Акимов М. Носитель русского

Реальные картины из жизни нереальных персонажей в ненастоящем времени
Женских ролей — 5; Мужских ролей — 7.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Гагарин Ваàма — молодой вождь африканского племени.

Йола — жена Гагарина
Банапал — почти воин
Квей — юноша готовящийся к инициации
Каффа — очень завидный жених
Бвири — жрец
Гимира — скандально красивая женщина
Энама — девушка не желающая выходить замуж
Колбила — жрица любовного культа
Келоя — девушка свято верящая в светлых духов
Лазарев , Батурин — сотрудники российского консульства люди среднего возраста, средних способностей и среднего ума, хотя поначалу очень добродушны
Переводчик

Действие происходит в маленькой африканской деревушке, что зажата между трех океанов — водным океаном Атлантики, песчаным океаном пустыни и океаном наступающей цивилизации. В течение всей пьесы Атлантика ведет себя спокойно, находясь, предположительно, в районе зрительного зала, временами шумит и слегка волнуется; Сахара наступает откуда-то, но не успевает поглотить деревушку за недостатком времени; цивилизация же, подает о себе знать выстрелами и взрывами за сценой, и к финалу поглощает-таки земли племени Мумуйе-Янданг.

«Он говорил только по-русски. Никакого другого языка он не знал и не желал знать, он всегда говорил по-русски, хотя был вождем африканского племени. Никто вокруг не понимал его, потому что не знал этого языка, а он, в свою очередь, не понимал никого из окружающих, потому что не владел их диалектом. Так и жили. Его звали Гагарин, ему повезло родиться после первого полета человека в космос и быть названным в честь этого человека. Не он один ходил по Африке, являясь носителем двух этих символов – имени и языка, было много других Гагариных, хватало и русскоговорящих африканцев, но то и другое сразу, не носил никто.
Почти каждый вечер, племя собиралось вместе и усаживалось слушать Гагарина, он говорил с ними по-русски. Он читал наизусть рассказы Горького, декламировал стихи Пушкина, пел песни, которые помнил с детства, иногда он просто делился своими впечатлениями о Советской России, откуда уехал пятилетним ребенком. Люди сидели как завороженные, не понимая ни слова, но восхищаясь каждым звуком. «Какой удивительный язык – говорили они, – как здорово, что наш вождь умеет на нем разговаривать, во всей округе никто не умеет ничего подобного, только он один». Гагарин имел талант, он мог часам удерживать внимание своих слушателей, получая удовольствие и доставляя его другим. Его все любили.
Гагарина уже давно выбрали вождем, но он не знал об этом, он также как и раньше принимал участие во всех занятиях и работал вместе со всеми, пользуясь лишь одним преимуществом – всеобщим вниманием. Гагарин хотел научить людей своему языку, но у них ничего не получалось, некоторые могли запомнить отдельные слова, кто-то даже целые фразы, но смысла их никто не понимал, слишком далек был, этот, самый северный из языков цивилизованного мира, от привычной речи родного диалекта, слишком чужды были его звуки. Гагарин хотел передать своё знание детям, но его жена никак не могла родить наследников.
Русский для Гагарина был языком детства, он говорил на нем со своим отцом, потому что отец выучил русский без уныния и лени, отчего знал его в совершенстве, даже лучше, чем родной. Он осилил его из-за того, что на нем разговаривал Ленин. Ленин был коммунистом и основал, вместе с другими себе подобными, Советский Союз, а Союз этот, как известно, помогал беднейшим странам Африки и обучал детей из этих стран в своих вузах. Отец Гагарина попал в Москву, где ему и посчастливилось выучить славянскую грамоту. Оттуда же он привез жену, которая умерла от тропической лихорадки, как только попала на новую родину, оставив пятилетнего ребёнка. Отец покинул этот мир тоже очень скоро, лишив родное местечко дипломированного врача и сделав сына круглой сиротой. Он успел лишь только научить сына читать и думать по-русски.
Сын любил своё племя, он мог рассказать людям о самом сокровенном и личном, он часто делал это, прочитав стихи и спев песни. Люди выслушивали его со спокойным интересом и кивали головами, в такие минуты глаза Гагарина наполнялись слезами.
Племя Гагарина было зажато между трех океанов – водным океаном Атлантики, песчаным океаном Сахары и океаном Цивилизации. Немногие народы смогли сохранить себя под натиском трех этих стихий, тех, кто берег свой быт в неприкосновенности, оставалось все меньше. Соседние народы понемногу забывали родные языки, отдавая их на откуп новому способу жизни, который приходил вместе с португальской и французской речью. Возможно, их земли были более привлекательными для освоения, а может простая и понятная жизнь, которая текла веками, наскучила им и они принужденные однажды покинуть её, уже не хотели возвращаться обратно.
Гагарин хранил традиции отцов и участвовал во всех ритуалах, он привык к ним с детства, также как и к своему родному языку. Поначалу, будучи малолетним ребенком, он удивлялся и не понимал того, что происходит, но со временем, замечая, как важны для остальных эти танцы, костры и заклинания, начал любить все это, также как он любил самих танцующих.
Изредка, обычно в самом конце декабря, Гагарин сплавлялся по реке вниз по течению, в город. Его племя праздновало наступление нового года по своему особому календарю, не признавая гагаринского первого января, поэтому он стремился в столицу, где обязательно заходил в русское посольство, там он видел знакомую до слез ёлку и узнавал последние новости о России. Гагарина усаживали перед телевизором, который был настроен на московские каналы и он несколько часов подряд смотрел их программы. За годы, что прошли после отъезда Гагарина в Африку, там многое изменилось. Каждый год в России назывался теперь именем какого-нибудь животного. Зверей выбирали из китайского гороскопа, но почему-то самых мерзких и пакостных. Гагарин помнил, как наступил год свиньи и так долго тянулся, что казалось, будто прошло лет десять свинского времени. Страна его детства, в глазах Гагарина, столько всего потеряла за эти годы, что он огорчался и тосковал по прежним временам. Наступили годы змей и все начало расползаться, потом год дракона и всем стало страшно. Россия ушла из африканских пустынь, вслед за своими животными, а на смену пришли американцы, тогда на юге, где залегала нефть, начались гражданские войны.
Гагарин и сам уже начинал привыкать к новому, звериному делению лет, он смотрел русские каналы и различал, когда приходили годы овцы, и его далекая родина становилась способной лишь блеять и щипать подножный корм, когда годы зайца, и она отступала, отдавая то, что не имела права отдавать. Гагарин радовался, если наступал год петуха, и из России вдруг слышались громкие голоса, но радость была недолгой – кричали совсем не по делу. То вдруг наступал год крысы, и становилось не по себе.
Каждый раз, когда Гагарин возвращался домой, он чувствовал, как к родовым землям приближается война, не затихающая уже пятнадцать лет, все расширяющаяся и пожирающая племена, жившие на свою беду, в местах огромных нефтяных богатств. Тогда Гагарин начинал бить в колокола. Он писал куда-то, переводя послания на плохой английский. Писал о том, что нельзя отнимать земли у исконных жителей, что исчезнут древние народности, погибнут звери, пересохнут реки и пустыня проглотит всю центральную Африку. На письма никто не отвечал, результата не было, наверное, Гагарин не туда писал или его просто не хотели слушать.
Однажды, приехав в столицу, и как обычно, зайдя в посольство, Гагарин был очень удивлен тому, что вместо знакомого вестибюля, где он смотрел телевизор, его пригласили в один из кабинетов. Гагарина принял не глава дипломатической миссии, это было видно по обстановке кабинета, но несмотря на скромный антураж, Гагарин очень волновался заходя в комнату. Чиновник пожал руку африканскому вождю и стал говорить с ним по-русски. Он рассказал о том, что отряды повстанческой армии подошли совсем близко к деревням гагаринского племени, что им грозит опасность оказаться в эпицентре военных действий и что произойти это может со дня на день. Дипломат уговаривал Гагарина эвакуироваться в лагерь для беженцев и предлагал помощь в транспортировке.
Гагарин объяснил, что, к сожалению, не может повлиять на решение племени, так как очень плохо владеет местным языком. Тогда чиновник дал ему портативный телефон и объяснил, как им пользоваться. На прощание они договорились держать связь.
Поднимаясь по реке, Гагарин слышал необычную тишину прибрежных деревень и замечал, что жители оставляют их, одну за другой. Попав домой, он понял, что плохие новости уже успели добраться до его племени и оно пребывает в тревожном возбуждении. Никто не собирался уходить, все были настроены защищать свой маленький кусочек земли и оставаться на нем до конца. Телефон, выданный Гагарину, беспрерывно трезвонил, оттуда неслись уговоры покинуть опасную зону и просьбы передать трубку другим членам племени. Им объясняли на местном наречии, что оставаться в деревне больше нельзя, что необходимо срочно уезжать, их уговаривали начать эвакуацию, но ни один человек не желал этого делать. А когда за рекой уже были слышны крики и шум стрельбы, когда телефон сообщил, что они почти опоздали, что остаётся меньше двух часов, чтобы покинуть опасный участок, когда в глазах у людей, Гагарин заметил спокойную решимость, он нажал кнопку отбоя и перестал волноваться.
«Два часа — подумал Гагарин, — этого хватит, я, пожалуй, успею». Он усадил своё племя вокруг костра и начал говорить с ними по-русски. Он стал читать им наизусть Гумилева, который писал об изысканной красоте африканского жирафа и страсти молодого вождя, Лермонтова и Есенина. Сегодня Гагарин читал только то, что любил больше всего, на глазах у него были слезы. Никто не понимал ни одного слова, но все восхищались каждым звуком.
«Какое счастливое время мы прожили, какое радостное — говорили люди друг другу, — как здорово, что у нас был Гагарин, какие, наверное, удивительные вещи он рассказывал на своем языке, как жаль, что все это кончилось, как бы хотелось все вернуть, какое это было счастье».