРЛИЦА. Не укоряй меня, дедушка, напрасно. Зла на тебя была. Ведь предупреждала, берегите-холите яичко и счастье взамен получите, ан нет. Наказать бы тебя, старый, надобно, да сил моих больше нет смотреть на твои мытарства и страдания.
ДЕД. Значит, ты все знаешь, милая. Тем проще. Не знал, сказать как. Прости нас, дураков старых. Прости и не серчай, девица. Помоги еще раз, Горлица. От себя и от бабки моей, дуры вениковой, прошу — помоги, красная.
ГОРЛИЦА (сердито). Ну, во-первых, дед, пока ругать друг дружку с бабкой твоей вы не перестанете, не видать вам ни радости, ни счастья.
ДЕД. Понял, понял. Молчу, молчу.
ГОРЛИЦА (мягче). Ну, то-то, старый. А теперь говори, какой помощи ты от меня ждешь.
ДЕД. Хочу найти свою доченьку Марьюшку. А знаю лишь, что в услуженье к Яге Ягишне попала она, и выручить из беды ее в силах лишь Иван-сын вдовий. Но где Ивана мне искать, ума не приложу. Ведь вдов по Руси видимо-невидимо, а Иванов и того больше.
ГОРЛИЦА. Что же, советом помогу. Видал Ивана того самого, сына вдовьего, один из братьев моих, хулиган-Полуночник. Здесь в лесу, неподалеку. А где да что, порасспроси-ка Лешего, хозяина лесного.
ДЕД. А где же мне Лешего сыскать?
ГОРЛИЦА. Не бойся, старый, он сам тебя найдет.
ДЕД. Спасибо, птичка милая, девонька красная, и на том. Ох, и расплясала ты меня опять, и уморила!
ГОРЛИЦА (оглядываясь по сторонам). Тс-сс. Солнышко красное уже встает. Батюшка мой Месяц и матушка Ноченька уходят. И мне пора. Ну, прощай, дедушка. Удачи тебе, старый.

Кончилась музыка, кончился танец, кончалась ночь, и Горлицы как не бывало. Проснулся дед, как и заснул, под деревом, не сам проснулся, а оттого, что по макушке шишка кедровая — шлеп! То Леший пошутковал так, из дупла высунувшись да позевывая.

ЛЕШИЙ. Здорово, старый. Кто таков будешь?
ДЕД. Что за чудо-юдо? Вроде в летах, а шутишь, как пострел. Сам-то кто таков?
ЛЕШИЙ (спустился с дерева, руками-ногами подергал, косточки разминая). Я-то известно кто. Лешием меня кличут. Фамилии, извиняйте, нет, да и не милиция ты, чтоб фамилию спрашивать. А вот ты-то кто? И чего здесь, в моем лесу, промышляешь?
ДЕД (оживляясь). Леший! Вот удача так удача! Ты-то мне как раз и нужен.
ЛЕШИЙ. Спокойно! Мы эти сказочки слыхали. Сначала: ты мне и нужен, ты мне и нужен, — а потом фьють, и ищи-свищи. Отвечай-ка лучше сперва на вопросы!
ДЕД. А чего отвечать? Дед Устин я, и не промышляю я вовсе ничего, а заплутал в лесу. Сначала птицу-Горлицу искал, а теперь вот Ваньку, сына вдовьего.
ЛЕШИЙ. Стоп! Про Ваньку не надо. Ваньке шею я еще намылю. (Будто вспомнив что-то и про деда начисто забывая). И ключи все уволок, подлец этакий. Весь мой годовой доход в сейфах закрытый остался, даже пожрать нечего. Ну, Иван! Ну, Яга!
ДЕД. Яга?
ЛЕШИЙ. Ты вот что. Плутаешь, говоришь. А налог на дороги, чтоб плутать по ним, ты заплатил?
ДЕД. Да какой налог? Ведь и дорог-то нет.
ЛЕШИЙ (хитро). То-то и оно, что нет. А чем меньше дорог, тем больше налог. Не знаю, как там в вашей деревне, а в нашем лесу так. В общем, дед, давай, раскошеливайся, лясы точить после будем.
ДЕД. Да чем же я заплачу? (Порывшись в котомке). Вот у меня всего и осталось, что один пирог, и тот дубовый.
ЛЕШИЙ. Пойдет. (Схватил пирог и с жадностью вонзил в него свои лешачьи зубы).
ДЕД (походил вокруг, помялся). Ты это, Леший, браток, расскажи, где Ванька-то, да пойду я. Итак подзадержался, по лесу гуляючи, да и бабка поди потеряла.
ЛЕШИЙ (жуя). А пес его знает, Ваньку, где он теперь. С Ягой на метле убег.
ДЕД . Это уж не с Ягишной ли?
ЛЕШИЙ. А то с кем?
ДЕД (потирая руки). Так. А не будешь ли ты добр, брат Леший…
ЛЕШИЙ (дожевав пирог, поглаживая живот и зевая). Слушай, дед, давай без телячьих нежностей. Говори, что хошь, и отваливай.
ДЕД. Так это, как Ягу мне найтить, спросить хотел.
ЛЕШИЙ. Дурак ты, дед! Я не знаю, как там с Ванькой, а вообще-то питается она такими лопухами, как ты. Так что, если хочешь прямо к обеду угодить, смотри сюда. (Показывая дорогу). Пойдешь прямо, потом налево, две сосны обойдешь, два дуба обогнешь, три раза топнешь, три раза плюнешь и тут же в хоромах у Ягишны — ни дна бы ей. ни покрышки — окажешься.
ДЕД. Ой, спасибочки, брат Лешак. Ну, спасибочки.
ЛЕШИЙ. Ладно, дед, давай без сантиментов. Утопывай давай. А мне чегой-то похулиганить захотелось, покудова антракт.

Бочком, бочком — и удалился дед. Леший же пальцы в рот сунул, свистнул так, что по лесу гул прошел, гикнул во всю глоту.

Берегись, зверье! Леший хулиганить будет!

И умчался.

Действие второе

Картина 4

Избушка Яги Ягишны. Сюда и приземлились хозяйка с Иваном на метле.

ЯГА. Ну вот, Вань, хоромы мои. Проходи, Вань, не стесняйся. Будь, как дома. Но не забывай, что в гостях,
ИВАН (присел на лавку, огляделся). А че? Жаль телевизира нет, а так ниче.
ЯГА. Ой, Вань! И телевизира нету, и холодильник пустой, и печь протопить нечем: дров в лесу нарубить — Лешему плати. Совсем житья не стало. Так что, Вань, не обессудь. Поесть-попить не угощу, а поспать можешь прям тут на лавке. Племянник-то мой в гости обещался. Как прилетит, тут же разбужу. А покуда спи, Ванюшка, сил набирайся. Коль хочешь, колыбельную спою.
ИВАН. Ну коли так, тогда прилягу.

Устроился Иван на лавке, Ягишна в изголовье примостилась.

ЯГА (напевает).         Баю-баюшки-баю,
                                           Не ложися на краю.
                                           Прилетит Горынычек
                                           И
ухватит за бочек.

Эх, ма, тру-ля-ля,
И ухватит за бочек.

Прилетит Горынычек
И
ухватит за бочек,
И утащит в темный лес,
Там Ванятку он и съест.

Эх, ма, тру-ля-ля,
Там Ванятку он и съест.

Баю-баю-баюшки,
Ваня-Ваня-Ванюшки.
Баю-баю-баечки,
Ваня-Ваня-Ванечки.

Баю-башки-баю,
Я те песенку спою.
Эх, ма. тру-ля-ля,
Я те песенку спою.

В нашем сказочном лесочке
Чудеса на каждой кочке.
Эх, ма, тру-ля-ля.
Чудеса на каждой кочке.

В нашем сказочном лесочке
Вкусны ягоды-грибочки.
Эх, ма, тру-ля-ля,
Вкусны ягоды-грибочки.

Съешь грибочек, съешь другой,
Не воротишься домой.
Эх, ма, тру-ля-ля,
Не воротишься домой.

Баю-баю-баю-бай,
Спи, Ванюшка, засыпай.
Баю-баю-баю-бай,
Эй, Горыныч, прилетай!

(Про себя). Ох, и жрать охота! Сил моих нет. Эх, кабы не долг, щас бы в печь его да на стол. Но не могу. Слово! Не так воспитана.

Едва задремал Иван, как свист, вой и грохот поднялся, свет померк.

ЯГА (тряхнула Ваньку за плече). Ой, Вань, вставай, племяшек мой летит. Схорониться тебе надобно, покуда я его не подготовлю, а то не доведи сила нечистая, голоден он, и все, Ванятка! Сказка для тебя тут и закончится.
ИВАН (испугавшись малость). Где же схорониться?
ЯГА. А вот в печь полезай.
ИВАН. Ну, ты и хитра однако. Нет уж, бабка, не верю я тебе. Я — в печь, а ты из меня жаркое сделаешь и Горынычу стол. Фигу с маслом!
ЯГА. Ну, и дурак! Лезь вон под лавку тогда хоть, что ли.

Забрался под лавку Иван. А тут и сам Горыныч — страшный, трехголовый, огнедышащий — пожаловал, прям посередке хаты и уселся.

ГОРЫНЫЧ. Уф, притомился. Здорово, тетка. Не волновайся, есть не попрошу. Сыт. Залетел тут ненароком к царю Еремею в гости, дюжину баранов навернул, и что-то весело так стало, порезвиться захотелось. Девок малость попугал, а не то. Скучно! Давай, тетенька, в жмурки поиграем, а.
ЯГА. В жмурки-то вдвоем что за интерес играть?
ГОРЫНЫЧ. Так был бы третий, об чем речь?
ЯГА (заговорщицки). Да третий-то есть. Но, племяш, смотри у меня. Он гость.
ГОРЫНЫЧ. Да об чем разговор, тетенька? Я же говорю, сыт. (Принюхиваясь). А я чую, русским духом вроде пахнет. Но, думаю, ошибся небось. С собой от Еремея дух, наверное, приволок. Ан нет, еще не так и стар — нюх в порядке! Ну, давай, тетенька, гостя своего скорей. Играть хочу, силов никаких нету.
ЯГА (под лавку Ваньке). Ванюш, вылазь сюда. Познакомься вот — племяш мой, Горыныч.
ИВАН (вылезая). Здравствуйте вам.
ГОРЫНЫЧ. Здорово, Вань. В жмурки будем играть или как?
ИВАН. Чего б не поиграть?
ГОРЫНЫЧ. Так будем играть аль на интерес?
ИВАН. Так скушно. Давай уж на интерес.
ГОРЫНЫЧ (потирая лапы). Хорошо! И на что же мы сыграем с тобой, Ванька?
ЯГА. А я так думаю…
ГОРЫНЫЧ. Ты тетка, молчи пока, думать я буду. А я думаю, что пока мы играть будем, я проголодаться успею. Поэтому давай так: если я проиграю, ты меня съешь, ну а если наоборот, ты уж, Иван, не обессудь.
ИВАН. Идет.
ГОРЫНЫЧ (Яге). А ты, тетенька, арбитром будешь. Давай считалку, кому водить.
ЯГА (считает). Вышел месяц из тумана,
Вынул ножик из кармана:
Буду резать, буду бить,
Все равно тебе водить.

Водить выпало Горынычу. Завязала Яга все шесть глаз бедолаге, раскрутила его, и пустился Горыныч кавардак устраивать в избушке. Ванька его поддразнивает да по кругу бегает, а Горыныч ловит, поймать не может. Вот на Ягу наткнулся, облапал всю и ничего не понял.

ЯГА (визжа и хохоча одновременно). Ой, щекотно мне! Окаянный!
ГОРЫНЫЧ. Попался! То-то! Щас я тебя захамаю!

Сдернул одну повязку Горыныч, глядъ, Яга в лапах.

Ну, старая! Чтоб тебя! (Срывая и другие повязки). Не считается так. Ванька, теперь ты води. А то я уже проголодался.

Теперь наоборот: Ивану Ягишна глаза завязала, на месте покрутила. Ролями поменялись, однако и тут Ванька ловчей оказался: ловил, ловил да хап Горыныча за одну из глоток.

ИВАН. Ну вот, злодей! Чего держу, не упущу. (Стянул с себя повязку). Ну че, Горыныч, на турнирах-то тебе, друг, рано выступать.
ГОРЫНЫЧ (повалившись на колени). Помилуй, Ваня, не ешь меня. Я ведь еще совсем не старый.
ИВАН. То-то и лучше. Мясо мягче будет.
ГОРЫНЫЧ (взвыл). Прости, Иван! Проси, чего хочешь, только жизнь оставь. Не хочу!
ИВАН. Ну, так и быть. Слыхал я, есть у тебя диковинки заморские — гусли-самогуды, гусь-плясун да кот-игрун.
ГОРЫНЫЧ (обрадованно). Да этих диковинок у меня пруд пруди. Сейчас, Ванька, ойкнуть не успеешь, слетаю и, что просишь, доставлю.
ИВАН (отпуская Горыныча). Ладно. Лети. А я покудова кушак подтяну да лапти подвяжу. Да пора в министры подаваться.

Улетел Горыныч.

ЯГА. Вот, Вань, слово я сполнила, теперь министром заживешь. Но уговор-то помни. Ты мне помог, а я тебе, на том дружбе конец. Еще раз попадешься, ой, Вань, жаль тебя, но придется съесть. Извини, положение обязывает.

Едва договорить Яга успела, а Горыныч назад летит, мешок с собою тащит и Ваньке вручает его.

ГОРЫНЫЧ. На, Вань, да сейчас не доставай, не обману. Как достанешь, эти суразята так запляшут-запоют, что все вокруг в пляс пускаются. А мне уже не в моготууморился. Ну, прощевай, Ванюха, спасибо, что есть не стал. Эх, побольше бы таких Ваньков! (И прослезился).

А Иван поклон отвесил, мешок за плечо и вон — из хаты.

Картина 5

Во дворце царит веселье — это гусли-самогуды, гусак-плясун да кот-игрун играют, пляшут и поют, а с ними в плясе все, кто ест: здесь и царь Еремей, и дочка его Матрена, и министр, и Иван-вдовий сын.

ГУСЛИ. Веселись, честной народ, —
                  Прям от царских от ворот
                  Д
о последнего двора
                  Зазвенит моя игра.

ГУСАК. Будь ты ратник или царь,
                  Но сегодня, как и встарь,
                  Ты пустился с нами в пляс,
                  Наскучавшися без нас.

КОТ.       Хоть министер, хоть босяк,
                  А без музыки никак.
                  Не умрет уже от скуки.
                  Кто возьмет нас в белы руки.

ГУСЛИ. Мы играем, мы поем,
                  Отдохнуть вам не даем.
                  Ну-ка, Ванька, не зевай.
                  Ну, давай приплясывай!

ГУСАК. Ты, Матрена, не бутусь
                  Я тебе не просто гусь.
                  Тот еще Гусак-плясун!
                  Не скушней, чем Кот-игрун.

КОТ.       А я котик заводной,
                  Разыграюсь — как шальной.
                  Веселее не сыскать
                  Собери всю царску рать.

ВСЕ.       Дружно пляшем и поем,
                  Очень весело живем.
                  Ну-ка ножкой, государь,
                  По паркету приударь!

ЦАРЬ (в изнеможении). Ванька, черт, прячь их в мешок обратно, не то всю душу вытряхнут, окаянные!

Присвистнул Ванька да в мешок игрушки покидал. Смолкла музыка, и все попадали, кто где стоял, отдуваясь.

МАТРЕНА (к царю подошла, капризно). Бать, я замуж хочу.
ЦАРЬ. Да погоди теперь уж, дольше ждали. Теперь приданое какое есть, а!
МАТРЕНА. Ты мне мозги не пудри, бать, я за Ваньку хочу.
ЦАРЬ (оторопел). У тебя че, блин, крыша съехала? Ты подумай, это же И-ван!
МАТРЕНА (‘подумала, в носу поковыряла). И че, блин? Тебе че, Джона надо?
ЦАРЬ (взволнованно). Ну, ты вот чего! Ты слышь! Ты это! Поняла?!
МАТРЕНА (вздыхая). Поняла, чего там? Пошла я, да?
ЦАРЬ. Вот так-то лучше. Иди, Матренушка, погуляй покуда. Мы тебе еще такого принца найдем!

Ушла Матрена, вздыхая. Министр в ноги царские кинулся.

МИНИСТР. Не вели казнить, государь!
ЦАРЬ. А ну цыц!
МИНИСТР (шепотом). Государь, это же И-ван! Как же его в министры?
ЦАРЬ. А я говорю цыц! И вон отсюда. С Ванькой говорить будем.

Министр в дверях уже.

Постой-ка. Ты это, Прошка, вот что… Принеси-ка кофею нам. Ладно?

Одна нога здесь, другая там — и кофий тут как тут.

Пошел вон.

Испарился послушный министр, будто и не было. Царь да Иван по глотку отпили, обожглись.

ИВАН. Благодарствуйте вам!
ЦАРЬ. Ты это. Ты вот что, Вань. Ты где живешь — в лесу, аль в государстве циливизованном? У нас демократия, между прочим. Так я че хочу сказать? Ты ж должен был прийтить, анкетку заполнить, как все люди. И тогда тебе бы растолковали, что прежде, чем стать министром, пущай и вторым, ты должен пройтить три тура. Так-то вот. А то, понимаешь, что у сороки на хвосте — у него на языке. Нет, Вань, не могу министром-то я тебя. Рано. Да я бы и не прочь. Дума не пропустит. Потому как один тур ты прошел, Ванька, это верно. Но будет еще два. Так что вот давай топай в канцелярию, анкетку задним числом заполняй и отправляйся кобылицу-златогривицу искать.
ИВАН (почесав затылок). Да-а, елки.
ЦАРЬ. Топай, Ванъ, топай. А то пока ты там с горынычами всякими ванъку валял, прослышал я о новом диве: есть в свете такая кобылица — грива золотая, копытом ударит — монеты золотые зазвенят, а заржет — речь девичья польется. Ты, Вань, кобылицу эту приведешь, еще ближе к креслу министерскому станешь.
ИВАН. Где же искать-то ее, государь.
ЦАРЬ. А это уже твои проблемы, Ваня. Ладно, ступай, заболтался я с тобой, а мне править надо. Прошка(Вбежавшему министру). Оформи Ваньку по всей форме.
МИНИСТР. В тюрьму, государь?
ЦАРЬ. Дурак!
МИНИСТР. Понял.

Ушли Ванька и министр.

ЦАРЬ (зевая). Э-эх, опостылела мне доля моя царская! Хоть бы какой лиходей переворот какой-никакой учинил, че ли? Да сам бы и поправил.

Позевал царь, позевал да и захрапел на троне.

Картина 6

А Иван — топ да топ — вновь по лесу топает.

ИВАН. И где же мне эту златогривицу искать? Умом понимаю, не место в лесу кобылице. На лугу бы ей пастись да травку пощипывать. Ан нет, сердце в лес влечет. Знать, судьбинушка тут моя, в лесу этом сказочном. Ну, да ладно. Куда глаза глядят, пойду. Авось куда-нибудь приду.

И затопал Иван дальше. А сзади — Леший тут как тут.

ЛЕШИЙ. Стой, стрелять буду!
ИВАН (встал, как вкопанный, вскинув руки). Что за елки-палки?
ЛЕШИЙ (пред очи Ванъкины представ). Ванюшка, ты ли это? Ну, дай обниму тебя, родимый!
ИВАН (сплюнув). Тьфу ты, черт, напугал. (Отстраняясь). Но-но, Леший, не балуй. Знаю, чего обниматься лезешь. Вот это стибрить хочешь, не иначе (погремел связкой лешачьевых ключей). А фигушки, Лешак. Коль выкупишь, отдам.
ЛЕШИЙ. Ах, лиходей, ну, лиходей! Обманул, убег, ключи уволок, да еще и шантажирует. Ну, хорош!
ИВАН. Не хошь, как хошь. Пошел я.
ЛЕШИЙ. Стой, супостат. Стой, Ванечка. Пошутил я. Ну, хошь, на колени брякнусь? Отдай, не твое же!
ИВАН. А твое, че ль? Наворовал, награбил…
ЛЕШИЙ. Это ты, Вань, брось! Не обижай. Я Леший честный, я не вор. Пошлину собираю, да. Извиняй, друг Ваня, работа такая. Хозяин я здесь или куда?
ИВАН. Ну, так и быть. Помоги, отдам.
ЛЕШИЙ. Говори, Вань, в чем нужда. Чем смогу, помогу.
ИВАН. В общем, дело такое, Леший. Кобылицу-златогривицу ищу я. Копытом ударит — золотые монеты зазвенят, заржет — речь девичья польется. А где искать, не знаю. Не видал ли, не слыхал ли?
ЛЕШИЙ (почесав затылок). Застрелиться легче. Вот что, Ванька, лучше шарахну я тебя дубиной по башке, и все дела. И дубинка для тебя уже припасена (сунул руку в знакомое дупло и достал дубину).
ИВАН (отступая). Э, э! Ты чего?
ЛЕШИЙ (наступает, поигрывая дубиной). А вот щас как шандарахну!

Но первой шандарахнула бабка Фекла своей любимой скалкой, нежданно-негаданно оказавшись у Лешего за спиной.

ЛЕШИЙ. Ой! (И, выронив дубину, схватился за голову).
ИВАН. Вот спасибо, бабушка. Не знаю, кто ты и зачем здесь, но пришла как раз вовремя.
БАБКА. Однако и скалочка сгодилась. Кто я? Да никто. Бабка Фекла просто. Старик-то мой Ваньку, сына вдовьего, отправился искать. Ушел, как в воду канул. Ждала, ждала — не дождалась. Пойду, думаю, искать его. Если лихо приключилось, авось помогу, ну а коль с какой Ягой шуры-муры закрутил — на этот случай вот скалку припасла.
ИВАН. Вот те раз! Меня как раз Ванькой кличут, а матушка моя вдовой была, покуда за купчину замуж не пошла.
ЛЕШИЙ (по-прежнему держась за голову). Зачем же так-то, супостаты? Видел я, бабка, деда твоего. Это Ванька как раз с Ягишной от меня убег, к ней, родимой, старика я и направил.
БАБКА. К Яге что ль? Ну, так и знала. Ну, старый!.. (Поигралась скалкой).
ЛЕШИЙ (усмехааясь). Ты это брось, бабуся, ревность твоя тут не уместна. Потому как у Ягишны к таким дедам единственный интерес — в печку и на стол. А особливо ежели Горыныч, племяш ейный, в гости залетит…
ИВАН. Дак это… с Горынычем мы всю ночь в жмурки проиграли. Ниче так мужик, вот токма неуклюж малость.
ЛЕШИЙ. Во врать-то!
ИВАН. Да клянусь, не быть мне Ванькой!
БАБКА (Лешему встревожено). Ну, вот что, толстомордый. Коли не хочешь еще раз скалкой схлопотать, доставь-ка нас быстренько к Ягишне. Только не ври, что не могешь.
ЛЕШИЙ. Да могу, могу, чего уж там.
ИВАН. Ну, это уж без меня. У вас своя дорога, у меня своя — кобылицу сыскать надобно, иначе не видать мне кресла министерского, как своих ушей. А что я, рыжий, что ли?
БАБКА. Нет уж, хлопчик, мы тебя почитай полгода ищем, потому как суждено тебе выручить нас, грешных стариков. Куда же ты теперь намылился, голубчик?
ИВАН. Да не могу я к ней! Съест она меня. Была охота! И чем я выручить могу вас — не знаю, не ведаю.
ЛЕШИЙ. Погоди-ка, брат Ваня. Вспомнил про кобылу-то. Видал, брат. У Ягишны же и видал — случайно, одним глазком. Прячет она ее от глаз-то. Словно краденое, прячет.
БАБКА. Ну вот, Ванюша. И тебе у Ягишны дело есть. А еще она девицу-красу — дочку нашу — в полоне держит. И не выручишь ты ее, сынок, никто уже не выручит.
ЛЕШИЙ. Девицы не видал, врать не буду.
ИВАН. Да и я не встречал, когда у Яги гостил.
БАБКА. Нечисто здесь, ой, чую, нечисто. Чтой-то сердце ноет — не иначе, как со стариком беда. Давай-ка, брат Леший, поспешай.
ЛЕШИЙ. Ладно уж, с мужиком бы я сладил, а с бабой — какой лад? Так и быть. Пешком топать — далеко. Используем запасной вариант. Встали рядком — на меня смотрите, за мной повторяйте. Тут целый ритуал — ошибетесь, на себя пеняйте.

Встали рядком и ну вслед за Лешием кренделя выписывать: вокруг себя обернутся, три раза плюнут, три раза топнут, слово скажут и так три раза.

ВСЕ. Тары-бары-растабары,
            Вот такие шаровары.
            Кофий пить летим к Яге
            Мы верхом на сапоге.

Грянул гром, мгла лес опутала, молния блеснула. Ветер налетел и закружил, закружил, закружил…

Картина 7

Изба Яги Ягишны, где и оказались Ваня с Лешием да бабка. Яга хлопочет, упирающегося деда Устина в печь пытаясь втолкнуть, а Горыныч среди избы расселся, всеми тремя языками облизывается.

БАБКА (кидаясь отбивать деда). Ах ты, вражина! Что же ты творишь-то, окаянная? Скалкой еще не получала?
ИВАН. Никак гостей не ждали?
ЯГА (растерявшись, деда отпустила). Ой, не ждали, Вань, никак не ждали. (Горынычу). Смотри-к ты, племяш, завтрак какой богатый будет нынче.
ГОРЫНЫЧ (поглаживая 6рюхо). Обожрусь сегодня, ох, обожрусь.
ДЕД (опуская тяжелый кулак на одну из голов Горыныча). И вправду обожрешься!
ГОРЫНЫЧ (хватаясь за голову). Ну, дед, смотри, сотрясение получу, больничный будешь мне оплачивать. Козел беззубый!
ЛЕШИЙ (Яге). Ты вот что, слышь, Ягишна, я хозяин в лесу или хвост собачий? От рук отбилась, старая, платить перестала. Кобылу прячешь, еще и девку в полоне держишь. Показывай давай добычу. Оценю, сумму налога прикину, заплатишь, и живи-радуйся.
ДЕД (Горынычу, опуская на вторую голову свой кулачище). Сам ты козел трехголовый! Было бы что сотрясать — вместо мозгов манная каша.
ЯГА (Лешему). Врут, черти, ей-ей, врут. Или я не я.
БАБКА (налетая на нее со скалкой). Я те дам — врут! Я мозги-то вправлю! Коза облезлая!
ЯГА (обиженно). Это я коза? Нет, вы слышали? Это я-то коза? Да сама ты после этого… выдра, кикимора болотная, шансоньетка пьяная — вот так.
ИВАН. Ниче так. Ты где фольклору выучилась, а, Ягишна?
ГОРЫНЫЧ (едва не плача). Ну, тетенька, что-то завтрак сегодня у нас больно агрессивный. Полечу-ка я лучше восвояси, пока и вправду последние мозги кашей не стали,
ЯГА (Горынычу). Оставляешь, значит. Одну бросаешь, значит, на этих вахромеев. Ну, змей! Ну, подколодный!
ДЕД (выпроваживая Горыныча пинками). Лети, лети, зелененький! Скатертью дорога!
ЯГА. Все, сдаюсь. Кобылицу-златогривицу покажу. А девки никакой нет, клянусь всей лесной нечистью, нет.

Свистнула Яга, и кобылица ворвалась на зов, копытом постучала — золотые монеты посыпались, заржала — девичий голос нежно зажурчал.

КОБЫЛИЦА. Зачем звала, хозяюшка?

Иван присвистнул аж, а старики переглянулись.

ЛЕШИЙ. Лошадка-то шикарная. Платить тебе, Яга, за нее — не расплатиться.
БАБКА (деду). Сдается мне, старый, голос этот я уже слыхала.
ДЕД. На голос нашей Марьюшки, как две капли воды, похож.
ИВАН. Короче, Ягишна. Неча лясы точить, реквизирую я лошадь.
ЯГА. А как же закон?
ИВАН. Нет на вас, нечисть лесную, никакого закона. Так-то вот. Обещала ты съесть меня при новой встрече. А не съела.
ЯГА. Зря не съела.
ИВАН. Попробуй — зубы поломаешь. В общем, так. Не съела — тягаться со мной, Иваном, слабо, значит. А раз так, кобылицу увожу.
ЛЕШИЙ. Значит, налог на имущество тебе платить, Ванюш.
ИВАН. А в ухо?
ЛЕШИЙ (присев у печи, жалобно). Навязались вы на наши головы, Иваны. Житья в лесу от вас совсем не стало.
ЯГА (присев рядом). Ой, не стало. Эх, Леший-Лешиек, кабы дружили мы, а не лаялись, разве была бы на их стороне сила?
ИВАН. Цыц, бабка. Сила там, где правда. Или я не прав?
БАБКА. Ой, прав, родименький.
ЯГА. А правда — где сила. Или я не права?
ЛЕШИЙ (подавленно). Права, старая, права.
ДЕД. И все-то правы. А только где же дочку нашу, Марьюшку, искать?

Закружилась вдруг на месте кобылица, потемнело все, а когда снова свет вернулся, не стало ни Яги с ее избою, ни Лешего и ни кобылицы. А вместо кобылицы — девица красная Марьюшка.

МАРЬЮШКА. Здравствуйте, матушка. Здравствуйте, батюшка. Здравствуй, Ваня, спаситель мой. Нашел меня ты и у Ягишны отбил, потому чары ее и рухнули. (Взглянув на Ивана).Однако, Вань, чего ж ты пригорюнился?
ИВАН. Как же я теперь к царю-батюшке явлюсь? Ведь я должен был ему кобылицу-златогривицу привести. Потом всего одно задание бы осталось, и быть бы мне министром. А теперь …
ДЕД. Эх, Ванька, Ванька, да нашто тебе этот министер? Давай-ка лучше к нам — землю пахать, хлеб сеять. Заживем, Вань!
БАБКА. А и вправду, Ваня. Сыном нам названным будешь. Идем.
МАРЬЮШКА. А хочешь знать, Ванюша, чего бы еще царь от тебя захотел? Девицу в жены красы неописуемой.
ИВАН (недоверчиво). Откуда знаешь?
МАРЬЮШКА. Все очень просто. Так все сказки кончаются. А наша пусть кончится по-другому. Зачем тебе, Ваня, царю невесту искать? Уж коли есть девица (слегка мило покривлялась), да и чем не красавица, не теряйся, Вань, и женись-ка сам. А? Пока не передумала.
ИВАН (секунду подумав). Ну, так и быть. Уговорили. В самом деле, к чему мне все эти дворцовые интриги? Пусть дураки в министры лезут, а я, хоть и Иван, но не дурак же!

Вот и конец. По одному на поклон появляются герои. И звучат финальные частушки.

ЦАРЬ.             Царь остался без министра,
                           Обманул Иван меня.
                           Променял таку работу
                           Н
а какого-то коня.

ИВАН.            Не коня, а кобылицу —
                           Ты, царь-батюшка, не прав.
                           Обернулася девицей,
                           От Яги она удрав.

МАТРЕНА.  Полюбила я Ивана,
                           А он взял да и убег.
                           Потерять таку невесту!
                           Как он, глупый, это мог?

БАБКА.          Не глупей иных царевен.
                           Наш Ванюшка молодец!
                           Будет он пахать и сеять —
                           Пойдет с Марьей под венец.

МИНИСТР. Я ж доволен, что Ивана
                           Н
е увижу при дворе,
                           Потому как буду главным
                           Я при батюшке-царе.

ГОРЫНЫЧ. Голова твоя садова,
                           Зря ты радуешься так:
                           Налечу я, пошучу я.
                           Без Ивана вам никак.

ЯГА.                Русский дух меня смущает:
                           Слишком уж Ваньки шалят.
                           Уберутся восвояси,
                           Ох, устрою шабаш я.

ЛЕШИЙ.       Я твой шабаш, честно слово,
                           Такой данью обложу,
                           Что забудешь про веселье,
                           Как плясать для куражу.

ДЕД.                Ну, народ, копчена вобла,
                           Вечно мир их не берет.
                           Эту нечисть ка бы што бы
                           Ка бы вот бы и так вот.

ГОРЛИЦА.   Это будет в новой сказке,
                           Нашей сказочке конец.
                           Кто пришел, потратил деньги
                           И
увидел — молодец.