Уильям Шекспир

ПЕРИКЛ, КНЯЗЬ ТИРСКИЙ

Пер. Н. Холодковского

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Антиох, царь Антиохии.

Перикл, князь Тирский.

Геликан      

                  тирские вельможи.

Эскан        

Симонид, царь Пентаполиса.

Клеон, правитель Тарса.

Лизимах, правитель Митилены.

Церимон, вельможа Эфеса.

Тальярд, антиохский вельможа.

Филемон, слуга Церимона.

Леонин, слуга Дионисы.

Маршал.             

Сводник.          

Сводня.                  

Засов, их слуга. 

Дочь Антиоха.             

Диониса, жена Клеона.

Таиса, дочь Симонида.

Марина, дочь Перикла и Таисы.

Лихорида, кормилица Марины.

Диана.

Гауэр, исполняющий роль хора.

Придворные, дамы, рыцари, дворяне, матросы, пираты, рыбаки, вестники.

 

Действие происходит в странах Средиземноморья

 

 

АКТ ПЕРВЫЙ              

Антиохия. Площадь перед дворцом.

Входит Гауэр.        

 

Гауэр                   

Со старой песнью на устах

Я встал, покинув тлен и прах,  

И ожил, старца вид приняв,      

Для ваших зрелищ и забав.

Та песня пелась на пирах

И на веселых вечерах

Предпраздничных, и уж не раз

Веселый из нее рассказ

Был сложен; цель же песни той —

Исправить грешный род людской.

И я скажу, не ошибусь:

Quo antiquius, eo melius*.

Коль вам, сынам позднейших дней;

Когда уж разум стал зрелей,

Не скучен старика рассказ,

Который хочет тешить вас,—  

Я рад ожить и свет лить свой,   

Подобно свечке восковой.—

Царь Антиох когда-то жил:

Сей город он соорудил,

Красу Сирийской всей страны.

(Мы в том историкам должны

Поверить). Умерла жена

Царя; осталась дочь одна,

Чудесной красоты такой,         

Что небо щедрою рукой,       

Казалось, все дары свои         

Послало ей. Огнем любви

К ней воспылав, отец увлек

Ее в ужаснейший порок

Кровосмешенья. Горе ей,

Но грех отца еще страшней!

Но вот неслыханное зло

У них в привычку уж вошло,

Им перестав казаться злом.

Немало сваталось потом

К ней принцев, чтоб ее склонить

На ложе неги другом быть.

Но царь, ее чтоб сохранить

И чтобы женихам внушен

Был страх, издал такой закон:

Загадку кто не разрешит,

Им данную, того лишит

Он жизни. Много бедняков

Своих лишилися голов!            

Но что случилось с этих пор,  

Пусть судит собственный ваш взор.

 (Уходит.)

 

СЦЕНА I

Антиохия. Комната во дворце. Входят Антиох, Перикл  и   придвоpные.

 

Антиох               

Вам, юный принц, известна вся опасность

Того, что вы хотите предпринять.

 

Перикл

Известна, царь; но я с душою смелой

Готов идти на все за дивный приз:

Из-за него и смерть мне не ужасна.

 

Антиох

Введите ж дочь мою в наряде брачном

Достойную Зевесовой любви!

Природа щедро в миг ее зачатья

Под скипетром Луцины ей дала

Дары свои, и бег неутомимый

Планеты прекратили, чтобы ей    

Все совершенства ниспослать без счета.

 

Музыка. Входит дочь  Антиоха.

 

Перикл

Так вот она! Весне она подобна!

Ей служат Грации! Ее все мысли —

Царицы добродетели и слава

Всему людскому роду! Лик ее —

Достоинств книга дивная, в которой

На всех страницах радость и веселье,

Печали ж места нет, и грозный гнев

Не омрачает их ни на мгновенье.

Вы, боги, вы, создавшие меня              

И давшие любовь мне и решимость

Вкусить плода прекраснейшего древа

Иль умереть,— вы помогите мне,

Затем что вашей покоряясь воле,

Блаженства неземного я ищу!         

 

Антиох     

Перикл... 

 

Перикл   

Который сыном Антиоха,

Конечно, будет...

 

Антиох

Пред тобой стоит

Прелестнейшее древо Гесперид*,

Но яблоков златых страшись касаться: 

Их сторожит дракон смертоподобный!

Небесная краса влечет тебя

Стремиться к обладанью: если подвиг

Свершишь, она твоя; но если нет,

Знай: ты умрешь; погибель неизбежна!

Немало принцев, славных как и ты,

Надежде и желанью уступили:

Безгласными устами, бледность смерти

Приявшими, они тебе расскажут,

Что небом лишь покрытые они

Сражались; не было щита другого,

Чтоб их прикрыть от стрел Эрота злого:

Пусть бледный лик их предостережет,

Чтоб ты избег злой гибели тенет.

 

Перикл

Благодарю, царь Антиох, что мне ты

О смертности моей напоминаешь,

Указывая мне на то, чем буду,

Быть может, сам я очень скоро. Память

О смерти быть нам зеркалом должна,

Чтоб знали мы, что слишком непрочна

Жизнь наша! Но я тверд в своем стремленье,

И, как больной пред смертью, полный жизни,

Но чуя гибель, презирает счастье

И радости земные,— так и я

Прощаюсь с ними, вам и добрым людям   ;

Желая всяких благ. Мои богатства

Моей родной земле я завещаю,

А чистую любовь, принцесса, вам.

Теперь, готовый к жизни или смерти,

Любой удар приму я.

 

Антиох

Так читай же;

И если, прочитав, не разгадаешь,

То знай: подобно прочим, ты умрешь.

 

Дочь  Антиоха

Во всем, о чем здесь речь была, будь счастлив!

Пусть все, о чем здесь речь была, удастся!

 

Перикл

Я, как отважный рыцарь, принимаю

Без страха вызов, повинуясь слепо

Лишь мужеству и преданности сердца.

(Читает загадку.)            

«Я не змея, но признаюсь,  

Что плотью матери кормлюсь;

Избрав любимого супруга,

Нашла отца, не только друга;

Он мне отец, и сын, и муж,

Я — мать, жена и дочь к тому ж.

Решай же: если нас лишь двое,

Как может чудо быть такое?»

Да, горек яд, сокрытый здесь... О силы

Бессмертные! Тысячеглазый свод

Небесный все дела людские видит,—

Но как же не закроются те очи,

Коль верно то, что я прочел, бледнея?

(К принцессе, хватая ее за руку.)

О дивная звезда! Тебя любил,

Тебя любить я вечно стал бы, если б

Ларец прекрасный не был полон зла!

Но возмущается мое все чувство

Теперь; никто, конечно, не захочет,

Узнав, что мерзость скрыта за дверьми,

Где совершенство ожидал он встретить,

Открыть те двери. Вы, принцесса, арфа

Прекрасная, а ваши чувства — струны,

Которые, когда б коснулась их

Достойная рука, прелестным пеньем

Пленили б небожителей; но раз

Коснулись их безвременно, бесчестно,—

Лишь ад тогда способен танцевать

Под страшные их диссонансы. Будьте

Здоровы; я вас боле не ищу.

 

Антиох                    

Принц, если быть живым хотите, бойтесь

Касаться до принцессы: это так же

Опасно, как загадка наша. Время  

Уходит: разрешайте ж, или будет  

Поставлен приговор.

 

Перикл

Великий царь!

Любимый грех назвать — едва ль приятно

Для грешника. Когда б сказал я больше,

Тебе бы слушать было тяжело.

Тот, кто читал деяний королевских

Всю летопись, пусть лучше их скрывает;

Порок, как буйный ветер, пыль в глаза

Пускает, чтобы взор людей затмился;

В конце ж концов расплата настает,

Мираж исчез, и очи видят ясно

Все, что их взора избегало. Крот

Слепой, трудясь, набрасывает землю

Коническими кучками, чтоб небу

Поведать о тиранстве человека,—

В конце ж концов он, бедный червь, погибнет

За это. Короли — земные боги;

В пороках только прихоть им закон;

Пусть грешен Зевс: кем будет обвинен?

Довольно: я сказал, что было можно,

А более сказать — неосторожно.

Родное пепелище любо всем,

Так будь же, жизнь храня, язык мой, нем.

 

Антиох (в сторону)

О, если б жизнь твою мне вырвать! Сразу

Он разрешил загадку. Впрочем, должен

Я это скрыть.

 (Громко.)

Владыка юный Тира,

Хотя, по смыслу нашего указа,

Немедленной ты смерти подлежишь,

Затем что ты ошибся в толкованье,

Но мы, в надежде, что, происходя

От рода столь высокого, удачней

Ты сможешь разрешить загадку, срок

Назначим в сорок дней, по истеченье

Которых, если разрешишь ее,

Увидишь, что тебя желал я сыном

Назвать. До тех же пор ты будешь жить

В почете, как прилично сану принца.

(Уходит.)

 

Перикл

Как лестью он стремится грех прикрыть!

Подобен он ханже, кто только с виду

Хорош и честен! Если я неверно

Истолковал загадку, то, конечно,

Вы честны, вам кровосмешенье чуждо!

Но можно ль быть отцом и сыном вместе

Без гнусных действий с дочерью своей,

Приличных не отцу, а лишь супругу?

Как можно плотью матери питаться,

Не осквернив постель ее с отцом?

Да, оба вы злым гадинам подобны,

Которые, хотя б они цветами

Сладчайшими питались, точат яд.

Прощай же, Антиох! Мой разум видит,

Что тот, кто черных дел не постыдился,

Не постыдится ничего, чтоб скрыть их.

Грех вызывает грех; разврат с убийством

Не меньше связаны, чем дым с огнем.

Яд и измена — вот порока руки

И щит, чтоб от стыда его закрыть.

Итак, чтоб кровью мне своей порока

Не смыть чужого, я бегу далеко.

(Уходит.)

 

 Входит Антиох.

 

 Антиох

Он разрешил загадку, и за это

Он должен умереть. Он жить не должен;.

Чтоб разглашать бесчестие мое,

Чтоб мир узнал, что Антиох повинен

В грехе столь ненавистном. Потому

Умрет он, чтобы честь моя осталась

Незыблема. Эй, кто там?

 

Входит Тальярд.

 

Тальярд ..

 Государь,

Вы звали?

 

Антиох

Да, Тальярд. Поди сюда.

Мы поручить тебе желаем тайну

Свою, и если верен будешь ты,

То этой верностью себя возвысишь.

Смотри, Тальярд: вот яд, а вот и злато;

Князь Тирский ненавистен нам, и ты

Его обязан умертвить; зачем -

Не спрашивай, довольствуясь веленьем.

Исполнишь ли ?

 

Тальярд

Исполню, повелитель.

 

Антиох

Довольно.                                

 

 Входит вестник.

 

Пусть прохладит тебя твое дыханье:

Скажи нам весть, с которой ты спешил.

 

Вестник

Перикл бежал, великий царь.

(Уходит.)

 

Антиох

За ним,

За ним, Тальярд, коль дорожишь ты жизнью!

Как меткая стрела стрелка лихого,

В цель прямо попади и не дерзай

Вернуться без известия о смерти Перикла.

 

Тальярд

Будь спокоен, государь!

Догнать бы лишь на выстрел пистолета* —

И он умрет. Прости, мой повелитель.

(Уходит.)

 

Антиох

Прощай, Тальярд. Пока Перикл живет,

На сердце я ношу тяжелый гнет.

(Уходит.)

 

 СЦЕНА II

 Тир. Комната во дворце.

Входит Перикл   со   свитой.

 

Перикл (свите)

Оставьте нас.                  

 

Свита уходит.

 

О, злое бремя дум,

Товарищ грустный — смутная тревога,

Вы стали мне привычными гостями,

Которые покой мой гонят прочь

И в блеске дня, и в тихом мраке ночи,

Когда заботы, как в могиле, спят!..

Мой взор бежит забав, утех веселых,

Хотя еще опасность далека,

В Антиохии: ей я недоступен.

Но дальностью я этой не утешен!

Тревоги, раз зачатые от страха,

Растут, питаясь мрачною заботой;

Чего я, как возможности, боялся,   

Того боюсь, как верного теперь!

Великий Антиох, борьба с которым

Мне вовсе не по силам, может быстро

Свое желанье в дело превратить;

Он будет думать, что я разглашаю

Его позор, хотя бы я был нем;

Хоть поклянусь ему я в уваженье,—

Презренье будет он подозревать

Во мне, и чтобы не разнесся слух,

Меня, источник слуха, уничтожит.

Он вражьим войском наводнит страну

Мою и грозной силою изгонит

Все мужество из подданных моих,

Чем победит их раньше, чем сраженье

Начнется, и невинных разорит.

О них печаль, не о себе забота

Гнетет меня: я лишь верхушка древа,

Стоящая на страже у корней!    

И эта-то печаль меня терзает          

И мучит прежде, чем стал мучить враг.

 

Входят Геликан и другие вельможи.       

 

1-й   вельможа

Привет и слава, государь, особе

Твоей священной!                      

 

2-й   вельможа     

Будь спокоен духом

И весел, возвратясь к нам!

 

Геликан          

Тише, тише!

Мне дайте слово, опытней я вас.

Кто льстит монарху, вред ему приносит.

Лесть для греха — что для огня мехи:

Ничтожнейшую искру раздувает

Она в большой, бушующий огонь.

Упрек, напротив, если он в границах

Покорности, приносит пользу всем;

Царь — человек и может ошибаться.

Да, лесть вельмож, с ее приветом вечным,

Всегда всего опасней для царя.

Прости мне, князь, или казни, коль хочешь,

Но я, хоть на коленах пред тобой,

Не стану унижаться.

 

Перикл              

 (вельможам)         

Нас оставьте

Вдвоем с ним; вы же в гавани узнайте  

О кораблях и грузах привезенных.

 

Вельможи уходят.     

 

Ты, Геликан, смутил нас этой речью.

Что видишь ты в глазах моих?

 

Геликан  

Досаду,

Мой грозный повелитель.        

 

Перикл

Как же смел ты

Такую речь держать, что возбудил

Досаду эту?

 

Геликан

Как растенья смеют

Взирать на небо, что питает их.

 

Перикл

Ты знаешь, что казнить тебя я волен.

 

Геликан

Я сам секиру поддержу – удар

Лишь нанеси.

 

Перикл          

Встань, встань, тебя прошу я!

Да, ты не льстец. Сядь здесь. Благодарю

Тебя; пусть вечно не допустит небо,

Чтоб царь своих ошибок порицанье

Гнал от ушей. Слуга, советник верный,

Чьей мудрости и сам монарх слуга,

Чего ты хочешь от меня?

 

Геликан

С терпеньем

Сноси печаль, в которой сам повинен.

 

Перикл

Ты, Геликан, мне говоришь, как врач.

Который мне лекарство предлагает,

Какое сам едва ль бы мог принять.

Узнай же все. Я был в Антиохии,

Где, как ты знаешь сам, лицом к лицу

Со смертью, я искал красы небесной,

Чтоб от нее потомка произвесть

На славу царству, подданным на радость.

Ее лицо — превыше всех чудес,

Но в остальном — тебе скажу я тайно —

Она гнусна, как грех кровосмешенья.

Когда я это угадал, отец

Ее бесстыдный лестью, а не гневом

Вдруг разразился. Но ты знаешь сам:

Тиран всего страшней, когда ласкает.

Страшась его, я поспешил бежать

Под кровом ночи, мне благоприятным;

Когда ж сюда я прибыл и обдумал

Все, что случилось, вот к чему пришел я:

Он злой тиран, а страх тирана быстро

Растет, быстрее дней его; и если

Он заподозрит (подозренье ж это

Ему вспадет наверное на ум),

Что я хочу открыть, как много принцев

Погибло из-за гнусности его,—

Он наводнит страну мою войсками,

Чтоб отомстить за мнимую обиду,

Содеянную мной. Из-за меня

Невинные почувствуют всю тяжесть

Меча, который их не пощадит.        

Не за себя боязнь меня печалит,

А за других, из коих ты один,        

Который так сурово порицаешь    .

Меня...

 

Геликан

О царь!..

 

Перикл

И эта грусть согнала

С ланит моих румянец, сон с очей,

Вселяя в душу сотни дум тяжелых:

Как грозную опасность отвратить?

Без средств помочь беде? Себе могу я

Печаль позволить, о стране тоскуя.

 

Геликан

Князь, ты мне говорить дозволил: речь

Держать я стану смело и свободно.

Опасность видишь ты от Антиоха,

И не без основанья: злой тиран,

Открытою враждою иль обманом,

Тебя лишить желает жизни. Можешь

Ты, государь, чтоб избежать удара,

Отправиться на время в дальний путь,

Чтоб в этот срок его утихла ярость,         

А может быть, и парки прекратят             

Жизнь твоего врага. Правленья ж бремя

Кому-нибудь ты можешь поручить;            

И если мне,— то солнце столь же верно  

Дню служит, как тебе готов примерно

Служить я.

 

Перикл             

Верность знаю я твою,

Но если Антиох пойдет войною     

На Тир в моем отсутствии?

 

Геликан                 

Тогда

Двух армий кровь, смешавшись, поглотится

Землею, нашей матерью.

 

Перикл

Проститься,

О Тир родной, с тобою должен я,

И в Тарс свой путь направлю. Там я буду

Ждать, Геликан, известий от тебя,

И по известьям тем своей судьбою

Располагать. О подданных заботу

Я возлагаю на тебя, чья мудрость

Нести способна это бремя. Клятвы

Не требую твоей; довольно слова

Простого мне: кто клятву не способен

Нарушить, тот и в каждом слове верен.

Пусть нас весь мир одобрит, убедясь,

Что верный ты слуга, я ж — добрый князь.

 

Уходят.

 

СЦЕНА III          

Тир. Комната во дворце.

Входит Тальярд.

 

Тальярд.

Да, это Тир; здесь дворец. Я должен встре­тить здесь царя Перикла и убить его, если же я этого не сделаю, то по возвращении домой наверное буду пове­шен. Опасное поручение! Теперь я понимаю, как умен и рассудителен был один человек, который на вопрос, чего он желал бы от короля, отвечал: не знать ни одной из его тайн. Вижу, что он имел основание желать этого: если король приказывает кому-нибудь быть негодяем, то клят­ва обязывает действительно сделаться кое-чем в этом роде. Тсс... вот идут тирские сановники.

 

Входят Геликан, Эскан   и другие сановники.

 

Геликан

Не спрашивайте, тирские вельможи,

Зачем король покинул город наш.

Вот документ с его печатью царской

Вам в доказательство, что это так.

 

Тальярд(в сторону)

Как, он уехал!                  

 

Геликан  

Но чтобы больше удовлетворить   

Ваш интерес, внушаемый любовью

К царю, я вам немногое открою,   

В Антиохии... 

                                   

Тальярд (в сторону)                      '

Что в Антиохии?

 

Геликан

Царь Антиох за что-то на него

Прогневался; по крайней мере думал

Наш князь, что это так. И вот, не зная,

Насколько сам он прав, Перикл решился,

Чтоб показать печаль свою о том,

Судьбе тяжелой моряка предаться, 

Несущей каждый миг то жизнь, то смерть.

 

Тальярд  (в сторону)

Вот это мне приятно! Значит я

Могу быть убежден, что я не буду

Повешен. Антиох доволен будет

Тем, что с земли прогнал Перикла страх

Искать суровой смерти на морях.

Представиться пора.

(Громко.)

Привет достойным

Вельможам Тира!

 

Геликан

Доблестный Тальярд,

И мы тебя приветствуем сердечно.

 

Тальярд                           

К царю Периклу с вестью прислан я;

Но по приезде я узнал случайно,

Что в неизвестный путь ваш повелитель

Отправился. Итак, вернуться мне

Приходится.

 

Геликан

Мы спрашивать не вправе,

Что сообщить имели вы ему;

Но вправе мы желать,— затем что в мире

Мы с Сирией — вас угостить на пире.

 

Уходят.                          

 

СЦЕНА IV                      

Тарс. Комната во дворце правителя.

Входят Клеон, Диониса   и   придворные.

 

Клеон

Останемся ль мы здесь, друг Диониса,

Чтоб, слушая рассказ о горе ближних,

Свою беду стараться позабыть?

 

Диониса

Нечто же ль это, что тушить огонь

Мехами раздувальными? Кто хочет

Срыть холм, тот только гору возвышает

Накопанной землею. Нет, супруг мой,

Нет; как концы подрезанных ветвей,

Лишь возрастет печаль от тех вестей!

 

Клеон

О, Диониса!

Кто алчет — и не скажет, что он алчет?

Кто в голоде молчит, пока умрет?

Язык невольно оглашает воздух

Словами скорби, очи слезы льют,

А легкие невольно вопли шлют,

Чтоб, если небо дремлет, невзирая

На горе наше, разбудить его.

И потому, нужду лишь видя всюду,

Немой от горя я лить слезы буду.

 

Диониса

И я с тобой.

 

Клеон

И это славный Тарс,

Страна, где изобилье прежде жило,

По улицам богатство разливалось;

Прекрасный Тарс, чьи башни облака

Лобзали, в них верхи свои скрывая

От изумленных взоров чужестранца;

Чьи дамы и мужчины так рядились,

Как будто бы они хотели быть

Друг другу зеркалом нарядов пышных;

Тарс, где столы, роскошных яств полны,

Служить лишь наслаждению должны

Когда-то были; с бедностью ж презренной

Все обращались с гордостью надменной!

 

Диониса.

О, это правда.       

         

Клеон

Посмотри ж теперь,

Что может сделать грозный гнев небесный!

Те самые уста, которым было

Всех благ земли, и моря, и небес

Когда-то не довольно, хоть обильно

Всем были снабжены они,— замкнулись,

Сведенные голодною нуждою,

Как запертый и опустевший дом;

Их тонкий вкус, который два лишь года

Тому назад лишь сладостей искал;

Теперь, голодный, ищет корки хлеба.

Те матери, которым всех забав           

Для их детей казалось мало, ныне

Готовы съесть своих любимцев нежных.

Да, голод так велик, что муж с женой

Бросают жребий, кто умрет сначала,

Давая жить другому. Плач повсюду:

Тут падают одни, там у других

Нет даже сил для погребенья их.

Не правда ль это?

 

Диониса

О, тому свидетель

Наш тусклый взгляд и худоба ланит!

 

Клеон

О, пусть те царства, где царит обилье,

Где шумным наслажденьям нет конца,

Сквозь суету услышат наши стоны

И Тарс спасут, несчастьями сраженный.

 

Входит придворный.

 

Придворный

Правитель здесь ли?

 

Клеон             

Здесь. Поведай нам.

Какое горе ты принес столь спешно;

Хороших же известий мы не ждем.

 

Придворный

Замечен в море флот, сюда идущий

На полных парусах.

 

Клеон

Я так и думал!

Беда одна к нам не приходит: вечно

Наследников она оставит нам!

Так и теперь: какое-либо племя

Соседнее, из наших бед извлечь

Стараясь выгоду, своею силой

Наполнило пустые корабли,

Чтоб нас сразить, уже сраженных горем.

Несчастных нас нетрудно покорить,

И славы в том немного.

 

Придворный

Но едва ли

Бояться мы должны: по белым флагам

Судя, они друзья, а не враги.

 

Клеон

Ты судишь, как неопытный! Поверь мне:

Обман всегда под льстивым видом скрыт.

Но, что б они ни принесли, чего же

Бояться нам? Уж мы на полдороге

Паденья в бездну — поскорей ко дну!

Поди скорей, скажи их полководцу,

Что здесь его мы ждем, чтобы узнать,

Зачем сюда пришел он и откуда,

И что у нас он ищет здесь.

 

Придворный

Иду.

 

Клеон

Коль мир несет он, мир мы рады встретить;

Но на войну войной нет сил ответить.

 

Входит Перикл со свитой.

 

Перикл

Приветствуя правителя страны,

Мы просим, чтобы вы не удивлялись

Числу солдат и виду кораблей,

Как маяку, светящемуся ярко

Сквозь мрак ночной. Узнали в Тире мы

О вашем горе, здесь же убедились

Мы в вашем разоренье, и приходим

Не для того, чтоб вашу скорбь усилить,

Но чтобы ваше бремя облегчить.

Все корабли, которые вам страшны,

Как конь Троянский, полный жил кровавых

Внутри, чреватый гибелью,— полны

Лишь хлебом: груз их в вашей беспримерной

Беде вас всех спасет от смерти верной.

 

Все

Да защитят Эллады боги вас!  

За вас мольбы все наши!          

 

Перикл

Встаньте, встаньте!

Не преклоненья ищем мы — любви

И для людей и кораблей приюта.

 

Клеон

Всем, кто не будет вас благодарить,

Кто вас не будет чтить хотя бы тайно,

Будь это наши жены, или дети,

Иль сами мы — проклятье им навеки 

От неба и земли! До тех же пор —

И, я надеюсь, вечно — вы нам гости,

Любезные для всей страны и нас.

 

Перикл

Мы приглашенью рады. Здесь пируя,

Своей звезды счастливой подожду я.

 

 

АКТ ВТОРОЙ

Входит Гауэр

   

Гауэр      

Теперь вы видели, как встарь

Был грешный, но могучий царь

В кровосмешенье уличен;

Затем вам был изображен

Князь добрый и его слуга,

Которым честность дорога

И в мыслях, и в поступках их.

Спокойны будьте же за них,

Пока им испытанья нет;

Я ж покажу, как в вихре бед

Они, лишась лишь пустяков,

Все выиграют в конце концов.

Мой добродетельный герой —

Кому я предан всей душой —

Живет все в Тарсе. Всеми он

Любим; слова его — закон,

И, чтоб дела его прославить,

Решили памятник поставить.

Но ряд событий новых тут

Вмешался; пусть они пройдут

Пред вашим взором, я ж готов

Молчать, не тратя лишних слов.

 

Немая сцена.

С одной стороны входит Перикл, разговаривая с Клеоном; с ними их с в и т а. С другой стороны входит дворянин с письмом к Периклу. последний показывает письмо Клеону, затем дает послу денежную награду и посвящает его в рыцари. Затем выходят один за другим Перикл и Клеон с их свитой.

 

К правленью Тира приступив,

Наш Геликан не стал ленив,          

Как праздный трутень, но карал

Всех злых, а добрых защищал.

Чтоб волю князя своего              

Исполнить, он спешит его,          

Что было в Тире, обо всем         

Подробным известить письмом:   

Как приходил Тальярд за ним,     

С коварным замыслом своим,

И что князь лучше б поступил,

Когда б из Тарса он отплыл.

Перикл пустился по морям,

А, как известно, редко там

Моряк не встретится с бедой.

Так и теперь: вдруг вихорь злой

Подул; гроза над головой,

А под ногами зыбь морей

Корабль метали все сильней,

И он до цели донести

Не мог Перикла, на пути

Разбившись в щепки. Добрый князь,

От бури той всего лишась,—

Своих богатств, своих людей —   

Носился по волнам морей,

Пока судьбина, утомясь

Своею злобой, к берегам

Его не бросила. Так князь

Спасен был. Что ж случилось там —

Простите старика меня,—

Расскажет пьеса вам, не я.

 

СЦЕНА I

Пентаполис. Открытое место у моря

Входит Перикл, весь мокрый.

 

Перикл

Довольно ж гнева, грозные светила

Небесные! Ты, вихрь, ты, дождь, ты, гром,

Вы вспомните, что нам, бессильным людям,

Дано лишь покоряться вашей силе,

Что я и делаю. О, горе мне!

От брега к брегу яростное море

Несло меня и, бросив на утес,

Мне жизни лишь оставило настолько,

Чтоб мог я смерти ожидать — и только!

Довольствуйтесь же тем, что бедный принц

Чрез вас лишен всего, чем обладал он.

Извергнут из могилы водяной,

Лишь мирной смерти жаждет он одной.

 

Входят трое   рыбаков.    

 

1-й   рыбак. Эй, Зипун!

2-й   рыбак. Иди и убери сети!

1-й  рыбак. Эй ты, чтоб тебя, Заплатка!

3-й   рыбак. Что угодно, хозяин?

1-й рыбак. Ну, чего ты копаешься? Пошел, а не то я тебя расшевелю кнутом.

3-й рыбак. Ей-богу, хозяин, я все думаю о тех несчаст­ных, что вот недавно на глазах у нас потерпели крушение.

1-й рыбак. Эх, жаль бедняг! У меня сердце разры­валось от их жалобных криков о помощи — да что поде­лаешь; ведь, мы, ей-ей, едва спаслись сами.

3-й рыбак. Ну не прав ли я был, хозяин, когда го­ворил про дельфинов, которые прыгали и ныряли? Гово­рят, это полурыбы, полузвери. Чтоб их черт побрал: сто­ит им появиться, и уж наверное побываешь в воде. А удивительно, хозяин, как это рыбы живут в море.

1-й рыбак. Эвон, да так же, как и люди на земле: те, которые побольше, поедают тех, что поменьше. Бога­чей ни с кем нельзя лучше сравнить, чем с китами: они играют и ныряют, гоня перед собою мелкую рыбешку, а потом и забирают всю ее в свою пасть. Я слыхивал, что есть на земле киты, которые ходят с разинутым ртом, пока не проглотят целый приход с церковью, колоколь­нею, колоколами и прочим.

Перикл (в сторону). Сравненье недурное.

3-й рыбак. Ну, хозяин, будь я пономарем, хотел бы я быть в это время на колокольне.

1-й   рыбак. Это зачем?

3-й рыбак. Пусть бы он проглотил меня: попавши в его брюхо, я поднял бы там такой трезвон, что он бы не успокоился, пока не выпустил бы обратно колокола, башню, церковь и весь приход. Впрочем, если бы добрый царь Симонид думал по-моему...

Перикл (в сторону). Симонид!

3-й   рыбак. То мы очистили бы нашу страну от этих трутней, которые воруют у пчел их мед.

 

Перикл (в сторону)

Как верно на примере рыб морских

Всю нашу жизнь они изображают!

Как видят в этом царстве водяном

Все образцы и доброго, и злого!        

(Громко.)

Бог вам на помощь, честным рыбакам!

 

2-й рыбак. Кто это честен? Если этот день, то вы­черкни его из календаря и поверь, что никто его искать не станет.

Перикл. Видишь, буря выбросила меня на ваш бе­рег.

2-й рыбак. Экой пьяный бездельник это море: вы­бросило тебя прямо нам навстречу.

 

Перикл

Вода и ветер взапуски играли                    

Мной, как мячом, среди арены зыбкой,      

И вот у вас я жалости прошу,                  

Я, никого доныне не просивший.

 

1-й рыбак. Вот как, приятель! Так ты не умеешь просить! А у нас в Греции больше достанешь попрошай-ством, чем трудом.

2-й   рыбак. Ну так умеешь ли ты ловить рыбу?

Перикл. Никогда не пробовал.

2-й рыбак. Ну, брат, так будь уверен, что ты ум­решь с голоду: в наше время здесь ничего не получишь, если не сумеешь выловить.

 

Перикл                             

Чем был я прежде, я уже не помню;   

Чем стал теперь, нужда мне говорит:      

Я холодом измучен, жилы стынут .            

Во мне, и жизни хватит лишь на то,                 

Чтоб мой язык согреть для просьбы робкой,

И если в ней откажете, то я

Умру; тогда прошу хоть погребенья!

 

1-й рыбак. Уж и умирать! Боги да не позволят это­го. Вот теплое платье; надень его, согрейся. Пойдем со мной, приятель: у нас ты найдешь мясо по праздникам и рыбу по постным дням, да еще пудинги и яблочное пи­рожное! Тебе будет хорошо!

Перикл. Благодарю вас.

2-й рыбак. Послушай-ка, дружище, ты говорил, что не умеешь просить.

Перикл. Да, кроме мольбы о помощи.

2-й рыбак. Ладно, так и я буду говорить, что молю, а не прошу, и тем избегну плетей.

Перикл. Разве у вас всех просящих бьют плетьми?

2-й рыбак. Не всех, друг, не всех, а то только и спасенья было бы, что поступать в полицейские. Ну, хо­зяин, я пойду тащить невод. (Уходит с 3-м рыбаком.)

 

Перикл                        

 (в сторону)   

Как этот труд им душу веселит!

 

1-й рыбак. Послушай-ка,  ты  знаешь,  что  это  за страна?

Перикл. Не совсем.

1-й рыбак. Ну так я тебе скажу: это Пентаполис, страна доброго царя Симонида.

Перикл. Вы зовете его добрым Симонидом?

1-й рыбак. Да, и он заслужил это своим милости­вым правлением и добрым порядком.

Перикл. Счастлив же этот царь, если за его правленье подданные прозвали его добрым. Далеко ли от этого берега его столица?

1-й рыбак. Порядочно, на полдня пути. Какая у ца­ря красавица дочь, скажу тебе! Завтра день ее рожденья, и со всех концов света съедутся принцы и рыцари на турнир, чтобы искать ее руки.

Перикл. Если бы мое счастье равнялось моим же­ланьям, я был бы одним из них.

1-й рыбак. Э, брат, пусть себе вещи идут своим порядком; что невозможно, на то самое лучшее — мах­нуть рукой.

 

Входят 2-й   и   3-й   рыбаки, таща невод.

 

2-й рыбак. Удача, хозяин: огромная рыбина засела в сетях, как правое дело бедняка в суде. А, черт ее побери, вот она выходит,— ба, да она превратилась в панцирь.

 

Перикл

Как панцирь! Покажите, покажите!..

Благодарю, судьба! За все мученья

Ты посылаешь вновь надежду мне!

Мой это панцирь, мне в наследство данный

Отцом моим, который говорил,

Пред смертью мне завет давая строгий:

«Возьми оружье это, мой Перикл,

Оно щитом от смерти мне служило,

Послужит и тебе в опасный миг,

Которого, однако ж, да не будет

Ввек пред тобою!» И я панцирь взял

И бережно хранил его повсюду,          

Пока волна безжалостного моря       

Не отняла его; но вот теперь,          

Смирившися, мне море возвращает             

Наследие мое. Благодарю!

Отцовского я не лишился дара

И рад забыть всю боль судьбы удара.

 

1-й  рыбак. Что ты хочешь этим сказать?

 

Перикл

Прошу я вас, достойные друзья,

Отдайте мне почтенный этот панцирь;

Он прежде был защитой короля,

Как по особой вижу я примете.

Меня любил сердечно тот король,

И эти латы я бы взял на память.     

Затем прошу вас указать мне путь

К двору царя: явлюсь там дворянином

И, если буду счастлив, верьте, вмиг

Вам отплачу: я буду ваш должник.

 

1-й   рыбак. Как, ты хочешь биться на турнире?

 

Перикл

Я покажу всю доблесть этих лат.

 

1-й рыбак. Ну что ж, бери их, и пусть тебе помогут боги.

2-й рыбак. Э, только послушай, приятель, ведь это мы вытащили эту одежду из суровой пропасти моря; тут есть за что попросить на водку. Надеюсь, что в случае удачи ты не забудешь, откуда получил эти латы.

 

Перикл

О, не забуду, верь!

Я с вашей помощью оделся в сталь;  

И, несмотря на все свирепство моря, 

Я сохранил свой перстень дорогой.

Его ценой коня приобрету я               

Красивого, чей бодрый, смелый бег

Пленит любого зрителя. Однако   

Недостает, друзья, еще мне пары

Наножников.                             

 

2-й рыбак. Я тебе их достану: возьмьми мое лучшее  платье и сделай их себе из него. Я сам отведу тебя ко двору.

 

Перикл

В бой роковой за честь! Сразимся, и тогда

Победа иль к бедам – еще одна беда!

 

Уходят.

 

 

СЦЕНА II

Там же. Дорога, ведущая к арене турнира. В стороне павильон для царя, принцессы, вельмож и пр.    

Входят Симонид, Таиса и свита.

 

Симонид                

Готовы ль рыцари начать турнир?

 

1-й  вельможа

Готовы, государь, и разрешенья

Представиться вам ждут.

 

Симонид

Скажи же им,

Что мы готовы также, что принцесса,

Которой в честь назначен сей турнир, 

Блестит, как чудный перл красы, который

Рожден, чтоб всех мужей пленялись взоры.

 

Вельможа уходит.

 

Таиса

Царь и отец мой, для меня похвал

Больших не жаль вам, хоть к ним повод мал.

 

Симонид

Что истинно, то истинно; ведь небо

Творит царей подобными себе:

Как перл ничтожен, коль в пыли оставлен,

Так принц не славен, если не прославлен.

Теперь должна ты, дочь моя, читать

О славе витязей по их девизам.

 

Таиса

Исполню этот долг почетный мой.

 

Входит рыцарь; он проходит мимо, а оруженосец его представляет щит принцессе.

 

Симонид

Кто этот первый, что прошел сейчас?

 

Таиса

Спартанский рыцарь, мой родитель славный.

В девизе на щите его, я вижу,

До солнца ростом, черный эфиоп,

Внизу ж слова: lux tua vita mihi*.

 

Симонид

Любовь сильна, коль жизнь в любви он видит.

 

Проходит второй   рыцарь.

 

А кто второй?

 

Таиса

Он македонский принц,

В щите его — вооруженный рыцарь,

Сражаемый прекрасною женой.

Девиз — испанский стих: Piu рог dulzura,

Que рог fuerza.

 

Проходит третий   рыцарь.               

 

Симонид

Этот третий кто?

 

Таиса

Антиохиец он; в его девизе

Венок победный, с подписью:

Me pompae t Provexit apex.

 

Проходит четвертый   рыцарь.   

 

Симонид

Этот кто, четвертый?

 

Таиса

В щите горящий факел опрокинут,

С словами: quod me alit, me extinguit.

 

Симонид

Смысл этих слов — что блеском красоты

Ему и жизнь, и смерть дать можешь ты.

 

Проходит пятый   рыцарь.

 

Таиса

У пятого в щите — рука средь туч;

В ней злато: трет его она о камень.

Девиз же — sic spectanda fides.

 

Проходит шестой рыцарь — П е р и к л.

 

Симонид

Этот

Последний кто? Он ловок и изящен.

 

Таиса

Он, верно, иностранец. На щите

Сухая ветвь с зеленою верхушкой.

Девиз — in hac spe vivo.   

 

Симонид

Остроумно!

Несчастен он, и красотой твоею

Надеется он воскрешенным быть.

 

1-й   вельможа

Девиз приличней, чем его наружность,

Которая могла бы быть получше.

По виду ржавых лат, привычней он,

Пожалуй, к палке, чем к копью.

 

2-й   вельможа

Конечно,

Он иностранец, если он решился

В таком наряде выйти на турнир.

 

3-й   вельможа

Он латам ржаветь дал, нося без смены,

Чтоб их почистить об песок арены.

 

Симонид

По внешности о внутреннем судить

Безумцам свойственно. Пора, однако.

Пойдемте в галерею; уж турнир

Сейчас начаться должен.            

 

Уходят. За сценою шум и крики: «Жалкий рыцарь!»

 

 

СЦЕНА III

Там же. Зал для пиров во дворце.

Входят Симонид, Таиса, дамы, вельможи, рыцари, свита.

 

Симонид

Излишне было б, рыцари, встречать вас

Приветственною речью. Для чего

На том истории деяний ваших

В листе заглавном ставит вашу доблесть:

Оставим это: это вам не нужно,—

Сам за себя всяк подвиг говорит.

Так будьте ж веселы, чтоб пир наш светлый

Веселым сделать: вы те дорогие гости.

 

Таиса                                     .

(Периклу)

Вы ж будете мой рыцарь и мой гость,

Затем что вам я отдала победный

Венок, счастливый победитель.

 

Перикл

Право,

Здесь больше счастья, чем моей заслуги.

 

Симонид           

(Периклу)

Зовите как хотите; этот день —

Ваш день; надеюсь, зависти нет места;

Таков закон искусства: кто в нем ловок,

Тот неизбежно превзойдет других,

А вы — большой искусник. Ну, царица

Сегодняшнего дня, займи же место;

Других, по сану, маршал разместит.

 

Рыцари

Нам много чести, добрый Симонид!

 

Симонид

Тем лучше, ибо твердо я уверен:

Кто честь не любит, тот богам неверен.

 

Маршал  (Периклу)

Вот место вам.              

 

Перикл

Другое было б больше

К лицу мне.

 

1-й  рыцарь

Споры тут излишни, рыцарь;

Мы все дворяне здесь, и зависть к высшим

Чужда нам столько ж, как презренье к низшим.

 

Перикл

Вы истинно любезны.

 

Симонид

Сядьте ж, сядьте.

Начинается пир.

 

Перикл (в сторону)

Клянусь Зевесом я, царем всех мыслей:

Еда совсем на мысль мне не идет.

 

Таиса

Клянусь Юноною, царицей брака,

Приятней мне тот рыцарь, чем еда.

Он истинно прекрасный рыцарь.

 

Симонид

Впрочем,

Он сделал то же, что другие: копья

Они все одинаково ломали.

 

Таиса

Они пред ним — стекло перед алмазом.

 

Перикл

Мне этот царь отца напоминает.

Как говорят, когда-то он сидел

В блестящей славе, между славных принцев,

Как между звезд покорных солнца лик.

Он не царил над ними: добровольно

Пред ним склонялись младшие светила.

А сын его, как ночью червь-светляк,

Блестит во тьме, на свет не смея выйти!

Да, вижу я, что время — царь людей,

Оно нам и родитель, и могила:

Пред ним ничто — желаний наших сила.

 

Симонид

Вам весело ли, рыцари?

 

Рыцари         

Кто ж может

Не весел быть перед лицом царя?

 

Симонид

Вот этот кубок до краев наполнив,—

Как наполняет вас любовь и страсть

К возлюбленной, к чьим вы устам стремитесь,—

Я пью здоровье ваше.

 

Рыцари

Благодарны

Мы от души.

 

Симонид

Постойте же, однако:

Один здесь рыцарь смотрит грустно так,

Что, кажется, наш пир он почитает

Ничтожным пред достоинством своим.

Таиса, замечаешь ли?

 

Таиса

Что ж делать

Мне с этим, мой отец?

 

Симонид

Нет, дочь моя,

Князья должны вести себя, как боги,

Которые тем щедро воздают,

Кто чтит их. Кто ж ведет себя иначе,

Подобен комару, который громко

Жужжит; когда ж убьют его, то сразу

Видна его ничтожность. Потому,

Чтоб гостю сделать пир наш веселее,

Скажи, что я его здоровье пью.

 

Таиса

Ах, мой отец, мне, право, неприлично

Быть столь свободной с рыцарем чужим.

Его слова любезности обидят:

Мужчины в них бесстыдство наше видят.

 

Симонид

Что? Будь послушна, не гневи отца!

 

Таиса (в сторону)

Клянусь, приказ не мог бы быть приятней!

 

Симонид

А после скажешь, что я знать хочу,

Откуда он, кто родом, как зовется.

 

Таиса (Периклу)

Царь, мой отец, здоровье ваше пьет.

 

Перикл

Благодарю.     

                     

Таиса

И сколько капель в кубке,

Желает дней прибавить к вашей жизни.

 

Перикл

Благодарю его и вас, и также

За ваше пью здоровье.

 

Таиса

Знать он хочет,

Откуда вы, ваш род и ваше имя.

 

Перикл

Я тирский дворянин, зовусь Периклом,

Воспитан я в искусствах и в войне.

Пустившись в путь по приключеньям разным,

Я в море потерял корабль и слуг

И злою бурей брошен к вам на берег.

 

Таиса (отцу)                  

Он вас благодарит. Его зовут

Перикл; он дворянин, из Тира родом,

И, потеряв в морской суровой буре

Корабль и слуг, на берег брошен к нам.

 

Симонид

Клянусь богами, жаль его несчастий!

Попробую прогнать его печаль.

Вставайте, гости; мы напрасно долго

Сидим на месте — нас забавы ждут.

Недурно было б здесь военный танец    

Протанцевать вам в латах, как вы есть.

И верить не хочу я, стук оружья

Для слуха дам чтоб неприятен был;

Мужчина в латах им, как в спальне, мил.

 

Рыцари танцуют.

 

Мысль хороша, а исполненье — дивно!

(Периклу.)

Сюда подите, рыцарь. Вот вам дама,

Которая желаньем танцев дышит,

А вы, по слухам, тирские дворяне,

Умеете заставить дам плясать,

Притом и сами пляшете недурно.

 

Перикл

Да, те, кто эти пляски изучили.

 

Симонид      

Ужели ж это вежливый отказ!

 

Рыцари и дамы танцуют.

 

Довольно же, благодарю вас,

Вы все прекрасны.                    

(Периклу.)                

Вы же — лучше всех.

Пажи, свечей скорее! Проводите

Гостей по их покоям.

(Периклу.)

Рыцарь, вы 

Помещены всех ближе к нам.  

         

Перикл

К услугам

Я весь.

 

Симонид

Князья, теперь уж; слишком поздно,

Чтоб о любви болтать, к чему, я вижу,

Теперь вы склонны. Нам пора в постели,

А завтра день мы проведем в веселье.

 

Уходят.

 

 

СЦЕНА IV

Тир. Комната во дворце правителя.

Входят Геликан и Эскан.

 

Геликан

Нет, друг Эскан, скрывать не буду боле:

Царь Антиох — кровосмеситель был.

За это боги дольше не желали

Откладывать скопившуюся месть

За грех его и гнусный, и ужасный,—

И вот, когда во всей своей он славе

Сидел на драгоценной колеснице,

И рядом дочь,— сошел на них огонь

Небесный и, спаливши, их тела

До отвращенья сморщил; смрад ужасный

Пошел от них, и те, кто за богов

Считали их,— из чувства омерзенья

Их не могли поднять для погребенья.

 

Эскан

О, чудо из чудес!

 

Геликан

И справедливо;

Как ни велик был царь, не отклонил

Стрелы небесной: грех наказан был.

 

Эскан

Да, это правда.

 

Входят трое   вельмож.

 

1-й  вельможа

Посмотри, никто,

Лишь он один к нему имеет доступ

Для тайны и совета.

 

2-й  вельможа

Больше нам

Молчать нельзя.

 

3-й   вельможа

Будь проклят, кто не хочет

Помочь нам в этом.

 

1-й   вельможа

Следуйте ж за мною.—

Достойный Геликан, прошу я слова.

 

Геликан

Со мною? Очень рад. Привет вельможам!

 

1-й   вельможа

Узнай, что наша грусть своей вершины

Достигла: горе вышло из брегов.

 

Геликан

Какая грусть? Не обижайте принца,

Который любит вас.

 

1-й   вельможа

Не обижай

Ты сам себя, наш Геликан достойный.

Коль принц наш жив, дай нам ему послать

Привет, и нам скажи, какие страны

Счастливятся теперь его дыханьем:

А если умер он, найдем его.

Так будем знать мы, жив ли он, чтоб нами,

Как прежде, править, или, схоронив

Его, к свободным выборам приступим.

 

2-й вельможа

Кончина князя нам всего страшнее;

Известно — государство без главы,

Как здание без крыши, скоро рухнет.

И если так, то ты, нам показавший

Умение царить и управлять,

Будь князем нам: тебе мы подчинимся.

 

Все

Да здравствует достойный Геликан!

 

Геликан

Вас заклинаю честью: удержитесь

От выбора, коль любите Перикла.

Приняв ваш выбор, окажусь я в море,

Что, чуть утихнув, вновь бушует вскоре.

Прошу я вас еще в теченье года

Терпеть отлучку принца; если ж он

В двенадцать месяцев не возвратится,—

Покорно это бремя я приму.

А если вы на это не согласны,—

Идите же искать его, как вам,

Его достойным подданным, прилично.

Найдя ж его, вернетесь вы, чтоб вновь

Алмазами сиять вокруг короны.

 

1-й  вельможа

Безумец тот, кто мудрости не внемлет.

Коль мудрый Геликан дает совет,—

Мы в странствиях тотчас его приложим.

 

Геликан

Я вам, вы мне любезны. Где в согласье

Правители, там государство в счастье.

 

Уходят.

 

 

СЦЕНА V  

Пентаполис. Комната во дворце.

Входит Симонид, читая письмо. Его встречают рыцари.

 

1-й рыцарь               

С счастливым утром, добрый Симонид.

 

Симонид

От дочери моей узнал я, принцы,

Что целый год она еще не хочет

О браке слышать. Почему — не знаю,

Причина ей известна лишь одной.

 

2-й  рыцарь

Нельзя ли, государь, ее нам видеть?

 

Симонид

Нет, к сожаленью: наглухо она

Замкнулась в комнате. Итак, Дианы

Покров священный целый год еще

Носить она желает; клятвы, данной

Пред Цинтией, не хочет нарушать.

 

3-й рыцарь

Хоть грустно нам, но мы должны проститься.

 

Рыцари уходят.

 

Симонид

Так, поскорей в дорогу!.. Вот письмо  

От дочери моей: она мне пишет,

Что хочет выйти иль за иностранца

Того, иль больше жизнь ей не мила.

Недурно; по душе мне этот выбор;

Однако как решительна она,

Еще не зная о моем согласье!..

Ну, хорошо: я выбор тот одобрю,

Откладывать не стану в долгий ящик…

Тсс... Тише! Он идет. Я притворюсь.

 

Входит Перикл.

 

Перикл

Будь счастлив, добрый Симонид!   

 

Симонид

Будь счастлив

И ты, мой рыцарь. Благодарен я     

Тебе за звуки музыки чудесной,

Которой ты нас тешил в эту ночь:

Я ничего подобного не слышал.

 

Перикл                   

Мое искусство вашей похвалою    

Столь высоко, а не моим уменьем.

 

Симонид 

Вы мастер в музыке.      

 

Перикл

Лишь ученик,

И то плохой, мой государь.

 

Симонид

Скажите,

Как дочь моя вам нравится?

 

Перикл

Она

Достойнейшая из принцесс.

 

Симонид

Притом же

И недурна, не правда ли?           

 

Перикл         

Прекрасна,

Как, ясный день под светлым небом лета.

 

Симонид

Вы нравитесь ей также. Не хотите ль

Вы музыке учить ее?

 

Перикл

Но я 

Такого счастья недостоин.   

 

Симонид

Право?

Принцесса думает не так. Прочтите..

 (Подает ему письмо.)     

 

Перикл    

(в сторону)

Что это? Пишет здесь она, что любит

Неведомого рыцаря из Тира.

А, это хитрость короля, чтоб жизнь

Мою сгубить.

(Громко.)

О, не ищите смерти

Моей, достойный государь! Я грустный

И бедный чужестранец: я не смел

О том и думать, чтоб любить дочь вашу,

Лишь всячески ее старался чтить!

 

Симонид

Ты дочь мою околдовал, бездельник!..

 

Перикл

Клянусь богами — нет, и даже в мыслях

Я не имел такой обиды; даже

Не затевал я ничего такого,

Чтоб возбудить могло любовь иль гнев.

 

Симонид

Изменник, лжешь!

 

Перикл

Изменник?

 

Симонид

Да, изменник!..

 

Перикл

Вам эту брань бесчестную обратно

Я вбил бы в горло, будь вы не король!..

 

Симонид

(в сторону)

Клянусь, мне нравится его отвага.

 

Перикл

Мои дела так честны, как и мысли,

Которым низость не сродни! Сюда

Пришел я с честной целью, не затем

Чтоб угрожать изменой: если ж будет

Мне кто-нибудь иначе толковать

Приход мой, докажу на этом месте

С мечом в руках, что сам он — недруг чести!

 

Симонид

Вот дочь моя: она все разъяснит.

 

Входит Таиса.                    

 

Перикл

Когда вы добродетельны настолько ж,

Как и прекрасны, гневному отцу

Скажите, говорил ли я, писал ли

Хоть что-нибудь, чтоб вас склонить к любви?

 

Таиса                  

А если б было так, кому ж досада,

Чтоб совершилось то, чему я рада?

 

Симонид    

Вот как, принцесса! Быстро ж вы решили!

(В сторону.)       

Чему сердечно рад я.        

(Громко.)

Успокойтесь

И слушайтесь меня. Коль вы, принцесса,

Без моего согласия решились

Отдать себя и сердце чужестранцу,—

(в сторону)

Хоть, вероятно, он такой же принц

Как я, по крови, по всему то видно,—

(громко)

То слушайте: иль подчинитесь мне,

И вы, мой рыцарь, также; иль заставлю

Я вас послушаться: должны вы быть

Муж и жена. Соедините ж руки,

Устами ваш союз запечатлейте

И будьте же навек съединены.

Такое вам я налагаю бремя,

И будьте счастливы на будущее время!..

Довольны ль оба вы?

 

Таиса

Да, если, рыцарь,

Вы любите меня.

 

Перикл

Как жизнь, как кровь,

Которой жизнь питается.

 

Симонид

Ну что же?

Согласны ли?

 

Оба

Да, если то приятно

Для вашего величества.

 

Симонид

Понятно!

Хоть под венец сейчас, когда мне угодить

Хотите; после ж рад вас в спальню проводить.

 

Уходят.

 

 

АКТ ТРЕТИЙ  

Входит Гауэp.      

 

Гауэр          

Уснул, утих весь шумный дом,

Лишь слышен храп гостей кругом:

Так брачный пир их утомил,

Пресытил их и отягчил.

Кот мышку в норке сторожит,

И глаз его во тьме горит,

Как уголек; сверчки поют,

Найдя за печкою приют.

Уж свел невесту Гименей

В постель; там девственности ей

Теперь лишиться суждено,         

Дитя чтоб было рождено.

Прошу внимания у вас:

Что вкратце сказано сейчас,

Прошу в фантазии своей

Представить дольше и полней;

А я затем уж расскажу

То, что сейчас вам покажу.

 

Немая сцена.

Входят Перикл и Симонид со свитой; навстре­чу им входит вестник, преклоняет колено и передает Периклу письмо, которое Перикл показываешь Симониду. Вельможи преклоня­ются перед Периклом. Входит Таиса, беременная, в сопровождении Лихориды. Симонид показывает дочери письмо; она выражает ра­дость. Перикл и Таиса прощаются с Симонидом и уходят со своей свитой. Затем уходят Симонид и его свита.

 

Ни бед, ни странствий не боясь,

Перикла ищут, разойдясь

Во все четыре стороны,

Где грани мира скреплены.

Не жаль ни денег, ни коней

Для цели той, ни кораблей.

Но толку нет: молва ведет           

Все дальше, дальше их. Но вот

Письмо из Тира Симонид

Вдруг получил; оно гласит,

Что Антиох и дочь его

Скончались; кроме же того,    

Что Геликана своего

Хотят тирийцы убедить

Принять корону. Уступить                

Он не хотел им, и тотчас,

Восстанье подавив, указ

Такой им дал: что, если в год

Перикл обратно не придет,

То Геликан без дальних слов , 

Повиноваться им готов,

Приняв венец. Чуть разнеслись

Те вести, весь Пентаполис

Возликовал; и здесь, и там   

Конца нет радостным речам:

«Наследник наш — король и сам!

Ну, кто б сказал? Кто б думать мог?»

И вот, Перикл в кратчайший срок

Собрался в Тир; его жена,

Хоть и беременна она,

С ним хочет ехать. Возражать

Кто ж стал бы ей? Изображать

Не станем мы Таисы мук;

С ней Лихорида, старый друг

И няня, едет в путь. И вот,

Корабль уж по волнам плывет.

Благополучно полпути

Они успели уж пройти;

Но тут судьба свой кроткий нрав

Переменила вдруг, подняв

Такую бурю, что в волнах

Корабль нырял, как утка; страх

Тут королеву обуял

И грозный час родов призвал.

Что было после в буре той,

О том рассказ не будет мой   

Повествовать: на сцене здесь

Свершится ход событий весь,

Как я б не мог их рассказать,

Перенеситесь же опять

Вы на корабль: тоской убит,

На палубе Перикл стоит.

(Уходит.)      

 

СЦЕНА I

Перикл на палубе.       

 

Перикл

Ты, грозный бог пустыни водяной,

Уйми ты гневным словом эти волны,

От ада хлещущие к небу! Ты,

Властитель ветра, скуй его железом

И призови обратно в глубь морей!

Могучий! Оглушительные громы

Ты усмири, и серные огни

Проворных молний потуши рукою

Спокойною! О Лихорида, что

С царицею моей? Шумишь ты, буря!

Ты хлещешь, точно ты сама себя

Стремишься выхлестнуть! Свисток матроса

Не слышен, точно шепот в ухо смерти.

Эй, Лихорида! О, услышь меня,

Луцина, покровительница женщин,

И помоги ты нам, тебя зовущим

Сквозь тьму ночную! Помощь ниспошли

На бедный наш корабль, быстрей и легче

Моей царицы муки разреши!

 

Входит Лихорида  с ребенком

 

Что, Лихорида?     

                

Лихорида          

Вот вещица вам,

Для этих мест уж слишком молодая.

Когда б она с понятием была,

То умерла б, как я, едва живая.

Возьмите ж на руки кусочек этот

Царицы вашей мертвой.

 

Перикл

Лихорида!

 

Лихорида

Терпенье, господин; не помогайте

Свирепству бури. Все, что вам осталось

От королевы — это ваша дочь.

Для ней старайтесь мужественно горе

Сносить, чтобы ее спасти.

 

Перикл

О боги, боги,

Зачем вы заставляете любить

То, что нам в дар прекраснейший даете,

Коль вы его намерены отнять?

Мы, здесь, внизу, живущие, конечно,

Раз данное не станем брать назад,

И в этом с вами, право, мы поспорим.

 

Лихорида                

Терпенье, добрый господин, терпение,

И даже в этом испытанье.

 

Перикл

Будь же

Тиха вся жизнь твоя, мое дитя

Несчастное! От века не рождалось

Дитя в такой тревоге шумной. Мир

И радости тебе на долю! Грубо

Ты встречено на этом свете, точно

Не дочь ты князя. Будь же то, что после

Судьба сулит тебе, приветно! Буря,

Огонь, вода, земля и небо громко

Тебя из чрева матери воззвали,

И в тот же час ты потеряло больше,

Чем даст тебе корабль и все, что есть

На нем. О, будьте ж милостивы, боги!

 

Входят два матроса.

 

1-й матрос. Ну что, мужественно ли переносите беду, господин наш? Боже храни вас!

 

Перикл

Довольно мужества во мне, и бури

Я не страшусь. Она свершила все,         

Что худшего свершить могла. Теперь же

Лишь из любви к моей малютке бедной

Хотел бы я, чтоб буря улеглась.

 

1-й матрос. Эй ты, спусти снасти! Да скоро ли ты, чтоб тебе лопнуть!

2-й матрос. Только бы открытое море, а там пусть соленая вода и темные волны целуются с месяцем — мне и горя мало.

1-й матрос. Господин, вашу царицу надо выбро­сить за борт: море бушует, ветер рвет и не успокоится, пока мы не очистим корабль от мертвого тела.

Перикл. Это ваше суеверие.

1-й матрос. Извините, господин; на море мы это не раз замечали, и мы строго соблюдаем этот обычай. Да­вайте ее поскорей; надо ее сейчас выкинуть вон.

Перикл. Делайте что хотите. Несчастнейшая из цариц!

Лихорида. Вот, здесь она лежит.

 

Перикл

Ужасную родильную постель

Тебе судьба послала, друг мой бедный!

Ни света, ни огня; тебя забыли

Враждебные стихии. Не имею

Я времени, в гробнице освященной

Чтоб схоронить тебя, но бросить должен,

Едва прикрыв, в глубокий ил морской.

Не памятник над бедными костями,      

Не вечная стоять лампада будет,

Но воду мечущий громадный кит.

И волны шумные над грустным трупом,

Лежащим между раковин простых,

Носиться будут.— Слушай, Лихорида,

Вели, чтоб Нестор специй мне принес,

Чернила и бумаги, также ящик

С алмазами, и прикажи Никандру,

Чтоб он мой ящик шелковый мне дал.

Там на подушку положи ребенка.

Скорей, пока с царицей я прощусь.

 

Лихорида уходит.

 

2-й матрос. Господин, у нас внизу есть ящик, плотный и хорошо просмоленный.

Перикл. Благодарю. Что это там за берег?

2-й   матрос. Мы недалеко от Тарса.

 

Перикл

Туда, мой друг, направимся скорее,

Не в Тир. А в Тарс мы скоро ли приедем?

 

2 -й   матрос.

К рассвету, если буря стихнет.  

 

Перикл

К Тарсу

Направьте ж путь. Увижу там Клеона.

Тир далеко: дитя умрет в дороге,

А там его, конечно, я оставлю          

На попечении надежном.— В путь,

Друзья мои; труп я отдам вам скоро,

 

Уходят.

 

 

СЦЕНА II        

Эфес. Комната в доме Церимона.

Входят Церимон, слуга и несколько лиц, потерпевших кораблекрушение.

 

Церимон

Эй, Филемон!

 

Филемон        

(входя)

Меня сейчас вы звали?

 

Церимон

Вот, бедняков согрей и накорми.

Ночь так была ненастна.             

 

Слуга

Я хоть видел

Ночей немало, но такой не помню.

 

Церимон

Хозяин ваш умрет, пожалуй, раньше,

Чем вы вернетесь: уж ему ничем

Помочь нельзя.                             

(Филемону)      

Вот эту вещь в аптеку

Снеси: спроси, как действует она.

 

Слуга и прочие, кроме Церимона, уходят.

Входят два   дворянина.

 

1-й  дворянин

День добрый!

 

2-й  дворянин

Добрый день!

 

Церимон

Как, господа,

Так рано на ногах?

 

1-й  дворянин

Да, ваша милость,

Жилища наши очень близки к морю:

Они трясутся, как в землетрясенье;

Все их основы, кажется, дрожат:       

Вот-вот сейчас все рухнет. Мы от страха

Так рано поднялись, не из-за дел.

 

Церимон            

Я понимаю вас.                 

 

1-й   дворянин

Но изумляюсь,

Что ваша милость, устали не зная,

Уж сбросили сон отдыха златой

В столь ранний час; не странно ль, что

Природа ваша так с трудом сроднилась,

Не будучи к нему принуждена?    

 

Церимон

Всегда считал я ум и доблесть выше,

Чем знатность и богатство; блудный сын

Последние пусть тратит, если хочет,

Бессмертье ж первыми дается нам

И человека в бога превращает.              

Держась такого мнения, природу

Я изучал, у знающих людей

Выведывал ее святые тайны

И, собственным трудом все дополняя,

Дошел до сокровенных сил, творящих

В металле, камне и растеньях разных

Свою работу. Я познал тот вред,

Который нам природа причиняет

И средства исцелять его и этим

Счастливлю жизнь мою, конечно, больше,

Чем вечной жаждой почестей пустых

Иль сохранением богатств в мешках шелковых,

Глупцам и смерти на потеху.

 

2-й дворянин

Слава

О вашем милосердии широко

В Эфесе разнеслась, и сотни смертных

Созданьями себя считают ныне

Искусства вашего, что сохранило

Им жизнь. Не только знания и труд,—

Ваш кошелек всегда открыт несчастным,

И Церимона слава не умрет.

 

Входят двое слуг, неся ящик.

 

1-й   слуга.

Вот, ставь сюда.                

 

Церимон

Что это там?

 

1-й слуга

Сейчас

К нам выбросило море этот ящик.

Он с корабля погибшего, должно быть.

 

Церимон

Посмотрим.                       

 

2-й   слуга.

Сударь, он похож на гроб.

 

Церимон

Что б ни был он, тяжел он чрезвычайно.

Откройте. Если чрево моря златом

Наполнено, то очень хорошо,

Что к нам оно его бросает.    

 

2-й  дворянин    

Правда.

 

Церимон      

Как плотно он закрыт и просмолен!

Ты говоришь, из моря он!

 

1-й   слуга    

Волною

Такой громадной выброшен он к нам,

Какой еще я не видал.

 

Церимон.

Откройте ж.

Поосторожней! Что за чудный запах!

 

2-й  дворянин

Приятный аромат!

 

Церимон

Такой приятный,

Как никогда не обонял я. Что же,

Готово? Боги, что там? Труп!

 

2-й   дворянин

Вот странно!

 

Церимон

В пышном он наряде, между

Благоуханий и бальзамов! Вот

И рукопись при нем; о Аполлон,

Ты помоги прочесть мне эти буквы.

(Читает.)

«Даю я эту запись, чтоб

Тот, кто откроет этот гроб,

Знал, что Перикл, несчастный князь,

Жены любезнейшей лишась,

Дать просит погребенье ей,

Прекрасной отрасли царей.

Свершивший то — владелец клада,

И клад ему — богов награда».

Да, если жив Перикл, то, верно, сердце

Его от боли рвется. Ныне ночью

Случилось это. 

                           

2-й  дворянин

Вероятно, так.

 

Церимон

Конечно, в эту ночь! Взгляните только:

Совсем свежа она. Жестоки были,

Кто бросил в море бедную. Огня!

Подайте мне все ящички с лекарством.

 

Слуга уходит.

 

Смерть иногда на несколько часов

Природу побеждает, но вторично

Порою будит жизненное пламя

Заснувший дух. Египтянин один,

Как слышал я, совсем считался мертвым

В теченье девяти часов — и что же?

Его уход искусный воскресил.

 

Возвращается слуга  с ящичками, полотенцами и огнем.

 

Так, хорошо. Огня и полотенце!

Прошу, скажите, чтобы там играли

Печальные, какие только есть,

Напевы. Дай еще мне эту фляжку;

Да что ж, как деревянный, ты стоишь,

Пошевелись! Пусть музыка играет.

Подальше, дайте воздуху. Смотрите:

Царица оживает: пробудилась

Природа! Слышно теплое дыханье...

Да, спит она едва ли пять часов,

Не больше. Посмотрите, расцветает

Она, как чудный жизни цвет!

 

1-й  дворянин

Чрез вас

Желает небо чудеса свои

Умножить, чтоб прославить вас навечно!

 

Церимон

Она совсем жива! Взгляните — веки,

Футляры драгоценнейших брильянтов,

Потерянных Периклом, раздвигают

Свои края златые, и алмазы

Воды чистейшей показались вновь,

Чтоб дважды мир обогатить. Живи же,

Прелестное созданье, и поведай

Нам про судьбу чудесную свою,

Чтоб мы сквозь слезы все узнали.

 

Таиса

Где,

Где я, скажи мне, добрая Диана?

Где господин мой? Что здесь за страна?

 

2-й  дворянин

Чудесно!

 

1-й  дворянин

Поразительно!

 

Церимон

Потише,

Соседи добрые. Мне помогите

Снести ее в ту комнату. Позвольте

Сюда белье. Смотреть за нею нужно;

Усни она опять — тогда ей смерть.

Пойдемте ж; пусть нам Эскулап поможет!

 

Уходят, унося Таису.

 

 

СЦЕНА III          

Тарс. Комната в доме Клеона.

Перикл, Клеон, Диониса  и Лихорида с Мариною на руках

 

Перикл

Клеон достойный, я уехать должен;

Двенадцать месяцев почти прошли,

И Тир в волненье. Вы, с женою вашей,

Мою примите благодарность. Боги

Да сохранят вас!

 

Клеон

Копье судьбы вас поразило больно,

Но ненадолго вас пригнало к нам.

 

Диониса

А ваша милая царица! Если б    

Жестокая судьба была добрее     

И привела б ее сюда, чтоб я

Полюбовалась на нее!

 

Перикл

Мы можем

Лишь покоряться высшим силам. Если б

Шумел я грозно, яростно, как море,

Над телом бедной королевы,— все ж

Я ничего б не изменил. Марину,—

Я назвал так любимое дитя,

Затем что на море оно родилось,—

Я поручаю вашей доброте

И попеченьям, и прошу, чтоб дали

Вы княжеское воспитанье ей

По праву рода нашего.

 

Клеон

Не бойтесь,

Любезный князь; та доброта, с которой

Снабдили вы пшеницей город наш,—

За что народ мольбы о вас шлет к небу,

Воздастся вам теперь. Когда б к дитяти

Я стал неверен, верьте, что толпа,

Которой жизнь вы дали, побудила б

Меня мой долг исполнить; но клянусь вам,

Что в побужденьях не нуждаюсь я,

Иль пусть сразит тяжелый гнев небесный

Меня и весь мой род

 

Перикл

Без всяких клятв: я вижу честность вашу

И доброту. Сияющей Дианой

Клянусь: пока не выйдет дочь моя

В замужество,— я стричь волос не буду,

Какой бы вид дурной я ни имел

От этого. Прощайте ж, осчастливьте

Меня, взрастив дитя мое.

 

Диониса           

Сама

Я дочь имею, и она не будет

Дороже мне, чем ваша.            

 

Перикл

Благодарный,

За вас молиться буду.

 

Клеон

Мы проводим

До моря вас и там передадим

Неверному Нептуну, пожелавши

Счастливый путь вам и спокойный ветер.

 

Перикл

Я очень рад. Пойдемте же. Без слез

Простимся мы, достойная хозяйка;

Не плачь же, Лихорида. Присмотри

За маленькою госпожой, которой

Ты будешь в подчиненье. В путь скорей!

 

Уходят.

 

 

СЦЕНА IV            

Эфес. Комната в доме Церимона.      ;

Входят Церимон и Таиса.

 

Церимон

Вот эта рукопись и эти камни

Лежали в вашем ящике. Примите ж

К себе их. Что, знаком вам этот почерк?

 

Таиса

Да, это почерк мужа моего.

Я помню, что плыла на корабле я

Во время мук моих, но разрешилась

Я или нет, клянусь богами, право,

Не знаю. Но с тех пор, как царь Перикл,

Супруг мой милый, для меня потерян,

Одежду Весты надеваю я —

И радостей не буду знать.

 

Церимон

Дианы

Здесь близко храм; хотите вы исполнить

Обет ваш — поселитесь там. Приказ

Я дам племяннице моей, чтоб в храме

Она была готова вам служить.

 

Таиса

Благодарю, и только — дар ничтожный,

Но для меня — единственно возможный.

 

 

АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ

 

Гауэр

Представьте, что Перикл вернулся в Тир

И там царит, восстановивши мир.

Живет в Эфесе скорбная царица,

Дианы строгой преданная жрица.

Теперь к Марине возвращусь

И снова в Тарс перенесусь.

Ее Клеон там обучил           

Науке, музыке — и был       

Во всем таков ее успех,

Что возбуждал восторг во всех.

Но горе! Зависть, злой урод,

Который вечно гибель шлет

Достойной славе, нож уж точит,

Ее сгубить изменой хочет.

Клеон имел ведь дочь и сам;     

Притом пора уж, по летам,

Ей было замуж. Имя ей

Филота было; вечно с ней

Марина дружески жила,

Училась вместе и росла:

Но шелк ли девушка плела,

В молочно-белых пальцах нить

Держа, иль ранила иглой

Батист, чтоб тем плотней скрепить

Его, под лютню ли порой

Певала, так что соловей

Молчал, не смея спорить с ней,

Иль за письмо спешила сесть

Владычице Диане в честь,—

Во всем, что делать лишь могла,

Она Филоту превзошла.

С голубкой белой точно так

Ворона перьев белизной        

Напрасно спорила б. Итак,   

Хвалу стяжая за хвалой,        

Марина принимала их

Не как награду дел своих,—

Как справедливый долг; и тем

Затмила бедную совсем

Филоту. Зависти полна

Тогда Клеонова жена

Убийце дело поручить

Решилась, чтобы дочь лишить

Соперницы. Тем легче ей

Достигнуть удалось своей

Презренной цели, что в тот год

Скончалась Лихорида. Вот

У гнусной женщины уж ждет

В руках оружье смерти, злом

Чреватое. А что потом

Произошло, смотрите сами:

Хромыми кое-как стихами

Я время быстрое догнал,

И то б не мог, когда б не знал,

Что мыслью вы вперед спешите,

Скорей меня. Теперь смотрите

Вот Диониса к нам спешит

И с ней убийца говорит.

 

 сцена I

Тарс. Открытое место близ моря.     

Леонин и Диониса.

 

Диониса                

Так помни ж клятву и исполни все.

Один удар — и знать никто не будет.

Нет ничего, что б мог ты столь же быстро

Свершить, и для себя с такою пользой.

Смелей, не дай же совести холодной

Согреться, чтобы нежность грудь твою

Воспламенила; жалость прогоняют

И женщины: не подчиняйся ж ей.

Будь воином своих желаний.

 

Леонин

Дело

Исполню я,— а все ж она прекрасна.

 

Диониса

Тем лучше: боги пусть ее возьмут.

Вон там она идет, в слезах о смерти

Кормилицы. Решился ль ты?

 

Леонин

Решился.

 

Марина (входит с корзиною цветов)

Я у земли возьму ее одежды

Чтобы цветами дерн украсить твой.

Пусть голубые, желтые фиалки

И ноготки лежат ковром роскошным

Все лето здесь, над милым гробом. Горе

Мне, бедной! В шуме бури рождена,

Я потеряла мать; подобный буре,

Мир отнимает всех моих друзей!

 

Диониса

Как! Ты, Марина? Почему ж одна?

А дочь моя зачем же не с тобою?

Не трать свое здоровье на печаль:

Тебе я буду няней. Ах, как сильно

Лицо твое тоска переменила!

Дай мне цветы: прилив морской их смоет.

Поди же погуляй здесь с Леонином:

Вдохнешь ты свежий воздух, и проснется

Твой аппетит. Возьми ее с собой

И погуляй с ней, Леонин!

 

Марина   

О нет,

Зачем же я слуги лишать вас буду?

 

Диониса

Поди. Люблю я твоего отца,

Как и тебя, совсем не как чужая.

Мы ежедневно ждем его сюда,

И если он приедет и увидит

Тебя, наш образец, такой поблекшей,—

Пожалуй, пожалеет он, что ехал

В такую даль, и побранит меня

И мужа моего за то, что мало

Мы о тебе заботились. Поди же,

Прошу тебя, и снова расцвети,

Вновь возврати красу, предмет восторга

И стариков, и молодых. А я

Пойду домой одна.

 

Марина

Я повинуюсь,

Хоть мне гулять не хочется.

 

Диониса

Поди же,

Я знаю: это хорошо тебе.            

Не меньше погуляй, чем полчаса,

И помни, Леонин, что я сказала.  

 

Леонин

За все ручаюсь.  

                 

Диониса               

Милая, мы скоро

Увидимся; гуляй, не торопись,

А то не буду я спокойна.

 

Марина

Право,

Не знаю я, как вас благодарить.   

 

Диониса уходит.                     

 

Сегодня ветер западный, не правда ль?

 

Леонин

Нет, юго-западный.       

 

Марина

В час моего рожденья

Дул северный.         

                

Леонин

Да неужель?

 

Марина                

Отец мой,

Как говорила няня, чужд был страха,

Кричал он в буре: «Будьте молодцами!»

Матросам; руки царские свои

Истер, таща канаты; мачту обхвативши,

Держался, хоть корабль трещал.

 

Леонин

Когда же

То было?

 

Марина

В день рожденья моего.

Тогда такой был вихрь, такие волны,

Как после никогда; один матрос

С веревочной был лестницы волною

Смыт вниз. «Попался!» — громко крикнул кто-то.

И так они от носа до кормы

Проворно бегали; крик капитана

И боцмана свистки смятенья втрое

Им прибавляли...

 

Леонин                

Ну, пора. Молись скорей!              

 

Марина

Что это значит?

 

Леонин     

Время есть еще,

Молись, молись, да не до скуки долго:

Ведь боги скоры на ухо, а я

Дал клятву, что с тобой покончу скоро.

 

Марина

Убить меня ты хочешь?

 

Леонин

Да, убить

В угоду госпоже!..

 

Марина

За что желать ей

Убить меня? Насколько помню, право,

Я никогда не досаждала ей,

Не говорила даже злого слова;

Ни одному живому существу

Не делала я зла; поверь, что даже

Ни мыши я, ни мухи не убила,

И если наступила на червя,

То лишь нечаянно, и то об этом 

Я после плакала. Чем я ее

Обидела? Чем смерть моя ей в пользу?

Чем жизнь моя опасна?               

 

Леонин                   

Я не должен

Здесь рассуждать: мой долг — исполнить дело.

 

Марина

Ты этого не сделаешь, о нет —

В лице твоем я вижу доброту,

В глазах твоих я вижу нежность сердца.

Я видела недавно, как удар

Ты получил, двух в драке разнимая,—

Ты поступил тогда так хорошо!         

Так сделай и теперь: моя погибель

Нужна жестокой госпоже, вступись же         

И защити слабейшую меня1

 

Леонин

Я клятву дал и поспешу исполнить

 

Входят пираты, в то время как Марина борется.    

 

1-й  пират.

Стой, негодяй!

 

Леонин убегает.

 

2-й  пират. Добыча, добыча!        

3-й  пират. Дележ, друзья, дележ! Живо, тащи ее на борт.

 

Уходят с Мариною.      

 

Леонин (входя)                   

Бродяги эти посланы известным

Пиратом Вальдесом. Я очень рад:

Она, конечно, не вернется. Клятву

Могу я дать, что не жива она

И что ее я бросил в море. Но

Они, быть может, страсть свою над нею

Лишь удовлетворить хотят и здесь

Потом оставить. Подожду немного:

Коль, ими обесчещена, она

Вернется, будет здесь умерщвлена.

(Уходит.)

 

 

СЦЕНА II

Митилена. Комната в публичном доме.

Входят сводник, сводня и Засов.

 

Сводник. Эй, Засов!

Засов. Что, барин?

Сводник. Хорошенько высмотри все на базаре. Ми­тилена полна кавалерами. В эту ярмарку мы потеряли слишком много доходу, потому что у нас совсем нет девок.

Сводня. Никогда еще не было у нас так мало этой твари. У нас теперь всего каких-то несчастных три; они делают все, что могут, и почти сгнили от постоянной работы.

Сводник. Надо приобрести свежих во чтобы то ни стало. К всякому делу нужно относиться по совести, а то и удачи никогда не будет.

Сводня. Совершенно верно; не наше дело занимать­ся воспитанием незаконных ребят — и то я уж выходила штук одиннадцать...

Засов. Да, и уходила тех же одиннадцать. Что ж, ид­ти мне на базар?

Сводня. А то как же? Тот материал, который мы имеем, хороший ветер мог бы разнести в клочки: так они перепортились, несчастные.

Сводник. Это верно; говоря по совести, они уж че­ресчур нездоровы. Бедняга трансильванец, который спал с маленькой девкой, ведь умер.

Засов. Да, живо она его обделала, состряпала из него жаркое для червей. Ну, я пойду на рынок. (Уходит.)

Сводник. Три-четыре тысячи цехинов заработать бы, да и успокоиться, бросив торговлю.

Сводня. Как бросить? Что ж худого, если мы будем зарабатывать на старость?

Сводник. Да репутация-то наша не так-то удобна, да еще, пожалуй, и небезопасна. Если бы в молодости сколотили состояньице, то не худо было бы и запереть лавочку. Да и грязное дело наше перед лицом богов мог­ло бы побудить нас отказаться от него.

Сводня. Ладно! Другие сословия грешат не хуже нас.

Сводник. То-то и есть, что не хуже, а все-таки не­много получше. Наше занятие и ремеслом-то не считает­ся. Но, вот и Засов.

 

Входит Засов с Мариною и  пиратами.

 

Засов (Марине). Ну, поворачивайся. (Пиратам.) Вы, господа говорите, что она девственница?

1-й пират. Мы в этом не сомневаемся.

Засов. Ну, хозяин, похлопотал я из-за этой штучки; понравится вам, так ладно, а нет — так я потерял зада­ток.

Сводня. А что, Засов, каковы ее качества?

Засов. Она хороша лицом, хорошо говорит, отлично одета — больше не надо никаких качеств; таких, что ли, что ей пришлось бы отказать?

Сводня. А что она стоит, Засов?

Засов. Тысячу, и ни гроша не уступают.

Сводник (пиратам). Хорошо, господа, пойдемте, я сейчас заплачу вам деньги,— Жена, возьми ее и научи, что надо делать, чтоб она не оказалась слишком неловкою.

 

Уходят сводник и пираты.

 

Сводня. Засов, запомни ее достоинства: цвет волос, сложение, рост, лета, с ручательством за невинность; кричи на базаре: кто даст больше, тому первому ее отда­дут. Такая невинность была бы не дешева, если бы муж­чины были таковы, как прежде. Поди, делай, что я велела.

Засов. Сейчас исполню. (Уходит).

 

Марина

Ах, для чего ты медлил, Леонин!

Убил бы ты меня без разговоров!

Пираты эти — можно ль быть жесточе? —

Зачем они не бросили меня

В объятья матери, в морские волны!

 

Сводня. О чем ты плачешь, красотка?

Марина. О том, что я красива.                               

Сводня. Что ж за беда, что боги тебя наградили?     

Марина. Я не обвиняю их.

Сводня. Ты попала ко мне, и здесь тебе понравится.

Марина. Я избегла рук убийцы, чтобы попасть в еще худшие руки.

Сводня. Ну-ну, ты будешь жить весело.

Марина. Нет.

Сводня. Поверь, что так. Ты перепробуешь кавале­ров всех сортов, все пойдет хорошо, познакомишься с разными комплекциями... Как, ты зажимаешь уши?

Марина. Женщина ли ты?

Сводня. А кто же, если ты не считаешь меня за женщину?

Марина. Или честная женщина, или не женщина.

Сводня. Так-то? Ну, погоди, касатка, я кое-что над тобою сделаю. Пойдем-ка ко мне — ты еще молода-зеле­на, да больно глупа: я тебя согну по-своему.

Марина. Боги, защитите меня!

Сводня. Если богам будет угодно защитить тебя че­рез мужчин, то мужчины будут тебе угождать, будут кормить и расшевелят тебя. А, вот и Засов.

 

Входит Засов.

 

Ну, что? Кричал про нее на базаре?

Засов. Прокричал про каждый ее волос; во всю глотку изображал ее.

Сводня. А каково, скажи, настроение публики? Мо­лодежи в особенности?

Засов. Ей-богу, слушали меня, как будто им читали отцовское завещание. Один испанец такие слюни рас­пустил, что лег бы в постель с одним ее описанием.

Сводня. Ну, завтра он явится сюда, разодевшись в свои лучшие брыжи.

Засов. Ночью придет, ночью! А знаете, барыня, того французского рыцаря, у которого ноги дрожат?

Сводня. Monsieur Veroles?*

Засов. Ну да — он хотел прыгнуть козлом при моем объявлении, да запищал от боли и поклялся, что завтра посетит ее.

Сводня. Ладно; что касается его, то он принес сюда свою болезнь, и здесь освежит ее. Я знаю, что он сейчас к нам прибежит со своими денежками.

Засов. Это хорошо. Если бы к нам пожаловали пу­тешественники всех наций, у нас для всех нашлось бы место на таких условиях.

Сводня (Марине). Ну, покамест пойдем со мной. Ты очень счастлива. Помни: ты должна притворяться, будто боишься того, чего тебе хочется, будто ты отвергаешь выгоду там, где можешь больше всего выиграть. Если ты будешь плакать о том, что должна жить так, как ты жи­вешь, то это возбудит жалость в твоих любовниках; жа­лость редко когда не возбудит расположения к тебе, а это расположение — чистая прибыль.

Марина. Я вас не понимаю.

Засов. Возьмите ее, барыня, возьмите; эта стыдли­вость живо пропадет у ней, как она попрактикуется.

Сводня. Ты прав; они всегда таковы. Ведь и невеста со стыдом вступает на ту дорогу, по которой ей следует идти.

Засов. Одни — да, другие — нет. Однако, барыня, я ведь очень хлопотал...

Сводня. Можешь и сам взять кусочек этого блюда.

Засов. Очень бы хотелось.

Сводня. Кто ж тебе в этом откажет? Пойдем, мо­лодка. Мне нравится фасон твоего платья.

Засов. Да, черт возьми, не надо его переменять.

Сводня. Засов, истрать эти деньги в городе и доне­си, сколько приезжих,— от этого ты ничего не потеря­ешь. Когда природа создала эту штуку, то это случилось к твоей выгоде; а потому расскажи, что она за чудо, и ты пожнешь жатву твоих трудов.

Засов. Клянусь вам, хозяйка, гром не так распугива­ет угрей, как я разбужу похотливое племя восхвалением ее красоты. Нескольких я приведу сюда к ночи.

Сводня (Марине). Пошла за мной.   

 

Марина

Пусть жжет меня огонь, пусть режет нож,

Но девственность хранить я буду все ж.

Диана, помоги мне!

 

Сводня. Что нам до Дианы! Ну, что же? Пойдешь ли ты с нами?

 

Уходят.

 

 

СЦЕНА III

Тарс. Комната в доме Клеона  

Входят Клеон и Диониса.

 

Диониса                      

С ума сошел ты? Можно ль воротить,        

Что сделано уже?

 

Клеон

О Диониса!   

Клянусь, такого страшного злодейства

Не видели ни небо, ни луна!

 

Диониса

Иль вновь ты стал ребенком?

 

Клеон   

Будь владыка

Вселенной я, я б сделал так, чтоб было

То дело не свершившимся. Девица

Не столько благородная по крови,

Как добродетелью своей, хотя

Принцесса кровная, любой короны       

Поистине достойная! О, горе!               

Негодный Леонин! Ты отравила

Его за нею вслед. Зачем ты с ним

Не разделила яд? Тогда бы легче

Был твой проступок. Что теперь мы скажем

Периклу?

 

Диониса              

Скажем: умерла она.

Ведь воспитатель над судьбой неволен.

Скажу, что ночью смерть ее постигла.        

Кто может спорить, если только ты

Не вздумаешь тут разыграть святошу

И ради славы честности не крикнешь:

«Ее сгубила гнусная игра»?

 

Клеон

Так-так! Поверь, из всех грехов под небом

Богам наш грех всего противней.

 

Диониса

Будь

Одним из тех, кто верит, что из Тарса

К Периклу птичка полетит и скажет

Про нашу тайну. Стыдно и подумать,

Что ты, мужчина сильный,— жалкий трус!

 

Клеон

Тот, кто дела такие одобряет,

Хотя б и не согласен с ними был,

Едва ли благородно мыслит.

 

Диониса

Что ж?

Пусть так; но ведь никто другой не знает

И знать не может, как она погибла,

С тех пор, как умер Леонин. Она

Мешала дочери моей и счастье

Ее уничтожала: не хотел

Никто смотреть на нашу дочь; к Марине

Все обращали взоры, порицая

Дитя мое, считая за чумичку

Какую-то, не стоящую света

Дневного. Мне все это было больно,

И вот,— хоть неестественным зови

Поступок мой: ведь ты дитя не любишь

Свое,— нашла я долгом материнской

Любви за дочь мою вступиться.

 

Клеон

Небо,

Прости нам!

 

Диониса

Что ж касается Перикла,

Что скажет он? Мы с плачем шли за гробом

И в трауре теперь; ей монумент

Почти уже готов, и в эпитафье

Я золотыми буквами хвалу

Ей выражаю, и на наши деньги    

Тот будет монумент поставлен.     

              

Клеон

Ты

Коварной гарпии подобна; ласков

Твой взгляд, чтоб тем верней ты вцепилась

Когтями ястребиными.    

           

Диониса

А ты,

Как суеверный трус, клянешь богов,

За то, что мухи мрут зимой. Однако

Принять ты все же должен мой совет.

 

Уходят.

Входит Гауэр, перед монументом Марины в Тарсе.

 

Гауэр                     

Так, временем играя, сокращаем

Мы расстояния, переплываем

Моря в скорлупках, и везде нас крылья        

Воображенья носят без усилья.

Простите мне вы, что без перемены

Язык везде один, хоть наши сцены

В странах ведутся разных. Вам событья

Дальнейшие обязан изложить я,

Чтоб в них пробел пополнить. Снова в море

Сердитое Перикл пустился вскоре,

Затем что часто рыцари, вельможи

Ему внушали: дочь, что всех дороже

Ему на свете, посетить. На месте

Правителя Эскан, высокой чести

Достигший, был оставлен, и с собою

Князь Геликана взял. И вот гурьбою

В путь понеслися корабли, и живо

Попутный ветер к Тарсу их счастливо

Принес. Мысль путников опережая

Летящий флот спешит, воображая,

Что дочь царя найдет, а уж она

Оттуда в даль судьбой унесена.

Вот здесь они, как тени перед вами,

Чтоб вы помочь могли ушам — глазами.

 

Немая сцена.

С одной стороны входит Перикл со свитой, с дру­гой — Клеон и Диониса. Клеон  показывает Периклу могилу Марины. Перикл плачет, надевает власяницу и удаляется в величайшем горе. Затем уходят Клеон и Диониса.

 

Смотрите ж, как обман разит доверье,

Как в истину рядится лицемерье!             

Перикл, вздыхая тяжко, весь слезами

Облитый, в путь обратный с кораблями

Спешит отплыть и сквозь потоки слез

Дает он клятву, что ни стричь волос

Ни мыть лица не будет. Власяницу      

Надев, он вновь спешит в свою столицу;

Его застигла буря, но от ней                 

Он спасся. Эпитафию скорей                 

Теперь прочту вам у Марины гроба:

Ее писала Дионисы злоба.

(Читает.)

«Красавицу, которой свет

Не видел равной, в цвет лет

Здесь смерть по злобе унесла;

Дочь князя Тирского была

Она; Мариною звалась;

Ее рожденьем возгордясь,

Фетида часть земли взяла,

И этим так земля была         

Устрашена, что к небу прочь 

Фетиды отослала дочь, 

За что Фетида вечно движет 

Волну, и буря скалы лижет».

Для черного коварства лесть и ласка 

Везде, всегда — надежнейшая маска. 

Итак, Перикл был в смерти убежден

Дитяти своего, и вверил он 

Себя судьбе-владычице. Мы ж с вами 

Здесь проследим за горем и бедами

Марины. Их увидим мы на сцене.

Итак, мы с вами снова в Митилене.

(Уходит.)

 

 

СЦЕНА IV

Митилена. Улица перед публичным домом.    

Из дома выходят двое   дворян.                  

 

1-й   дворянин. Слышал ли что-либо подобное?

2-й дворянин. Нет, да и никогда не услышу в та­ком доме, если она уйдет отсюда.

1-й дворянин. В таком месте услышать такую проповедь: снилось ли это тебе?

2-й дворянин. Нет-нет, никогда больше не посещу публичный дом. Не пойти ли нам послушать пение веста­лок?

1-й дворянин. Я хотел бы сделать что-нибудь доб­родетельное. Я навсегда теперь покидаю путь разврата!

 

Уходят.

 

 

СЦЕНА V              -

Там же. Комната в публичном доме.

Входят сводник, сводня и Засов.

 

Сводник. Ей-богу, я заплатил бы вдвое, чтоб только она не приходила сюда.

Сводня. Тьфу, проклятая! Она способна заморозить самого Приапа и уничтожить целое поколение. Мы должны или растлить ее, или выгнать вон. Когда прихо­дят наши клиенты и она должна делать свое дело, как следует в нашем ремесле, она принимается за разные увертки, благочестивые рассуждения, просьбы, мольбы! Она самого черта сделала бы праведником, если бы он захотел купить у нее поцелуй.

Засов. Право, мне следовало бы изнасиловать ее, или она прогонит от нас всех кавалеров и всех наших богохульников превратит в монахов.

Сводник. Чтоб ее дурная болезнь сгноила с ее глу­пыми нежностями!

Сводня. Да, ей-богу, от них и не избавишься иначе, как путем дурной болезни. А, вот идет господин Лизи-мах, переодетый.

Засов. Были бы у нас и господа, и слуги, если бы эта угрюмая девчонка уступила нашим потребителям.

 

Входит Лизимах.

 

Лизимах. Эй, вы! Почем дюжина девчонок?

Сводня. Да благословят боги вашу милость!

Засов, Я рад видеть вашу честь в добром здравии!

Лизимах. Еще бы не радоваться; для вас же выгод­но, если ваши посетители остаются здоровыми. Ну, здо­ровые негодяи, есть ли у вас что-нибудь, после чего не пришлось бы возиться с лекарем?

Сводня. Есть, сударь, одна такая, если только она захочет... Но такой еще ни одной не было в Митилене!

Лизимах. Если она захочет кое-что делать в темно­те? Это ты хочешь сказать?

Сводня. Ваша честь сами знаете, что это значит.

Лизимах. Ладно, ладно, позови ее.

Засов. Кровь с молоком, сударь, сущая роза: да и была бы она роза, если б...

Лизимах. Что — если б?

Засов. О, сударь, и я умею иногда быть скромным.

Лизимах. Это делает честь репутации сводника, так же как многим это дает вид целомудрия.

 

Засов уходит.                        

 

Сводня. Цветочек, я вам скажу, еще на стебельке; никто еще к ней не прикасался.

 

Входят Марина и Засов.

 

Что, хороша?

Лизимах. Гм, она годится после долгого морского путешествия. Хорошо, вот тебе деньги — оставьте нас.

Сводня. Одну минутку, ваша милость, надо ей ска­зать одно словечко.

Лизимах. Говори, пожалуй.

Сводня (Марине). Во-первых, знай, что это почтен­ный человек.

Марина. Я очень бы хотела сама убедиться в этом.

Сводня. Во-вторых, он правитель этой страны и че­ловек, которому я обязана.

Марина. Если он правитель этой страны, то вы, ко­нечно, ему обязаны, но я все еще не знаю, насколько он почтенный человек.

Сводня. Пожалуйста, с ним без всяких девичьих кривляний; будь с ним ласкова. Он тебе весь передник наполнит золотом.

Марина. Что он мне даст прилично, то я приму с благодарностью.

Лизимах. Кончила ты ?

Сводня. Она еще ничего не умеет, сударь. Вам при­дется потрудиться, чтобы ее объездить. Ну, пойдемте, оставим его милость с нею наедине.

 

Уходят.

 

Лизимах. Ну, красавица, давно ли ты при своем ре­месле?

Марина. При каком ремесле, сударь?

Лизимах. Я не могу назвать его, не обижая тебя.

Марина. Мое ремесло не из обидных. Не угодно ли вам назвать его?

Лизимах. Давно ли ты занимаешься своим делом?

Марина. С тех пор как я себя помню.

Лизимах. Как, с таких лет? Так ты была дрянью с пяти или с семи лет?

Марина. Если была, то еще раньше.

Лизимах. Да ведь сам этот дом свидетельствует, что ты продажная тварь.

Марина. Вы знаете, что это такой дом, и идете в не­го? Я слышала, что вы человек почтенный, правитель этой страны.

Лизимах. Как? Твоя хозяйка уж рассказала тебе, кто я такой?

Марина. Какая моя хозяйка?

Лизимах. Хозяйка вашей лавочки, зеленщица, кото­рая сеет позор и мерзость. О, ты слышала кое-что о моем могуществе и потому так и топорщишься, чтобы я по­лучше ухаживал. Но, красотка, поверь мне, что мой сан или не заметит тебя или будет только ласкать тебя. Пой­дем-ка в укромное местечко, пойдем, пойдем.

 

Марина

Коль рождены вы честным человеком,    

То докажите это; покажите

Себя достойным вас самих теперь.

 

Лизимах

Что? Что еще? Ну, полно, будь разумна...

 

Марина                            

Я девушка, по воле злой судьбы         

Попавшая в вертеп ужасный этот,  

Где продают болезнь дороже, чем       

Лекарство стоит. Боги, боги! Если б        

Вы вырвали меня из этих мест

Нечистых! Если б стать могла я птичкой

И улететь на свежий воздух!

 

Лизимах

Право,

Не думал я, чтоб ты так хорошо

Умела говорить, совсем не думал!       

Когда б сюда развратником пришел я

Меня бы ты исправила. Возьми               

Вот эти деньги и дороги светлой,

Тобою выбранной, держись. И боги   

Да подкрепят тебя.    

                       

Марина                

Храни вас небо!       

 

Лизимах                           

Что до меня, не думай, что с дурным

Намереньем я здесь; мне эти двери   

Противны. Я хотел здесь испытать     

Твою лишь добродетель и теперь       

Не сомневаюсь в ней. Возьми еще

Вот это золото. Тому ж проклятье,

Кто осквернит тебя. Пусть он, как вор,

Умрет. Прощай; коль обо мне услышишь,—

То это будет к благу твоему.

 

Входит Засов.

 

Засов. Ваша милость, пожалуйте и мне что-нибудь.

 

Лизимах

Прочь, прочь, шпион проклятый! Чтоб пропал

Ваш дом: лишь эту девушку щадит он,

А то давно б над вами рухнул он!

 

Засов. Это что же такое? Нет, надо повести с тобою дело иначе. Будь я мерин, если твое глупое целомудрие, не стоящее завтрака в самом дешевом городишке, будет продолжать наше разорение! Пойдем-ка!

Марина. Куда мы пойдем?

Засов. Чтобы черт меня побрал, если я не лишу тебя невинности! Пойдем! Больше ты не будешь выгонять от нас кавалеров. Пойдем, говорю тебе!

 

Входит сводня.

 

Сводня. Ну, что? Как дела?

Засов. Час от часу хуже, барыня. Она наговорила святых слов и господину Лизимаху.

Сводня. Ах, ах! Ужасно!

Засов. Она так изобразила наше ремесло, как будто вонь от него доносится до самого неба.

Сводня. Ах, вздернуть бы ее!

Засов. Дворянин хотел иметь с ней дело, как при­лично дворянину, а она отпустила его холоднее снежного кома, да еще с молитвой.

Сводня. Возьми-ка ее, Засов, натешься над ней, сколько хочешь. Разбей стеклышко ее невинности да размягчи железо, чтоб его легче было ковать.

Засов. Если бы почва была и еще жестче, чем она есть, все-таки она будет вспахана!

Марина. Услышьте, боги, услышьте!

Сводня. Заклинает богов! Убирайся с нею! Если бы она не приходила сюда совсем! О, чтоб ей повеситься! Она рождена для того, чтобы погубить нас. Или ты не хочешь походить на других женщин? Вишь, какое цело­мудренное кушанье с розмарином и лавровым листом! (Уходит).

Засов. Пойдем, пойдем со мной, сударыня.

Марина. Куда мне идти с тобой?

Засов. Я хочу взять у тебя брильянт, которым ты так дорожишь.

Марина. Прошу тебя, скажи мне сперва одну вещь.

Засов. Ну, какую там одну вещь?

Марина. Чего ты пожелал бы своему врагу?

Засов. Э! Я пожелал бы ему быть моим хозяином, или, еще лучше, моей хозяйкой.

 

Марина

А ведь они не так дурны, как ты;

Они тебе приказывают только,

А ты на месте служишь здесь таком,

Что бес несчастнейший не поменялся б    

С тобой; ты рабски двери отворяешь    

Молокососу каждому, который

Сюда идет к негоднице своей;             

Здесь для ударов всяких негодяев

Лицо ты подставляешь; даже пища

Заражена дыханием нечистым.

 

Засов. Что же мне делать? В солдаты идти, что ли? Да ведь там надо прослужить семь лет, в надежде ли­шиться ноги и не заработать даже столько, чтоб купить деревяшку.

 

Марина

Займись чем хочешь, только бы не тем,

Что делаешь теперь; хоть чисти ямы

Помойные, сор выноси, наймись

Хоть палачу в помощники — все лучше,

Чем это дело; гнусный павиан,

Умей он говорить, не уступил

Тебе свое бы имя. Если б боги

Отсюда вывели меня! Послушай:

Вот золото тебе. Коль твой хозяин

С меня желает выгоду иметь,

Скажи, что я и ткать, и шить умею,

Петь, танцевать, и многое другое,

Чем не хочу хвалиться. Я могу

Преподавать все это. Здесь, конечно,

Ученики найдутся: город ваш

Велик.

 

Засов. Да можешь ли ты учить всему, что ты нагово­рила?

 

Марина

Коль не смогу, возьми меня опять

И предоставь гнуснейшему лакею,

Который этот посещает дом.

 

Засов. Ну ладно, я посмотрю, что я могу для тебя сделать; если удастся, пристрою тебя.

Марина. Только между честными женщинами.

Засов. Оно точно, что между ними у меня знакомых маловато. Но ведь так как мои хозяева тебя купили, то ничего нельзя сделать без их согласия. Я сообщу им твое предложение и не сомневаюсь, что мне удастся угово­рить их. Ладно, я сделаю что могу. Ступай себе.

 

 

АКТ ПЯТЫЙ       

Входит Гауэр.     

 

Гауэр

Итак, Марина, этот гнусный дом

Покинув, поселилася в другом,      

Хорошем. Танцевать она умела

Божественно, притом прекрасно пела;

Пред ней ученый умолкал; иглой

Она изображать могла искусно

Вид почки, птицы ль, ягоды ли вкусной,

Иль розы яркой,— ну точь-в-точь живой;

Тесьмой и шелком вишни вышивала,

И ученицы к ней всегда толпой

Ходили знатные; избыток свой

Марина гнусной сводне отдавала.

Оставим здесь ее. К отцу опять

Вернемся; с ним расстались мы, как в горе

Он плыл на корабль. Так долго в море

Носился он и, надобно вам знать,

Приплыл в тот край, где ныне поселилась

Марина. Здесь пристать ему случилось

В день праздника Нептунова. Итак,

Завидев их корабль и черный флаг,          

К ним Лизимах навстречу поспешает

На быстрой лодке... Пусть изображает

Фантазия теперь Перикла вам

Печального; пусть здесь корабль глазам

Предстанет, и подробней все на деле

Поймете вы, чем мы б сказать сумели.

(Уходит.)

 

 

СЦЕНА I

Корабль Перикла близ Митилены. Павильон на палубе, с опущенным занавесом; в нем находится Перикл, лежащий на ложе. К тирскому кораблю пристает лодка.

Входят двое матросов, один с тирского корабля, другой с лодки, и Геликан.

 

Тирский   матрос

Где Геликан? Он может дать ответ.

Да вот и он! Вот, сударь, эта лодка

Из Митилены прибыла: на ней

Сам Лизимах, страны правитель. Хочет

Он к нам на борт. Приказ ваш?

 

Геликан

Пригласить!

Позвать сюда придворных!

 

Матрос

Господа!

Зовет вас Геликан достойный.

 

Входят несколько   дворян.     

 

1-й дворянин

Звали

Вы нас?

 

Геликан

Вот здесь почетные к нам гости;

Прошу с приветом их принять.

 

Входит Лизимах со свитой и двумя матросами.

 

Тирский   матрос

Вот, сударь,

Все разъяснит вам этот господин.

 

Лизимах

Привет и да хранят вас боги!

 

Геликан                                       

Также

Привет и вам; желаю вам прожить         

Так много лет, чтоб стали вы старее     

Меня.

 

Лизимах

Благодарю. На берегу,

Справляя празднество Нептуна, судно

Я ваше увидал и поспешил         

К вам, чтоб узнать, откуда вы.     

 

Геликан

Позвольте

Сперва узнать о вашем сане.    

 

Лизимах

Я

Страны правитель этой.

 

Геликан

Наш корабль

Из Тира, и на нем сам царь. К несчастью,

Вот уж три месяца, как он ни с кем

Не говорит и пищи не приемлет,

Питаясь скорбью лишь своей.

 

Лизимах

Какая ж

Причина скорби той?

 

Геликан

Я повторять

Не стану грустной повести; скажу лишь,

Что он жены любезнейшей лишился

И дочери.

 

Лизимах

Его могу ль я видеть?

 

Геликан

Извольте, но бесплодно это будет: 

Не говорит ни с кем он.

 

Лизимах

Я прошу,

Позвольте мне.

 

Геликан

Смотрите ж.

(Отдергивает занавесь.)

Был он прежде

Величествен, но горе в ночь одну

Его так изменило.

 

Лизимах

Повелитель!

Привет вам, государь! Храни вас боги!

Привет царю!

 

Геликан

Напрасно; говорить

Не станет он.

 

Один из свиты

Осмелюсь слово молвить:

У нас девица в Митилене есть,

Которая, бьюсь об заклад, могла бы

Его к беседе вызвать.

 

Лизимах

Это мысль

Хорошая. Конечно, сладким пеньем

И прелестью своей она могла бы

Пробить дорогу в этих дебрях скорби;

Да, кстати же, теперь на берегу

С подругами поблизости гуляет

Она.

(Шепчет на ухо одному из свиты, который отправляется на лодку Лизимаха.)

 

Геликан

Поверьте, это все напрасно.

Мы испытали все, что только может

Назваться исцеленьем. Но уж если

Вы так добры, дозвольте нам у вас

Провизии купить на наши деньги.

У нас запасы есть, но уж они

Не свежи.  

                                

Лизимах        

О, когда б мы отказали

Вам в этой просьбе, праведные боги

На каждую б лозу по гусенице

Послали б нам, чтоб город наш сгубить.

Но все ж позвольте мне узнать подробней

Причину грусти вашего царя.

 

Геликан

Садитесь же, и все вам расскажу я.

Но вот мне помешали.

 

Входят посланный из свиты, Марина и молодая девица.

 

Лизимах

Вот за кем

Я посылал. Привет прекрасной! Правда

Ведь хороша она?

 

Геликан

О да, прелестна.

 

Лизимах

Она так хороша, что если б я

Уверен был, что по происхожденью

Она знатна и высока, то, право,

Я лучшей бы невесты не желал.—

Прекрасная, здесь от царя больного

Жди щедрой благодарности, коль можешь

Его к ответу побудить. Чего

Ни пожелаешь ты, за исцеленье

Проси.

 

Марина

Конечно, все я испытаю,

Чтоб исцелить его. Лишь одного

Прошу — чтоб только я с моей подругой

Могла войти к нему.

 

Лизимах

Тебя оставим

Мы с ним, и пусть тебе поможет небо.

 

Марина поет.    

 

Он слушает ли пенье?   

 

Марина

Нет, он даже

На нас не смотрит.

 

Лизимах

С ним она сейчас

Заговорит.

 

Марина

Привет вам, государь!

Свой слух ко мне склоните.

 

Перикл

Гм... Гм...

 

Марина

Повелитель!

Я девушка, которая доныне

Не домогалась взгляда на себя,

Которой все дивились, как комете!..

Я испытала горе, государь,

Которое, коль взвесить справедливо,

Равно, быть может, вашему. Судьба

Обидела меня, но род мой древен,

И прародители мои равны

Царям. Но время это все сгубило,

И в мире я живу, рукой судьбы,

В печальном рабстве.

(В сторону.)

Я бы перестать

Хотела, но горят зачем-то щеки

И что-то шепчет мне: «Не уходи,

Пока он говорить не станет».

 

Перикл

Предки...

Судьба, высокий род, мне равный,— что

Ты говоришь?

 

Марина

О царь, я лишь сказала,

Что, если б знали предков вы моих,

Меня б вы оскорблять не стали.

 

Перикл

Правда?

Прошу тебя, взгляни еще в глаза мне.

Похожа на кого-то ты. Откуда

Ты родом?

 

Марина           

Я не с этих берегов,

Но родилась я смертной, и похожа

Лишь на себя.

 

Перикл

Ношу я бремя горя

И разрешаюсь плачем. Дорогая

Жена моя подобна ей была.

Такие ж брови чудные, и рост,

Как у нее, и стан прямой такой же,

Такой же голос серебристый, очи,

Подобные брильянтам в дорогой

Оправе, та же поступь, как Юноны!

Хоть речь ее мой слух питает, он

Все голодней, все ненасытней. Где же

Живешь ты?

 

Марина

Здесь я только иностранка.

Вы с палубы увидеть бы могли

Мое жилище.

 

Перикл

Где же ты родилась,

Где чудные дары приобрела,

Которые в тебе еще прекрасней?

 

Марина

Когда б я вам решилась рассказать

Судьбу мою, за ложь ее сочли б вы

Презренную.

 

Перикл

О, расскажи, прошу!

Ложь от тебя происходить не может.

О нет! Твой скромен вид, как Справедливость,

Ты Истины дворцу подобна! Знай,

Что я тебе во всем поверю, даже

Что невозможным кажется, затем

Что ты лицом на женщину похожа,

Которую любил я. Кто друзья

Твои? Постой, ты, кажется, сказала,

Когда тебя сперва я оттолкнул,

Что рода ты высокого?

 

Марина

Я точно

Сказала это.

 

Перикл

Расскажи родство

Твое. Затем ведь ты мне говорила,

Что ты беду, обиды испытала,

Что, может быть, печаль твоя моей

Равна.

 

Марина

Я точно это говорила,

И это было только то, что мне

Казалось вероятным.

 

Перикл

О, поведай

Про жизнь твою. И, если из несчастий

Твоих одна хоть тысячная доля

Равняются моим, ты — крепкий муж,

А я — девица слабая. Но ты

Терпению подобна, что спокойно

Глядит на царские могилы, даже

Отчаянье улыбкою встречая.

Скажи мне, кто ж твои друзья? Как их

Ты потеряла? Милая девица,

Скажи свое мне имя! Сядь ко мне.

 

Марина

Меня зовут Марина.

 

Перикл        

О, насмешка

Судьбы! Тебя какой-то гневный бог

Послал сюда, чтоб стал всему я миру

Посмешищем.

 

Марина

Терпенье, государь,

Иль перестану я.           

 

Перикл

Нет, будь спокойна,

Я буду терпелив. Ведь ты не знала,

Как поразила ты меня, назвавшись

Мариною.

 

Марина

Такое имя дал

Мне человек могучий. Мой отец  

Был царь.

 

Перикл

Как, царь? И ты Мариной

Зовешься?

 

Марина

Вы хотели верить мне

Но если я покой ваш нарушаю, 

Я замолчу.

 

Перикл

Из плоти ль ты и крови?

Пульс бьется ль у тебя? Не фея ль ты?

Да, ты живое существо. Но где же

Ты родилась и почему Мариной

Тебя зовут?

 

Марина

Мариной я зовусь

Затем что на море мое рожденье

Свершилось.

 

Перикл

На море? А мать твоя?

 

Марина

Она была дочь короля. Скончалась

Она в тот миг, когда я родилась,

Как говорила часто мне сквозь слезы

Старушка-няня, Лихорида.

 

Перикл

О,

Постой немного!

(В сторону.)

Этот сон чудесный           

Смеется надо мной, глупцом печальным.

Ведь это невозможно: дочь моя

Погребена.                                    

(Громко.)

Скажи, где воспитанье

Ты получила? Буду слушать я

И не прерву тебя единым словом.

 

Марина

Едва ли вы мне верите: я лучше б

Хотела здесь остановиться. 

 

Перикл

Верю

Всему, что скажешь ты; поведай лишь,

Как ты сюда попала и откуда?

 

Марина

Царь, мой отец, меня оставил в Тарсе.

Клеон жестокий и его жена

Коварная меня убить хотели.

И вот когда наемный негодяй

Готов был сделать это, вдруг пираты

Явились, и, отняв меня, сюда

Примчали, в Митилену. Но зачем же

Мне дальше говорить... Как, государь,

Вы плачете? Вы думаете, ложны

Мои слова? О нет, поверьте мне:

Я дочь царя Перикла, если только

Он существует, добрый царь Перикл.

 

Перикл

О Геликан!

 

Геликан

Что государь?

 

Перикл            

Советник

Ты мудрый был всегда и благородный;

Скажи мне, кто девица эта, кем

Она быть может, если слезы вызвать

Мои она сумела?

 

Геликан

Я не знаю

Ее, но вот правитель Митилены

О ней дал отзыв добрый.

 

Лизимах

Никогда

Она нам о своем происхожденье

Сказать ни слова не хотела, плачет

Лишь, отвечая на вопрос.

 

Перикл

Срази

Меня, мой Геликан достойный; рану

Мне нанеси, чтоб чувствовал я муку,

Чтоб море счастья, хлынув на меня,

Не затопило смертности бессильной

Все берега, и сладостью своей

Меня не погубило! О, приди же

Ко мне, ты, жизнь дающая тому,

Кто дал ее тебе,— на бурном море

Рожденная, чей в Тарсе грустный гроб,

К которой вновь меня приводит море!

О Геликан, колени преклони,

Благодари богов, взывая громко,

Как гром их страшный: здесь моя Марина!

Как звали мать твою? Скажи мне это,—

Нельзя довольно правду подтвердить,

Хотя б уснули все сомненья.

 

Марина

Прежде

Скажите мне, кто вы?

 

Перикл

Я — тирский царь

Перикл. Поведай мне царицы имя,—

Во всем ведь остальном ты совершенна

Была, как боги, дочь моя!

 

Марина

Коль ваша

Я дочь, так для чего ж мне говорить,

Что имя матери моей – Таиса?

Таисой звали мать мою, чья смерть

Совпала с мигом моего рожденья.

 

Перикл

Благословенна ж будь! Ты — дочь моя!

Подайте же мне свежие одежды.

О Геликан, она со мной, она

Не умерла, как нам сказали в Тарсе,

И цели не достиг Клеон. Подробно

Она расскажет все, когда, пред ней

Склоня колени, ты ее признаешь

Своей принцессой. Это кто такой?

 

Геликан

Правитель Митилены. Он, услышав

О вашем горе, посещает вас.

 

Перикл

Привет мой вам.— Скорей подайте ж платье,

Мой вид ужасен. О, благослови

Ты, небо, дочь мою! Но чу! Откуда

Я слышу музыку? Моя Марина,

Скажи им, расскажи им все подробно,—

Не верит он, что ты мне дочь родная!

Откуда эта музыка?

 

Геликан

Ее

Я, государь, не слышу.

 

Перикл

Ты не слышишь!

То музыка небесных сфер. Марина,

Внемли ей!

 

Лизимах   

Спорить с ним мы не должны.

 

Перикл

О, звуки чудные! Ужель не слышишь?

 

Лизимах

Я слышу, государь.

 

Перикл

Что за гармонья

Небесная: она влечет меня,

И сладкий сон отяжелил мне веки.

Оставьте же меня.

(Засыпает.)

 

Лизимах

Подушку дайте

Под голову его. Пойдемте прочь.

Друзья, мои, коль то, что здесь случилось

Все так, как верю я, то вас я вспомню.

 

Уходят, оставляя Перикла одного.

 

Диана           

(являясь ему во сне)       

Спеши в Эфес! Там храм мой средь столицы.

На мой алтарь там жертву принеси!

Когда ж сберутся девственные жрицы,

Пред всем народом тайну разгласи,

Как в море ты жены своей лишился,

Как много ты страдал и дочь твоя,

Как по волнам свирепым ты носился,—

Всю жизнь свою поведай, не тая!

Исполни ж это, или в вечном горе

Ты будешь жить; когда ж исполнишь, вскоре

Найдешь свое ты счастье,— в том клянусь

Моим сребристым луком.

(Исчезает.)

 

Перикл (просыпаясь)      

Я помчусь,

Небесная, сребристая Диана!

О Геликан!

 

Входят Геликан, Лизимах, Марина и прочие.

 

Геликан

Вы звали Геликана?

 

Перикл

Я ехать в Таре хотел, чтоб наказать

Коварного Клеона; но другую

Обязанность исполню я сперва.

Спешим в Эфес; зачем — потом скажу я.

(Лизимаху.)

Мы можем ли сойти на берег ваш

И там достать за золото припасов,

Каких нам нужно?

 

Лизимах

Государь, я весь

К услугам, и, когда вы возвратитесь,

Другую просьбу буду к вам иметь.

 

Перикл

Ту просьбу я исполню вам, хотя б

Руки просили дочери моей,

С которой, как я вижу, благородно 

Вы поступали.                   

 

Лизимах

Дайте ж, государь,

Мне вашу руку!

 

Перикл       

В путь, моя Марина!

 

Уходят.

Входит Гауэр, перед храмом Дианы Эфесской.

 

Гауэр

Уж совсем почти утек

Из часов моих песок:

Скоро кончится наш срок.

У вас одно теперь прошу я,

Чем труд свой очень облегчу я:

Вообразить придется вам,

Что не было конца веселью,    

Спектаклям, музыке, пирам,    

Какие дал своим гостям           

Правитель Митилены, с целью

Марины руку получить.           

Но брак не мог он заключить,  

Покамест жертвоприношенье

Диане, чтя ее веленье,

Перикл не сделает. Итак,

Пропустим это. Яркий флаг     

По ветру распустив, летели

Уж корабли, как птицы, к цели.

И вот, в Эфесе входит в храм

Наш царь; его мы видим там

Так скоро,— в этом нет сомненья, -

Лишь помощью воображенья.

(Уходит.)            

 

СЦЕНА II

Храм Дианы в Эфесе.

Таиса как верховная жрица стоит близ алтаря, по обеим сторонам весталки. В храме находятся Церимон и   жители Эфеса.

Входят Перикл со свитой, Лизимах, Геликан и Марина с дамой.

 

Перикл

Привет тебе, Диана! Чтоб исполнить

Твое веленье, объявляю я,

Что я — Перикл, царь Тира. Я был изгнан

Из родины, пришел в Пентаполис,

Где в жены взял прекрасную Таису.

Она скончалась на родильном ложе

На корабле, но родила мне дочь,

По имени Марину; эта дева

Еще твои, о добрая богиня,

Сребристые одежды носит. В Тарсе

Ее Клеон воспитывал; когда ж

Четырнадцати лет она достигла,

Ее хотел он умертвить, но звезды

Счастливые спасли и привели

Девицу в Митилену, где случайно

Прибыв туда, ее я повстречал,

И ясностью своих воспоминаний

Она мне доказала несомненно,

Что дочь она моя!

 

Таиса

Лицо и голос!

Он, это он! О царственный Перикл!

(Лишается чувств.)  

 

Перикл          

Что с ней? Она скончалась! Помогите!

 

Церимон

О государь, пред алтарем Дианы

Коль истину сказали вы сейчас,—

Она супруга ваша.

 

Перикл

Нет, достойный

Мой незнакомец: я свою жену

Своими же руками бросил в море.    

 

Церимон      

Близ этих берегов, не правда ль?

 

Перикл

Правда.

 

Церимон

Смотрите ж на нее; одна лишь радость

Причиной обморока. Рано утром

К нам буря бросила на берег ящик,

Который я открыл и там нашел

Богатые брильянты. Дав ей помощь,

Я оживил ее и поместил

Во храм Дианы.

 

Перикл

Эти камни видеть

Могу ли я?

 

Церимон

Почтенный государь,

Их принесут в мой дом, куда прошу вас

Пожаловать. Взгляните же: Таиса

Очнулась уж.

 

Таиса

О, дайте мне взглянуть!

Не будь он мой Перикл, моя святыня

Не слушала б волненья чувств моих,

Но обуздала б их, хотя бы зренье

Его мне представляло. Неужели

Ты не Перикл? Ты говоришь, как он,

Его лицо — твое лицо, ты назвал

И бурю ту, и смерть.

 

Перикл

О, это голос

Моей Таисы мертвой!

 

Таиса

Да, Таисы,

Которую давно считали мертвой!

 

Перикл   

Бессмертная Диана!       

 

Таиса

Я узнаю

Вернее, ты ли это. Расставаясь,

Отец мой перстень дал тебе такой.

(Показывает перстень.)

 

Перикл

Такой, такой! О боги, ваша милость

Мое все горе в шутку обращает!

Хотел бы я, прильнув к ее губам,

Растаять без следа. В объятьях этих

Дай мне вторично погребсти тебя!

 

Марина

В груди моей на встречу сердце рвется

К бесценной матери моей.

(Преклоняется перед Таисой.)  

 

Перикл

Взгляни,

Кто пред тобой, Таиса! Плоть от плоти

Твоей, Марина, в море от тебя

Рожденная.

 

Таиса   

О, будь благословенна,

Дитя мое!

 

Геликан

Привет моей царице!

 

Таиса      

Не знаю я, кто вы.

 

Перикл

Я говорил

Тебе не раз, что я, как Тир покинул,

Наместника оставил там. Ты помнишь,

Как называл его я?

 

Таиса

Геликан?  

 

Перикл

Вновь подтвержденье! Обними ж, Таиса

Любезная, его: он пред тобой. Теперь

Хотел бы я узнать, как ты спаслася,

Кого за это чудо, после неба,

Благодарить обязан я?

 

Таиса

Вот он,—

Достойный Церимон, в котором небо

Всю показало мощь свою. Он может

Все рассказать тебе.

 

Перикл

Достойный муж!

Из смертных всех, конечно, вы всех боле

Богам подобны. Расскажите ж мне,

Как вы спасли царицу?

 

Церимон

Рад я буду

Все рассказать, но прежде вас прошу

К себе, где покажу вам камни, с нею

Лежавшие; поведаю я вам,

Как в этот храм она пришла, подробно

Раскрою все.

 

Перикл

О чистая Диана!

Благодаренье за твое виденье!

Тебе я ночью жертву принесу.

Вот принц, Таиса; он Марины нашей

Жених; для свадьбы с нами едет он

В Пентаполис. Теперь же поспешу я

Остричь с себя вот это украшенье,

В котором страшен я. Ни разу бритва

В четырнадцать годов не прикасалась

Ко мне,— для свадьбы ж я принаряжусь.

 

Таиса

Достойный Церимон из верных писем

Узнал о смерти моего отца.

 

Перикл

Одной из звезд его избрало небо!

Отпразднуем теперь, моя царица,

Их свадьбу, сами ж будем в этом царстве

Те дни, что нам остались, доживать,

А сын и дочь пусть правят в нашем Тире.

Почтенный Церимон, об остальном

Узнать желая, я спешу в ваш дом.

 

Уходят.

Входит Гауэр. 

    

Гауэр                

Царь Антиох и дочь его — примеры

Того, как наказуется разврат.

Перикл, его жена и дочь, без меры

Испытаны судьбою много крат,

Хранили добродетель и остались

Верны богам, и счастьем увенчались;

Вы в Геликане видели черты

Правдивости и верной прямоты;

Почтенный Церимон — пример усердья

К познанию и вместе милосердья.

Клеон коварный и его жена,

Когда была молва разнесена

Об их делах, подверглись должной каре:

Мятеж народный их сгубил в пожаре;

Так потерпеть от неба им пришлось,

Хотя убийство им не удалось.

Теперь — благодарю вас за терпенье,—

И кончилось все наше представленье.